Снег в океане

      Розы, девственно белые, сплетённые из тонких, почти прозрачных лепестков, бутонами сыпали изо рта, маленького и очаровательного в своём упрямстве. Им вслед — сгустки крови, этакие красные карлики. На снегу вышла бы чудная картина — остаётся только любоваться пасмурными днями и беззвёздными ночами. Родители, подруги, однокурсники, знакомые — все как один сочувствовали Эльзе, несчастной, заразившейся проклятым ханахаки. Они не понимали, что их любимая Эльза отнюдь не больна. Она влюблена.       Ясное, как зимнее небо, лицо озарила лёгкая улыбка. Светлые, точно белое золото, волосы выбились из тугой французской косы, но Эльзу это не волновало. Сегодня она снова встретила его, милого сердцу Джека Фроста.       В его голубых глазах Эльза не впервые видела снег в океане, такой холодный и чистый, который покачивался айсбергами на сине-серых волнах, медленно тая, когда Джек смотрел на неё в ответ. Вероятно, в этом незначительном заблуждении была виновна часть Эльзы, именуемая обыкновенно интуицией, однако так хотелось довериться ей, пусть лишь на мгновенье. Так хотелось взаимности.       Невидимое дыхание Эльзы окутало порозовевшие ладони, глаза с прищуром уставились на другую сторону улицы: на фонарном столбе, чёрной стрелой проткнувшем полотно небесной синевы, забликовала монохромная листовка. Светофор, вспыхнув зелёным, пронзительно взвизгнул, и хрупкая фигурка, одетая в кремовое пальто с блестящими пуговицами и полусапожки, устремилась в случайном направлении. «Необходимо охладить голову», — думала Эльза, бродя по округе. Мысли же её сутки напролёт танцевали вальс с Джеком. Круто развернувшись на каблуках, Эльза поспешила домой. В конце концов свежий воздух не помог — может, болтовня сестрёнки Анны отвлечёт.       Следующим утром Джек, с задумчивым выражением прекрасных глаз и книгой в изящных длинных пальцах, сидел на подоконнике, в восточном крыле, где располагалась университетская библиотека. От однокурсниц Эльза слышала, что в детстве Джек был тем ещё озорником, часто подшучивал над учителями и сверсниками. Отчего-то Эльза никогда не удостаивалась не то что его улыбки, даже взгляда. Джек казался Эльзе молчаливым, спокойным человеком, бесконечно одиноким в своём безмолвии. Эльза мечтала почувствовать тепло его голоса.       Спину холодила выкрашенная в нежно-синий стена. Из сиреневатых губ Джека прозвучал тихий вздох, хлопнули страницы книги. От нарастающей тревоги ногти Эльзы мазнули по руке, заставив прикусить высохший язык и шикнуть нервно. Веки закрылись на миг.       «Он уже ушёл», — с досадой заметила Эльза. В груди, сжатой как будто стальными тисками, слева, где-то под сердцем, шипы-иглы, растущие на всегда зелёных стеблях, укололи что-то. Подавившись стоном, Эльза приложила к ярко-алым губам носовой платок с причудливым узором. Кровь впиталась быстро, испорченная ткань обосновалась в мусорной корзине, а Эльза, немного пошатываясь, отправилась в аудиторию.       Сегодняшний вечер, как и многие вечера прежде, полностью заполнял собой Джек Фрост, несбыточная мечта и навязчивое желание Эльзы. Её маленькая боль. В этой любви всё изо льда: равнодушный профиль Джека, его воздушный шёпот начитки текстов, неизменно далёкий взор голубых глаз. Эльза тоже изо льда: словно фарфоровая кукла, болезненно бледная, в светлых одеждах и с белыми розами. А её чувства, будто пар изо рта, в воздух летят и не достигают адресата. Пускай они растаяли бы без остатка, лишь позволили бы избавиться от холода внутри, от воды и льда.       К ночи любовь Эльзы непременно меркла и увядала, подобно цветам, обнимающим слабее грудную клетку изнутри. С утра, вместе с более настойчивыми розами, любовь возрождалась, и заново начинался бал-маскарад. Эльза пряталась за маской хладнокровия, тем не менее, стоило Джеку оказаться рядом, к горлу подступали окровавленные лепестки, что ничуть не успокаивало.       С ханахаки не выживали, впрочем, Эльзе давно наплевать. Этими легкомысленными словами она оберегала семью, друзей и себя. В голове однако птицей билось: «Как опять не влюбляться? Как избавиться от этого? Как вылечиться?»       Минул всего месяц с начала конца — весь мир будто бы объяла беспросветная мгла, и повсюду трещины. С неба посыпались хлопья снежные.       — Джек, — маджентовая юбка разметалась по обледенелой парковой скамье, ладони защищались чёрными перчатками. Осуждающе-невинно зазвучал хрустальный голос Эльзы, повторяющей неустанно: — Джек, Джек, Джек. Джек, как в тебя не влюбляться, скажи?       Позади с усмешкой раздалось знакомо-незнакомое:       — Хотел спросить у тебя то же самое, Эльза.       Эльза, встав, обернулась. Внезапное появление Джека Фроста, центра её грёз и фантазий, вызвало новую вспышку ханахаки. Зажав обеими руками рот, Эльза закашлялась. Подхваченные ветром, белые лепестки спланировали на снег. Несколько капель крови окрасили покрывало зимнего пейзажа в красный, цвет загорающейся зари.       — Прости за то, что тебе приходится это видеть.       — Тогда-кха, — Джек попытался рассмеяться: получилась неловкая заминка из-за кашля, — мне тоже следует извиниться.       Он протянул ей головку белой розы, окроплённую кровью. Эльза взрывом сверхновой подбежала к Джеку и спросила с беспокойством:       — Ты болен? — её перчатки были брошены на землю, а ледяные руки принялись исследовать лоб, нос и щёки Джека. Эльза не на шутку распереживалась. — Ты в порядке?       Джек, проведя по мягким волнистым прядям Эльзы, ответил:       — Да, теперь в порядке. Ведь ты со мной.       Они улыбнулись, сомкнув руки в прочные кольца за спинами друг друга.