На пути к себе

Удар в лицо. Тяжелый кулак соприкасается со щекой и тело откидывает к стене. Парень-жертва худощавый, мелкий, совсем не похож на того, кто может защитить себя от обидчиков. Затылком он бьется о шкафчик, оставляя кровавый след. В глазах у него темнеет от боли, а зубы сжимаются от обиды. Во рту он чувствует привкус крови, а в ноздри бьет ее металлический запах. Мутнеющим взором он улавливает свои очки, лежащие где-то в двух метрах на полу, а в голове проносится мысль: «Опять линзы менять, как же заебало». Парнишка и хотел бы дать отпор, но сейчас его руки совсем не слушаются, пальцы немеют, а звуки становятся приглушенными. Такое чувство, что вот-вот он потеряет сознание, но очень надеется на то, что этого не случится. — Эй, Арлерт, ты чего молчишь? Может, хоть о пощаде попросишь? Или тебе мало, кусок дерьма? — насмешливый голос доносится до его сознания приглушенно. Вдруг его хватают за волосы и приподнимают, поворачивая лицом к себе. Парень видит слишком мутно и закрывает глаза. Его выводит из себя собственное бессилие и только недавно обретенная вера в людей вновь покидает. — Не теряй сознание здесь, сукин сын, — в голосе яд, но жертве все же плевать на это. Арлерта отпускают, и с громким грохотом он падает на пол, попутно ударяясь о металлический шкафчик. Кажется, что сейчас в него должен прилететь еще один удар, но неожиданно обидчики начинают копошиться, будто давая парню передышку. Какой-то странный звук шагов, не их, кого-то другого. «Это она? Бестия Леонхарт?» — доносится до его ушей. Но мозг отказывается понимать, о ком они говорят. — И что этот божий одуванчик натворил, что вы с ним так поступаете? — голос девушки, знакомый, кажется, одноклассница. — Эй, слушай, мы просто друзья, игра у нас такая, — заверяет главный из избивающих. — Хочешь, я тебе по-дружески нос сломаю? — Э-эй, подруга, это не дело. И мы вообще уходим. Слышится стук быстрых шагов. Едва разлепив глаза, он смотрит вслед им и видит, как эта группка, постоянно толкаясь, едва не сбивая друг друга с ног, уносится в неизвестном направлении. — Эй, ты как? Парень лишь чувствует, как перед ним садятся, но не в силах отвечать на элементарные вопросы. В голове такая каша, такая боль… Соображает он слабо, а прикосновение чужих пальцев к своей ладони не ощущает. — Ты жив вообще? Может скорую? — обеспокоенность проскальзывает в почти равнодушном тоне. — Что с моими очками? — вдруг выдает Арлерт. — Что? «Бестия Леонхарт» оглядывается по сторонам и видит недалеко очки в старой бордовой оправе. Разбита только правая линза. Она поднимает их и держит в руках. — Одно стекло разбито, — отвечает девушка после недолгой паузы. — Ха, как-то они сегодня плохо постарались, — он улыбается. «Серьезно?! — проносится в голове девушки. — Как он и сейчас может улыбаться? Почему он думает об очках, а не о том, что сидит на полу, избитый, весь в синяках и крови?!» Она хочет что-то сказать, но пока собирается с мыслями, глаза Арлерта открываются. Дышит он тяжело, выглядит, мягко говоря, плохо. — Ты ведь Энни? — неуверенным слабым голосом спрашивает парень. — Да, Армин. Они учились в одном классе с конца начальной школы, но так вышло, что никогда не общались. Если быть честным, Армин вообще старался ни с кем не контактировать, только бы не задели, только бы не трогали. У Энни Леонхарт была репутация местной школьной хулиганки, неплохо преуспевшей некогда в спортивных видах какого-то из единоборств, потому видимо, обидчики убежали. Но с чего вдруг она решила ему помогать, парень понять не мог. Если быть честным, то он даже не старался этого понять. — Ты встать можешь? — интересуется Энни. Обычно ее холодный взгляд пробирает до костей, заставляет поджилки трястись, но почему-то не сегодня. Да и что-то в этих серо-голубых глыбах льда не то… — А какой смысл вставать? Он слышит, что девушка напротив громко сглатывает ком в горле и выжидающе смотрит на него. Армин действительно не знает, зачем ему вставать, ведь он не может прийти так домой, тем самым расстроив своего единственного дорогого человека — дедушку. Но и скрыть эти следы не получится никак. — Просто вставай, — Энни протягивает ему свою руку. Армин долго смотрит на маленькую девичью ладошку, но потом все же решает коснуться ее своей слабой рукой. Как только он все же поднимается на ноги, его тело вновь перестает слушаться, а голова отзывается резкой болью. Девушка юрко просовывается под его руку и, положив ее на себя, произносит: — Давай я помогу тебе в медпункт дойти. — Не надо, — хрипит Армин. — У меня в рюкзаке есть, чем обработать раны. — Бля, ты серьезно? — не выдерживает Энни. — Рассчитываешь сам с этим справиться? Да ты на ногах еле стоишь! — Да какое тебе дело до меня вообще? — шипит парень, совсем сморщившись от боли. Девушка на минуту останавливается, пытаясь сейчас не наговорить ему в ответ. Она уверена, что, когда он хоть немного придет в себя, то ему будет стыдно за свои слова, но сейчас все действия окружающих им воспринимаются с агрессией, хоть и не всегда обоснованной. Сжав волю в кулаки, она отвечает ему: — Да, мне не должно быть дела, но, раз уж я по своей глупости в это ввязалась, то помогу тебе, чем смогу. Армин затих и больше ничего не говорил ей, однако всеми силами высказывал желание не идти в медпункт. Но Энни была непреклонна. И, все же, Армин одержал победу: он был закрыт. К тому времени, как они дошли до кабинета, парень уже стал понемногу соображать. — Где там твои «средства обработки»? — буркнула Энни, усадив избитого на подоконник. — Самый ближний карман. По-хозяйски девушка стала доставать из чужого рюкзака несколько бутылочек с антисептическими средствами, вату, пластыри и бинты. Честно, она очень удивилась, что обычный школьник носит с собой такой набор. Там еще было несколько пластинок разных таблеток, что настраивало на не самые радужные мысли, но она решила, что не будет к нему лезть с расспросами. По крайней мере, не прямо сейчас. После чего Энни начала не спеша обрабатывать раны на чужом лице. Сначала Армин не понимал, что происходит и с отсутствующим взглядом смотрел в пол, но в какой-то момент осознание ситуации настигло его, причем врасплох. Закусив губу, девушка сосредоточенно стирала смоченным в перекиси ватным шариком кровь со щеки парня. Он растерялся, а потом стал прокручивать в голове события последнего получаса. — С-слушай, — неловко заговорил Армин. — Я мог бы и сам. — Умник, не отвлекай. Лучше затылком повернись, я помню, что там кровь была. Парень послушно повернулся, хоть и давалось это все еще с трудом. Разум, конечно, прояснился, но вот тело все еще не до конца слушалось. Энни это видела, потому старалась не раздражаться из-за его медлительности. Рана на затылке не была глубокой, такое чувство, что он просто содрал кожу о шкафчик, но волосы рядом с ней была пропитана кровью. Не особо приятное зрелище, но какая разница? Энни за свою жизнь и не такое видела. Кровь уже остановилась, и девушка решила уточнить, стоит ли перебинтовывать голову, на что Армин дал отрицательный ответ. — Сними рубашку, я хочу глянуть на остальные повреждения, — приказным тоном заявила Леонхарт. Парень едва заметно кивнул и стянул с себя рубашку, оставаясь в майке-борцовке. Руки его тонкие, будто стебли растений, никакой мышечной массы. Кожа бледная настолько, что через нее просвечивает вены. Тело, насколько могла видеть девушка, покрыты гематомами. От одного взгляда Армина становилось мягко говоря, жалко. Заметив ссадину на левой руке, девушка взяла ее в руки и ужаснулась: вдоль и поперек на ней красовались белые полосы. Шрамы были глубокие и не очень, короткие и длинные, но ясно было одно: нанес себе эти порезы он сам. — Это ведь насколько тебя довели?.. — очень тихо произнесла Энни. — Не важно, — Армин ее услышал. — Это в прошлом, скорее всего. — И давно ты?.. — она попыталась заглянуть ему в глаза. — Да какая разница? — равнодушно ответил парень. — Ну да, ты прав, мне не должно быть дела. Энни дальше молча обработала ссадину, но все никак не могла оторвать взгляд от шрамов. Все же, ей не впервой наблюдать такие вещи, однако страшно понимать, что это делает даже такой человек, как Арлерт. Хоть у него и была репутация задрота и ботана, он казался весьма дружелюбным и жизнерадостным. По крайней мере, Энни так думала до этого дня. Бегло осмотрев правую руку, ничего кроме синяков девушка не обнаружила. Правда, внимание привлек детский цветной пластырь на мизинце. Причем явно не из-за раны он там оказался. Она что-то слышала о его значении, но решила, что дома уточнит свои догадки. Когда Энни со всем закончила, то встала напротив и спросила настолько мягко, насколько вообще могла: — Тебе помочь до дома дойти? — С чего вдруг такая доброта? — насторожился Армин. — Понятия не имею. Похоже, мне тебя просто жаль, — пожала плечами девушка. Парень едва мог покрутить головой, потому что каждое движение отдавалось болью. А получится ли у него встать? Стоит ли храбриться? Ведь он может просто не дойти до дома самостоятельно. Но с другой стороны Армин просто не хотел доставлять Энни лишних хлопот. Но долго ждать ответа она, все же, не стала, положив его руку на свое плечо, пошла к выходу из школы. Парень переставлял ноги медленно, но она, удивительно, терпела. Все же, ей его действительно жаль. Уже где-то на полпути к дому Армин стал увереннее держаться на ногах. Боль во всем теле была такой же сильной, как и раньше, но он попривык. Энни смотрела за его шагами с настороженностью и неподдельным беспокойством, а внутренне даже радовалась, что он может самостоятельно передвигаться. Они дошли до какого-то перекрестка, когда Арлерт остановился. — Мне до дома всего ничего осталось. Я справлюсь. — Хорошо. — Спасибо… Твоя помощь неоценима… — Да не за что. Энни кивнула Армину, а после развернулась и кинув одинокое «Пока» на прощание, скрылась в одном из ближайших переулков. Парень еще долго смотрел ей вслед, а потом тоже ушел к своему дому. Мысли как-то странно путались. С одной стороны, он думал об этом не свойственном поступке Энни, с другой о дедушке, который явно будет не в восторге от новых ссадин. А еще была мысль, которая заглушала все другие своей навязчивостью и громкостью: «Хочу умереть». В комнату удалось проскочить мимо дедушки. Хотя Армин, оказавшись в ней, не до конца понимал, откуда у него были силы подняться по лестнице, но он быстро отбросил эту мысль, как только оказался на кровати. Только сейчас он понял насколько же ему плохо. Каждая клетка тела болела даже если он не двигался. Арлерт лениво взял в руки телефон и тут его глаза уловили напоминание. «Бля, надо кинуть хоть куда-то, что сегодня я не в силах стримить». Он зашел в инстраграм и, не став даже выбирать фото на фон, написал «Извините, сегодня песенный стрим отменяется: с Возникли некоторые непредвиденные обстоятельства, о которых расскажу позже». Опубликовав, он тут же откинул телефон в сторону и закрыл глаза. Стоит поспать, наверное.