На пути к себе

Тишина будто окутала это место, хотя вокруг был шум: музыка заглушила слова Марко для тех, кто не должен был их услышать, кроме двух невольных свидетелей. Жан молчал. Он все прекрасно слышал, но слова у него будто застыли в горле. Слегка перетрясло. Марко же запрокинул голову и слегка ударился о стену, около которой парни сидели, покусывая губу и едва сдерживая слезы. Армин переглянулся с Энни, которая все услышала, потом бросил быстрый взгляд сначала на Марко, а потом на Жана. — Так, — Энни нашла в себе смелость нарушить неожиданную и тягостную тишину. — Вам надо поговорить… Но явно не тут… Взглядом она попросила Армина увести ошарашенного Жана, а сама взяла Марко. Они отвели парней на задний двор, где было тихо, и им бы никто не помешал. Но и там ситуация не менялась. Все молчали. — Ты так ничего и не скажешь, Жан? — сглатывая неожиданно проступившие слезы, спросил Марко. — Нет, скажу, — парень выдержал небольшую паузу, собираясь с мыслями. — То, что я не догадывался об этом, это, конечно ложь. Я давно все понял, просто сейчас пытаюсь собрать мысли в кучу. Я тебя не люблю, Марко. Я гетеро до мозга костей, сам понимаешь… — Да, понимаю, — выдохнул Марко. — Я не могу ответить тебе взаимностью, прости. Для меня ты друг, лучший друг, но романтических чувств я к тебе не испытываю, — Жан опять замолчал. Он стал ходить по двору, от стены и обратно, нервы накалились. Да, черт подери, он знал, что Марко в него влюблен, он давно понял, что его друг гей и что-то испытывает к нему, знал, что этот разговор случиться, но не предполагал, что именно в этот день. Неправильно и глупо, он не был готов. — Марко, я… боже… не плачь, пожалуйста, я того не стою, — Жан подошел к другу и похлопал его по плечу. А Бодт взаправду не мог сдержать непрошеных слез. Особенно добило то, что Кирштайн давно все понял, но молчал, обходил эту тему стороной. Но это было правильно, наверное. — Это ты меня прости, — парень прикрыл рот, пытаясь сделать свой голос более спокойным. — Я не должен был об этом говорить… — Нет, не надо стесняться своих чувств, — Жан смотрел ему в глаза. — Просто так вышло, что они не взаимны. На нашу дружбу это не повлияет… С моей стороны так точно. А пока, прости, нужно переварить… Невольные слушатели в лице Армина и Энни чувствовали себя здесь неправильно. Это было странно и непривычно, но ведь не у каждой любви счастливый финал, но, к сожалению, он настиг Марко в день его шестнадцатилетия. Переглянувшись, Армин и Энни безмолвно решили, что парень догонит только что ушедшего Жана, а Энни останется с Марко. Девушка присела на твердые ступени рядом с Бодтом, который после ухода Кирштайна уже не сдерживал слез. Мокрые дорожки медленно прочерчивались на щеках. Он не стеснялся своих чувств, он признался, сделал, что мог, но не получил желаемого. — Энни, почему мне так не повезло? Почему я ненормальный такой? — тихо прошептал он. — Ты нормальный, Марко, просто иногда в жизни так случается, — она погладила его по спине, вспоминая, что это уже не первый случай в ее жизни. — Жан понимающий, да и отреагировал вполне адекватно. — Ну, не избил, и то ладно… — Тц, вот видишь… А моего хорошего друга когда-то за это очень сильно ударили, пытаясь «выбить дурь». — Серьезно? У тебя в жизни такой же человек встречался? — Марко будто захмелел от нахлынувших эмоций, отвечал медленно и голос его изменился. — Да, — кивнула она, — только после своего признания он со сломанной челюстью ходил. Где-то позади слышался только звук музыки. Наверное, в такого рода вечеринках одним то ли плюсом, то ли минусом было то, что никто не заметит, что виновник торжества пропал. Марко никто не искал. Его только что разбитое в клочья сердце заболело, а непрошенные слезы все так же текли по веснушчатым щекам. Энни продолжала гладить его по спине, на подкорках сознания понимая, что это ничем не поможет. — Хочешь, дам тебе номер своего друга? Мы, конечно, не особо общаемся, но ты то для него новый человек. Спросишь, как он пережил подобный опыт. Может быть, тебе поможет… — она говорила тихо, чересчур мягко. — А давай… — он протянул ей свой разблокированный телефон. Энни быстро вписала знакомый и родной номер и сохранила. — Подписала как Райнер, собственно, его так и зовут. — Спасибо… Марко тяжело, но ведь он взаправду не первый такой, да и далеко не последний. Он старается не плакать, однако Энни подставляет ему свое плечо. Это странно, ведь они не особо сильно общались, но она здесь очень кстати. Тихо шепчет, что с ним все хорошо, что все произошедшее — это жизнь. И как-то смешно проскакивает в голове его мысль, что Армину с ней повезло. Жану тоже непросто. Да, он давно обо всем догадывался, однако не был готов, что его лучший друг признается ему в любви в собственный день рождения. Армин стоял с ним рядом, как безмолвная поддержка. Они вышли во внешний двор, и парень закурил. Дым как туман перед глазами, заслонил собой все окружающее. — Как ты себя чувствуешь? — тихо спросил Армин. — Как последняя падла, — усмехнулся Жан. — Прикинь, отказал человеку, который искренне признался тебе, да еще и тем самым заставил плакать в день рождения. Такая себе ситуация. У Жана от нервов слегка тряслись руки. Столько лет дружбы сейчас могло рассыпаться прахом. Да, он, конечно, сказал полнейшую глупость перед тем, как Марко решился ему признаться. Было не просто непривычно, было странно и страшно. И этот страх заключался в том, что он боялся потерять близкого и дорогого человека. — Но ты же не можешь изменить ориентацию. Ни свою, ни его, — Армин пожал плечами. — Я не знаю, как вновь нормально на него смотреть. Конечно, может еще все образуется, но это не факт. Сука… Жан злился. Не на Марко, не на себя, а просто на саму ситуацию, потому ударил кулаком в стену, расшибив костяшки о кирпич. Из царапин сразу набухли капли крови, но это будто слегка его успокоило. Армин невольно вспомнил о своих запястьях, после чего ободряюще похлопал друга по плечу. — Ладно, я пойду домой, — тяжело вздохнул Жан. — Спасибо, что побыл рядом, но надо бы пройтись и освежить мысли. — Да, конечно, — кивнул ему Армин. — Ах, ну и да… Забудь, что я сказал тебе перед всем этим. Не порти свои с ней взаимоотношения такой глупостью, если сам ни в чем не уверен. — Я и не собрался, — пожал плечами парень. Жан Кирштайн отправился домой, погруженный в свои мысли, обдумывая ситуацию. В голове все время звучало, что надо было сказать по-другому, сделать иначе, но все это было уже бесполезно. Армин вернулся обратно в шумный дом, где никто и не знал о маленьком разбитом сердечке именинника. Никто, кроме него, Энни и виновника этого разбитого сердца. Он поискал в толпе глазами девушку, но ее нигде не было, и только через двадцать минут она показалась из внутреннего двора в сопровождении Марко, который теперь улыбался, хоть и натянуто, фальшиво, но и это было много. Энни оглядывалась по сторонам в поисках своего друга, который уже подошел ближе. — Где Жан? — тихо спростила девушка. — Пошел домой минут двадцать назад. Через десять минут спрошу, как добрался. — Марко вроде тоже повеселел. Не против уже пойти домой? Энни говорила как-то бездушно, отрешенно, и только через несколько долгих мгновений сфокусировала свой взгляд на Армине. Тот лишь сказал, что пойдет попрощается с друзьями и они уйдут. Часы показывали почти полночь, однако до дома Энни было далековато. Она уже нарушила данное отцу обещание, потому обдумывала, куда подет, но после решила, что стоит вернуться ради его спокойствия. Идти ночью с Армином… Наверное, это не лучшая идея, однако получше, чем быть одной. С ним спокойно, но не сегодня. В кармане она нащупывает свои сигареты, которые уже несколько недель не доставала, и закурила. Говорят, это вредит голосу, но нервы успокаивает. — Надеюсь, что меня никто не спалит… — вдруг сказал Армин. — Ты о чем? — она обернулась и дым полетел прямо в его лицо. — Ой, извини. — Ну, мне ведь только пятнадцать, а после одиннадцати можно находиться без взрослых только с шестнадцати лет. — А… оу… Ты такой малыш, оказывается, — засмеялась девушка. — Ну да, в школу в пять лет пошел, только в ноябре шесть исполнилось. Так что теперь младше почти всех знакомых. — Блин, это, получается, что ты правонарушитель сейчас? — Ну да… — он ненадолго замялся, а потом спросил: — А можно? — и указал на сигарету. Энни приподняла бровь и ненадолго задумалась, прежде чем дать ответ. Ей-то не жалко, просто надо ли ему это? — Первый раз? — уточнила она. — Ага. — Не брезгливый? — она склонила голову на бок. — Да нет. — Ок, тогда не против мою взять? Просто у меня не так много осталось, а тебе для пробы хватит. Не подумай, я не жадная, просто… — Да нет, все хорошо. Я понял, — Армин взял из ее руки сигарету, а после сделал первую в своей жизни затяжку. Горло сразу заскребло и как будто не хватало воздуха. Он закашлялся и резко нагнулся вперед, а Энни присела на корточки, держа его за плечо. — Ты как? — Все… нормально, — сказал он, отдышавшись. — Ну что? Продолжать будешь? — Буду… — замялся Армин, а после решил сделать еще одну затяжку. Горло резануло, как и в первый раз, но он держался. Все же не мог он перед ней таким слабым показаться. Парень выпрямился окончательно. Дым перед глазами как-то успокоительно-завораживающе действовал на него. — Хорошо держишься, — усмехнулась Энни. Они подошли к перекрестку, где должны были разлучиться. Девушка все же собиралась заявиться домой, а Армину еще очень долго идти, потому они распрощались, с договором написать друг другу, как дойдут. Просто ради спокойствия. От места их прощания ей до дома всего метров двести было, но она не торопилась, шла спокойно до тех пор, пока позади себя не заметила высокую темную фигуру. Она обернулась и поняла, что это Бертольд. — Ты чего ту делаешь в такое время? — удивилась девушка, остановившись. — Я тебя искал… Ждал… — его голос звучал как-то странно. — А ты с каким-то мелким… шляешься. — Бертольд, уходи, я не особо хочу тебя видеть… — Энни развернулась и направилась к дому. Но парень не дал ей и шага ступить, схватив за руку. Леонхарт ошарашенно обернулась и замахнулась, чтобы ударить своего бывшего по щеке, но тот перехватил ее руку и крепко сжал оба запястья. Она могла за себя постоять, но сейчас растерялась. Страх сковал тело. Его лицо опасно приблизилось к ее, и он жадно поцеловал трясущиеся губы. Энни затошнило от этого, а на глаза невольно накатились слезы. Он перехватил ее тонкие запястья одной рукой, а второй коснулся голого бедра, все так же целуя. Сердце бешено заколотилось, в горле стоял тошнотворный ком. Она всегда старалась сохранить спокойствие и холодность рассудка, но сейчас что-то пошло не так. — Уходи, Бертольд, уходи! — Энни плакала, хватая ртом воздух. На губах она все еще чувствовала его дыхание, хотелось отплеваться, обтереть их, но еще больше вывернуть все содержимое своего желудка. — Нет, дорогая Энни, ты моя, только моя, и никто к тебе прикасаться больше не имеет права, — шептал он ей на ухо. Девушка не знала, что делать и как выпутаться, потому отчаянно ударила его по ноге. Он явно не ожидал, потому ослабил хватку, чем она смогла воспользоваться и побежала в сторону дома. Воздуха не хватало, по щекам бежали слезы, но она смогла от него оторваться. Сердце бешено колотилось, а перед глазами все плыло, потому она оступилась прямо на пороге дома, споткнулась о каменную ступеньку и разбила коленку. Дверь дома была открыта, а в гостиной тихо работал телевизор. Войдя в прихожую, Энни заперла дверь и по стенке опустилась на пол. Слезы ручьем стекали по щекам, а страх все еще сковывал тело. Надо было встать, подняться к себе и крепко уснуть. — Энни, почему так… — слегка возмущенно начал ее отец. — Доча, что случилось?.. — Все хорошо, пап, — усмехнулась она. — Просто упала, больно ударилась. — Что ты мелешь? Ты из-за… — Пап, я устала, пойду посплю. На негнущихся ногах она пошла в комнату, где, даже не сняв одежды, завалилась на кровать, дав волю слезам. Все еще тошнило, а на губах и бедрах чувствовалась тяжесть его присутствия. Загорелся экран телефона, который она трясущимися руками подняла. Армин, 00:52 Я добрался. А ты как? Энни, 00:52 все хорошо спокойной ночи Она отбросила телефон, не в силах даже дождаться его ответа, а потом уткнулась лицом в подушку и вскоре провалилась в сон…