Одежда
Одежда - это не только то, что не дает замерзнуть и позволяет скрыть наготу, хотя основной ее посыл и заключается именно в этом. Одежда позволяет определить социальный статус - от финансового положения, зависящего от качества ткани, до сущности или профессии, которую бывает просто определить по цвету и характерной вышивке. В целом даже можно сказать, что одежда в некоторой степени "раскрывает" человека и позволяет окружающим понять что-то о нем еще до начала разговора посредством лишь беглого взгляда. Однако Каз не был бы Казом, если бы не сумел превратить одежду в скрывающий его от мира панцирь. Его одежда деловая и строгая. Не слишком вычурная, но и не простая. Идеально пускает невнимательным людям пыль в глаза. В ней он в глазах окружающего мира создает образ бизнесмена, хотя в самом деле назвать держателя игорного дома и вора со стажем предпринимателем получается разве что с очень большой натяжкой. Единственные бреши в созданном образе для внимательных людей - трость и перчатки. Трость. С первого взгляда кажется, что это просто атрибут, облегчающий его ходьбу из-за проблем с одной ногой. Очень элегантный, к слову, чего только стоит изящная и небессмысленная голова ворона на изголовье. Однако понаблюдав чуть дольше, становится понятно, что трость нужна отнюдь не для компенсации недостатка, она целиком перекрывает его и выступает в роли опасного оружия, которым Каз пользуется довольно часто и с пугающе отточенным мастерством. Перчатки. Невозможно понять, зачем Каз их носит, но в любом случае это, очевидно, нечто глубоко личное, то, что не дозволено видеть никому. Только в своей квартирке он позволяет себе ходить одновременно без трости и перчаток, в месте, куда он редко кого приглашает и где никто не может увидеть и воспользоваться его слабостями. Постоянный доступ позволен лишь Призраку. Только она может бесшумной тенью в любой момент скользнуть через окно на его чердак, тихо войти и застать его не то, что без трости и перчаток, не всегда полностью в одежде. Долгое время он убеждал себя, что это исключительно потому, что Инеж никогда не дергает его просто так, она доставляет только важную и срочную информацию. Его бесконечно пугает, когда он впервые осознает, что это не так.Лицо
Каждый, кто хоть раз встречал Беккера, не мог не отметить, как красив был парень. Дьявольски красив, как не может быть ни один простой человек. Худое аристократическое, словно вылепленное из гипса, лицо с острыми, как бритва, скулами, хмуро сведенные брови, поджатые в презрении губы и глаза, горящие самым настоящим адским огнем и неутолимой жаждой мести. Холодная и недоступная красота. Жестокая и загадочная. Такая, что сперва манит, но стоит задержаться - сожжет и пепла не оставит. Такого человека не то, что прочитать через лицо нельзя, даже пытаться опасно. Идеальная маска, за которой можно настолько надежно спрятать себя, что порой сам забываешь, кто же ты на самом деле. Неудивительно, что представить его с улыбкой крайне проблематично, однако это не значит, что она никогда не касалась его лица. Чаще всего ее видели ничего не подозревающие о его коварных отвлекающих замыслах люди. Жертвы не могли и предположить, что перед ними стоит один из самых опасных воров, когда Каз мастерски натягивал на лицо маску беззаботного парня, улыбаясь до боли в щеках и морщинок у глаз, в то время как Джеспер и Инеж незаметно крали то, за чем они пришли. Он знал - стоит чуть присмотреться, и в глазах можно будет заметить фальшь, но никто и не думал лезть в душу к незнакомому улыбчивому парню. Он привык менять роли так, что никому в итоге не было до него настоящего дела. Когда он встретил Инеж, что-то явно с самого начала пошло не по плану. План то был предельно прост и ясен - инвестировать в ее уникальность. Оказалось, что она не просто обладает уникальностью, она неповторима. Почти во всем. Начиная с редкого дара, заканчивая пугающей Каза способностью пробираться ему под кожу, заставлять его чувствовать ровно настолько, что иногда он забывал о том, что тащил на себе груз, который ему одному едва ли по плечу. Сломанная и разбитая сама по себе, преследуемая демонами прошлого, Инеж умела улыбаться, смотреть и говорить с Казом так, что порой он, сам того не замечая, улыбался. Не так, как во время отвлекающего спектакля, а искренне. Не широко и полностью беззаботно, а слегка приподнимая уголок губ и отводя в сторону глаза с проблесками чего-то человеческого и до дрожи ранимого. Инеж явно не смотрела на тысячу предупреждающих знаков, запрещающих заглядывать за маски и угрожающих пытающимся жестокой расправой. Возможно, у нее отсутствовал инстинкт самосохранения. Возможно, она несмотря ни на что была готова рискнуть всем ради Каза. Возможно, что оба варианта верны. В любом случае, такие моменты не казались ему постыдной слабостью. Они чувствовались редкими глотками свежего воздуха после вечности в затхлом подвале.Клуб воронов
В мире, где идет постоянная война и каждый день может стать для тебя последним, каждая мелочь имеет ценность. Что уж говорить о том, насколько сильно каждый держится за что-то чуть дороже крепкой одежды и куска черствого хлеба. Для Каза самым ценным в этом насквозь прогнившем и непостоянном мире стал его Клуб воронов - игорный дом, который он основал сам почти из ничего. Безусловно, Клуб приносил неплохой доход и добавлял ему очков престижа в криминальном мире, но основное значение места для него заключалось в том, что это был дом для него и его воронов. Эдакая метафорическая броня от окружающего мира, за которой можно ненадолго спрятаться в трудное время и придумать план. Все его самые важные переговоры в Кеттердаме чаще всего проиходят именно в дверях Клуба воронов, ну или в его небольшой квартире сверху. Поэтому нет ничего удивительного в том, что и план по выполнению заказа на похищение Заклинательницы Солнца он обсуждает с Инеж именно тут. Они привыкли быть друг с другом честными, поэтому в том, что их взаимная честность вновь приводит к разговору на повышенных тонах тоже неудивительно. Повод почти всегда один: ее не до конца выкупленная свобода - вроде дает вздохнуть поодаль от Зверинца и его по-звериному диких правил, но шею вновь сдавливает каждый раз, как натягивается еле заметный поводок, как и сейчас, когда Инеж не может поехать в Восточную Равку вместе с Казом и Джеспером из-за своего положения. Каз знает, что крик не панацея, дает почувствовать лишь секундное облегчение, а после отдается горечью в горле и раздражением в голове. В этот раз, впрочем, хуже. К привычному состоянию подмешивается навязчивое ощущение хлесткой пощечины, когда он смотрит на худую спину убегающей девушки. Когда она уходит, ранит сильно, невыносимо настолько, что крикнутое ей вслед Инеж звучит до боли отчаянно. Он понимает, что в мире нет ничего, что бы стоило хотя бы в половину столько же, сколько и она. Даже дело всей его жизни. Поэтому он ни секунды не сомневался, когда в замен на свободу Инеж отдал под залог Клуб воронов. Он бы соврал, если бы сказал, что ему не было больно, когда позже план по обогащению провалился и ему пришлось свыкаться с мыслью, что, возможно, он потеряет Клуб, но он готов добровольно отдать все и даже больше, если это значит, что Инеж будет счастлива и свободна.Привычки
Каз считает, что в их мире нельзя выжить, если не ставить на первое место в списке приоритетов собственное выживание, а не моральные принципы или веру. Для него это не просто слова, для него это стиль жизни и самая большая привычка, которая позволяет в решающий момент отбросить все сомнения и поступить так, как это выгодно для собственной жизни, не взирая на положительность или отрицательность действия. Лучший механизм защиты. Впрочем, как Каз уже неоднократно замечал, рядом с Инеж многие из его преград со внешним миром начинают крошиться и рассыпаться, словно это стены песочного замка, а не надежные гранитные основания. Она настолько другая, что иногда у него сводит от безысходности зубы. Особенно остро он это чувствует во время охоты на Заклинательницу Солнца, когда она предпочитает деньгам, гарантирующим ее абсолютно заслуженную свободу, веру в спасительную миссию Алины и отказывается от ее поимки, и позже, во время битвы на скифе прямо посреди чертова каньона, когда вместо выжидания развязки в относительно безопасном месте, Инеж бросается почти в центр бойни и, защищая малознакомую Зою, готова драться своими небольшими ножами с огромным волькуром. Ее словно вообще не волнует собственная безопасность, единственное, что в ней горит - вера и идея, но Каз никогда бы не простил себе, если бы позволил ей погибнуть. Он без лишних раздумий встал между ней и монстром, трезво оценивая свои стремящиеся к нулю шансы на выживание. Им тогда чертовски повезло, что они оба остались в живых, но будь у него еще один шанс, он бы без раздумий снова закрыл ее собой, даже если это противоречит его привычкам. Инеж прошла через многое и еще через большее ей предстоит пройти, но он сомневается, что она когда-либо проникнется его идеей защиты лишь своей жизни. Она не глупа, просто даже несмотря на все испытания осталось в ней что-то по-детски наивное и открытое. Такое ломается только очень жестоким уроком. И Каз тысячу раз наступит на горло своим привычкам, которые помогали ему выживать, если это значит, что он может не только спасти Инеж, но и уберечь ее внутренний мир.Душа
Каз был талантливым вором, который брался даже за самые отчаянные авантюры, если за них полагалось достойное вознаграждение. У него не всегда сразу появлялся четкий план, но он умел начинать дело и достраивать стратегию по ходу. Трудно сказать, талант это или простая удача, однако Бреккеру часто удавалось сделать невозможное. Например, проникнуть в Малый Дворец - самое защищенное здание во всей Равке. Ну или отразить атаку Дарклинга. Или выжить в стычке с волькуром. Возможно, он все-таки продал душу дьяволу за такое везение. Это бы объяснило, почему временами окружающим казалось, что ее и вовсе нет. Каз и сам думал, что эта вещь давно выгорела в нем - ее не заслуживают такие подонки, как он. Иметь душу - значит чувствовать что-то доброе и светлое. Каз такого не умел. Его сознанием владели только жадность и жажда мести. Он определенно не хотел часто видеть Инеж и не ждал ощущения ее взгляда. Его определенно не волновало, что из-за него девушка отступилась от своих убеждений и убила. Ему определенно было плевать, что она не раз рисковала своей жизнью, чтобы спасти его. Его определенно не коробила мысль, что если бы он не выкупал ее контракт, она бы никогда не задержалась с ним в комнате дольше десяти минут. Ему определенно было все равно, что после всего, что она перенесла, у нее есть полное право плюнуть на контракт и уйти. Нет, нет, все это ему точно чуждо. Но если так, то какого черта внутри так больно, когда Инеж практически прямо говорит, что хочет уйти, ведь Алина нуждается в ней?.. - Ты нужна мне, - внезапно даже для себя сказал он тогда. Он вмиг пожалел о сказанном, потому что одно дело понимать это, но совершенно другое - дать знать об этом. Все его тело напряглось, как натянутая тетива, а глаза неотрывно следили за до боли знакомым лицом, черты которого почти сразу приобрели удивленные очертания. Ее большие карие глаза не сводили взгляда с губ, с которых сорвались такие важные слова. На его губах загорелся призрачный поцелуй. Инеж подняла полный надежды и затаенной нежности взгляд на его глаза и с некой медлительностью слегка кивнула, словно глубоко задумалась о чем-то. Она осталась. Каз позволил себе надеяться, что, возможно, за этим стоит нечто большее, чем преданность за выкуп.