Тактика

      Далёкие песни, длинные, как сама жизнь, слышались — сквозь время, даже в самых отдаленных уголках этого мира — как один голос, пели о жестоком климате далёких и всегда полных снега землях крио Архонта. Всепоглощающая тьма на фоне, казалось, бесконечного леса, своими когтистыми ветвями жестоко колющие совершенно незащищённую, оголённую бледную кожу бывалой путешественницы, нещадно драли кожу пуская горячую кровь в холод, застывать.        Мелкая пульсация по всему телу глухо стучала в покрасневших от холода ушах, заставляя шумно выдыхать жизнь, вдыхая колкий мороз, разрывавший шею изнутри, будто в жажде принести голову к ногам самого Архонта. Горячее дыхание сбивало и, неприятно обжигая кожу, холод, пронзавший тело острыми, маленькими копьями, впивался под кожу, пронизывая колющим морозом уставшее тело, медленно замораживания и убивая, усыпляя.       Арии далеких земель колющим шёпотом бродили по оголённой спине девушки, вынуждая зябко ежиться от каждого неаккуратного вздоха ветра, от которого дыхание девушки, в свою очередь, могло в любой миг просто оборваться. Она могла бы забыть, какого это — дышать прохладой или жарой, вдыхая мелкие осколки влияния крио Архонта на эти земли, от которого хотелось скрыться как можно скорее в какой-нибудь пещере, и чтобы как можно дальше от чужого люда, дабы не ловить пронзительных и удивлённых взглядов местных.       От одного только неосторожного шага Люмин отчего-то хотелось провалиться в саму Бездну и быть растерзанной в ожесточённой схватке самим её вестником, пред самой смертью хотя бы вдохнув горячего, обжигающего дыхания монстра от чего дребезжало бы сердце и стыла бы кровь, и стадо мурашек рассыпалось бы по телу, а в янтарных глазах пронизывающий до самых костей животный, но животрепещущий страх вспыхивал бы, становился неожиданно читаемым — настолько, чтобы зажечь огонь уже в чужих глазах. Того, былого, далёкого, времени когда Люмин была ещё маленьким ребенком, совершенно невидавшим мир, не зная, какова она, горькая и отвратительная правда.       Пожар в сердцах людей, божий кров и глаз, что так любил пристально за ней смотреть, никогда не сводя с её белокурой макушки взгляда, внимательно вглядываясь в те потухшие, почти не тлевшие даже угли, где-то только в холодном, застывшем сердце, разящие болью.       Взгляды тысячи, пересекающихся с её янтарными блестяшками-глазами, взгляды оставляющие обжигающие дыхание в груди следы. Нечитаемо пустой взгляд, скользящий по тем головам трупов, по которым она проходилась тысячи раз, ради чужой, отрешённой цели, чужая кровь, омывавшая руки до верха, заставляя купаться в собственных грехах и затем неизбежно тонуть, больно глотая воздух.       В этом мире с её жизнью тяжело остаться чистым и неприкосновенным. Остаться в стороне от взгляда богов, что так жадно заглядывали в души тех, кто так же, как и они искали ответов, даруя силы.       Энергия горячим потоком пульсировала в венах, разгоняя кровь в ожесточенных битвах — она скрещивала клинки с этими богами. Вслушивалась в тот страшный лязг металла, и звон каждый раз проходился по ушам ужасной пульсацией в голове, что раньше сопровождалось горячим азартом в глазах тех, кто не смыслил последствий за неосторожные взгляды, слова и действия.       Белая пелена перед глазами медленно рассеивалась, сквозь нее мелькали огни, и это жгло, болью скапливалось на ресницах, выжигая мокрые, солёные дорожки на щеках, что так ласково царапал холод. И всё это — под меркнущий взгляд тысячи осколков на небе, дарующих когда-то неповторимые ощущения, с далёких земель на самых высоких пиках гор Ли Юэ, в окружении которых был лишь вой ночных жителей и мягкий шелест ветра под ногами, мягко напевавший красноречивые легенды прошлого этих гордых земель (но видно. Ничего. Не было).        «Гор» — невольно сковывало сердце от одной только мысли: история прошлого Ли Юэ, о непростой быт обычного торговца, жизнь которому досталась ожесточённым боем и кровью тысячи, если не миллионов людей, чья воля целиком и полностью была ограничена желанием небесного суда порядка тысячи лет назад, за которые старый, как сам мир и его мудрость, Архонт, с выполненной работой и стремлением камня ушёл на вечный покой, оставив последние упоминания о себе в ночных легендах и слухах сокрытого за снегами Ли Юэ.       Город торговли и контрактов, многому научивший Люмин, от чьей мудрости, в свою очередь впервые содрогнулись взгляды и ценности небесной столицы. Где впервые она сама лично стала свидетелем той катастрофы, содрогнувшей целый город, от чьего волнения не скрылся даже древнейший архонт Тейвата.       Застывшие в ужасе за себя и своих близких, тысячи людей впервые коснулись Люмин и, казалось, в тот злосчастный миг внутри девушки что-то надломилось, так тихо, но так больно, что не могло просто остаться незамеченным. Царапина, разросшаяся до небывалых размеров, невидимый шрам, заставивший, наконец, взглянуть на вещи трезво, понять, наконец, чем Тейват являлся на самом деле. Больное осознание, вскружившее голову. Здравый взгляд на вещи, отдающий ноющей болью в сердце…       Пронзительные ветра, въедающиеся острыми, когтистыми лапами в застывшие в инее пряди волос, искали тепло, затаившееся глубоко в сердце девушки. Огонёк, поддерживающий трезвое сознание и тепло дыхания, содрогался от пронзительного визга ветра до колкости в глазах. Тело неистово ныло от боли и трепетно содрогалось от воя ветра; непроизвольно жмурились глаза, заледеневшие осколки оседали на кончиках обледеневших ресниц, упавших от усталости — неугомонная стихия безумна.       Уже совсем тяжелое, тело с каждым пройденным шагом застывало во времени и насильно отказывалось двигаться дальше, подчиняясь тьме и холоду. Оно подчинилось злой стихие и бессильно рухнуло на застывший ком снега пред собой, и он радушно встретил девушку холодными объятиями смерти, в которых было сейчас уютнее, чем на груди у матери.       Смерть желала как можно скорее прильнуть к золотистой макушке, наконец заключив в свои тёплые объятия и навсегда успокоив больную душу, уведя за собой в беспроглядную тьму, в которой, как показалось, можно найти давно потерянный покой и то, ради чего бесцельно бродило это тело по холодным пустыням далёкого королевства.        Потерянная во время бесцельных странствий душа. Теперь уже бесцельных.       Внезапно холод, что так глубоко ранил душу и тело в глубокой, в застывшей во времени яме, уже не казался таким жестоким.       Хотелось обречённо вздохнуть. Легкие сковала невидимая, обледеневшая цепь, тело онемело и не двигалось, не шевелилось, почти не дышало, не давая соприкоснуться с реальностью. Словно насильно оставляя девушку в нежных грёзах и фантазиях, под толстым слоем снега, который покоил душу девушки в застывших льдах.       Снег жестоко напоминал о прошлом и настигающем, пугающем будущем, от которого хотелось спрятаться под кровать, как когда-то в детстве. Где не было этого холода, не было сжигающего до пепла жары, где были лишь они с братом, блуждавшие среди звёзд, словно пытаясь что-то или кого-то отыскать средь бесконечного ковра звёзд, нависшего над двумя маленькими детьми.       Манящая даль неизвестности звала за собой. Память давно утаила начало пути звёздных близнецов по бесконечным просторам космоса средь таких же звёзд, как и они, блуждающими средь далёких миров, в которых дети без конца искали приключения и, ночуя под открытым небом, громко пели песни о мирах, через которые прошли и через которые только предстояло пройти вместе.       Маленький мирок. Настолько, что можно было упасть, пройдя пару шагов, стоит только заблудиться среди далёких воспоминаний и ветров прошлого. Далёкий, недоступный, но такой светлый и тёплый, что хотелось восторженно кричать.       Бесконечное поле цветов простиралось от самых начал этого маленького мира, окружённого чистой энергией, что, казалось, и питала жизнь в этих невероятной красоты цветах.       Колыхавший непослушные пряди девушки ветер маленького мира осторожно игрался с гостями, устремивших взгляды к небесному острову вдали.       Глаза цвета чистого янтаря внимательно вглядывались в далёкий свет за горизонтом. Вдалеке сияли ранее неизвестные близнецам земли. Свет больно бил в глаза.       — Стоит ли нам идти за манящим светом к небесному острову? — подобно шёлку над ухом прошелестел совсем мальчишеский голос небесного близнеца, трепещущий изумлением.       Длинная коса подобно колосьям пшеницы развевалась на ветру.       Девушка лишь ухмыльнулась, раскинувшись на бесконечно красивом поле белоснежных цветов, что были подобно звёздам, рядом с которыми они блуждали, взявшись за руки, путешествуя по бесконечным мирам, пока не получили крылья и не взмыли в высь, словно задышав по-новому.       Цветы эти девушке напоминали колыбель, где близнецы проснулись, держась за руки, в клубе небесной пыли; где их глаза впервые видели свет и манящие тайны глубокого космоса.       Место, где всё началось…       — Наверное, стоит, но перед очередным путешествием я хочу насладиться этим прекрасным местом, — глубоко вздохнув, девушка прикрыла очи, прильнув к земле, на которой так гордо стоял её брат.       Улыбка невольно коснулась на вид детского лица, и оно просветлело.       Лёгких коснулись осторожная свежесть и запах цветов, в которых хотелось нежиться и тонуть до самых скончаний времён, как в мягком одеяле, под бесконечным небесным ковром звёзд.       — Это место, Итер, невероятно, словно…       На миг взгляд девушки встретился с одинокой звёздой на тёмном небе. Чистый янтарь, таившийся в глубине её глаз, засиял невероятным количеством огней, наблюдая рождение нового созвездия.       — Люмин… — подал изумлённый голос небесный близнец. — Ты тоже это видишь?       — Рождение новой звезды на небе — всегда невероятное событие, но только посмотри. Улыбка девушки со светом в глазах была похожа на луну. Она устремилась всем своим существом за небесным светом, сравнявшись ростом с братом, прослеживая, как невероятное количество огней, танцующих на небосводе, образовали своеобразный рисунок-созвездие!       — Созвездие! — в один голос произнесли близнецы. — Как думаешь, что сложится из звёзд? — в предвкушении, подобно ребёнку, почти прокричал парень не отрывая глаз от танца звёзд.       — Рождение созвездия на небе невероятно редкое явление, которое сопутствуется чем-то действительно волшебным! Возможно, рождением чего-то великого… — девушка забывается в собственных речах, когда звёзды, наконец, складываются в единую картину. — Небесный кит? — удивлённо подала голос девушка, переводя взгляд на не менее удивлённого брата.       — Нет, постой, «нарвал»…       Девушка не сразу поняла слова брата, но потом вновь подняла взгляд на небосвод, где красовалась ранее невиданная её глазами звезда, что, казалось, сияла слабее всех прочих, немного насторожив путешественницу.       — Нарвал — это всё равно, что «небесный кит», так что ты тоже права. Брат тепло вздохнул и прямо перед глазами девушки рухнул в мягкие объятия цветов, заставив ту вздрогнуть и забыть о внезапно омрачивших её молодое личико мыслях. Парень шумно вздохнул, направляя один из бутонов к лицу аккуратными движениями длинных бледных пальцев, расплываясь в умиротворённой улыбке. Девушка демонстративно хмыкнула, неловко улыбнувшись и приземлившись на колени рядом с братом, пальцами уже инстинктивно ища среди лунных бутонов непослушные пряди путешественника, желая прикоснуться к далёким колосьям пшеницы, колышущимися ветром.       Осторожными движениями девушка перебирала прядь за прядью, расплетая непослушные локоны растрепавшейся косы, которая по её мнению не гордо развевалась на ветру, а просто непослушно колыхалась подобно помятой ткани, портя всю картину, отчего порой просто руки чесались коснуться пшеничных локонов и придумать с ними, наконец, что-то новое, сделать что-то более надёжное… Но никогда изделия девушки долго не держались на голове парня, постоянно под малейшими порывами ветра расплетались и отвратительно после висели, словно не коса и хаотичная копна чего-то, но не волос, аккуратно собранных в косу. Девушку такой расклад вечно раздражал.       Парень же в свою очередь никогда не волновался за ситуацию на его голове, предпочитая отдаться доверенным рукам сестры, от движения пальцев которой на душе всегда было как-то теплее. Девушка ни разу не запутывалась в его непослушных локонах, всегда находя, что заплести на этот раз, что-то совершенно иное и отличное от предыдущей причёски. Парня никогда не заботило, сколько причёска будет держаться. А если она уже через час второй распадётся, то так даже лучше — девушка вновь зароется в его волосах, аккуратно выплетая очередное произведение искусства.       Этот раз не стал исключением, пшеничные, золотистые локоны, аккуратно сплетённые с лунными цветами, девушке казались млечным путём, блестящей молочной речкой, но даже когда её пальцы закончили вплетаться в локоны, ей не хотелось отпускать золотистые колосья, потому, изредка поглаживая те, она устремила задумчивый взгляд далеко в небо, на молодое созвездие «небесного кита»…       — О чём задумалась? — невинный вопрос брата, коснувшийся струн её души, словно словно заставил Люмин проснуться. Витавшие в облаках мысли рассеялись, оставив лишь мягкие прикосновения к лунным цветам.       — Да так… — отрешённо, голос подобно шёлку опустился на прохладную землю, — просто… знаешь, а ведь нашему приключению тоже придёт конец.       Остекленевший взгляд взирал на конец маленького мирка, зацепившись за меркнувший бутон лунного цветка, что был не в силах противиться свету, сжигающему его хрупкое свечение, заставляя медленно таять и меркнуть, предаваясь тьме, обращаясь небесной пылью, которая через много лет могла бы дать начало чему-то новому, как и они когда-то…       — Мы ведь подобно этим цветам, — продолжила Люмин, — что жадно хватаются за каждый малейший шанс прожить чуть дольше и сохранить свою красоту, нещадно выкачивая все соки из этой земли, не осознавая, что рано или поздно и их свету придёт конец. Мы ведь почти не отличаемся от этих цветов. Когда мы покинем эту землю, этот мир перестанет существовать, даже нам не подвластно помнить абсолютно всё, и даже такие цветы имеют свойство таять и меркнуть в памяти… Когда мы забудем, цветы исчезнут, с нами ведь тоже такое может произойти?.. — девушка не вела монолога с братом. Сейчас она была на этом маленьком острове не больше, чем пылинкой.       Лишь мысли и рассуждения в слух.       — Может, оно и так… — загадочно ухмыляясь произнёс парень, — но разве не в этом и смысл? Смысл того, что всё, что мы любим, всё, что нам нравится, вплоть до далёких воспоминаний из прошлого, всё рано или поздно исчезнет, но это осознание даёт нам силы наслаждаться теми моментами, которых больше не будет. Наслаждаться чудесными видами далёких миров, мимолётным рождением звезды или целого созвездия — неважно, чем наслаждаться! Важно как и с кем! Тот миг счастья, который отпечатывается в голове как счастливое воспоминание…       — Тот миг бесконечности, к которой многие на нашем пути жаждали прикоснуться, так и не осознав, что было перед ними с самого начало. Не берусь говорить, что мои слова это чистая истина, но… — тёплый взгляд столкнулся с остекленевшим взглядом сестры, изумлённо слушавшей его, рассуждающего о вечности.       — Застывшее мгновение, воспоминание? Это по-твоему вечность? — девушка не видела той истины, о которой говорил брат и, желая дотянуться до слов, она жадно вглядывалась в омут его глаз, пытаясь в них разглядеть то, о чём говорил Итэр, всё больше и больше разочаровываясь в себе от того, что так и не нашла смысла по итогу. — Прости, но я не понимаю, о чём ты… Итэр?.. — уже в жалкой мольбе украдкой разглядывала безмятежное лицо брата не понимая, от чего он так просто рассуждает о таком далёком.       — Не забивай себе голову, это же так просто… Мои личные рассуждения, не более, — усмехнувшись, парень оторвался от земли, вглядываясь в отражавшийся в глазах сестры блеск звёзд. — Знаешь, ты так долго носишь эту причёску, может, ты хотела бы что-нибудь в ней поменять?       — Чего это ты вдруг заинтересовался соломой на моей голове?! С темы на тему перепрыгиваешь!       — Ха-хах, да ладно, просто ты почти с самого начала носишь эту причёску, совершенно в ней ничего не меняя, а вот на меня тратишь так много времени и сил, что даже неловко…       — Я твоя сестра, и тебя не должна такая мелочь волновать, я ведь понимаю, какой это труд, ухаживать за такой длиной. Потому я свои и отрезала… У меня, в отличие от твоих золотистых локонов, солома на голове, которая совершенно не стоит твоего внимания.       — Такая длина? Почему я не помню тебя с длинными волосами?       — Это было настолько давно, что я и сама с трудом смогу вспомнить. Лет сто, двести… Не помню, — Люмин демонстративно закатила глаза, отводя голову куда-то в бок. — Конечно, глядя со стороны на твои волосы, немного жалеешь о таком выборе, может, я немного поспешила… Но теперь ведь целую вечность ждать, что бы они вновь отросли, и с ними можно было что-то сделать, — разочаровано закончила она.       — Может, я смогу что-нибудь с ними сделать? — внезапно с губ брата сорвался странный вопрос, всё больше озадачивющий девушку. — Расслабья. Просто доверься мне. — голос брата заставил подчиниться и отдаться его рукам.       Люмин никогда не заплетала никого помимо брата, да и некого было, а длины собственных волос едва ли хватало на пару простых движений, кончавшихся на ломанных и сечённых концах. Отдавшись в руки брата, девушка многого не ожидала, уверенная, что тот просто сдастся и перестанет бороться с этими непослушными волосами и отстанет. Но тёплые руки брата почему-то не отпускали ломаных концов, так и не приступив к работе спустя секунды простой тишины, что немного напрягало. Люмин прикрыла глаза и в тот же миг почувствовала, как что-то встревает в её волосах, сразу же от неожиданности инстинктивно немного дёргаясь. Но от аккуратных движений парня не веяло угрозой, и почти сразу же её отпустило. Она была в странном недоумении.       На вопросительный взгляд сестры Итэр лишь тихо усмехнулся, поправляя непослушную прядь, упавшую ей на лицо. Украдкой он показал ей наверх, в небосвод, уже ожидая реакции девушки.       Измученная загадками брата, Люмин вопросительно хлопала светлыми глазами, выжидая, но брат молчал и вглядывался в звёздное небо. Девушка последовала примеру. Непослушный ветерок щекотал непослушные пряди волос, играя с маленьким предметом в волосах. Поднеся ладонь к ним, девушка почувствовала что-то мягкое в волосах, но почему-то не спешила убирать, расплываясь в тёплой улыбке.       Цветок, что сорвал брат для своей сестры в тот день, застыл во времени. Одно из свойств энергии, пульсирующей в венах близнецов, что давала силу двигаться дальше. Цветок не потерял своего сияния и запаха, взамен отдав своё живое свойство стареть и обращаться в прах. Маленький, казалось, подарок, значивший для неё очень много. Позже её маленькая ценность обратилась в красивую, живую заколку что бы никогда не потерять. Не потерять воспоминаний о том волшебном для них двоих мгновении.       — Итэр… Спасибо, — даже спустя время и сквозь пространство девушка всегда тихонько благодарила брата. — Спасибо… за всё, — память не щадила в ту холодную ночь девушку, глубоким горем скапливая на кончиках ресниц слёзы, стекающие в солёные дорожки, превращающиеся в холодный и больно колющую и тело и душу иней.

***

      Этот день был похож на все предыдущие, совершенно ничем не отличаясь и не выделяясь. Разве что пробуждение сопровождалось на удивление громким лаем собаки, что словно была готова выломать дубовую дверь, лишь бы оказаться в объятиях сурового мороза. Полярные ночи в этом году выдались на редкость холодными даже для Снежной, так что сколько бы свитеров ты не напялил, всё равно был готов замёрзнуть до треска зубов и беспорядочных сокращений мышц через считанные минуты.       Собака ломилась на прогулку довольно рано даже для себя лишь чудом никого не разбудив и под протяжный вой девушка в спешке собиралась и накидывая первые попавшиеся свитера и тёплые носки лишь бы не превратиться в льдышку под суровым ветром.       Схватив очки с тумбы и нарядившись в отцовскую шубу, не без усилий отперев огромную дубовую дверь, девушка проводила собаку взглядом и вслед вылетела на мороз под запотевшие очки со скрипом закрыла огромную дверь тяжело выдохнув и рухнула на расчищенную отцом дорожку. Девушка села у основания двери и тяжёлым рукавом протёрла очки желая разглядеть хоть что-то дальше своего носа боясь потерять из виду тавший силуэт собаки под бескрайней пеленой снега, уже осевшего после ночной бури.       Полярные ночи в это году выдались на редкость колкими для страны вечного льда и мороза, но и на редкость красивыми. Исчезнувшая пелена с глаз расступилась открывая взор на бескрайние огни синего и зеленых огней простирающихся над небом неоновыми лентами бескрайних дорог. Сотни если не тысячи звезд танцевали вокруг неонового света создавая невероятной красоты картину которая несмотря на обыденность для таких людей как она. Танец тысячи звёзд под открытым небом для жителей Снежной всегда поражал своей загадочностью и красотой в ночное время суток, приковывая к себе взгляды миллионы изумлённых глаз наблюдавших за небесным танцем созвездий что казалась общались с людьми своими огнями и всплеском красок художника на холсте.       Девушка изумлённо наблюдавшая за тысячами красок недосягаемого небо лишь в такие моменты могла почувствовать себя свободной. Свободной от обязанностей и простых тягот жизни что словно пытались утянуть за собой на дно обыденной серости от которой девушка всегда при удобном моменте пыталась бежать и пряталась в книгах под тёплым пледом за кружкой ароматного чая под рассказы своего отца про его далёкую юность или просто кутаясь в тишине под приятный и греющий душу треск пламени в камине под тлеющими брёвнами оборачивающиеся в черные угли которые даже после длинной ночи тлели и не теряли того тепла которого хватало на то чтобы обогреть весь дом.        Девушка никогда не забывала и не будет забывать этого приятного кутающего, уютного чувства в те моменты когда вся семья в гостиной дружно забывали о своих хлопотах и проблемах просто забывались в гостиной и просто делились впечатлениями прошедшего дня, или просто слушали байки отца или невероятные рассказы старшего брата который стал всё реже и реже приезжать домой на родину, от чего огонь в камине уже не казался таким уютным и тёплым как когда они еще были вместе, и он не…       Из раздумий девушку выкинул внезапный вой собаки внезапно вернувший в реальность стукнув осознанием в голову что собаку совершенно не видно! И сейчас она возможно завалилась в какой нибудь особенно глубокий сугроб от куда не может выбраться и сейчас жалобно воет о помощи.       -Ну что ж с тобой делать…-шумно выдохнув и вновь поправив запотевшее очки, девушка отряхнулась и в тяжёлых отцовских сапогах побрела за воем собаки который мог так разбудить округу. Но на удивление собака завидев хозяйку нервно виляя хвостом подбежала и жадно ухватившись зубами за отцовский сапог поволокла хрупкую девушку за собой в глубокие сугробы что были хрупкой девушке по колено. Внезапное поведение собаки застало врасплох заставив девушку покачнуться от собственного веса и почти рухнуть на бедную собаку, уже пробирающееся через своей своеобразный тунель в снегу который вёл к тёмному и густому лесу где в особо сильных бурях было грехом не выколоть себе глаза или не расцарапать тело и не оставить в лесу какого нибудь смачного куска кожи содранного как правило с лица.       Чем могла похвастаться девушка в глубокой юности когда вместе со старшим братом в такую же полярную ночь почти заплутала в этом как в те годы казалось девушке страшном лесу, где под страшный шёпот брата однажды упала в огромный сугроб ударившись головой об сухой ствол дерева чем по неосторожности зацепила своей молодой щекой не весь откуда взявшийся сучок и глубоко поцарапалась свалившись в сугроб, чем накинула на себя еще дополнительные метры белого ада из которого долго не могла выбраться под истерический смех старшего, пока алая жидкость не стала стекать алой рекой по щеке тем самым до чёртиков не испугав брата что ярко отражалось в его больших, голубых глазах уже в тот миг блеснувших солёной пеленой под мокрые всхлипы: -«Не говори маме!!!!!...... В тот день им обоим досталось, но девушка сдержала слово и в открытую наврав в тот день матери о том что сама была не аккуратна и сама поцарапалась. Однако старшему все же досталось хоть и не так сильно как могло быть…       -Постой куда ты меня ведёшь?! Я же не выберусь от сюда!!! -жалобно и тяжело дыша уже начала девушка уже ощущая за капюшоном не приятное ощущение холода стекавшему вниз по спине холодной стихией. Снега на удивление было даже слишком много от чего последняя лишь обреченно вздыхала, пытаясь поймать взглядом несчастную собаку, схватить и уже направиться назад. Но по ощущениям бедное животное уже утонуло под этой толщей, от чего сердце невольно забилось сильнее, а дыхание стало более прерывистым согревая уже покрывшиеся инеем холодные стёкла из-за которых уже в конец было ничего не видно, да и к тому же еще и эти полярные ночи, в конец испортили видимость.       Резкий лай собаки под самим ухом напугал девушку до полного окоченения после которого тело просто оказывалось двигаться, а очки предательски спали вниз в сам сугроб под тихий шёпот ветра в конец доставший девушку, которая уже была готова просто остаться здесь и замерзать до скончания времён! Единственное что её останавливало в этот миг, так это бесконечный вой собаки под ухом который точно не дал бы умереть спокойно!       Пришлось действительно постараться чтобы еще и рука не утонула в бесконечной пелене холода которая лишь основывалась на ощущения ища в мягком сугробе несчастные очки без которых девушка просто не смогла бы вернуться.        Вой над ухом нервировал всё сильней не давая сосредоточиться, казалось несчастна железяка была уже совсем близко, которая в последний момент просто ускользала что невероятно бесило. Руки наконец наткнулись на что-то под огромной толщей снега но, это было что-то мягкое и холодное… Может ткань? Шарф, шапка забытая или принёсённая ветром. Нет… То на что наткнулись руки не было похоже на что-то настолько мягкое. Собака над ухом лаяла всё громче и рыла лапами уже носом что удивило девушку.        То, что взглянуло на девушку под толщей снега были не её очки. Не шарф или какой нибудь убитый зверь… Нет......Это была человеческая рука..... От неожиданности полные испуга глаза отпрянули от находки как можно дальшев глубь сугроба судорожно пытаясь переварить находку, ища испуганным взглядом за что бы такого зацепиться что бы остаться в рассудке и не завопить во весь голос как маленькая девочка. Глаза застыли на все ёще роющей собаке несчастное тело, что не могло не пугать девушку, но эта ситуация невероятно пугала…       Неужели она нашла труп? И всё это время собака пыталась привести девушку к этому телу?!       Девушку охватила паника и животный страх сковывавший само дыхание, словно боясь что в этой глуши под огромными сугробами её мог кто-то услышать… Тот кто это мог сделать.....Глаза предательски поддались ветру скапливая страх на кончиках ресниц стекая вниз, оставляя холодный след на лице, «клеймо страха»       Никогда обычный взгляд на застывшую кисть руки во времени не вызывали столько эмоций на лице. Застившие в ужасе голубые глаза в которых отражался весь ужас и страх мира, давил на мозг мерзким и липким чувством темноты и неизвестности что сковывал запрещая вплоть дышать подчиняясь примитивным, древним инстинктам самосохранения всю себя отдавая панике чуть ли не разрывая глотку изнутри немым криком что в любую секунду за неосторожным скрипом снега мог отразиться пронзительным криком страха и всепоглощающего ужаса.       Собака лишь жалостливо скулила словно забыв о каком либо страхе, не поддаваясь все поглощающему страху на мертво сковавший девушку на одном месте, не в силах сделать и шага в сторону трупа…       Спустя минуты пронёсшиеся перед глазами мучительными часами отразившиеся и запечатлевшееся солеными следами на лице что так жадно сковывал пронизывающий холод до самых глубин, закрадываясь в самые тёмные уголки разума сковывая пронизывающим страхом и холодом. Собака внезапно жалостливо завыла, словно отрезвляя от опьяняющего и сковавшего состояния всё тело сковавшее дыхание и разум.       В далеке виднелся силуэт черного пса сливавшегося с самой чернотой и холодом леса и белоснежная пустыня освещённая далёкими звездами и сиянием небосвода, что сейчас в немом недоумении вглядывался в душу до боли напуганные девушки, сидящей в скомканной и помятой куче снега ежившейся от каждого вздоха ветра и малейшего скрипа снега за ухом.       Белый шум в ушах и застывшая противной пеленой картина перед глазами болезненно бледной руки, давила на мозг отзываясь в помутненном рассудке далёким эхом лая собаки словно вымаливающей о хозяйке, что не могла и сделать шага вперёд будучи скованной и забытой в собственных страхах......       Слёзы полились рекой из глаз под обеспокоенный вой собаки, маячившей где-то на горизонте. Девушка забыла сколько сидела здесь, сколько могло пройти часов, дней… Мир вокруг неё перестал существовать погрузившись в черноту отдаваясь мутным эхом, застыл во времени, оставался неизменным пронизывающим до костей холод что уже не казался таким колющим и жестоким, дыхание на миг остановилось вслушиваясь в белый шум, кристально чистый мир вокруг неё… Ей надо успокоиться…       Голос где-то внутри говорил что нужно встать, необходимо двигаться чтобы не стать такой же …Голос был тихим подобно мелодии, словно мамин голос сквозь пространство касался родных ушей желая достучаться до дочери. Девушка глубоко вздохнула вслушиваясь в биение сердца, он волновалась…       Волнение перед контрольной, то мерзкое чувство окутывающее с ног до головы, склизкое, тёмное, мерзкое закрадывающееся в самые тёмные углы сознание при постыдных воспоминаниях глубоко ночью когда необходимо заснуть, мерзкий застывший ком в горле при лжи родным за проступок. Ощущение от которого всегда неприятно кружилась голова, горькое, отрезвляющее… Как горькое лекарство из детства …       Глаза волнительно поднялись на все ёще далёкий силуэт собаки лающей в дали;"-сколько она там простояла?"-в немом вопросе самой себе в пустоту с лёгкой пульсацией в висках двигаясь лишь на далёкий вой собаки и далёкие ощущения обледеневших пальцев девушка казалось только на ощупь смогла дойти до собаки. Приближаясь всё сильнее и сильнее жмурясь от страха и от непонятного сомнения " Так не должно быть» Расплывчатым эхом вертелось в голове девушки лишь при одной не осторожной мысли о контакте с телом…        Собака беспорядочно лаяла и нервно виляла лохматым хвостом рядом с хозяйкой словно бы в предвкушении. Виляя хвостом и просовывая мокрым, облетевшим носом от холода что-то хозяйке, девушка почти сразу же распознала свои очки, что по дурацки обронила и сразу же на носе оказались линзы придающие чёткости происходящему…       В эти долгие секунды длинною вечность голубые глаза подобно небу казалось уже начали привыкать к лёгкому сумасшествию вокруг неё и к бесконечно обледеневшим пальцам на её пока ещё живых ладонях. Девушка на вид со спины едва ли старше девушки нависшеё над ней в изумлённом взгляде.       Белые одежды с открытой спиной и полузакрытыми рукавами совершенно не напоминавшие тёплое одеяние для сурового климата в далёких уголках мира как Снежная. Белокурая макушка, бесконечно светлые напоминавшие свет луны волосы и почти такого же оттенка далеко расположившаяся красивая заколка в форме ранее не виданного цветка для голубых глаз. Она больше не боялась её, но не покидающее сердце тревога не растаяла при осознании, что девушка не ранена. Даже наоборот совершенная тупость и непродуманность так просто убившая одинокого путника так легко, так просто не укладывалось в молодой головке. Но, пару уже привыкнуть к всеобщему сумасшествию.       Голубые глаза вглядывавшиеся в холодное тело забытой Архонтами путницы в далеких снегах горных равнин. пытаясь подсознательно оправдать подобный поступок напрягая все возможные извилины, под пристальный взгляд собаки. Ну ум отказывалась приходить что-либо действительно адекватное. Заполярный дворец находился слишком далеко как и ближайшие населённые пункты с чем-то где можно было переждать ужасную ночную бурю и отправиться дальше, многие известные дороги в подобное время года не проходимы и недоступны порой даже на хорошо экипированных упряжках под руководством кого нибудь опытного и подготовленного к подобным, длительным вылазкам.        Если рассуждать логически, то только горные хребты не были подвластны влиянию сил царицы что делало горный хребет единственной доступной в подобное время дорогой и вообще каким либо путём к взаимодействию с внешним миром. Без хребта на время Полярных ночей деревня была отрезана от внешнего мира и то переходить горные хребты очень редко кто решался, то была совершённо не исследованная территория и неподвластная крио энергии место, где в любой момент могло произойти что угодно что могло унести жизни буквально всей деревни в один миг.       Вопрос о том как и откуда появилась эта таинственная незнакомка в Архонтами забытой деревне был открыт, но голубые глаза не решались особо задумываться над этой загадкой. Прикоснувшись к холодным ладоням незнакомки, девушка была все ещё прибывала в лёгком испуге, но очередной глубокий вздох на время вернул ясность ума наконец заставляя непослушные мысли складываться в один пазл, развязывая узлы вопросов не задавая новых. Прильнув к маленьким на вид ладоням незнакомки, ладонь ясно уловила едва ли осязаемый на бледной кисти руки пульс. Пускай он был едва уловим и почти не слышим, но его можно было услышать прикоснувшись к хрупким ладоням.       Осознание мелькнувшее в голубых глазах на миг потерявшихся и испугавшихся живости тела кричали о помощи и что еще не поздно кого-то спасти.        Сияние голубых глаз запомнило тепло материнских рук тепло принявших замёршую дочь с холодным телом и застывшими следами испуга на лице на долго отпечатавшихся в сознании перепугавшейся в ту ночь матери.       -Тоня принеси своё одеяло и плед твоего брата со шкафа! -женщина всем нутром почувствовав холод тела не теряла драгоценных минут на отогрев девушки что так долго казалось не видела тепла что уже и забыла о нём. Со стороны болезненное и почти застывшее лицо девушки до чертиков пугало встрепенувшуюся женщину, от чего лицо почти сразу погружалось в невыносимое волнение и лёгкий страх за судьбу незнакомца, что так не традиционно решил посетить этот заполярный край, но женщина старалась держать спокойствие и согреть холодное тело что по словам почти рыдающей дочери еще была жива.       Девушка тихо стояла в дверном проёме исподтишка даже не скрываясь наблюдала за аккуратными действиями матери что так трепетно относились к чужаку от чего на сердце словно камень упал от одной только мысли о обморожении. Если бы в тот день их дом посетила бы смерть вина целиком и полностью лежала бы на девушке, что от разыгравшихся нервов и от агресивно-нервных перебираний была готова рухнуть в обморок в любой момент, цепляясь в этот злосчастный миг лишь за стойкий и уверенный взгляд женщины, что родила и вырастила эту трусишку как она.       -Мам…-осторожно, на цыпочках проскальзывая по тёплому полу в остывших и влажных носках побывавших в снегу тихо заглядывая в уставший взгляд матери спросила дочь, мысленно готовясь к худшему-с ней всё будет хорошо?       -Успокойся, даже я уже успела заметить что девочка еще жива. Пульс есть, дыхание тоже, сердце постукивает. Живая значит, не опоздала ты Тоня.-тёплый взгляд матери скользивший по испуганному лицу дочери украдкой заглядывал в до смерти перепуганные глаза пытаясь успокоить своими словами и теплотой материнских рук, незаметно подкрадывающихся к замёршим рукам дочери почти сразу же успокаивая-иди переоденься и прими тёплый душ, иначе опять мужу скажу что ты снова брала его куртку без его ведома. Пади умойся, а то если б тебя брат в таком виде застал, застыдил бы и окрестил бы трусишкой до конца твоих дней, а ведь потом не отмажешься ведь.-женщина не стыдила дочь за слезы, а лишь пыталась успокоить с немного игривым тоном стараясь особо не касаться темы «плутавшей девы» и того невыносимого ужаса что та перенесла в своём-то возрасте.       Женщина не старалась подобрать красивых и ласковых слов, зная что лучше довериться дочери и дать ей самой разобраться не вмешиваясь что-бы случайно не ранить. Зная своих детей лучше чем кто-либо, женщине хватало лишь пары минут ласки и полной теплоты улыбки что бы успокоить метавшуюся душу ребёнку. Она хотела вырастить сильную дочь, она не хотела её ранить не осторожными словами или действиями, потому-то и доверяла. Потому что знала что она справиться.       Она боялась оступиться и снова допустить ошибку…