Шёл некто восвояси

Цепляются репейники — крючки, давно усохшие, и мелкой колкой крошкой, летят по ветру в следующий год. Сшибает шум и ветер их, дождь заставляет преть, и с затхлостью мешает ещё кучу ароматов, превращая в горький лесной непонятный, тем не менее уютный дух. Услышать можно тут, как звуком капли, слизняк скользит «по головам» маслят. И, как в каждой луже раздаются бульканья от падающей тли. Полночь тут — приветствуется, но не одобряется. День — не одобряется, но приветствуется. За сменой дня и ночи следят, контролируют какие-то треугольные глаза. Лес это, или лишь трава, значения не имеет. Всё равно ничего не видно. Скорее всего лес. Потому, что растут грибы. Вернее вылупляются из кислотного цвета моха, вместе со слизняками и другими жителями эко- системы. Упало солнце. В лесу вновь появилось фиолетовое мраморное небо. И где-то издали среди репейников- крючков и зарослей болотистой осоки загораются в ночи треугольные глаза, жёлтые, красные. Синие, бежевые. Разные. Идёт по заросшей дороге путник. С телегой позади. И звенит своей тенью, проявляющейся на свету от мерцающих разноцветных глаз. Тень по — царски сидит в телеге и жуёт кабачки. Впереди бежит собака, хромая, ненакормленная самка на трёх лапах. Ошалело тыкая носом под кусты. Трески хвороста, дыхание собаки и громкий хруст тени путника, жующего кабачки, на монотонной и антагоничной ноте сочлись с плесками луж и звуками мерцания треугольных глаз. Становилось всё громче и громче. Веселее. По тёмной, невидимой и непроходимой тропе шёл путник, вперед смотрящий, теряя пуговицы. Мраморное небо опустилось и легло на необъятную тишь, усеяв местность туманной дымкой, искажая свет треугольных глаз. Перед путником открылась освещённая дорога, а слизняки прыгали по грибам в такт дыханию собаки. Тень путника выгрызала из кабачков новые пуговицы, и, кланившись разноцветным глазам- фонарями дарила пуговицы им. Вперёд, на тропу выбегали маленькие треугольные глаза и забирали пуговицы, как дань. Пискнув, или посыл благодарности, или возмущения. Кто поймёт? Несуществующая непроходимая тропа привела странников к избе. Маленький домик. Почти под землёй. И почти над небом. Высокая лестница вверх, и туман под домом. Или он парит в облаках, или он на холме. Кто знает? Яма, или возвышенность, непонятно. Странник ушел. Тень странника заглянула в хижину и заметила там трёх сиамских кошек. Поздоровалась с ними и вернулась в телегу. Шли они дальше… Наступило утро. Рассвет. Через непросветный навес из деревьев и трав начал проступать яркий абрикосовый луч, который на фоне общего мрака ослеплял путников. Собака, ссутулившись выгрызала репейники со своего хвоста, а тень, пожелав спокойного утра всему лесу и своему хозяину исчезла. Путник, выходя из леса на дорожную городскую магистраль, наклонился к собаке, небрежно потрепав за ухо и проговорил «до завтра, дружище». Он развязал свой пояс на штанах, и оттуда высыпалась стружка дерева, щебень и уголь. Путник исчез. Одежда его плавно и ровно легла мелкой пылью и крупными камнями. Старая собака свернулась комочком на одежде и уснула, в ожидании следующей ночи.