А откуда берутся детки?

— Тётя Герм, а откуда берутся детки? — О, — даже пытливый мозг Гермионы на пару секунд завис после экзистенциального выпада Скорпиуса, который ухватился за ее юбку, чтобы попытаться взобраться на высокий диван и усесться рядом с ней. — Э-э, хороший вопрос. — Она немножко помогла ему и попридержала за попу, усаживая его возле своего бока. — Я знаю, спасибо. Папочка говорит, что вы самая умная ведьма на свете и знаете ответы на все вопросы. — О, он так говорит? — Гермиона слегка зарделась от похвалы. Скорпиус в свои три с половиной года был невероятно смышленым малышом, но когда крепко задумывался или когда его клонило в сон, он клал в рот кулачок и начинал его облизывать, моментально покрывая слюнями ручку по локоть. Чем сейчас и занимался. — Ага. И у вас целых двое, вы точно знаете. — Кулачок, видимо, был таким вкусным, что Скорпи аж причмокивал. — Да, Скорпи, верно. Знаешь, есть такие вопросы, ответы на которые лучше услышать от своих родителей. Ты спрашивал об этом папу? Или Гарри. — Гермиона приобняла Скорпиуса за плечи и слегка надавила на его предплечье, чтобы он обратил внимание на то, как размазывает слюни по кулаку: привычка, от которой его отучают всей семьей. — Спрашивал! Папуля сказал, что нашёл меня в капусте, а Гарри — что аист в мешке принёс. — Это было почти невероятно, но Скорпиус сложил ручки на груди и как будто бы закатил глаза: жест, который он явно перенял от Драко, от чего стал нереально похож на его маленькую копию. — Но я-то уже взрослый! Я не верю в сказки! Не мог же аист меня вместе с капустой принести? — Своими огромными зелёными глазами Скорпиус взглянул в лицо Гермионе с невысказанным вопросом «ну, не мог же?». — А Тедди вообще сказал, что я приемный! Что папа мне не настоящий папа и что Гарри — тоже. Скорпиус внезапно сделался невероятно уязвимым и маленьким, будто вот-вот расплачется: он ссутулился, нижняя его губа задрожала, щечки покраснели, а в уголке глаз зародилась пухлая слеза. Свой слюнявый кулачок он поднёс к одному из глаз и тихо всхлипнул. — Стой-стой-стой, Скорпушка, не надо плакать! — Гермиона слегка в панике начала успокаивать ребёнка. Она до сих пор немного неловко обращалась с детьми, несмотря на наличие двух своих, потому что в их с Роном паре именно Рон играл роль «папочки-наседки». Как только появились близнецы Хьюго и Роуз, он, как венгерская хвосторога над своими яйцами, стал хлопотать над малышами в большей степени сам. Он как будто бы понял, что для него быть отцом — это смысл жизни. Честно говоря, это был идеальный расклад в их маленькой семье, потому что Гермиона по своей природе определённо была, ну… карьеристкой. К двадцати пяти годам она продвинула ряд важных законов в Министерстве, а те из них, что сначала не вызвали восторга у жителей Магической Британии, смогла-таки популяризировать. Самыми громкими из них был Проект по Ассимиляции Сторонников Проигравшей Стороны и Запрет на Эксплуатацию Домашних Эльфов. Вряд ли возможно было найти в волшебном сообществе человека умнее и целеустремленней, что под собой подразумевало огромное количество как обожателей, так и врагов. На неё даже было совершено два покушения на убийства, в которых были замешаны чиновничьи верхушки, отсиживающие теперь свой срок в Азкабане. Последнее из них сподвигло к проведению масштабного расследования и сокращение больше половины штаба Министерства. Всё это вытекло в огромный стресс для самой Гермионы, она также поняла, что не всесильна. Так в ее жизни появилась Лаванда Браун, перспективная юристка и адвокатесса, начавшая карьеру на одной из низших позиций в Визенгамоте, а теперь являющаяся первой помощницей Верховного Судьи. Вечера за документами по глобальному расследованию сблизили двух девушек, несмотря на изначальную холодность и даже пренебрежение, но всё в итоге вылилось в то, что теперь их с Роном трое. Однако вся эта карьерная и амурная свистопляска не означала, что Гермиона не знает теорию «детоводства». — Во-первых, Тедди говорит неправду! Я передам бабушке Андромеде, пусть лишит его метлы на неделю. — Скорпиус взглянул на свою тетю с надеждой и маленьким дьявольским огоньком возмездия в глазах. Ну, один в один папа! — Во-вторых, твой папа тебе самый настоящий. Это я могу гарантировать. На самом деле, скажу тебе по секрету, — тут она приблизилась к уху мальчика и прикрыла рот рукой от посторонних ушей, для таинственности, конечно же, — я никогда ещё не видела, чтобы дети были так похожи на своих родителей. Я помню твоего папу в детстве и могу сказать, что ты точная его копия. — Правда? — Мальчик отстранился с сияющей улыбкой, будто его лицо вот-вот треснет от восторга. Непролитые слёзы заблестели теперь смешинками, а не грустью и разочарованием. Но Гермиона все равно сделала себе мысленную пометку серьезно поговорить с Тедди. — Чистая правда. Но, Скорпи, ты должен знать, что быть приемным мальчиком — вовсе неплохо. — Гермиона не знала, как точно подойти к этому вопросу, но она знала, что Драко и Гарри не только не были бы против, что она взяла эти объяснения на себя, но в глубине души она подозревала, что эти чертята специально подослали Скорпиуса прямо к ней. — Иногда так бывает, что родители очень-очень сильно хотят своего малыша, но у них ничего не получается, однако в их сердцах столько любви и заботы, что они решают взять себе ребёнка из специального места, где живут маленькие одинокие детки. И тогда семья становится полной и счастливой. Малыш находит своих маму и папу, а иногда и ещё одного папу или ещё одну маму, как у вас с Гарри. И все счастливы. — Гермиона задержала дыхание в ожидании реакции мальчика, она очень надеялась, что этим разговором она ему не навредит. — Да… получается, если у меня есть мама, папа и Гарри, то… я всё же приемный? — Скорпиус перекрестил ручки и сложил их в замок на коленях. Логика Скорпиуса немного сбила Гермиону с толку, но она хмыкнула и подумала, что в его словах определённо есть смысл. — В некотором роде. К вопросу о том, как появляются детки: твои мама и папа так сильно полюбили друг друга, что решили сыграть свадьбу. И сразу после свадьбы появился ты у мамы в животике, потому что они вдвоём тебя очень-очень ждали. — Гермиона решила сказать все, как есть, до конца, решив больше не откладывать разговор в долгий ящик, хотя она, конечно, понимала, что у такого любопытки как младший Малфой найдётся ещё Мерлин знает сколько вопросов. — А потом моя мама отправилась на небеса, когда я родился, а папа встретил Гарри. — Сказал Скорпиус несколько печальным тоном. — Верно, малыш. Получается, для Гарри ты приёмный сын, но от этого не менее любимый и родной. Вы одна семья, Скорпион, он любит тебя абсолютно так же, как твой папа Драко и как любит тебя мама Астория с небес. — Сказав это, Гермиона улыбнулась, хоть у неё во взгляде и плескалась грусть. Гермиона помнила тот год. Дело в том, что этот ребёнок был на самом деле особенным. Он появился на свет при обстоятельствах, которые можно назвать совершенно исключительными. Тогда им всем было по двадцать одному, Гермиона была чуть старше. Гарри, Рон и Драко Малфой практически закончили аврорские трёхлетние курсы, на которые заступили сразу после войны. В последний год академии на одной из учебных миссий, на которую отправили Поттера и Малфоя, случилось что-то, на тот момент беспрецедентное — парни вернулись оттуда вместе замкнутыми и молчаливыми. А двумя неделями позже оба вывалились из камина на Площади Гриммо подвыпившим слипшимся клубком конечностей прямо на ковёр, на диване возле которого чисто случайно развалились Рон, Гермиона, Джордж и Джинни. Когда вся полудюжина прекратила обмениваться взглядами с глазами по два галеона, Драко и Гарри переглянулись и наперебой стали рассказывать со слезами стыда и горя на глазах, что теперь они вместе. — Э-э, Малфой. — Джинни приподняла бровь в недоумении. — Тебя разве невеста дома не ждёт? То была ужасная правда. Невеста ждала, по сути с самого рождения. Малфой и Гринграсс-старшие заключили выгодную партию, ещё когда Астория и Драко пешком под стол ходили. И теперь знание этого причиняло невероятную боль. Гарри понимал, что он ничего не сможет сделать, не сможет помешать свадьбе Драко, потому что у того был долг и эти чистокровные замашки, которых он не мог понять. Оба парня любили друг друга до беспамятства, и когда наконец дорвались до этой чертовой неуместной любви, были не в силах оторваться друг от друга. Тогда, на том ковре они сознались друзьям Гарри, что у них нет выхода, кроме как наслаждаться друг другом, покуда у них есть это ничтожное время. До окончания академии и свадьбы Драко оставалось чуть больше трёх месяцев. В ночь перед последним экзаменом, когда Драко и Гарри со слезами на глазах и клятвами на губах попрощались и разошлись по своим комнатам для нескольких часов беспокойного сна, с Драко совершенно неожиданно связались совой.

«Малфой, будь по этому каминному адресу через пятнадцать минут.

Никто не должен знать.

Отель Тритоновый Гарпун, 394»

— Ты один? — Спросила невнятная расплывчатая фигура в углу комнаты, когда Драко вышел из обозначенного камина. Чары отвода глаз, узнал он. — Да. Незаметный пас палочкой, и фигура стала проявлять свои очертания. Перед ним предстала будущая жена. — Мне есть, что тебе сказать, Драко, присядь. Когда Драко наконец дописал кое-как свой экзамен по расширенным чарам тем утром, он сразу же отправился на поиски Поттера. — Гарри… Тогда Гарри узнал, что Драко не будет сбегать вместе с ним во Францию, где у Малфоев было небольшое семейное поместье, принадлежащее по документам Драко. Гарри узнал, что Драко собирается жениться и завести ребёнка. Гарри в очередной раз узнал, какова на вкус горечь подаренной, а затем отобранной надежды. — Я не могу, не могу, не могу, Гарри! Прости меня! Я слабак! — Малфой заливался слезами, упав перед Гарри на колени. — Она сказала, что всё равно скорее всего умрет, и очень скоро. На ней семейное проклятье, о котором знает только она и ее мать. Она умрёт… при родах. Но родит здорового ребёнка. — Драко неестественно согнулся пополам. — Она узнала про нас с тобой и попросила не разрывать помолвку. Просила дать жизнь хотя бы ребёнку. Я должен… я должен стать ему отцом, а ей — мужем. Иначе… род того, кто разорвёт помолвку, исчезнет с лица земли. Оказывается, отцы дали друг другу Непреложный Обет при заключении нашей помолвки. Малфои просто исчезнут. — Ты не думаешь, что это все враньё? И просто ловушка её или ваших отцов? — Разбито прозвучал Гарри. — Я… я не знаю. — Драко поднял глаза на будто окаменевшего Гарри, который не знал, что сказать. — Пожалуйста, только не уходи, Гарри. Я без тебя не смогу. Но Гарри ушёл, потому что ему нужно было позаботиться о собственном сердце. Гермиона сбросила с себя оцепенение нахлынувших воспоминаний и повернулась к Скорпиусу. Малыш выглядел задумчивым, но не печальным. По всей видимости, он не расстроился, а просто переваривал информацию. — Тетя Герм, значит, детки появляются в животике после свадьбы? — Чаще всего да, малыш. У нас с дядей Роном всё вышло именно так.

***

— Я не верю, что это происходит на самом деле, Герм. Мне кажется, счастливей меня человека не найти во всей Вселенной. — Гарри стоял спиной к Гермионе и нервно теребил свою чёрную бабочку на шее. — Это происходит на самом деле, Гарри. И ты это заслужил. Давай помогу. — Гермиона развернула Гарри к себе лицом и поправила и так идеально сидевший галстук. — Самый прекрасный мужчина на этом свете сегодня станет моим мужем. — Гарри утёр набежавшую слезу тыльной стороной руки и всхлипнул. — Пожалуйста, не плачь, Гарри, а то я разрыдаюсь вместе с тобой, и Лаванда меня убьёт за то, что я испортила макияж, который она всё утро мне наносила. — Против воли её голос прозвучал влажнее, чем она рассчитывала. — Всё пройдёт отлично, вот увидишь. Мы долго шли к этому дню. Глаза Гарри округлились в непритворном ужасе, губа его задергалась, а правая рука взъерошила чёрные с проседью волосы, лежащие в подобии прически, которую ему пытались сделать организаторы. — А… а вдруг он ответит… а что если он ответит «нет»? Прямо там у алтаря? Что если я больше не увижу сына? — Гарри вцепился в плечи Гермионы мёртвой хваткой. — Что если он не разрешит мне больше видеться со Скорпи?! Мерлин, так все и будет. Он наверняка поймёт, что я его не достоин и бросит прямо там. И что я буду без них де… Он вдруг замолк на середине фразы и встал столбом. Невербальные Силенцио и Петрификус Гермионы. — Прости, Гарри, но ты вынудил меня применить магию. Ай, мои плечи… — Гермиона растерла саднящие руки под тонкой вуалью платья. — Во-первых, не забывай, что у тебя хватка аврора. Во-вторых, — тут она подбоченилась левой рукой, а правой ткнула ему в грудь. — Гарри Джеймс будущий Поттер-Малфой! Перестань паниковать! Драко любит тебя до беспамятства, и ты это знаешь. Или тебе напомнить о Той Самой Ночи? Глаза Гарри даже под Петрификусом, казалось, расширились. В них за долю секунды пронеслось воспоминание того ужасного и в то же время невообразимо прекрасного вечера. Гарри в очередной раз после шестнадцатичасовой выматывающей смены в аврорате лежал на диване в гостиной на Площади Гриммо, свернувшись калачиком в позе эмбриона. Он забыл, когда последний раз спал больше трёх часов подряд, бессонница стала его несменяемым сторожем. Алкоголь не давал забыться, зелья перестали давать какой-либо эффект, кроме зависимости, а магловские наркотики его не брали. Его глаза давно высохли из-за озера слёз, которые он выплакал за первые четыре месяца со дня свадьбы Драко с Асторией. Он не решился заявиться на торжество официально, хоть приглашение и прожигало карман, он знал, что не сможет вести себя так, будто не его мир рухнул в одночасье. Гарри аппарировал под мантией-невидимкой и под бутылкой Огденского в сад Малфой-мэнора прямо перед словами священника «если кто-то против этого брака, то пусть скажет об этом сейчас или молчит вовек». Ему пришлось наложить на себя невиданное по силе Силенцио и аппарировать обратно в холодный мрачный дом на Гриммо, так и не узнав ответа жениха на Главный вопрос. Его он узнал на следующее же утро, когда сова любезно принесла в своих лапках свежий выпуск Пророка. Целый год после этого он практически ничего не помнил. Ел по привычке, пил, чтобы заснуть, и плакал неизменно каждый вечер, вымачивая подушку, пропахшую запахом свежих волос Драко. Когда же и она сдалась и перестала нести в себе призраки прекрасного прошлого, он нашёл под кроватью толстовку Драко, которую тот туда закинул во время одной из их бурных ночей. Ее он окутал чарами стазиса, доставая ее в особенно плохие дни и вдыхая родной запах. Это нелепо, но тогда ему было абсолютно плевать. Периодически он добивал себя колдографиями счастливейшей новоиспечённой четы Малфоев в газете. Он ненавидел этот отвратительно круглый живот Астории, но больше всего — заботливо поддерживающую его руку Драко. Как будто ему мало было видеть этого блядского Малфоя в аврорате, периодически кидающего на Гарри жалостливые взгляды. Верно, Гарри только их и заслуживал — жалкий неудачник-пидор, влюбившийся в аристократа голубых кровей. Несите ведро, чтобы проблеваться. Как раз на пятом месяце беременности Астории Гермиона нашла Гарри в его ванной, еле живого от передозировки зелий. Целительница сказала, что он чудом выжил, буквально полчаса, и он отправился бы к заждавшемуся его доброму другу — Смерти. Как очухался, Гарри обижался на Гермиону ещё практически месяц. А затем решил уехать в горячую точку на Дальнем Востоке, где давно велась война. Терять ему было нечего. Оттуда Гарри вернулся на четверть головы седой через три месяца, показавшихся ему тремя жизнями. Он зачем-то выжил, значит нужно было двигаться дальше, решил он. Только бессонница так и не сжалилась над ним. Даже после возвращения из командировки и двух шестнадцатичасовых смен в Британском Аврорате. Гарри лежал у себя в гостиной и пустыми глазами с пустой головой смотрел на тени от уличного фонаря на потолке, отбрасываемые причудливыми формами крон деревьев. Он не столько услышал, как вспыхнул огонь в камине, сколько почувствовал чужое присутствие в доме. Гарри медленно повернул голову в сторону камина, а затем устремил взгляд обратно в потолок. — Уйди, тебя нет. — Тихо пробормотал он. — Ты мне просто кажешься. Сейчас я закрою глаза, открою, и тебя снова не станет. Уйди. — Нет, Гарри, я здесь. Я настоящий. И я не один. — Что? Обычно в моих снах или галлюцинациях ты не разговариваешь. Наверное, это то афганское зель… — Гарри! Очнись! Не спишь ты. — Тут же послышался громкий всхлип, а за ним ещё один, только гораздо более тоненький и высокий. А затем детский плач. — Тшшш, тихо. Не плачь, Скорпиус Гиперион. Малфои не плачут. — А у самого из-за рыданий сорвался голос. — Малфой? — Гарри как будто только очнулся ото сна и подорвался с дивана. — Какого лешего ты делаешь тут? Ты правда живой? — О, Га-арри. — И Драко зашёлся в неистовых истеричных рыданиях. — Я… я… Я… Она… я так больше н-не могу. — Драко пошатнулся с орущим кульком пелёнок на руках и чуть не упал, если бы не реакция и хватка Гарри, притянувшего его к себе одеревеневшими конечностями. — Она… Астория… Она ум-умерла. — Драко душили рыдания и икота, которые практически не позволяли ему говорить. — Умерла сегодня. Сейчас. Но ребёнок… ребёнок. Остался жив. — Его колотила дрожь, от которой шатался весь дом. Или Гарри так казалось, потому что перед глазами всё плыло. — Это мой сын, Гарри. Ты примешь мен…нас к себе? Я умоляю. Я уми-умираю без тебя. Этот год был п-пыткой для меня. — И он завыл как раненый зверь, насквозь промакивая пижаму на плече и груди Гарри. — Всё, что угодно. Прошу. — Ладно. — Всё, что смог выдавить из себя Гарри в тот вечер. Позже той ночью, через несколько часов за кружкой успокаивающего чая для Драко и смеси для малыша Скорпиуса, случайно оставленной Роном после кормления Хьюго и Роуз, Гарри взял на руки новорождённого мальчика. Бледно-серый цвет его глаз заволок в свой омут точно так же, как и глаза его отца когда-то навечно пленили сердце Гарри, поэтому он ни секунды не сомневался. На следующий же день Драко и Скорпиус переехали к Гарри. Их совместная жизнь поначалу вовсе не была гладкой. Оба они долго зализывали свои душевные раны, нанесённые тем ужасным годом в разлуке. Они сближались постепенно, это не было той цунами страсти, что накрыла их полтора года назад. Нет. Они, бывало, ссорились. Или проводили дни в скорбном молчании или в тихой совместной заботе о Скорпиусе. Когда случилась их первая близость, прошло не меньше трёх месяцев после переезда Драко. Тогда всё было трепетней, чем в их самый первый раз. Каждый из них боялся сделать что-то не так. Прикосновения были жаркими, голодными, но с примесью подростковой неловкости и угловатости. Губы оставляли покалывание на коже, дыхание приносило мурашки, движения сквозили неистраченной страстью, объятья были нежными и словно бархатными. Драко и Гарри заново узнавали друг друга и теперь ценили моменты в стократ сильнее, чем в тот их первый опыт. Теперь они знали, каково это — врозь. Гермиона сняла заклинания с Гарри практически незаметным пасом, и он тут же обмяк, а затем ущипнул себя за переносицу. — Нет, не надо, я не забыл. Ты права, это всего лишь паника. Он любит меня, а я безумно люблю его. Мы через многое прошли, чтобы быть наконец вместе. — Вот это мой друг! Пойдём, скоро наш выход. Гермиона отвела Гарри к алтарю, как он того и хотел, а затем присоединилась к своей любимой парочке, звонко чмокнув в губы Рона и притянув в объятья Лаванду. Артур и Молли взяли на себя роли смотрителей за необъятным выводком малышей. Тедди, Виктуар, Хьюго, Роуз, Катрин (дочка Перси), Скорпиус, Фред-младший, — все они кружились под ногами взрослых в премилых свадебных костюмчиках и платьицах, смеясь и лучась счастьем. Естественно, Драко ответил согласием, и светился весь вечер так, будто наступило Рождество, а он вместо праздничной ёлки. Он выглядел таким спокойным и счастливым, румянец оживил его обычно мраморно-холодные черты лица. Гермиона больше не узнавала в нем ту бледную моль, которой он был, находясь в браке. Наконец, он был на своём месте. Рядом с Гарри, ее лучшим другом и практически братом. — Папа, папа! Гарри! Вы такие красивые сегодня. Вы теперь муж и жена? После официальной церемонии гости рассредоточились по шатру в саду, а Гарри и Драко, держась за руки, принимали поздравления гостей и фотографировались со всеми желающими в ожидании неофициальной части вечера. Драко усмехнулся и покрылся легким румянцем, а Гарри попытался скрыть смешок за кашлем в кулак. — Скорпиус, с чего ты так решил? Мы теперь мужья. Муж и муж. Мы ведь оба мужчины. — Драко улыбнулся сыну и положил руку на его миниатюрное плечо. — Чтобы сыграть свадьбу, не обязательно быть мужем и женой. — А-а. Гарри, а мне теперь можно называть тебя папой тоже? — Скорпиус с явным усилием подавил желание положить кулачок в рот. Знает, что бабушка Молли к его привычке беспощадна. Гарри несколько опешил, а затем отпустил руку Драко и поднял теперь уже точно сына на руки, усадив себе на предплечье. — Конечно, Скорпиус, сыночек. — Его голос сорвался. — Я так люблю тебя, малыш. Конечно, можно. — Гарри незаметно смахнул второй рукой набежавшую слезу. — Тогда я буду звать тебя папулей, потому что слово «папа» уже занято папой Драко. Драко усмехнулся и потрепал и так вечно растрепанные белые волосы сына. Удивительно, но через полгода после своего рождения цвет глаз Скорпиуса сменился на такой же ярко-зелёный, как и у Гарри, от чего Драко в глубине своей души полюбил сына ещё сильнее. А ещё тот так же не жаловал расческу, как и его теперь уже «папуля». — Папа, папуля, раз свадьба уже прошла, то у кого из вас в животике появится малыш? Драко, который только опрокинул в себя пару глотков шампанского, закашлялся предсмертными хрипами. Когда он-таки отплевался, то поднял на сына красные слезящиеся глаза и хриплым голосом выдавил: — Кто тебе такое сказал, что у кого-то из нас должен быть ребёнок в животике? — Тетя Миона, конечно! Она самая умная ведьма на свете и знает ответы на все вопросы, ты сам говорил. — Скорпиус опять сложил руки на груди и закатил глаза, отчего моментально стал похож на отца. — Я спросил ее, откуда берутся детки, и она ответила: из животика после свадьбы. — Скорпиус нахмурился и приложил пальчик к губам. — Только я не понимаю, как малыш поймёт, что у вас прошла свадьба? Вы ему тоже приглашение послали? Гарри уже вовсю беззвучно хохотал, сотрясая собой все маленькое тельце Скорпиуса. — Скорпиус, ребёночек может появиться только в животике у мамы. А мы с твоим папой — оба… ну, папы. Мужчины то есть. Э-э-э. — Попытался объяснить Гарри и почесал в затылке. — Папуля пытался сказать, что мы поработаем над этим, хорошо, малыш? Нужно придумать хорошее приглашение ребёночку, чтобы он захотел у нас появиться, ладно? — Драко наклонился и заправил непослушный локон сыну за ухо. — А теперь иди поиграй с Тедди, он, кажется, показывает, как превратиться в розовую свинью. — О! О-о, кру-у-то! Папуля, опусти меня, я побежал! — Скорпиус обернулся через плечо и увидел, как Тедди действительно показывает всем, кто готов смотреть, свой талант метаморфа. Когда Скорпиус убежал, сверкая пятками, Гарри приобнял теперь уже мужа за талию и приблизил свои губы к аккуратному ушку Драко: — И как ты ему объяснишь, что ни у одного из нас в ближайшее время не округлится живот? — По голосу было слышно, как Гарри озорно улыбается. — Поттер, только не говори мне, что ты не знаешь. — Драко цокнул и закатил глаза. И откуда только этот жест у их сына… — Поттер-Малфой вообще-то. И чего я такого не знаю? — Гарри поднял бровь и сверкнул заинтересованной улыбкой. — Все время забываю, что ты вырос среди маглов. Неужели не знаешь о зелье мужской беременности? — О зелье му… чего? Как такое вообще, мерлиновы кальсоны, возможно?! — Гарри вытаращился в лицо Драко. — Ой, святая простота. Всему тебя учить надо. А ещё волшебник называется. — Так… это значит, что у нас может быть совместный малыш? — Гарри посмотрел с такой надеждой, нежностью и любовью, что Драко даже немного смутился. — Да, Гарри, может. — Драко послал тому застенчивую улыбку, полную обещания. — Мерлин, тогда я жажду убраться отсюда поскорей и заняться действительно важными делами. — Гарри провёл рукой по шее и груди Драко, при этом прикусив мочку его уха так, что у того моментально встал. — Поттер, твою мать… — Поттер-Малфой! — Придурок.

~Конец~