Ведьм у нас сжигают, видимо, забыли тебя

Подробности самого глобального плана Федора именно как лидера Крыс Мертвого Дома Маргарита начала узнавать только тогда, когда ей сняли швы, а шутки про вываливающиеся от смеха кишки от Николая перестали быть актуальными. Естественно, никто немедленно выдавать Марго информацию на блюдечке с голубой каемочкой не собирался, поэтому ей пришлось извращаться всеми возможными способами, чтобы добыть хотя бы какие-то крупицы. И удивительно, но первым звеном в исполнении ее плана оказался нежно любимый ведьмой поклонник животных — Паустовский. — Рад видеть тебя снова в строю, Рита, — с вежливой улыбкой поприветствовал ее Константин, когда сонная Маргарита, как типичная стереотипная ведьма, ворвалась на кухню за дозой кофе. Паустовский как раз пил его из маленькой кружечки, и Марго, не церемонясь, с помощью магии перетащила ее себе и в полтора глотка осушила. Кофе был термоядерно крепкий, но как раз такой и нужен был совершенно не выспавшейся, но уже готовой горы сворачивать Маргарите. Гончарова, кстати, не было видно. Может, опять пытается уговорить Достоевского хотя бы немного позавтракать, чтобы кони не откинуть? А то обидно будет. — И тебе не хворать, блохастый, — поприветствовала в своей манере его Марго. — Надеюсь, хоть ты в великом плане Федора не участвуешь? — С Костей так и надо — напрямую. Он ведьмины иносказания понимал плохо, хотя, допустим, по еле заметному следу мог определить, что за тварь носилась по лесу. Марго проверяла, когда в первом классе гимназии потащила его в самую глушь и наплела что-то про то, что ей для ритуала страсть как нужны свежие заячьи ушки. Да, история Маргариты с Константином была лишь немного короче, чем с Федором. С Паустовским она познакомилась в запредельно пафосной гимназии, куда ее сдал папаша-священник, еще надеявшийся, что из ведьминского отродья будет какой-то толк. Марго там даже отучилась пару классов — в сущности, благодаря Константину. Федор там не учился, так что Марго пыталась найти себе заменитель Достоевского. Костя на него не был похож и близко, но с ним было забавно, и этого Булгаковой оказалось достаточно. Они скакали по лесам, болтали обо всякой ерунде, а еще у него уже тогда было стремление отрастить супермодные усики. Ну, отрастил. До сих пор с ними ходит. Маргарита, которая отказывалась признавать любую растительность на лице мужчин, постоянно представляла, что у него над верхней губой шевелится густая щетка, и хихикала. А еще они раньше гоняли на лодках по разливающемуся Днепру. Был там старый дед Максим, пытающийся всякими хитростями изловить гимназистов, но с ними была ведьма, так что у сторожа не было шансов. И были у них «вечера на воде» — байки всякие рассказывали. Красноречивая Маргарита была безоговорочным лидером этого мероприятия, а Костя смотрел на нее, открыв рот, и Марго до сих пор искренне считала, что он был в нее влюблен. А потом… ладно, наверное, это закономерность. Они просто были разными. Ведьмовской дочери не суждено было продолжить общение с сыном благородной семьи, да и Федор увлекал ее гораздо больше. И когда Маргарита с головой занырнула в чужую тьму и даже думать забыла о забавном мальчишке из детства, Паустовский вдруг объявился в рядах только зарождающихся Крыс Мертвого Дома и стал их полноправным членом. Только от язвительных подколок Маргариты старая дружба его не спасла. Ей гораздо проще было делать вид, что она его терпеть не может и получать в ответ такую же реакцию, чем признать, что время, проведенное с Паустовским, было, вообще-то… неплохим. Ну, несмотря на ее дурной взгляд и острый язык. — Нет. Я остаюсь здесь, контролировать дела Крыс. — Странно, что Федор доверил это именно ему. Как казалось Маргарите, на роль блюстителя порядка гораздо больше подошел бы бесконечно верный ему Гончаров. — Кстати, я не видел никаких стихийных бедствий. Неужели ты так спокойно восприняла новость об их сотрудничестве? — Чьем сотрудничестве? — не стала скрывать своего неведения Маргарита, задумчиво водя пальцем по столу — пыталась прикинуть, получится ли возместить Константину выпитый кофе с помощью магии или придется все-таки его варить. Точнее сказать, начать с самым несчастным видом звать Гончарова. — Ивана и Александра, вестимо, — легко пояснил Паустовский, и несчастная красивенькая кружечка в руках Маргариты треснула. — Рита! — Так, кстати, ее называл только он. Марго не очень любила этот вариант сокращения ее имени, но терпела. — Ты не порезалась? Дай руку… — Пустяки, — отмахнулась от него Маргарита, хотя рука действительно кровоточила, а ведьминскую кровь просто так тратить почти кощунственно. Много ритуалов на ней завязано. Да и, в конце концов, куклу вуду можно сделать. Федор, например, умеет. Марго сама и учила его. — Но я не понимаю. Гончаров и… этот? — Теперь Маргарита еще больше была рада тому, что с момента пробуждения Пушкин ни разу не попался ей на глаза. Она бы его убила, не пожалела бы, самую страшную смерть устроила бы, наплевав на то, что Федор будет не в восторге. — Александр свяжет босса Портовой Мафии и директора Вооруженного Детективного Агентства своей способностью. — На звон битой посуды, естественно, пришел сам Иван. Марго, нервно усмехнувшись, очертила над осколками круг, и они сами по себе начали возвращаться к первозданному виду. Единственное — после своей магии Марго бы этой кружечкой больше не пользовалась, потому что она от любого неосторожного прикосновения разлетится снова. Капли крови упали на золотую окантовку. Упрямый Паустовский пошел за аптечкой. — Это я понимаю, — отозвалась Марго, рассеянно провожая Паустовского взглядом. — Ну заразит он. А дальше что вы будете делать? Вдвоем-то. — Господин поручил мне защищать Александра, если за ним придут силы агентства или мафии, — неожиданно легко — и не без гордости за то, что именно ему доверили это — пояснил Иван. А Марго взвыть была готова. То есть… серьезно, да? Он для всех роль придумал, кроме нее! Даже Гончарова, своего самого верного пса, в игру ввел, хотя обычно старался беречь, как зеницу ока. А ей что? Дома сидеть, борщи варить и ждать, когда мужчины вернутся «с войны»? О-о-о, нет, извольте. На самом деле, едва ли хоть какую-то из женщин, состоящих в Крысах, можно приплести к этой стереотипной модели «идеальной» жены, но Маргариту — особенно. — Я вижу во сне красивую смерть, где синим огнем он будет гореть… — промурлыкала Марго себе под нос, откидываясь на спинку стула. — Как вы думаете, какую порчу на него лучше навести? — Пол под ее ногами ощутимо тряхануло. Страшно представить, как этот толчок чувствовался бы на голой земле — вотчине Гончарова. — Что? Очевидно же, что я не проигнорирую, что он считает, будто мой потолок — это пару раз раздвинуть ноги перед его будущим любовником Дазаем. Паустовский, бедный, от неловкости чуть прямо тут и не помер. Шутка про любовника ранила его нежную светлую душу, а очередное подтверждение того, что Маргарита, будучи в отношениях с Гоголем, спала с другим мужчиной, окончательно добило. Гончарова же сомнительные моральные принципы Булгаковой не интересовали вовсе, зато безопасность хозяина — очень даже, поэтому быстрее, чем начался настоящий гул земли, Маргарита завизжала, вскинув руки: — Только тронь, сучий ты сын! — Успокойтесь, пожалуйста! — попытался вмешаться Паустовский. Но куда ему было до таких сильных одаренных, как Марго и Иван? Магия огнем плясала на пальцах, любое неосторожное движение со стороны Гончарова — и этому очаровательному домику, пожалуй, придет конец. Иван это понимал, ведь Иван — самый верный из псов. Презрительно цокнув языком — выучился, надо же, — он заявил: — Ты ведешь себя как ребенок, Маргарита. — Мне плевать, — как ни в чем не бывало отозвалась Булгакова, тоже опустив руки. Бедный Паустовский, кажется, уже язык смозолил в молитвах. У нее всегда в носу свербило, если где-нибудь рядом речь заходила о Боге. — Мое место на передовой, а не здесь. — Говорить об этом нужно не со мной, — вроде как справедливо заметил Гончаров. Маргарита неопределенно махнула рукой, мол, «и без тебя знаю», и, не попрощавшись ни с Иваном, ни с Константином, направилась на второй этаж, но не в кабинет Федора, как от нее могли бы ожидать. Конечно, можно было устроить скандал, стекла перебить, порчу навести, но… скучно это как-то. Гораздо веселее будет сделать вид, что она успокоилась и согласилась с планом действий Достоевского, а потом… Вторым звеном в ее плане стал Коля. В назначенный день базу покинули Достоевский, Гончаров и Пушкин, который долго крестился потом, когда вышедшая попрощаться Маргарита поцеловала его в щеку. Вроде как, позже к ним присоединится кто-то из снайперов, и Марго надеялась, что это будет не Ахматова — волосенки ей вырвать хотелось, когда она рядом с Федором трется. Еще должен быть Готорн, но в какой момент переквалифицировавшийся из священников в ассасины европеец подключится к операции оставалось загадкой. Марго, кстати, пообещала себе, что если будет возможность, она обязательно хотя бы немного подлечит его зазнобу. Было в этой любовной и очень трагичной истории что-то такое, что заставляло плавиться даже ведьмино сердце. Потом к ней пришел Гоголь. Со вполне определенными целями. Спонтанно, без вопросов, выяснений хочешь или не хочешь — Марго даже упустила момент, когда его губы скользнули к ее шее, а ее руки, словно вообще не завися от хозяйки, принялись быстро расстегивать пуговицы на его рубашке. Для Гоголя секс — это не о любви, влечении или чем-то в таком роде, а скорее разгрузка, а в силу того, что личность Николай абсолютно особенная, перегрузы у него бывали частенько — что эмоциональные, что информационные. Марго, на самом деле, такой вариант более чем устраивал. — Ко-о-оль, — улучив момент, когда он потянулся за поцелуем и в итоге посмотрел ей в глаза, позвала Марго, — а ты меня любишь? В принципе, такой вопрос из уст Маргариты можно было смело отнести к ряду Всадников Апокалипсиса. Словесное подтверждение чувств ей было необходимо примерно так же, как ежедневная исповедь — то есть никак. И Гоголь, конечно, это знал, но каждый раз без вопросов вступал в эту бестолковую игру. В разноцветных глазах искрилось веселье, и Марго довольно улыбнулась в ответ. Бывало иногда, что когда ссорились — или когда ей просто хотелось потрепать ему нервы, — она, трагично заламывая руки и заливаясь наигранными слезами, вопрошала у потолка, как ее угораздило из всех мужчин выбрать именно его, повестись на клоуна… и вот в такие моменты, как сейчас, Маргарита легко находила ответ. — А к чему вопросы, пташка моя? — почти пропел он. Марго, уже даже не задумываясь, совсем на автомате, состроила свою самую обиженную мордашку и капризно протянула: — Ну скажи-и-и-и! В принципе, ничего не мешало ей просто сказать что-то вроде: «Коль, давай по-тихому пойдем с ними, я тоже хочу стравить Портовую Мафию с ВДА». С помощью его плаща можно было переместиться хоть на другой конец планеты, а немного пошарившись в кабинете Достоевского, естественно, без его ведома, Марго, возможно, смогла бы найти подробности насчет того, при каких обстоятельствах будут заражены Фукудзава и Мори. Гоголь поддерживал почти все ее идеи, если они не казались ему совсем скучными, но вмешательство в планы Дос-куна — по определению весело, так что… но нет. Без шоу как-то скучно. Да и можно немного ему нервы потрепать. Заскучал тут, наверное, пока Марго демонстрировала свои актерские таланты в Вооруженном Детективном Агентстве. — Терпеть не могу, — как ни в чем не бывало отозвался Николай. Шальной укус в шею — с ее губ сорвался полустон-полусмех. — Так к чему вопрос? — К тому, что ты несносный придурок? — предположила в ответ Маргарита, любезно предоставляя ему право выбора наиболее приятной версии. Одна его рука скользнула между ее бедер, и Марго шумно втянула носом воздух, привычно проклиная свою любовь к коротким свободным юбкам. — Это комплимент или оскорбление? — насмешливо уточнил Николай, и Марго вдруг подумалось, что не того в их компании демоном величают. — Сдохни, — почти взмолилась она, снова целуя его и чуть оттягивая светлые волосы, потому что знала, что его это бесит. От чуть сумасшедших мыслей о том, что она уже второму дорогому мужчине смерти желает, хоть и от большой любви, от слишком искусных пальцев Гоголя Марго начинала терять голову, но она не могла позволить себе расслабиться до того, как озвучит цель этого лишенного для посторонних логики, а для них двоих полного любви, разговора. Не без ведьминской силы Марго поменялась с Николаем ролями, и теперь она была сверху. Уперевшись руками ему в грудь, Булгакова ласково проворковала: — А раз ты меня так сильно любишь, сделаешь все, о чем я попрошу, а? — Звезду с неба достать? — предположил Гоголь. А она просила. Еще в самом начале, как только познакомились. Марго, в которой проснулся воистину научный интерес, хотела узнать, насколько велики возможности способности Николая. И как только запомнил? У Коли все дни были настолько перенасыщены эмоциями, мыслями и сумасшедшими идеями, что иногда он действительно не мог воспроизвести, что с ним было буквально несколько часов назад. А тут вот… какой же он все-таки удивительный. — Было бы неплохо, — продолжила дразниться Маргарита. — Но, на самом деле, всего лишь хочу влезть в планы Федора. Поможешь мне, а? Сделаешь это для меня? А Гоголь залился таким счастливым смехом, как будто только этого и ждал. Марго прикусила губу, невольно засмотревшись на него. Сразу догадался, значит, к чему вопросы. Жизнь под крылом ВДА сделала ее слишком предсказуемой? Это плохо. Не хотелось бы, чтобы Гоголь однажды с ней заскучал. Если заскучает, то их отношения долго не продлятся, закончатся сразу, а просить утешения потом в чьих-нибудь других объятьях… ну, это не в стиле Марго все-таки. Марго вообще, надо сказать, та еще преданная псина, можно смело с Гончаровым за это звание посоревноваться. Только у Ивана отсутствует немаленькая часть мозга, а Маргарита была адекватной. Ну, ей в это хотелось верить. — И что, даже сама петлю на шее своих сыщиков завяжешь? — поинтересовался Николай, когда наконец просмеялся. А у Марго, надо сказать, слабость была — дети. Особенно она была неравнодушна к Кенджи, и мысль о его скоропостижной кончине заставила ведьму презрительно скривиться. В представлении Федора они все были грешниками, дети, возможно, в меньшей степени, но… — Неужто моя пташка сомневается? — в открытую издевался над ней Гоголь, и Марго резко взяла его за подбородок, намеренно оцарапав. — Размечтался, — огрызнулась она со страсть каким мрачным видом. — Я хочу оказаться в Японии так, чтобы Федор об этом не прознал. Если отказываешься — найду другого, кто мне поможет. Посговорчивее. — Тогда я пришлю этого кого-то тебе по частям ко дню рождения, — умильно улыбнулся ей Коля. Многие считали Николая тем еще психом. В сущности, в одной из своих ипостасей он именно таким и был. Но у Марго тогда назревал резонный вопрос — и кто из них больной, если она все еще с ним?