••• ━───── • • ─────━ •••
Морскую гладь рассекает нос корабля, и где-то там, на глубине, русалки провожают приговорённых к смерти в последний путь. Посейдон предпочёл бы потопить корабль из Афин. Просто чтобы позлить свою соперницу, богиню мудрости, являющейся покровительницей этого города. Кагеяма без грусти смотрел на отдаляющиеся родные берега, на синеву моря, на плачущего на скале отца. Кагеяма не испытывает страх, хотя должен. В этот раз он - жертва Миноса, царя Крита. С тех пор, как погиб сын Миноса, афиняне каждый год отправляли семь юношей и семь девушек в лабиринт Минотавра. Это билет в один конец. Никто оттуда не возвращался. Отец Кагеямы, царь Эгей, отправил своего единственного наследника на смерть не потому, что не любил его, а потому, что жители Афин не позволят убивать своих детей, если Эгей не сделает того же, со своими. Настало время жатвы. Минос с ненавистью смотрит на прибывших. Его волосы поседели, а глаза выглядели усталыми и измученными. Он будет до конца своих дней мстить за смерть Андрогея. В Греции потеря наследника - самая большая трагедия, которая только могла произойти. Эгей отдал своего сына. Мидас и Эгей теперь квиты. Кагеяма знал, что у царя был второй сын. Он также знал, что этого ребёнка Минос прячет за семью печатями. Когда он впервые видит Шое, он понимает, почему. Он видит нежные скулы и мягкие бедра, пламя волос, словно из кузнецы Гефеста. Кагеяма никогда в своей жизни не видел ничего прекраснее. Стройный, весь будто высеченный из мрамора. Глаза медового цвета затмевали солнце Аполлона, лучи которого очень часто касались веснушчатой кожи. Сокровищница Мидаса - это не его золото. Это его младший сын. Кагеяме позволяют отдохнуть в темнице. Другие юноши и девушки плачут, но Тобио гладит лезвие ножа и думает, что он ещё не покойник. Ему кажется, что он готов разорвать Мидаса на клочки и украсть у острова Крита самое дорогое. Он воин. Он чутко спит. Поэтому когда Кагеяма чувствует прикосновение к своей щеке, он тут же достаёт меч из ножен. Это не враг. Это Шое. Вблизи он прекраснее, чем когда Кагеяма увидел его в тронном зале. Мягкие пальцы касаются темных волос, и царевич робко протягивает Кагеяме моток алых ниток. —Так ты не потеряешься в лабиринте. Ты сможешь вернуться,- шепчет Шое. —Я вернусь к тебе. Я заберу тебя. Шое кивает, потому что верит. Потому что хочет утонуть в синеве глаз, и увидеть Афины, и быть рядом с Кагеямой. Воин проводит рукой по бедру царевича, и целует пальцы его руки. Он не позволит ему уйти. Ни за что не позволит. Царевич оставляет целомудренный поцелуй в щеку и скрывается в темноте.••• ━───── • • ─────━ •••
Спустя несколько минут нахождения в лабиринте, он слышит крик. За ним второй. И отвратительные чавкающие звуки. Каменные стены лабиринта холодны, и Кагеяма чувствует, как дрожат колени, как темные тени становятся все ближе и ближе. Он разматывает алую нить любви, и верит, что он сможет вернуться к Шое. Минотавр ужасен, невозможно себе представить что-то столь отвратительное. Чудовище замечает в руках Кагеямы моток ниток, и его влечёт знакомый запах своего царевича. Чудовище звереет и хочет разорвать в клочья того, кто собирается забрать у него самое дорогое.••• ━───── • • ─────━ •••
Кровавый пол и алые стены с запекшимися страданиями последних минут жизни десятков афинян - вот что видит Кагеяма, когда возвращается по нити обратно. Он думает, что разобрался бы с Минотавром в любом случае. Но блуждал бы по лабиринту до конца своих дней. Кагеяма прячет нитки, когда выходит наружу. Мидас поражён, его лицо исказилось от злобы, а Шое, чистый, невинный, Шое плачет от радости. Он, украдкой от отца, тянет руки к возлюбленному и верит, что он заберёт его. Он же обещал. Кагеяма вернулся ради него, он заберёт его с Крита. Мидас убьёт Кагеяму этой же ночью. Поэтому царевич бросается к кораблю, выбрасывает нити, и сам начинает грести в море. Ему трудно, потому что Посейдон не даёт ему уплыть. Видимо, Бог в гневе из-за того, что наглый герой посмел разбить сердце прекрасному смертному. Соль попадает в глаза, но Кагеяма не перестаёт грести. Берег Крита отдаляется, и Кагеяма думает, что он ещё успеет вернуться к Шое. Он чувствует себя трусом. Шое рыдает, обманутый и брошенный, когда чувствует, как пальцы отца впиваются в его плечи, и он показывает алую нить. Мидас запирает сына в комнате и осыпает его проклятиями, требует рассказать, что Кагеяма успел с ним сделать. Ничего. Кагеяма не оставил ничего, кроме разбитого сердца.••• ━───── • • ─────━ •••
—Боги, Боги, Боги,- вздохнул Гермес.—Надо же было так поступить с этим смертным. Афродита в ярости. Я слышал, что сам Зевс намерен овладеть сыном Мидаса. Куроо отрывает взгляд от зелёных лоз винограда и старается не показать, насколько ему страшно. Он не готов отдать Шое, на которого положил глаз с того самого дня, как смертный был рождён, собственному отцу. —Гера не позволит ему. —Афродита тоже. Но когда это останавливало нашего дорого отца, а?- фыркнул посланник богов. Бог виноделия, безумства и веселья снова скрывает свои чувства. Он уже проклял Кагеяму, но этого было мало. По вине этого героя Шое был заперт во дворце и сносил гнев своего отца. Куроо хотел забрать себе царевича, сделать его своим бессмертным мужем. Гера согласится. Она сделает все, ради заключения ещё одного брака Божественного существа. Куроо провожает Гермеса, вечно бегающего от одного олимпийца к другому, и поправляет свою пурпурную тунику. Сегодня. Он сделает это сегодня.••• ━───── • • ─────━ •••
Когда солнечная колесница Аполлона опускается, и его сестра-близнец Артемида освещает все лунным светом, Куроо встаёт на колени перед постелью Шое. Царевич свернулся в калачик и дрожал от боли предательства. Медленно проведя рукой по огненным волосам, Куроо привлекает его внимание. —Пойдём со мной. —Кто ты? —Я Бог, Куроо. Шое испуганно спрыгивает с постели и падает на колени перед олимпийцем. Нельзя злить богов. Ни в коем случае. Но Куроо не такой. Он не подходил под описание обычного Бога: его трудно было разозлить, и он не упивался своей властью. Он терпеливо ждал, когда царевич вырастет, и за шестнадцать лет не коснулся ни смертного, ни бога. Он хочет только Шое. Глубокий, совершенно человеческий, голос раздался где-то рядом: «Не бойся меня.» Он клянётся ему в любви и обещает, что рядом с Куроо Шое не прольёт слез. Поэтому когда он протягивает ему руку, Шое неуверенно берет ее. Он не доверяет, он боится. Но где-то в глубине души чувствует, что поступает правильно. Бледная ладонь Шое кажется такой маленькой по сравнению с ладонью Куроо. Бог наклоняется и целует фаланги пальцев, смотря в глаза царевича. Не оглядываясь, Шое обвивает руками плечи Бога и доверяется мужчине в последний раз. Его больше никто не обманет. Утром в комнате сына Мидас обнаруживает только виноградную лозу.