Snooping Duo

— Кэтрин, напомни мне, почему мы здесь, совершаем взлом с проникновением? — тихо спросила Кэролайн, будто в доме был ещё кто-то кроме них, и даже осознание того, что это не так, не избавило её от тошнотворного беспокойства, или от ощущения, что за ней наблюдают. Они были в особняке Майклсонов. Да, плохие воспоминания… и несколько хороших… Она покачала головой, и снова сосредоточилась на следовании за Кэтрин. Именно тогда Кэролайн поняла, что для человека, которого не было поблизости во время присутствия Майклсонов в городе, она довольно хорошо ориентируется. — Для того, кто никогда раньше не входил в этот дом, ты определённо хороша, — заявила Кэролайн, приподняв бровь. Кэтрин ухмыльнулась, но не остановилась: — Кэролайн, я никогда не покидала город. Я всегда была рядом, очень внимательно наблюдала за всем происходящим, и это было очень интересно. Намного лучше нынешнего телевидения. Кэролайн закатила глаза: — И что, ты пробиралась в их дом, когда никого не было поблизости? — Конечно, и даже когда они были здесь, но были слишком заняты спорами друг с другом, чтобы заметить. Я пыталась найти тот кол из белого дуба, который создала их мать, но я ошибалась, думая, что он у них, — она казалась разочарованной. — Ты же знаешь, что если Клаус умрёт, мы все умрём, да? — Кэролайн должна была убедиться, что её ''партнёрша'' не настолько склонна к самоубийству, как описывал Стефан. — Чем бы ты не успокаивала себя по ночам, дабы скрыть свои чувства к Большому Злому Серому волку. Кэролайн уставилась на женщину перед собой, обнаружив, что ей довольно трудно что-либо ответить на это заявление, но прежде чем у неё появилась такая возможность, Кэтрин заговорила снова. — Конечно, я это знаю, кол был бы подкреплением моего резервного плана к первоначальному плану, — ответила она на вопрос Кэролайн. Решив проигнорировать слова Кэтрин, сказанные о неком волке, она задала другой вопрос. — И что это был за дурацкий план? — Ну, мой первоначальный план состоял в том, чтобы получить лекарство и обменять его на свою свободу, а так как вероятность получить свободу от Клауса составляла примерно тридцать процентов, я планировала использовать лекарство против него, что превратило бы его в обычного волка, и я смогла бы просто свернуть ему шею, а если бы лекарство не сработало на нём, я бы воспользовалась колом, который должен был быть в моём распоряжении; нашла бы достаточно сильную ведьму, которая обладала бы силой разорвать его связь с родословной, ну и позже нашла бы какого-нибудь невинного человека или достаточно невинного вампира, который заколол бы его во время внезапной атаки. Кэролайн потеряла дар речи, план был действительно блестящим, он был достаточно надёжен, и если бы Кэтрин была действительно осторожна, ей бы удалось привести его в действие. Она старалась не съёживаться при мысли о смерти Клауса, но, наверное, так всегда происходит, когда она думает о смерти в целом. Нет, это не так. Тем временем в подвале… Элайджа ухмыльнулся и повернулся к Клаусу, — который, казалось, действительно задумался о своей смерти, и что могло бы произойти, если бы Кэтрин удалось привести свой план в действие, — и он не мог не гордиться ею, план был блестящим, и даже он не ожидал этого. — Я должен отдать ей должное, это блестящий план, — размышлял Элайджа, видя, как застыли черты лица Клауса. — Я выпотрошу её заживо, — прорычал он, делая движение к двери, когда Элайджа остановил его. — Её второй план скормить тебе лекарство провалился, когда она передала его мне, так почему бы нам не выяснить, почему она не попыталась придумать третий, прежде чем ты столь жестоко избавишься от неё? Клаус сокрушенно вздохнул, прежде чем смягчиться и остановиться. У Клауса и Элайджи были свои причины для возвращения в Мистик Фоллс. Так же Клаусу поступило приглашение от Дэймона Сальваторе, который предлагал посмотреть 'как пятисотлетняя заноза в наших задницах умирает медленной смертью от чего-то столь постыдного, как старость'. Элайджа же желал попытаться спасти ей жизнь… Но у них были и другие личные причины, и эти личные причины сейчас рыскали в их доме. — Ты могла бы осуществить свой третий план даже после того, как передала лекарство Элайдже, почему ты этого не сделала? — спросила Кэролайн, потому что ей действительно хотелось знать. Кэтрин вздохнула: — Потому что после моего последнего разговора с Элайджей я пришла к определённому выводу, который оставил неприятный привкус у меня во рту. Элайджа никогда бы не простил мне убийства его драгоценного младшего брата. Элайджа и Ребекка выследили бы меня. Конечно, я могла бы сохранить кол и сделать то же самое с Ребеккой, но насколько хорошо я себя знаю, убийство Элайджи никогда не входило в список вещей, на которые я способна. Признание ошеломило Кэролайн и Элайджу. Клаус казался почти удивлённым, но он бы солгал, если бы сказал, что мысль о том, что его брат и сестра мстят за его смерть, — независимо от чувств его брата к его убийце, — не поселяла в нём тёплых чувств. — Ты любила его, — раздался голос Кэролайн. Кэтрин замерла и обернулась: — Ты говоришь так, как будто я перестала любить его. Это признание, опять же, ошеломило и Элайджу, и Кэролайн. — Мы сближаемся, да? Мы почти забыли о том, что ты раздражаешь, и что я убила тебя, и, как бы сложно ни было в это поверить, мы действительно друзья, не так ли? Кэролайн осторожно и сердито кивнула, ей не нравилось, когда люди упоминали о её смерти. — У тебя и твоих друзей, особенно у Елены, есть фантастическая версия того, что такое любовь, особенно исходящая от вампиров из всех сверхъестественных существ, обитающих на этой планете. Она считает, что любовь должна быть такой, как в сказках и фильмах, когда на самом деле всё гораздо сложнее. — Откуда тебе знать о любви? — Кэролайн не хотела, чтобы её вопрос прозвучал грубо, но ей это не удалось. — Я была влюблена на протяжении пятиста лет. Ты же ни словом не обмолвилась о своём маленьком мальчике-оборотне и начинаешь защищаться, если кто-то упомянет слово 'гибрид'. Кэролайн на мгновение замерла, уставившись в спину Кэтрин, совершенно потеряв дар речи и приобретя немного виноватый вид. Она совершенно точно не могла сказать, что все слова Кэтрин — ложь, но если она начнёт оправдываться, то всё будет ясно. — Я не защищаюсь, все, кажется, верят, что у меня есть чувства к Клаусу или что-то в этом роде… — она хотела продолжить, но была прервана Кэтрин. — Заметила, что ты вспомнила о Клаусе, когда как Тайлер также гибрид? Кэролайн запустила руки в волосы, как будто хотела задушить Кэтрин, когда она снова заговорила. — Я нашла твой портрет в достаточно привлекательном платье, и он был подписан почерком Клауса, так что я могу предположить, что это он нарисовал тебя, — заявила Кэтрин, загибая два пальца. — Я также случайно увидела браслет в твоей шкатулке для драгоценностей, из-за которого ты чуть не убила меня, и который, кстати, выглядит слишком знакомо… — она загнула ещё один палец — В тебе слишком много качеств Мэри Сью, чтобы внушить кому-нибудь работнику магазина отдать тебе мини-холодильник, — продолжила она, и Кэролайн взвизгнула «Эй!», но Кэтрин продолжила — В коробках под твоей кроватью есть два платья, оба с именем Клауса на бирках, — ещё один палец был загнут — На твоём телефоне есть голосовая почта, которую ты всегда слушаешь перед сном, — Кэролайн с подозрением уставилась на неё, сейчас у Кэтрин не было супер слуха, что означало, что она намерено взяла её телефон и прослушала голосовую почту. — Эй… — начала Кэролайн, но Кэтрин оборвала её. — Как правило, нужно не слишком много, чтобы залезть к тебе в штаны, из чего мы можем сделать вывод, что у тебя действительно есть к нему чувства, — самодовольно заявила Кэтрин. — Что… — Кэтрин снова прервала её. — Деймон улыбнулся тебе, и ты переспала с ним… — прервала её Кэролайн. — Он внушал мне! — закричала она на неё. — Не в первый раз, — пропела Кэтрин и продолжила — Мэтт пытался забыть Елену, — что у него никогда не выйдет. Тайлеру пришлось сильно постараться, чтобы заставить тебя переспать с ним, что, кстати, длилось меньше двадцати четырёх часов, и прошло почти два года, а ты даже не обнялась с этим ублюдком, — без каламбура — он тебе нравится. — Но… — Кэтрин снова прервала её, и Кэролайн действительно начала раздражаться из-за этого. — Ты сохранила все те вещи, которые получила от Клауса, но у тебя нет ни цента от Тайлера, и ты утверждаешь, что не испытываешь к нему никаких сексуальных или эмоциональных чувств вообще. Он тебе нравится. — Он мне не… — оборвала её Кэтрин. — Не заставляй меня произносить слово на букву ''л'', так что давай просто поищем комнату и закончим этот разговор, потому что сейчас я говорю как ты, и это меня расстраивает, — Кэтрин с отвращением скривила лицо, чтобы подчеркнуть свою точку зрения, прежде чем развернуться и продолжить их путь. В то время как Кэролайн полностью потеряла дар речи, и её щёки залились ярким румянцем только от одного упоминания о слове на букву ''л'', с щеками Клауса произошло примерно то же самое, и хотя он всегда верил, что Кэролайн испытывала к нему какие-то чувства, слова всё ещё были новы, а чувства были чужды ему. Гнев на Деймона, внушающего Кэролайн спать с ним, наполнял Клауса, и он обязательно позже навестит старшего Сальваторе и поболтает с ним, а пока всё его внимание было сконцентрировано на женщинах находившихся в его доме. Кэтрин быстро обернулась, заставив Кэролайн немного отступить назад, и увидела победоносное выражение на её лице: — Вот откуда я знаю этот браслет. Кэролайн всё ещё была в замешательстве. — Он принадлежал дочери короля Генриха, Елизавете. Как королева Елизавета…? — Он подарил мне браслет, принадлежавший королеве Елизавете! — Кэролайн вскрикнула, широко раскрыв глаза. — Значит, это всё-таки было от него, — она ухмыльнулась, встретив растерянный взгляд Кэролайн. — Я не знала, только догадки… — она засмеялась, прежде чем развернуться и продолжить свой путь. Элайджа посмотрел на Клауса, приподняв бровь: — Ты украл её браслет, не так ли? — Я не крал его, она сама отдала его мне. Я бы посоветовал тебе спросить её саму, но… — Клаус ухмыльнулся. Элайджа закатил глаза. — Ты всё ещё не сказала мне, почему мы здесь. — сказала Кэролайн, решив проигнорировать попытки Кэтрин вывести её из себя, хотя она и преуспевала. Это привлекло всеобщее внимание, и четвёрка, находившаяся в здании, вновь сосредоточиться на первоначальном вопросе. — Я ищу кое-что, что Элайджа оставил в своей комнате, — ответила Кэтрин, повернулась и быстро пошла по коридорам. Клаус повернулся к Элайдже и приподнял бровь. — Я не оставлял здесь ничего ценного, — сказал Элайджа, немедленно избавляя своего брата от любых мыслей о предательстве, не переводя на него взгляд. Затем Кэтрин добралась до комнаты Элайджи и попыталась открыть её, но она была заперта, и, к сожалению, она была человеком. Она посмотрела на Кэролайн, которая вздохнула и сломала дверную ручку. Дверь медленно открылась, ударившись о стену, и Кэтрин вошла, не теряя времени. Кэролайн стояла снаружи, не желая вторгаться в комнату, был её хозяин здесь или нет, она всё ещё могла чувствовать, что кто-то наблюдал за ними. — Ты не зайдёшь? — крикнула Кэтрин позади неё. — Веришь или нет, но я действительно верю в то, что нельзя входить в чью-то спальню без разрешения, Кэтрин, — Кэролайн застонала от отвращения, с нетерпением ожидая возвращения Кэтрин. Когда она вернулась, у неё был пакет с кровью. — Пакет с кровью? — спросила Кэролайн, глядя на него. Кэтрин улыбнулась: — Это кровь Элайджи. Клаус посмотрел на своего брата, приподняв бровь, и Элайджа объяснил: — У меня был долг, который я должен был заплатить, который включал в себя обращение группы людей, но они предали меня, поэтому я покончил с ними. Я совсем забыл об этом. — Зачем ей твоя кровь? — Зачем тебе кровь Элайджи? — спросила Кэролайн, глядя на кровь, а затем снова на Кэтрин. — У меня есть теория… — начала Кэтрин. — С тех пор как я стала человеком, если я пью кровь вампира, то она быстро покидает моё тело. Элайджа не обычный вампир… — она замолчала, злой блеск в её глазах сказал Кэролайн, что Кэтрин подразумевала что-то ещё под этим заявлением. — Вытащи свой разум из канавы, Кэтрин… — огрызнулась Кэролайн, и Кэтрин нахмурилась, глядя на неё. — Ты думаешь, что первородная кровь может помочь тебе? — Это намного лучше другого варианта… — Кэтрин пожала плечами, осторожно вскрывая пакет с кровью. — Какой ещё вариант? — Другой тип первородной крови. Оу, Клаус. Кэролайн кивнула, слишком хорошо зная, к чему это могло привести. Кэтрин посмотрела на пакет, затем снова на Кэролайн и пожала плечами, прежде чем сделать глоток крови. К удивлению Кэтрин у неё не проявлялось никаких симптомов тошноты, она сделала ещё несколько глотков, облизнуло оставшиеся капли на уголках губ, полностью довольная тем, что снова может стать вампиром. — А теперь сверни мне шею. — Подожди, что? — Я вполне способна покончить с собой, но смерть от перелома шеи будет быстрой и чистой, а от удара ножом кровь будет повсюду, — объяснила Кэтрин. — Но что, если… — Послушай, если это сработает, я снова вампир, я смогу выбраться из этого города до того, как будет совершено ещё одно покушение на мою жизнь, как бы ни было весело пытать Елену, моя жизнь не стоит её мучений, а если нет, подумай об этом, как о мести. Я убила тебя, ты убила меня. Кэролайн немного подумала об этом, прежде чем положить обе руки по обе стороны от лица Кэтрин. — Тебе лучше вернуться живой. Затем хруст. Кэролайн тяжело вздохнула, потому что это отняло у неё много сил. Она просто надеялась, что Кэтрин вернётся, чтобы напоить её кровью и снова свернуть ей шею за то, что она заставила её это сделать. В отличие от Елены, — она любила Елену, — Кэтрин была разумной, она не была односторонней, как Елена, она не смотрела на всё с одной стороны, она видела разные стороны одной проблемы, и Кэролайн это нравилось. Она не осуждала Кэролайн за то, что она дружила с мужчиной, который охотился за ней, и это чувство было освежающим. Может быть, дело было в том, что она тоже была влюблена в первородного. Говоря о том, что она видит в Элайдже, он такой жёсткий… как манекен, в костюме. Невозможно определить какую эмоцию он испытывает в тот или иной момент. Кэтрин, должно быть, видит другую сторону Элайджи, которую никто больше не мог разглядеть. — Мисс Форбс, — услышала она глубокий, но знакомый голос позади себя. Кэролайн резко обернулась и ахнула, увидев человека перед собой. — Элайджа… — Здравствуй, милая, — произнёс другой голос позади неё. Всё её тело напряглось, а пульс участился от знакомого голоса с сильным акцентом и знакомого запаха, охватившего её чувства. Она медленно повернулась лицом к единственному человеку, которого совсем не планировала здесь видеть. — Клаус… В тот момент Кэролайн была такой бледной, что походила на статую. Худая, высокая, нарядная — ладно, может быть не совсем как статуя, но очень похоже… Обычно её мозг работал на опережение, чтобы довести всё до совершенства. Сейчас же он был занят осознанием того, что Кэтрин либо мертва, — перманентно мертва — либо снова обращается в вампира. Она была одна в доме Майклсонов, и взгляды двух из упомянутых Майклсонов пристально следили за ней. Один из них был темой их разговора с Кэтрин перед её смертью, а другой был владельцем упомянутой крови, которую Кэтрин выпила словно воду перед смертью. Можно было бы подумать, что Клаус был причиной появившегося в ней беспокойства, но Элайджа также сыграл немалую роль. Она только что фактически убила очень человеческую Кэтрин, и он слышал всё, о чём они говорили. Есть большая вероятность, что она может не проснуться, и навсегда останется мертва, и что первородный может обвинить её (что будет справедливым). Но её взгляд оставался прикованным к Клаусу, и она оставалась повёрнутой спиной к Элайдже. Она не смела пошевелить ни единым мускулом, не говоря уже о чём-то большем. Она была парализована перед ним. Она услышала движение позади себя, и на мгновение паника пронзила её желудок, только для того, чтобы её глаза, наконец, переместились с Клауса на Элайджу, который держал Кэтрин на руках. — Я останусь с ней в комнате и оставлю вас обоих… поболтать, — ухмыльнулся он, прежде чем исчезнуть в комнате, закрыв за собой дверь. Её взгляд вернулся к Клаусу, который всё ещё стоял на месте, невозмутимый и очень довольный. Ей хотелось стереть эту глупую ухмылку с его лица: как он смеет смеяться над её испугом? Это не смешно. Он сделал несколько медленных шагов вперёд, заставив её сделать столько же шагов назад. Он улыбнулся. — Ты сохранила их, — были его первые слова. Это было скорее утверждение, чем вопрос. Его тон говорил о том, что он был несколько удивлён и почти счастлив от этого безобидного факта. Он заложил руки за спину, ожидая её ответа. Она напрягла свой мозг в поисках ответа, пока её горло и губы пытались работать вместе, чтобы она могла правильно сформулировать предложение. — Ну, мне нравится искусство, — слабо пробормотала она. Он поднял брови, и его ухмылка стала шире от её слабой попытки объясниться. Он сделал ещё пару шагов вперёд, и она сделала зеркальные шаги назад: — Платья. — Слишком хороши, чтобы быть выброшенными. Он на мгновение опустил глаза, прежде чем снова встретиться с ней взглядом. Он сделал ещё несколько шагов вперёд, и она столько же шагов назад, тщетно пытаясь сохранить дистанцию между ними. Он заметил насколько близко она уже была к стене: — Браслет. — Невежливо отказываться от подарков на день рождения. Он усмехнулся её ответу и покачал головой. Он сделал ещё четыре шага вперёд, но ей удалось сделать только два, так как препятствие в виде стены настигло её: — Мини холодильник. Именно тогда он почти увидел, как она очнулась от шока, когда сделала шаг вперед, чтобы ткнуть пальцем ему в лицо: — Эй, ты предложил наличные, я предложила мини холодильник. Он усмехнулся этому: — Достаточно справедливо. После этих слов наступила долгая тишина. Он не сводил с неё проницательного взгляда, а она — с него. В какой-то момент её расслаблено опустились на уровень её талии, и она честно не могла сказать, когда (и как) именно это произошло, но его глаза не приносили ей ничего хорошего. Во всяком случае, это выглядело так, будто он мог заглянуть в её сердце. Она прочистила горло и несколько раз моргнула, чтобы собраться с мыслями, они, очевидно, каким-то образом попали под его пристальный взгляд… — Ты украл браслет королевы Елизаветы? Он улыбнулся: — Я не крал его, милая, она подарила его мне. — Держу пари, не по своей воле, — парировала она. — Почему же? У неё был выбор: её жизнь или браслет. Она приняла правильное решение. Она усмехнулась: — Конечно, ты угрожал её жизни. Его лицо стало серьёзным, когда он сделал шаг вперед, она сделала небольшой шаг назад: — Ты всегда должна предполагать худшее обо мне? — его голос перешёл в шёпот. — Потому что это похоже на то, что каждый раз, когда ты делаешь одно хорошее дело, тебе приходится делать два плохих, и одно хорошее не покрывает всего плохого, что ты сделал. Его каменное выражение лица сказало ей, что она плохо воспринимает свои слова. Это было ожидаемо. Он всегда искал худшее в ее словах и в словах всех остальных. Особенно его братья и сестры — Почему ты вернулся? — спросила она. Эта мысль не сразу пришла ей в голову, но она задавала себе этот вопрос с тех пор, как они начали разговор. Его каменное выражение лица осветилось весельем, и её разум мысленно расслабился при этом. — Я пришёл позлорадствовать над умирающей Катериной, в то время как Элайджа пришёл, чтобы попытаться спасти её жизнь, но теперь она снова будет менее раздражающей из двойников благодаря тебе. Я думаю, что мое присутствие больше не требуется, — его тон заставил Кэролайн вздрогнуть. Это было монотонно, как будто он без интереса повторял всё, читал заранее заготовленный текст. — Оу. Его взгляд смягчился от разочарования, сквозящего в её тоне. — С другой стороны, я бессмертен, и никому не навредит если я ещё раз встречусь с прекрасной мисс Мистик Фоллс. Он увидел, как дернулся уголок её рта, и ухмыльнулся в ответ. — Я больше не мисс Мистик Фоллс. — Ну, я думаю, поблизости есть кто-то, кто может не согласиться, — улыбнулся он. Элайджа уставился на Кэтрин, надеясь, что она проснётся, — молясь, чтобы она проснулась и снова стала сильным эгоистичным вампиром, которого он знал. У него не было достаточно времени чтобы помешать Кэролайн убить её, не потревожив Клауса и не причинив ей вреда до того, как он доберётся до неё, поэтому ему пришлось стоять там и слушать, как хрустят её кости. Он никогда не ненавидел Кэролайн и не испытывал к ней неприязни. Он едва знал её, но услышать, что из всех людей Кэтрин назвала её другом, должно было заставить его поверить, что она определенно была кем-то особенным. Она доверяла Кэролайн своё убийство, отдавая себе отчёт, что эта смерть может быть последней. Страх того, что она действительно мертва, рос с каждой минутой. Она уже должна была проснуться, её смерть была быстрой, поэтому её исцеление должно быть таким же быстрым, и всё же она не просыпалась, продолжая лежать в его объятиях. Как будто какой-то бог наконец услышал его молитвы, она проснулась с громким пронзительным вздохом, её тело приняло сидячее положение, а глаза стали в два раза больше. Она оглянулась по сторонам, и как только заметила его попыталась сбежать. К несчастью для неё, ей только предстоит завершить обращение. — Катерина… Она фыркнула и осталась неподвижной, но её волосы веером рассыпались перед лицом, чтобы он не мог смотреть на неё. Глупая женщина. Он осторожно убрал волосы с её лица, несмотря на её протест, и был встречен её сердитым взглядом. Он ухмыльнулся. Даже человечность не могла изменить её. — Ты уже закончила со своими тщетными попытками сбежать от меня? — Иди к чёрту со своей первородной силой, — выплюнула она. Он усмехнулся. Все та же Катерина, прирождённый боец. — Катерина… Я здесь не для того, чтобы причинить тебе вред. Она замерла. Её глаза метнулись вверх, чтобы встретиться с его взглядом, и она обнаружила, что он был очень серьёзен. — Тогда почему ты здесь? Почему я в твоей постели? Где Кэролайн? — спросила она, в её тоне не было яда, но в её взгляде его было более чем достаточно. — Изначально мы с Никлаусом пришли, чтобы забрать труп нашей матери, но, когда мы забирали её гроб, две девушки забрели в наш дом с определенной целью. Мы с Никлаусом стояли неподвижно и слушали их разговоры, и мы оба были очень удивлены, узнав, что это были вы с мисс Форбс. Сказать, что то, что мы услышали, было шокирующим, было бы большим преуменьшением. — Мне не нравится сарказм в твоём голосе, — фыркнула Кэтрин. — Я также не одобрял твой план покончить с моими братьями и сестрой, — парировал он. — Туше, — она ухмыльнулась, — Но даже ты должен признать, что это был отличный план… несмотря на его большой недостаток. Он улыбнулся: — Я должен верить, что этот недостаток как-то связан со мной. — Так как ты предпочёл мне своего брата, может быть, мне стоит просто отключить свои эмоции и воплотить свой план? — она выгнула бровь, когда сказала это, но в её тоне было немного печали, что не осталось незамеченным Элайджей. — Ты можешь… но это было бы трагично, — нахмурился он. — Потеряешь свою драгоценную Катерину? — передразнила она, притворно надув губы. — Невинная девушка, которую изгнали из отчего дома на неизвестную ей землю, по глупости принявшую приглашение на вечеринку, чтобы встретиться с неизвестным лордом, за которого она лелеяла надежду выйти замуж? Он слегка ухмыльнулся. — За тысячу лет я ни разу не пожалел о своих поступках. Я никогда не жалел, что выследил тебя для своего брата, потому что я предпочел бы стоять в темноте и смотреть, как ты входишь в бар Глории в тот самый момент, когда мой брат и сестра чуть не столкнулись с моим отцом, чем позволить Никлаусу прикончить тебя в тот момент, когда он тебя заметит. Кэтрин была слишком потрясена, чтобы стереть шок с лица. — Я никогда не жалел о том, что запер тебя в гробнице, потому что я предпочёл бы, чтобы ты оставалась там, а не была мешенью для моего брата, когда он покажется в городе. Её потрясение на её лице не пропадало. — Я также никогда не жалел о том, что ушёл от тебя, чтобы защитить тебя от моего брата, брата, который сделал миссией всей своей жизни избавить своих братьев и сестёр от всего их счастья, чтобы они тоже могли погрязнуть в его печали, как он делал с Ребеккой слишком много раз. Она чувствует, как её глаза наполняются тяжёлыми страшными слезами, но она старалась сдерживать их там, где они были. — Но я действительно сожалею, что оставил тебя в Мистик Фоллс. Глупая слеза упала. Глупая слеза. — Я сожалею, что оставил тебя здесь, в Мистик Фоллс, я должен был перевезти тебя куда-нибудь подальше от этой проклятой земли, — тихо прошептал он, но она могла слышала разочарование где-то в нём… или, может быть, увидеть в его глазах. — То, что ты превратилась в человека, было твоей собственной виной, Кэтрин. Ты терроризировала Елену, играла с братьями Сальваторе и убила Кэролайн ради забавы. Твои проступки в конце концов настигли бы тебя, и они могли бы убить тебя… им почти удалось сделать это, — на этих словах его голос сорвался. — Я знаю Кэтрин. И больше, чем кто-либо другой я знаю, что тебе не нужен рыцарь в сияющих доспехах. Твои каблуки сияют ярче, чем любая броня на этой планете. Тебя не нужно спасать, тебя не нужно исправлять… но это нужно мне. Меня нужно спасти, меня нужно исправить… Ты нужна мне, Кэтрин. Две большие глупые слезы покатились по её щекам, когда она уставилась на него с удивлением, изумлением и благоговением. Глупые слёзы. — Я могу найти способ убедиться, что Клаус не тронет и волоска на твоей хорошенькой головке, если ты поедешь со мной в Новый Орлеан. Возможно, ты не будешь в большей безопасности, чем здесь, но я могу защитить тебя там своей жизнью, чего я не могу сделать здесь. Я не буду принуждать тебя, Катерина, но я прошу… пожалуйста… пойдём со мной. Она просто продолжала смотреть… задаваясь вопросом… что она сделала, чтобы заслужить его? Она совершила некоторые из самых ужасных поступков, и всё же вот этот человек… сидит здесь… просит её пойти с ним… просит её быть его Рыцарем в сияющих доспехах, и всё, что она может сделать, это лежать и удивляться… что она сделала, чтобы заслужить его? Она шмыгнула носом и посмотрела вниз, на свои ноги, прежде чем поднять глаза. — Я не знаю… Он просто уставился на неё своими большими умоляющими глазами, которые заставляют тебя хотеть приютить щенка. — Твой костюм кажется довольно блестящим отсюда. Он ухмыльнулся, и она слегка улыбнулась. — Когда мы уезжаем? — Я хочу твоего признания. Кэролайн уставилась на мужчину, стоящего перед ней с довольной ухмылкой, так отчаянно желая просто сорвать её с его красивого лица. — Моё… что? — усмехнулась она. — О чём? Я ничего не делала, пастор, — невинность в её голосе забавляла их обоих. Он сделал последний возможный шаг, на который был способен. Он был так близко к Кэролайн, что мог чувствовать, как его нос соприкасается с её… он мог чувствовать призрак её губ на своих… это было удивительно ошеломляющее чувство. — Обо мне. Она нахмурилась. — Когда Элайджа закончит заискивать перед своей пятисотлетней одержимостью, мы уйдём и, я надеюсь, никогда не вернемся. Это может быть твоим последним и единственным шансом быть полностью честной со мной вместо того, чтобы прикрывать свои чувства отвращением и враждебностью. Это может быть твой единственный шанс быть полностью честной со мной и с самой собой… единственный шанс быть той, кем ты являешься… а не той, кем хотят видеть тебя твои друзья, — он говорил как дьявол-искуситель… его тон не был жестоким или изворотливым… он был мягким и соблазнительным… очень соблазнительным. Она уставилась на него с удивлением и испугом. Может быть, она боялась того факта, что, если он уйдет, они больше никогда не встретятся… она больше никогда не увидит его… или, может быть, она боялась наконец быть честной с собой. Притворяться идеальным человеком легко. Очень легко… но быть её истинной сущностью сложнее, чем можно подумать. Есть так много людей, которые имеют такое высокое мнение о ней, и она должна соответствовать ему, но было бы здорово… быть свободной… хотя бы раз в жизни. — Я просто… Я хочу, чтобы ты была честна со мной, Кэролайн… по-настоящему честна. Я могу просить гораздо большего, но я прошу всего лишь правды, — его шёпот был таким успокаивающим… если бы он говорил о чём-то другом… — Тебе не кажется, что ты и так уже требуешь от меня слишком многого? — Я думаю, что ты должна сделать это ради себя, чтобы узнать, что ты чувствуешь… быть честной с собой и с кем-то ещё… наконец принять себя такой, какая ты есть на самом деле… — потому что когда-то он был на её месте… когда-то очень давно. Притворялся таким, каким был Элайджа… но он хотел перегрызть людям глотки и осушить их досуха. Он всё время хотел утолить свой голод, и в конце концов… он был гораздо счастливее быть самим собой, чем быть кем-то другим. Он посмотрел ей в глаза, и то, что когда-то было страхом, превратилось в решимость. Следующие движения, следующие слова могли перевернуть всё между ними с ног на голову. Её губы коснулись его — он совершенно не ожидал этого. Он ожидал слов, но точно не этого. Её губы были такими мягкими, как пушистое облако; ему казалось, что это всё — сон. И всё же каждое её движение было твёрдым и решительным. И он в точности следовал за ней. Этот поцелуй не был похож ни на один поцелуй, который он когда-либо разделял с женщиной. Он был наполнен напряжением и чем-то ещё, чем-то, что он не мог до конца распознать, но это было приятно. Его сердце трепетало, словно сердце колибри (как бы иронично это не звучало), словно он был на грани смерти. Её руки коснулись его лица, и мгновенное тепло распространилось по всему его существу, как будто сама жизнь вернулась в него… полностью рассеяв всю тьму в нём. Когда они отстранились, он хотел ухмыльнуться… просто чтобы сохранить рассудок и показать ей, что он был прав… (хотя он сомневается, что у неё действительно были чувства к нему с самого начала), но появилась эта глупая улыбка — внезапно то, что должно было быть дерзкой ухмылкой, превратилось в первую его улыбку за несколько столетий. И он мог с уверенностью сказать, что это была искренняя улыбка. Когда Кэтрин и Элайджа наконец вышли из комнаты, они ожидали многого. Элайджа коротко услышал от своей сестры, что Кэролайн другая. Она постоянно спорит с его братом и говорит ему о его недостатках, хочет он это слышать или нет. Она также отвергает все его ухаживания. Кэтрин ожидала, что они будут в одной из комнат особняка, заниматься горячим сексом… она знала, что блондинке нужно это… прошло слишком много времени с тех пор, как у неё был секс, и это преступление так долго обходиться без секса. Она всегда такая напряжённая, и Кэтрин знала, что ей это нужно. Кэтрин ожидала, что то, свидетелями чего они стали должно было произойти, просто она не должна была этого видеть. Элайджа же просто не ожидал такого зрелища. Там, у стены, стояли Клаус и Кэролайн. Куртка Кэролайн была отброшена в сторону, а её топ разорван в клочья, — Элайджа предположил, что это дело рук его брата. Куртка Клауса была в двух шагах от его ботинок, в то время как он всё ещё был в рубашке, слава богу. Лицо Клауса было уткнуто в шею девушки, в то время как его руки удерживали её неподвижно, но больше всего Элайджу беспокоила нога его брата… она была зажата между ног блондинки… достаточно сильно напирая. У Кэролайн отвисла челюсть, когда она изо всех сил вцепилась в Клауса. Это было тревожное зрелище и для Кэтрин, и для Элайджи. — Когда я говорила снять всё это напряжение между вами с помощью секса, я имела в виду комнату с дверью и замком и, желательно, в пятидесяти милях отсюда, — громко произнесла Кэтрин, заставив пару отстраниться друг от друга, тяжело дыша и широко раскрыв глаза, Кэролайн смотрела на Кэтрин и Элайджу в шоке и стыду. — Клаус… нога, — ухмыльнулась Кэтрин. Клаус проворчал, прежде чем убрать свою ногу. — А теперь, — прощебетала Кэтрин, как будто ничего не прерывала, — Я слышала, у вас есть этот огромный дом на плантации с несколькими экстравагантными комнатами… жаль, что я буду спать с Элайджей. Глаза Клауса метнулись к Элайдже в сердитом взгляде: — Ей нельзя входить в этот дом со всеми её основными частями тела. — Так напряжённо… Может быть, для тебя тоже прошло слишком много времени… — Кэтрин замолчала. Глаза Кэролайн расширились от её слов, и она схватила Клауса за руку, прежде чем он успел двинуться к двойнику. — Ты хочешь убить её или поцеловать меня? Я знаю, что у тебя есть мозги, Клаус, так что выбирай с умом. Глаза Клауса долго смотрели на Кэтрин, прежде чем он прижал Кэролайн к стене, и его губы вернулись к её губам, игнорируя счастливую пару позади него. — Я не хочу этого видеть, — простонала Кэтрин, прежде чем выйти. — Полностью согласен, — согласился Элайджа, прежде чем последовать за ней.