***
Мальчик рос, и через два года после того случая отец нанял ему учителей. Они рассказывали Леону много непонятного и скучного, заставляли заниматься неинтересными делами и ругали, если он отказывался. Отец — герцог мечтал видеть в сыне достойного наследника, но сам Леон хотел лишь счастливого детства. Он много раз вновь заглядывал в ту пустую комнату без окон и пытался найти Сину, ведь ни с кем из его друзей ему не было так весело, как с ней! Но комната оставалась все также безжалостно пуста, и никаких девочек в ней больше не появлялось. Спустя столько времени мальчик совсем отчаялся. Он уже и сам был готов поверить, что ему все это лишь показалось, и от этого накатывала необъяснимая грусть. Так еще и отец, желая лично проверить успехи сына, задал ему сложное и неинтересное задание, выгнав всех учителей из его комнат. Опять он сидел один и скучал… — Опять ты грустишь! — неожиданный голос прозвучал почти обвинительно. — Сина! — удивленно воскликнул Леон, боясь поверить, что перед ним не бред его фантазии, а давняя знакомая. — Привет, Леон! — тепло улыбнулась ему девочка. За эти года она тоже выросла, но совершенно не растеряла очарования. Темное платье с кружевами хорошо сочеталось с черным цветом глаз и абсолютно седыми волосами. — Где ты была? — наконец поверил своим глазам мальчик и поспешил обнять гостью. — Мне не разрешали появляться здесь. — слегка виновато скосила она глазки, но тут же вновь вернула на лицо улыбку, — А сегодня мама должна была прийти сюда и взяла меня с собой. — Здорово! — воодушевленно произнес Леон, но наткнулся взглядом на стол с наполовину выполненным заданием и заметно погрустнел, — Только мне надо закончить работу в срок, а то отец будет ругаться. — Не проблема. Я помогу! — предложила девочка, — Что там у тебя? — Тут задачи. Надо все решить. — мальчик указал на лист с заданием, — Вот, например: «У тебя есть три золотые монеты. Каждую монету можно обменять на десять серебряных, а одну серебряную на пять медных. Ко мне подходят слуги и простят выдать им оплату. Надо разделить эти монеты на четверых слуг так, чтобы первому досталось девять серебряных, второму и третьему поровну, а четвертому — на три медных монеты больше, чем второму. Сколько достанется четвертому?» — А что тут сложного? — не поняла Сина, — Выгони всех слуг и оставь все монеты себе. — Но ведь так нельзя. Слугам надо заплатить за их работу! — неуверенно возразил Леон. — Если ты их выгонишь, а еще лучше заберешь их жизни, то не придется никому платить. Мой папа называет это экономией! — важно заметила девочка. — Какое умное слово! — уважительно покивал Леон и уселся за листок с заданием. — Пиши: «надо выгнать таких слуг и экономить»! — продиктовала ему Сина, — Тогда у тебя останутся три золотых. Вот и ответ! — Ага. — высунув язык, начиркал мальчик, — А вот еще задача… Когда через час в комнату зашел отец, стоило Леону отвернуться, Сина, как и раньше, просто исчезла. Герцог забрал у сына все листы с записями и внимательно пробежался глазами. По мере прочтения его брови неумолимо ползли навстречу волосам. В итоге он повернулся к застывшим у стены учителям и тихим, угрожающим голосом спросил: — Это что такое? — М-милорд, мальчик только учится… — залепетали ученые мужи, сливаясь оттенком кожи с белоснежной стеной за их спинами. — Учится? Чему он тут учится? — буквально зашипел мужчина, грозно надвигаясь на учителей. — М-милорд, п-позвольте взглянуть? — заикаясь от испуга, попросил главный математик. — Извольте! — тихо рыкнул на него герцог и пихнул в руки исписанные листы. — Боги помогите… — прочитав, просипел учитель, закатил глаза и, схватившись за сердце, начал заваливаться на пол. — Воды! — засуетились остальные, моментально забыв про проверку знаний. А Леон сидел на своем стуле и с любопытством наблюдал, как бледного до синевы учителя обмахивают его решениями и поливают водой, но тот все не приходит в себя. После тщетных попыток позвали врача и тот, опасливо косясь на мальчика, шепотом о чем-то сообщил взрослым и опечаленно покачал головой. Учителя, не подающего признаков жизни, вынесли буквально через пару минут, чтобы не травмировать ребенка, но Леон совершенно не испугался, ведь даже не понял, что произошло. Не понял и когда на следующий день ему наняли нового учителя математики. Лишь годы спустя у него возникла крамольная мысль, что у бедного старичка случился разрыв сердца от его гениальных во всех смыслах решений. Но к тому времени мальчик уже совсем вырос и не стал зацикливаться на этих мыслях, ведь до сих пор считал, что решения были и впрямь гениальные. Просто взрослые почему-то не смогли этого оценить! Мальчик рос, как и все подобные ему дети, и уже через несколько лет превратился в прекрасно образованного и красивого юношу, которым очень гордился отец-герцог. Но не было в его душе счастья, ведь прошло много лет, а Сина так и не появилась больше. У него было много друзей и приятелей, но ни с кем Леон не был так счастлив, как с всегда внезапной гостьей из ниоткуда. Девочку по имени Сина никто не знал и никогда не видел. Все взрослые разводили руками, а юноше оставалось только надеяться, что когда-нибудь они снова встретятся. Когда мальчику стукнуло пятнадцать, отец организовал первый бал в его честь. Для Леона это было в новинку, и он с нетерпением ждал своего дня рождения. В утро того дня он сидел в своей комнате и читал какую-то книгу. Спроси сейчас его кто-нибудь, что это за книга и что там написано, юноша бы не ответил, потому что совершенно не улавливал смысла слов и предложений, впустую водя взглядом по одной и той же строке. — Переживаешь? — поинтересовалось бывшее только что пустым соседнее кресло. — Сина! — радостно вскочил Леон, отбрасывая книгу в сторону, а все волнение как рукой сняло, — Я думал, что больше не увижу тебя! — И я рада тебя видеть, Леон! — все с той же очаровательной улыбкой отозвалась повзрослевшая и похорошевшая девушка, что сейчас сидела напротив него. — Ты так долго не появлялась… — с налетом грусти произнес юноша, пытаясь взглядом отпечатать на сетчатке глаза знакомый и одновременно незнакомый образ собеседницы. — После того раза мне строго настрого запретили показываться тебе на глаза! — повинилась девушка, — Но сегодня я получила свое первое задание, и могу делать что захочу! — А что за задание? — поинтересовался Леон. — Я не могу тебе сказать, но оно очень важное! — она гордо вздернула носик, но по ее виду было понятно, что Сина храбрится. — Ты справишься, я уверен! — поддержал ее юноша, но тут в дверь постучали, — Пора прощаться? — понял он. — Да, пора! — в последний раз улыбнулась девушка, и стоило отвести взгляд, как прежде растворилась в пустоте. А потом у Леона был первый в его жизни бал. Юношу познакомили с девушкой, что должна была в будущем стать его женой, но никакой радости от этого он не испытал. Не будь Леон знаком с Синой, сказал бы, что его невеста красива и мила, но после подруги детства новая знакомая казалась обычной и непримечательной. Она не умела так очаровательно улыбаться, не умела так чутко понимать его эмоции, не умела быть Синой. Но юноше привили достаточно хорошее воспитание, чтобы он ни словом, ни жестом не показал своего мнения и не обидел девушку. А еще в тот вечер в замке неожиданно скончался один из гостей. Поговаривали, что его за измену отравила жена, но все это были лишь слухи без обоснований и подтверждений, так что они мало чем могли заинтересовать юного наследника герцога. Через пару лет состоялась свадьба, а еще спустя год на свет появился его сын. Мальчика назвали Альфредом, и его дед не мог нарадоваться такому чудесному смышленому внуку. Леон искренне любил малыша и был очень благодарен за него жене, хотя за эти годы так и не смог искренне ее полюбить. Он уважал ее мнение, оберегал чуткое душевное равновесие супруги, но не любил, нет. Она понимала и принимала, хорошо осознавая, как сложно было ему не противиться решению родителей, когда душа требовала совершенно иного. Спустя пару лет после рождения Альфреда судьба преподнесла Леону сразу несколько сюрпризов. Но как известно, сюрпризы судьбы не всегда бывают приятными. В ту ночь у него родилась дочь. В ту ночь он потерял жену. В ту ночь он опять увидел Сину. Но в этот раз она не была рада встрече. Молодая женщина тихо присела напротив и, бросив виноватый взгляд на друга, приветственно кивнула. За прожитые вместе годы супруга стала ему родным и близким человеком. Он не любил ее, как жену, но как подругу и сестру, и боль от утраты оказалась слишком сильна. Они просидели в траурном молчании несколько часов, и Леону казалось, что женщина впитывает в себя его печаль, облегчая муки. — Прости, я не хотела. — прошелестела Сина на прощание, прежде чем раствориться в огненных бликах затухающего камина. Долгие семь лет прошли с того времени, и вот новый Герцог впервые сам давал бал в честь семилетия своей дочери. Сама именинница вместе со старшим братом и бабушкой уже отбыли в летнюю усадьбу: такого было желание девочки. А вот ее отцу предстояло отдуваться за всех. Еще с детства он не любил подобные мероприятия, но титул обязывал делать много неинтересного и скучного. И увы, балы входили в этот список. И вот, когда Леон шествовал по залу, перетекая от одних беседующих к другим, он неожиданно натолкнулся взглядом на такие знакомые черные глаза и абсолютно седые волосы. В отличие от всех присутствующих, женщина не выглядела празднично. Скорее наоборот, такой наряд в пору было носить на похоронах. Она плавно двигалась к центру зала, собирая на себе все больше взглядов. Прервалась музыка, затихли разговоры, перестали цокать по паркету каблучки, даже само время будто замедлило свой ход… — Сина? — мужчина непонимающе посмотрел на свою давнюю подругу, но та лишь виновато ему улыбнулась. А в следующую секунду медленно текущая река времени резко понеслась бурлящим потоком, не давая и шанса на спасение всем, кому не повезло оказаться в ее течении. Послышался испуганный шепот, разбился об пол бокал вина, выпавшей из дрогнувшей руки, в боковую дверь вбежал измазанный копотью слуга и затараторил что-то про пожар. Но гости и сами уже поняли, что к чему, ведь зал почти мгновенно заволокло едким дымом. Когда же неожиданно распахнулось окно и порывом ветра задуло все свечи, в зале началась настоящая паника. Люди ломанулись кто куда, забыв про этикет и вежливость, не стесняясь толкать друг друга и истошно кричать. Попытавшийся было что-то сделать Леон лишь зря потратил драгоценное время и надышался угарным газом. Глаза нещадно щипало, горло раздирало от удушья и с каждым шагом темная пелена все больше окутывала его. Последнее, что ему удалось разглядеть — тихие шаги Сины, что медленно и спокойно приближалась к умирающему мужчине. — Всего лишь моя работа… — услышал он отдаленный шелест. Так звучат листья, колышущиеся на ветру над кладбищами и могильниками: тихо и печально.***
— Леон, что ты там строчишь? Нам пора выходить, а то опоздаем! Сина стремительно вошла в комнату и недовольно обвела взглядом исписанные листы, разбросанные по всем поверхностям. Вот уже несколько дней ее супруг каждую свободную минуту писал что-то у себя в кабинете. — Ты как всегда пунктуальна! — наигранно устало вздохнул мужчина, поднимаясь, и откладывая в сторону аккуратную стопку бумаг. — У меня работа такая! — гордо фыркнула женщина, и как когда-то давно гордо вздернула носик. — Очень важная работа… На которую ты сейчас опоздаешь! — издевательски поддел ее мужчина и, приобняв за плечи, проводил к выходу. Мягкая ткань черного рабочего балахона так привычно холодила кожу и леденила душу. — Не ты, а мы! — поправила женщина и стремительно вошла в свою собственную тень, предлагая прошествовать за ней. Мужчине не оставалось ничего другого, кроме как шагнуть следом. Это раньше жизнь теней его пугала и настораживала, но за столько лет он привык и уже не задумывался над всеми странностями. В тот день — день смерти — Сина забрала его прежнюю жизнь и подарила новую, в качестве тени. И Леон ничуть не жалел, что променял бьющееся жизнью сердце на вечность со своей дорогой супругой, на этот раз все же любимой и бесконечно нужной. В опустевшей комнате царил творческий беспорядок, среди которого выделялась аккуратная стопка каллиграфически исписанных листов, красующаяся витой надписью заголовка: «Друг из тени: дорога в вечность».