Его одна-единственная, его любовь, его жизнь

Сидя в одиночестве в ТАРДИС, Доктор невидящим взглядом смотрел на консоль, точно так же, как и три часа назад, только ему эти часы показались днями. Он молчал. Ничто не могло заставить его улыбнуться, даже его прекрасная ТАРДИС. Ему было теперь все равно. Все, что он любил, погибло. Ничто не могло прекратить его страданий. Ничто не было важно, даже стук в дверь. – Открыто, – тихо сказал он, даже не догадываясь, что за странное создание может быть по ту сторону двери. Он был полностью поглощен своей болью, своими страданиями. Ничто не было важно. Даже смерть. – Привет, милый, – услышал он знакомый голос. Доктор моргнул. Она застала его врасплох. Как он только мог забыть о своей любимой? Боль действительно вредила ему. Но теперь пустота была заполнена - он нашел надежду, смысл жизни. что-то, что он может любить. – Ривер? Черт возьми! Как ты меня всегда находишь? Усмехнувшись, она ответила: – Спойлеры. Он встал, большими шагами подходя к ней, улыбаясь впервые за долгое время, показавшееся ему вечностью. За 900 лет времени и пространства, он никогда не был так счастлив, как сейчас. Она должна быть его наградой. Началом новой жизни для него. – А, хорошо. Прекрасно. Когда ты видела меня в последний раз? Я это помню? Посмотрим в дневниках? Подожди-ка… Ты в беде? Обычно, когда ты меня находишь, то приносишь беды. Доктор знал ее слишком хорошо. Его воодушевление от встречи с ней притупилось, когда он понял, что каждый раз, когда они встречаются, им что-то мешает. – Я? Приношу беды? Когда же я это делала, милый? – сказала она, притворяясь невинной. – Всего лишь всегда, Ривер Сонг, – ответил он с сарказмом. Он редко называл ее полным именем. Как родитель, отчитывающий ребенка. Она никогда не изменится, и он бы не изменил ее ни за что на свете. – Всегда? Я в это не верю. Он посмотрел на нее недоверчиво. Вздохнув, он поправил свою бабочку и ответил: – Ну, если у тебя нет никаких проблем, то как насчет свидания? Позволь мне взять тебя с собой, Ривер. Куда и когда угодно. Уставившись в пол, Ривер сказала нервно: – Ну… Может быть, у меня есть небольшие проблемы… Доктор вздохнул снова. Он знал, что все слишком хорошо, чтобы быть правдой. Она никогда не появлялась для простого свидания. – Тогда чем я могу тебе помочь? Ты же меня знаешь, я – всегда хороший помощник! – заявил он с гордостью. Ривер рассмеялась. – Ты? Хороший помощник? Доктор постарался скрыть то, что это обидно для него, но Ривер слишком хорошо его знала. – Ох, милый. Ты стараешься. Это в счет, – попыталась она успокоить его, пытаясь не задеть его самолюбие еще больше. Она ненавидела, когда ему было больно. Она его слишком сильно любила. Доктор постарался улыбнуться, все еще неуверенный в своих чувствах. Никто никогда на него так не действовал, делая его счастливым одним словом и раня другим. Единственной причиной могла быть… любовь. – В любом случае, я путешествовала по галактике недалеко отсюда и, возможно, обидела нескольких сонтаранцев. Их тупые картофельные головы не понимают значения слова "шутка". Доктор уставился на нее, не веря своим ушам. Сонтаранцы. Снова. Он думал, что до нее уже дошло. – Сонтаранцы? Серьезно, Ривер? Значит, они сейчас за тобой гонятся? Мы можем от них оторваться на ТАРДИС. Я разберусь с ними позже… Есть что-нибудь еще, о чем я должен знать? – Ничего не приходит в голову. Итак. Насчет куда угодно и когда угодно… что ты предлагаешь? Вздохнув еще раз, Доктор шагнул к ней, беря ее руки в свои. – Где-нибудь за пределами досягаемости сонтаранцев. Ты действительно должна перестать так делать. Ведя ее вглубь ТАРДИС, он вдруг обеспокоился. – Мы… Манхеттен уже был? – спросил он осторожно. – Манхеттен? Звучит великолепно! Поехали туда. Какой год? Доктор побледнел. – Нет! Я имел ввиду… ужасное место для свидания. Нью-Йорк… Так много людей, мы не сможем там уединиться. Как насчет Нео-Парижа в сорок втором веке? Третья эпоха ренессанса, лунный свет от голограммы Эйфелевой башни? М? Ривер выглядела слегка разочарованной, но она знала, что у него есть свои причины. – Что ж, я полагаю, Манхеттен – это слишком просто. Все время и пространство, в конце концов… Давай попробуем другую вселенную? Посмотрим, что сможем там найти, сказала она, ступая вперед и выглядя более заинтересованной теми опасностями, которые могут скрываться где-то далеко. Доктор снова посмотрел на нее, его лицо было бесстрастно. – Ривер, ты же знаешь, что мы не можем проделывать дыры на материи реальности… хотя, возможно, для тебя я могу сделать исключение. Улыбаясь, Доктор нажал несколько кнопок, и ТАРДИС затряслась, устремляясь глубже в космос. – Небольшое предупреждение на будущее, милый. Все тряски и падения вредны для моей прически, – прокричала Ривер со своего нового положения на полу ТАРДИС. Доктор побежал к ней со страхом, что она могла себе что-нибудь повредить. – Ривер! Прости меня. Мне, правда, так жаль. Я сожалею обоими своими сердцами… – говорил он, помогая ей подняться и поправляя ее волосы. – Вот так. Как новенькие. Ты выглядишь… ты выглядишь сегодня прекрасно, Ривер, – сказал он голосом, полным восторга. – Ты никогда не вдаешься в подробности, не так ли? – Эмм… Нет. Я думаю, нет. Я не… – он был прерван очередной встряской ТАРДИС и полетел прямо в ее теплые и мягкие объятия. Смеясь над его неуклюжестью, она ответила: – Там снаружи, случайно, не очередная ли война? Муж ловит жену, жена теряет сознание, а затем они страстно целуются? Доктор, шокированный таким замечанием, затруднился с ответом. – Да… нет… Я не знаю. Ну, может быть… Но мы же с тобой нормальные люди, верно, Ривер? Но вот и я! А теперь, Ривер Сонг… Он посмотрел на нее широко раскрытыми глазами, с огромной, совсем детской улыбкой. Он нервничал, неуверенно, насколько у Ривер с ним далеко все зашло в этой временной линии. – Девятисотлетний старик и его жена, дочь двух его лучших друзей – не те, кого можно назвать нормальными, милый, – сказала она, собираясь поцеловать его. Вдруг она резко остановилась. – А как родители, кстати? Прячутся где-то здесь? Доктор попытался побороть подступивший приступ боли, который мог выдать его разбитые сердца. – Они в порядке, – сказал он, пожалуй, слишком быстро. – Они… с ними все хорошо. Ты же знаешь Пондов. С ними всегда все хорошо. Он выдавил из себя улыбку и отстранился, оборачиваясь к консоли своей ненаглядной ТАРДИС. Это подстегнуло любопытство Ривер. Доктор вел себя не как обычно. – Ты мне чего-то не говоришь, не так ли? – спросила она осторожно, зная, что ступает по шаткой почве. Набрав побольше воздуха в легкие, Доктор не находил слов. Он так сильно хотел ей все рассказать, или, по крайней мере, объяснить, почему не может ничего сказать. Подняв глаза и слегка улыбнувшись, он прошептал: – Спойлеры. – Я помню первый раз, когда ты мне это сказал. – Она вздохнула. – Хотела бы я, чтобы ты мне мог рассказать… – Я тоже хотел бы, – сказал он неестественно высоким голосом, а затем отвернулся от нее, пытаясь побороть подступившие слезы. Почувствовав, что он нуждается в заботе и ласке, Ривер неловко обняла его, не совсем уверенная, что делать. – Тихо, тихо, милый. Я понимаю. Пространственно-временные штуки, верно? Он смог только кивнуть. Ривер улыбнулась ему. – А теперь… как насчет поцелуя? Этого было достаточно, чтобы развеять одолевавшую его печаль. Собравшись, нежно взяв ее лицо в свои руки, он сладко поцеловал ее, любя ее еще больше за то, что он была сейчас здесь, с ним. Ривер ответила на поцелуй, требуя большего и прижав его к консоли. Отпустив его и затаив дыхание, она наклонилась вперед и прошептала ему на ухо: – Когда-нибудь занимался любовью на чужой планете? Доктор поежился, неуверенный, как ответит. Ривер расхохоталась при виде его застенчивости, и закусила губу, чтобы сдержать приступ неконтролируемого смех. Его глаза были широко раскрыты, он был напуган, но он все-таки решил ответить на ее вопрос. – Ну, учитывая, что даже Земля для меня - чужая планета, а мы… скажем, нет, но – но! Мы хотя бы должны остановиться и выйти посмотреть, что там за планета, знаешь ли. Для дневников. – Доктор? Девять сотен лет. Все время и пространство. Не разыгрывай невинность. Я думаю… нет, я даже знаю, что ты время от времени совершаешь небольшие путешествия, чтобы повеселиться. Прочистив горло, Доктор сделал вид, что не слышал этого. – Хм. Дневники. Исчезнув под консолью, Доктор вернулся со своим дневником и полностью подготовленной корзинкой для пикника. – Просто на тот случай, если мы проголодаемся по пути… после всех утомительных занятий любовью ты, должно быть, проголодалась, а? – сказал он, щелкнув пальцами, открывая двери ТАРДИС, и выходя наружу. Ривер застыла на месте, ухмыляясь. – Занятия любовью? Ты называешь это занятиями любовью? Это было только начало. Остальное будет позже, – сказала она, подмигнув ему. – О, нет, конечно же, я это и имел ввиду. После занятий любовью. Ривер Сонг… мне будет больно утром? – спросил он, нервно ерзая. – О, я на это надеюсь, милый. Скажи мне: как давно у тебя это было в последний раз? – Оох… Ну, точно не было после Ро… Я имею ввиду, после моей десятой инкарнации… или ты имела ввиду – с тобой? И это звучало гораздо лучше у меня в голове. – Доктор сглатывает, прикидывая, насколько большие проблемы у него появились. Если она спрашивает, тогда эта Ривер не должна знать о всех тех многих встречах, которые у них были. – Со мной? Ох, Доктор. Так много секретов. В твоей голове, должно быть, все так странно. – Ты даже не представляешь, насколько. Я рад, что тебя не волнуют мои секреты, Ривер. Ты такая одна, – добавил он, погрустнев. Он выглядит, как маленький ребенок, говорящий простые истины. Это заставляет таять сердце Ривер, но она не может показывать этого. – О, я никогда не говорила, что они меня не волнуют. Я просто не вижу ни малейшего смысла спорить с тобой. За девятьсот лет ты научился нескольким трюкам, чтобы хранить свои секреты в тайне. И снова оно. Это число. Девятьсот. Она в самом начале. Он должен быть очень осторожен в этот раз. Он хватает ее за руку и вытаскивает из ТАРДИС в поле, покрытое неярко мерцающей светло-зеленой травой и скалами из драгоценных фиолетовых камней. – Лелкуазель, система Бастиеля. Здесь всегда ночь, потому что планета окружена темными лучевыми щитами, построенными местным населением. Доброжелательный народ. Через несколько часов здешние луны будут светить прямо в ту гору, как каскад искрящегося света, их свет зальет всю долину. Это потрясающе. Я подумал, что тебе захотелось бы увидеть это. После занятий любовью, конечно же, – добавляет он с похотливой улыбкой. – Всего несколько часов до того, как это случится, и ты думаешь, что мы сможем увидеть это после занятий любовью? Ты действительно уверен, что нам хватит нескольких часов? Ох, милый. Столько знаний, но ты действительно не имеешь ни малейшего понятия, – говорит она, с недоверием качая головой. Доктор в очередной раз лишен дара речи. Ему и в голову не приходит, что она шутит, но когда же она решила, что может вот так себя вести? Он собирается исправить это. – Больше нескольких часов, говоришь? Думаю, ты еще никогда так долго сдерживалась. Но хватит. Снимай это платье и ложись на траву, прямо здесь, – велит он, бросая корзинку и избавляясь от бабочки. – Ммм… Я знала, что это тебя мотивирует. Ты все и всегда воспринимаешь, как вызов, даже если это не так. Но ты меня так просто не получишь. Ты серьезно рассчитываешь, что я разденусь? Я бы предпочла, чтобы это сделал ты. Он чувствует, как дрожь пробегает у него по спине. Он и забыл, насколько вызывающе она может себя вести и как сильно он любит ее за это. Подняв бровь, он отвечает: – Ну хорошо. Я понял тебя, Ривер. Ты собираешься заставить меня сделать всю работу, не так ли? Не беспокойся. Я заслужу твою любовь. В конце концов, я делал это раньше. Он усмехается. Ривер, начинающая беспокоиться насчет своей маленькой задумки, отступает назад. – Как насчет небольшой игры в догонялки? Ты же знаешь, что должен поработать, прежде чем получить то, что хочешь. – Ох, Ривер, прекрати. Мы же не дети, – ворчит он, но она видит по выражению его лица, что такая мысль ему нравится. – Мы – не дети? Ты, Доктор, ведешь себя именно так. Ты любишь играть в догонялки. Зачем же еще ты путешествуешь и ищешь опасности во всех уголках Вселенной? Хватит, Доктор. Поймай меня! – говорит она и начинает бежать. Со своим горем, теперь забытым, и диким напряжением, растущим у него в груди, он решает дать ей фору. Она от него не убежит. Не сегодня. Не тогда, когда ему так плохо. В конце концов, он получит Ривер Сонг, свою прекрасную жену. Луна начинает сиять высоко над ними. Звезды загораются у них над головой. Он уже поймал ее, схватив за талию и обвив ее руками. – Как это красиво, – шепчет она. – Ты даже не представляешь, – отвечает он, но она не знает, что он смотрит только на нее, а не на небо, не на волшебные поля Лелкуазель. Ему не нужны ни поля, ни луна, ни небо. Он держит Ривер в своих объятиях, там, где она и должна быть.