Белая змея

      Кисаме был исполнительным, не задавал лишних вопросов, не совал нос, куда не надо, не имел зависимостей. Его ценили за это, но не учитывали одну важную деталь. Нюанс, заставивший Кисаме проникнуть ночью в дом комиссара полиции. Тот разговор с директором закончился тем, что его и ещё нескольких людей заставили следить за комиссаром и его неугомонным братцем. Орочимару был в бешенстве, ему казалось, что за приютом кто-то наблюдает. Кисаме же знал наверняка, что это правда, но промолчал. Он редко говорил не по делу. Ту «сумасшедшую» он видел, шатающейся возле приюта. Парня он узнал — глупый спектакль не помог. Хошигаки следил за комиссаром Учихой дня три. Этого времени ему хватило, чтобы понять, что тот часто задерживается на работе допоздна.       Хошигаки положил телефон в бардачок, как обычно, в выключенном состоянии. Иногда его отчитывали за то, что он был чаще «недоступен» и легче было его в рупор докричаться, чем дождаться ответа. Кисаме не говорил, что делал это специально, чтобы в нужные моменты пропадать. Хошигаки убрал холодный пистолет за пояс, за спиной. Холодный металл заставил мурашки пробежаться по коже. Мужчина дёрнул плечами и перелез через забор. Прохладный вечерний ветер заставил кожу неприятно дёрнуться. Стоило надеть куртку, оставленную в машине. Кисаме решил за ней не возвращаться, он натянул медицинские перчатки, которые были ему не по размеру, и направился к двери. Любой замок можно быстро вскрыть, особенно в этой стране, где дома вообще строили из картона, как думал Кисаме. Замок Учихи неприятно удивил его. Он напоминал ему женщину. Хошигаки поначалу не понимал, куда тыкать, чтобы вход открылся. Провозился он полчаса, немного даже вспотел, пропыхтелся, как паровоз, а кожа в перчатках неприятно прела. Наконец замок щёлкнул. «Да ладно,» — подумал он и открыл дверь. После освещенного двора и света от фонарика, дом казался таким же тёмным, как и космос. Хошигаки стряхнул обувь и вошёл, подошва была чистой, чтобы не наоставлять следов ненароком. Дверь за собой он закрыл, чтобы не смущать соседей. Теперь Кисаме был в полной темноте. Замок предательски щёлкнул, сообщая о том, что дверь захлопнулась.       Шорох в темноте всегда пугал. Ведь никогда не знаешь, что скрывается за её покрывалом. Вот и Кисаме, услышав его, достал из-за спины оружие, надеясь, что ему показалось. Не мог же хозяин дома пробраться сюда мимо него и сидеть несколько часов в темноте, дожидаясь вторженца. Глаза не успели рассмотреть, что влетело в него на скорости, на которой нельзя было предсказать движения. Кисаме, от неожиданности, ударился о дверь позади, он хотел направить оружие куда-то во мрак, но не успел. Зубы чёртовой собаки вцепились в правую руку, сжимая её. Хошигаки не видел псину раньше и даже не знал, что она здесь есть. Он видел белые отблески шерсти в темноте. Пёс рычал, разрывая кожу. Ладонь разжалась. Единственное его оружие упало со стуком на пол и затерялось в темноте. «Кто, блять, придумал делать пистолеты чёрными?!» — Кисаме попытался захватить собаку за загривок и стряхнуть её с руки. Всё же, он мог поднять её вес. Не для того он столько растил мышцы, чтобы чей-то домашний любимец так легко порвал их. Вот только животное было умнее и отпустило его руку, вцепляясь с рыком в бедро, в опасной близости от мужского начала. Челюсть сжалась бы прямо там, будь Кисаме пониже, сантиметров, эдак на десять. Кисаме вскрикнул и ударил чёртову собаку по голове, вот только её это не остановило. Она как будто вообще не чувствовала боли, мотая головой, пытаясь оторвать от Кисаме кусок его плоти. Эти движения напоминали ему игривые собачьи попытки отобрать у хозяина канатную игрушку. Вот только сейчас никто не играл. Пёс действовал серьёзно быстро и сильно. Кисаме попытался хотя бы выйти, пытаясь оторвать собаку от себя одной рукой и нащупать барашек замка второй. Вот только дверь ему содействовать не собиралась, а псина укусила его ещё раз, теперь за вторую ладонь. Поняв, что ещё немного и Кисаме попросту останется без пальцев, Хошигаки попытался схватиться за шею животного. Он рассчитывал на свою силу, вот только собака тоже была не из слабых, к этому примешивалась невиданная хищная кровожадность и ум. Пёс отпустил его и отпрыгнул, теперь находясь в паре шагов от него. Из темноты на него смотрел бульдог. Он был похож на самого Хошигаки своими мускулами, выпирающими из-под короткой шерсти и уродливой мордой. Кисаме снова попытался открыть дверь, но вслепую он не мог нашарить замок дрожащей от боли рукой, а упустить из виду эту тварь, он не мог. Глаза собаки блестели в темноте, морда была опущена. Не было похоже, что пёс дожидается, пока его дом покинут. Скорее это напоминало расчёт тактики и сбор внутренних сил. Животное снова бросилось на него, не давая найти ручку двери, оно влетело прямо в колено, удар головой в кость вынудил припасть на левую ногу. Кажется, что-то щёлкнуло. Схватиться за короткую шерсть не получилось. О том, что не устоял на ноге, Кисаме пожалел сразу. Собака вцепилась в его плечо и сжала его, Хошигаки пытался тщетно оторвать её от себя, понимая, что она хочет добраться до шеи и мешает ей в этом лишь только рост. Собака, казалось, не уставала и попытки Кисаме сбросить её с себя, придушить или ударить не тормозили её ярости. Зубы были не острыми, но от этого было только больнее. Мощные челюсти было невозможно разжать, короткий хвост был слишком далеко. При этом, кроме редкого негромкого рыка, звуков пёс не издавал. Зато Кисаме, как оказалось, ещё умел орать от боли, пока псина грызла его, не останавливая своей ярости ни на секунду, её морда залилась кровью мужчины. Хошигаки снова и снова пытался сбросить его с себя. Силы покидали Кисаме, но он смог отправить псину пинком от себя подальше, когда, почти оторвал её от себя, вот только пёс быстро поднялся на лапы и снова побежал на него. В нём было немного — всего полметра, но эти полметра были полны свирепости. Выбора, кроме как продвигаться дальше в дом у Кисаме не было, хромая, он направился к видимой во мраке двери. Снова возиться с замком было чревато тем, что псина попросту съест его. Глаза уже привыкли к темноте, и он мог хоть что-то увидеть. Пёс укусил его за голень и теперь тормозил, продолжая отчаянно мотать головой, разрывая мягкие ткани, но Кисаме смог попасть в комнату и ударом другой ноги сбросить его с себя. Он закрыл дверь и повернул защёлку. К счастью, это была ванная. Хошигаки сполз по двери, задевая выключатель, зажигая слепящий свет. Царапанье заставило его дёрнуться и отползти к стене. Собака пыталась проникнуть внутрь. «Если животные похожи на хозяев, то этот Учиха — просто псих,» — промелькнула у него мысль. Сейчас у него было время, чтобы оглядеть себя. Кисаме оставлял заметный кровавый след, кожа местами напоминала свиные разделанные туши на рынке. Разорванная собачьей пастью плоть кровоточила, болела и не давала телу перемещаться. Укушенное плечо жгло и немного дёргалось, рана была открытой и рваной. Его бёдра так же были испещрены глубокими кровавыми полосами. Ладони не сжимались от боли, пальцы левой руки Кисаме не контролировал полностью. Раны, напоминающие рубцы, струились от плеч и до ног. В них можно было увидеть ярко-красное мясо, а в плече и беленькую кость, смущённо выглядывающую под мышцами. Хошигаки схватился за полотенце и оторвал крючок. Он пытался хоть как-то перевязать себя. Встав, пока мог, медленно, он подошёл к двери, пошатываясь от боли и прислушался. Кисаме понимал, что кровь у него не бесконечная и надо что-то с этим делать. Ему требовался хирург, который смог бы зашить эти раны. За, не такой толстой, как хотелось бы, дверью, царила полная тишина, Кисаме понимал, что ему нужно выбираться отсюда. Стоило ему приоткрыть дверь, так собака тут же влетела в неё, сбивая с ног и снова кусая, за, до этого целое левое плечо. Голова Кисаме стукнулась о плитку так, что в глазах потемнело. Снова он боролся с животным и снова проигрывал ему. Пёс оставлял новые и новые раны. Хошигаки прикрывал шею и пытался сбросить с себя её. Он смог сесть, с трудом, который раньше не приходилось ощущать никогда. Пятидесятикилограммовая собака с её клыками и когтями, оказалась попросту неподъёмной и лишь желанием пережить эту ночь, Хошигаки смог сбросить с себя тварь. На этот раз он почти не остался без кисти правой руки, пока выталкивал псину из ванной, стоя на коленях, почти моля её уйти. Судорожно стоная, он с трудом закрыл дверь. Опустившись на залитый кровью пол, Кисаме понял, что выберется отсюда только прямиком к берегу Стикса. Его или задерёт поехавшая адская псина, или убьёт её хозяин. Тем не менее, за свою жизнь он собирался побороться. Собака тоже планировала побороться за жизнь. Вот только её мотив был не в том, чтобы выжить, а в том, чтобы эту жизнь побыстрее забрать. Кисаме слышал, как она раздирает дверь, пытаясь пробраться. Хуже было, слышать треск древесины, поддающийся ей. Своим поведением, бульдог напоминал ему психопата из фильма ужасов. Он не хотел дать уйти, прогнать или отпугнуть. Он страстно желал убить того, кто так неосторожно посягнул на пространство, вторгшемуся не принадлежащее.       Кисаме снял ремень и обмотал его вокруг, наиболее пострадавшего, бедра. Он пытался остановить кровь. Остатки футболки тоже пригодились, чтобы хоть как-то перевязать себя. Аптечки в ванной не оказалось. Обычно её оставляли здесь, в настенном ящике, но, кажется, хозяин этого дома всё делал не так, чтобы те, кто проникнут к нему или оказались разорваны собакой, или истекли побыстрее кровью в единственной комнате с дверью на этом этаже. К счастью, здесь были хотя бы полотенца и халат, позволившие Кисаме немного помочь себе. Время работало против него, он слышал, как трещит деревом дверь, от собачьих когтей. Вскоре, собака попросту, разгрызла нижний её угол и теперь заглядывала в комнату своими демоническими тёмными жёлтыми глазами. Кисаме сидел, прислонившись к, противоположной от двери, стене. Он прижимал руку к боку, пытаясь остановить жизненную жидкость, так обильно вытекающую из него. — И что, всё так кончится? — задал он риторический вопрос. Кажется, собака это подтвердила, начиная раздирать дверь живее и рыкнула.       Кисаме не рассчитывал на такую смерть. Конечно, он понимал, что вряд ли доживёт до старческих седин, а, скорее его убьют, но не собачьей пастью. Эта смерть была недостойной и такой глупой. Подстать самому умирающему. Вся его жизнь — была чередой несуразностей и обмана. Кисаме посмотрел на белые лампочки потолка. Собаке осталось недолго, она уже тянула большой кусочек от двери, ещё пара таких и она ворвётся сюда. У Хошигаки больше нет сил защищаться.

***

      Изуна в лишний раз оправдал свою полезность. Когда он, четыре дня назад, пришёл весь такой довольный, Мадара подумал, что сейчас ему кофе в лицо кинет, чтобы не бесил тут своим хорошим настроением. Недосып в купе с беспокойством и стрессом сделали его раздражительным. Даже Тобирама теперь ходил по стеночке и говорил только по делу. Изуна положил на его стол тот блокнотик с камерой и начал рассказывать. Теперь у них было ещё больше причин подозревать что-то неладное. Мадара потом переслушивал запись ещё раз десять, как минимум. Больше его заинтересовало интервью с детьми. Те, которые были помладше рассказывали о том, что на третьем этаже приюта живут призраки индейцев. Это было не так важно, но подозрительно. Многое они подчерпнули из слов уже подростков. Одна девочка особо разговорилась и поведала, что не так давно из них группы внезапно нашли дом так много детей. Причём в один день. Они просто пропали после завтрака и не появлялись. Другая, уже почти девушка, рассказала про свою подругу, которая так же внезапно нашла себе семью в один день исчезнув с почти третью группы. Вот только, они договорились писать друг другу, но ни одного письма несчастная так и не получила. Телефоны в приюте были запрещены, выход в интернет только под присмотром и в библиотеке. Поведение директора и вовсе казалось странным, особенно в те моменты, когда Изуна касался необходимых для расследования вещей.       До кучи, на запись так кстати попали сотрудники приюта, замеченные в том доме: очкастый парень, чьё имя установили, как Кабуто и тот накаченный мужик. Он подписал анкету, как «Джон Доу*» в любой другой ситуации, Мадара оценил бы юмор, но не сейчас. Отпечатки этого Доу были в базе. Там не было ничего серьёзного, чего бы не было у других молодых людей, кроме сожжения чьего-то дома в Вест-Эмерланде. Преступного умысла не было, но долг перед жильцами у него остался, и как-то слишком быстро оказался погашен. Такая сумма должна была оказаться неподъёмной для парня его возраста. Казалось, что все ниточки вели в Вест-Эмерланд. Помимо этого, выяснились и другие факты. Рика, сказав, что собирает статистику, лично посетила «Службу защиты детей», принеся с собой новости о том, что сотрудники там, как неактивно ищут родственников, готовых к удочерению или усыновлению и часто свозят детей из детских домов других городов в «Белую змею», оправдываясь тем, что в «Змее» достаточно места и они не хотят, чтобы дети сидели на головах друг друга. Откуда это место там взялось не уточнялось. Мадара смог достать чертежи приюта, до его перестраивания. Вместе с Тобирамой они всё пересчитали и сделали неутешительный вывод — не было там столько комнат. Если учесть количество подопечных, которые должны были находиться там на текущий момент, то получалось, что и финансирования должно было просто не хватить. Дети не только едят. Они болеют, одеваются, растут, ломают вещи, требуют всестороннего развития — всё это стоит денег. Мадара проверил финансовую отчётность приюта и ничего не сошлось. В этом моменте Мадаоа обратил своё внимание на оговорку Орочимару: «Нет, конечно же. Все наши дох… пожертвования строго задекларированы…». Учиха проматывал её несколько раз. Директор явно хотел сказать о доходах.       В тот день, Мадара совсем припозднился и торопился домой, чтобы выгулять на заднем дворе Булла. Бульдог презирал собачьи пелёнки и при попытке постелить её, смотрел на Мадару так, словно говорил самому Учихе сходить на такую и не заниматься ерундой. Буллу хотелось бегать, чтобы травка щекотала лапки. Он насторожился в тот момент, когда возле своего дома заметил автомобиль. Чёрный, с побитой левой задней фарой. Он, как и Изуна, на следующий день заметил, что кто-то их преследует на каждом шагу. Конечно, следить те не умели хвост был рассекречен быстро. Вот только сбрасывать его Мадара не стремился и Изуне запретил. Пусть те, кто за ними следят, считают Учиха идиотами. Теперь приходилось общаться с братом не лично.       Мадара проверил дверь — заперта. Он достал из кобуры своё уже не служебный, а гражданский тёмный и тяжёлый ствол и осторожно открыл дверь, сразу включив свет. Первое, что он увидел — Булла самозабвенно разрушающего дверь в ванную. Он пытался сделать это и раньше, когда Мадара там задерживался, но тогда хватало простого: «Нельзя!» Сейчас собака, кажется отрывалась за все годы моральных страданий от отсутствия хозяина, желающего отлежать свои бока в тёплой водичке. Вторым, что бросилось в глаза оказались следы крови и пистолет, лежащий у стены. Мадара нахмурился. И снял свой с предохранителя. Ситуация принимала слишком нехороший оборот. Учиха прямо в обуви направился к собаке. Булл заметил его, хрюкнул и завилял хвостом, смотря на него с собачьей радостью. Вот только окровавленная морда, ясно давала понять, что он тут не до ягод добрался. Мадара шикнул на собаку и коснулся дверной ручки. Она оказалась закрытой изнутри, вот только ключи от комнат в доме, у Мадары были на общей связке — старые замки иногда шалили и не впускали в нужные помещения. Учиха провернул замок и открыл дверь. Булл, почти догрызший и доломавший себе путь внутрь, тут же ринулся в комнату. — Нельзя! — строго сказал Мадара, видя, как мужчина, сидящий на полу, тут же закрыл лицо. Он был безоружным, в рваной окровавленной одежде. Кажется, он использовал вещи Мадары для перевязки. Это заставило глаз Учихи дёрнуться. Его любимый тёмно-синий халат теперь был в ужасном порванном состоянии и больше не порадует своей мягкостью.       Мужчина убрал от лица руку и посмотрел на Мадару. Он был испуган, явно потерял много крови, поэтому побледнел, но в нём без труда угадывались черты того самого сотрудника «Белой змеи», которого Изуна обозвал: «Хтоническая тварь, похожая на Дагона». — Что ты тут делаешь? — спросил Мадара. Он звучал не удивлённо, даже слишком спокойно для ситуации, понимая, что преимущество тут на его стороне. — Я адресом ошибся, — тупо сказал Кисаме. Он сам понимал, как невразумительно это звучит. Мадара выглядел именно так, как он себе и представлял. Уверенный, спокойный и немного пугающий. Его длинные волосы напоминали иглы и, как будто, в лишний раз подчёркивали опасность Учихи. — Придумай что-нибудь другое, я жду, — Мадара устало вздохнул. Булл рядом низко зарычал. Он ожидал команды, желая закончить то, что начал. — Тут открыто было и дом, вроде похожий, — Кисаме продолжал городить ересь, надеясь, что ему хотя бы скорая положена. — Три дня за мной ездил тоже, по причине схожести машины? — Мадара сел напротив него, на низкую тумбу. Кисаме показалось, что комиссара вообще не интересовало то, что у него в ванной человек присмерти. — Кисаме, если будешь мне врать, то пополнишь ряды пропавших без вести.       Тон отдалённо напоминал то, как говорил Орочимару. Мадара отличался от него тем, что звучал более уставшим и равнодушным. Кисаме вернул руку на укушенный бок и глубоко вздохнул. Учиха знал больше, чем думал Хошигаки. Только теперь Кисаме не понимал, как начать. А это следовало сделать поскорее. Он задумался о том, что его или убьют сейчас, или убьют на пару часов позже. Он в любом случае в ловушке и надо хотя бы рассказать зачем он пришёл. — Мне было приказано делать это, — Кисаме сморщился от боли. — Залезть в мой дом — тоже? — Мадара старался звучать безразличным, хотя на самом деле ему повезло.       Человек из «Змеи» ещё и такой заметный, сам оказался в его доме. Только стоило поторопиться с выяснением происходящего, пока тот не умер. Булл, конечно, молодец, вот только относился он к работе охранника с излишней страстью. — Нет, это была личняя инициатива, — Кисаме посмотрел на собаку, улёгшуюся рядом с хозяином. Сейчас она выглядела такой спокойной, будто не пыталась вынести с петель дверь пару минут назад и добить его. — Я хотел узнать, что тебе известно о «Белой змее». — Ты по незнанию или из-за идиотизма думал, что я буду держать эту информацию дома. Да ещё и так, чтобы любой зашедший мог её увидеть? — Мадара усмехнулся. — Так можешь рассказать мне об этом? Знаешь, прихоти умирающих обычно исполняются. — Ты, для умирающего, слишком разговорчивый, — заметил Мадара. — Чем ты занимаешься в «Змее»? — Охраняю живой товар, — Кисаме сглотнул слюну, ноги уже немели и, кажется, он никогда не смог бы встать без посторонней помощи. — Ответь мне, уважаемый комиссар Учиха, на один вопрос. Ты хочешь прикрыть это место или настучишь на меня Орочимару? — Совесть замучила? — Мадара положил пистолет рядом с собой так, чтобы в любой момент можно было снова схватиться за него. — Можно и так сказать, — Кисаме проследил за тем, как оружие кладётся рядом с мужчиной. Теперь он мог почувствовать себя в безопасности. — Я никогда не хотел там работать, но, ты должен понять. Что я мог сделать? Пойти в коррумпированную полицию? Или может быть, сразу к тогдашнему меру, который появлялся у нас так часто, что на него даже обед заказывали? Мне пришлось бы лежать кусками в лесу или кучкой пепла на трассе. — А когда власть сменилась, ты решил разговориться? — Нет, я ждал, пока на это кто-то обратит внимание. Я всё ещё не уверен, что ты не пустишь мне свинец в голову, когда я закончу говорить. Ты же частенько заглядывал в «Serpiente blanca». — До того, как узнал правду об этом месте, — Мадара вытащил из кармана сигаретную пачку и закурил. Разговор им предстоял долгий, он достал телефон и заранее написал Тобираме. — Ты спрашивал у меня, что я хочу сделать. Я хочу уничтожить оба этих места. — Рад, что наши, — Кисаме сморщился от боли, — взгляды совпадают. Я могу рассказать тебе многое об этом. Предоставить доказательства. — И взамен ты хочешь, конечно же, денег? Ну и выйти отсюда живым, чтобы их потратить, — Мадара выдохнул дым. — В задницу собаки своей деньги засунь. — Ну-ну, не обижайся, большой мальчик. Мне нужно знать твою мотивацию. Ты не выглядишь, как борец за всё хорошее и против всего плохого. — Я, — Кисаме облизнул губы, — попал туда по глупости и всё это время искал выход. — Расскажи, у нас ещё есть некоторое время. — Знаешь ли, не всем так везёт, как тебе и заработать на жизнь законным путём получается едва ли. Я пытался, работал электриком, но ошибся однажды. Старую проводку в доме перемкнуло к чертям и всё сгорело. Не я был в этом виноват, а ёбанное правительство, которое игнорировало то целый район живёт на пороховой бочке! Но иск на двести кусков получил я. Откуда мне их надо было родить? — И ты пошёл по криминальному пути? — Мадара стряхивал пепел прямо на пол. Всё равно убираться придётся долго. — Нет, я пытался заработать, но те, кому я был должен хотели денег сейчас и после второго перелома от их «друзей» пришлось просить у ростовщика. Я думал, что верну, но, — Кисаме покачал головой. — Мне предложили отработать его другим методом. У меня не было выбора. Откажись я от этого и пострадали бы те, кого я не хотел вмешивать. — Вроде бы, семьи у тебя нет, верно? — Ты думаешь, для Орочимару с его связями, будет трудно найти тех, кого я скрываю? Этот чёрт знает о нас всё, как ты думаешь, почему никто не пытался сделать что-то? Там работают или поехавшие психопаты-садисты, или такие, как я. Но ты никогда не отличишь их друг от друга. Ты думаешь, мне так нравилось там, что я молчал? Я видел, что было с теми, кто пытался открыть рот там, где это не нужно. — Можешь не оправдываться, — Мадара верил этому мужчине. Он был отчаявшимся и, кажется, окончательно потерявшим надежду, но всё ещё пытался что-то сделать. Это вызывало уважение. — Ты, кажется, покопался в моём досье и должен понимать, почему я это делаю, — Кисаме дышал теперь как-то прерывисто и нехорошо. — Я никогда не пойму такого, как ты, Кисаме. Тем не менее, ты нам поможешь, и я надеюсь, что ты мне не солгал. Потому что найти твою маленькую сестрёнку, которая учится в Германии, мне будет так же просто, как и Орочимару. — Угрожаешь? Неужели и ты на лапу не чист? — Предупреждаю, — раздался нетерпеливый стук в дверь. — Не думал же ты, что должность комиссара дают за честность и справедливость. Ты же не чем не болеешь? — В каком смысле? — Не хочу, чтобы у Булла были проблемы со здоровьем из-за твоей крови.       Мадара поднялся с места и сказал Буллу охранять Кисаме. Бульдог тут же оживился и сел напротив. Стоило Кисаме попытаться двинуться, так он тут же начинал рычать, предупреждая, что любое действие будет расценено, как попытка побега. Кисаме казалось, что он поменял шило на мыло. Комиссар Учиха оказался не так прост, как могло показаться. Раньше, Кисаме казалось, что он либо погрязший в грязи взяточник, либо сотрудник с обострённым чувством справедливости. Как оказалось, личность была сложнее стереотипов из фильмов.       Тобираму Мадара отвёл в ванную без слов. Сенджу осмотрел поле брани и глубоко вздохнул. — Мадара, опять? Разве так мы поступаем с преступниками? — начал он со своих любимых моралей. — Ты знаешь, что это не самые худшие последствия после Булла, ты сам видел, — Мадара захватил ещё и аптечку, отгоняя собаку и теперь пытаясь как-то помочь Кисаме. — Спасибо, конечно, что это не очередной труп, но твою мать, — Сенджу ругался редко, но нервы у него в такие моменты сдавали всегда. — Какого чёрта? Ты мог просто арестовать его или, как поменять замки. У нас есть смертная казнь, но это не травля преступников собаками! — Это не преступник, — Мадара завязал на плече Кисаме бантик из бинта, чтобы не распустилось, — это свидетель. — Ах, да извини. Это всё меняет, давай ещё застрелим его нахер и сожжём. Тогда ведь он точно нам показания даст. — Если вы не закончите сраться, — подал голос Кисаме, которого раздражал этот белобрысый истерик, — я из свидетеля превращусь в труп в ванной и опрашивать меня будете доской Уиджи*.       Мадару эта борьба за жизнь немного рассмешила, но он не отвлекался. Перевязав Кисаме, он, взвалил эту кабанью тушу на плечи и понёс в машину Сенджу. — Отвезёшь к нашей хорошей знакомой, передай, что за молчание я ей потом доплачу, — Кисаме был тяжёлым и заставлял Мадару пыхтеть от усилий. — Глаз с него там не спускай, понял меня?       Тобирама ругался, негодовал и тащить Кисаме не помогал, но повёз Хошигаки по нужному адресу, оставляя Мадару с присохшей к полу кровью и не выгулянной собакой.

***

      Кисаме разговорился почти сразу же. С его слов было составлено описание и список тех, кого стоило брать прямо вместе с приютом. Хошигаки держал своё слово и помогал, первые пару дней из постели, но потом с ранами и переломом пожелал вернуться к работе. Он боялся, что его отсутствие покажется подозрительным. Конечно, никто никуда его не отпустил ещё дня три, пока Мадара заканчивал свой план. Теперь дело действительно оставалось за малым. Этот день обещал быть самым длинным и заканчивал третью неделю. Обито мог бы уже считаться спасённым, но ощущения этого у Учихи не было.       Началось всё с ареста местного главы отдела полиции, ровно в шесть утра, потом уже занялись чиновниками, за Шимурой Данзо пришлось побегать. Он так глупо пытался покинуть город. Мадара жалел, что сам в этом не участвует. Зато Хаширама теперь нервно грыз кожу с губ в его кабинете, слушая отчёты групп задержания. — Знаешь, когда ты рассказывал мне про те места, то я не думал, что всё так серьёзно, — у Сенджу даже руки дрожали. — И на что ты надеялся? Идиот наивный, — Мадара покачал головой. — Поверить не могу, что не заметил этого раньше. — Я тоже. Нам стоило больше заниматься работой в городе, а не над городом. Тебе ещё о всей этой ситуации на конференции рассказывать, — Мадара вытащил сигарету и протянул пачку Хашираме, который не отказался. С какой-то стороны, капать теперь на мозг Сенджу ему нравилось. — Так говоришь, будто тебе не придётся, — Хаширама взял сигарету из пачки. — «Детали дела, для чистоты расследования, не разглашаются. Ожидайте окончания процесса,» — произнёс Мадара свою фразу-отмазку от журналистов. — Когда расследование закончится это дело уже никого не заинтересует. — Надо было тебя мером назначить, — Хаширама поджог кончик, вдыхая дым, — раз ты умный такой. — Надо было, но кто тогда за порядком будет следить? Вот именно, что никто, — разговор стих после этой фразы, прерываясь только на краткие отчёты.       На душе у Мадары было неспокойно. Скребли кошки, которых он на дух не переносил. Хаширама рядом начинал бесить. Люди ждали от них каких-нибудь комментариев, но пока что отвечали им только молчанием. Мадара готовился к этому дню не так долго, но всё было спланировано настолько чётко, что даже дождевые черви могли бы это сделать, тем не менее Учиха всё равно, нервно грызя щёку, сидел в своём кабинете, ожидая отчётов. Он понимал, что сейчас мало чем мог помочь. Его присутствие скорее помешало бы. Тобирама пожелал быть в своём кабинете, но вскоре тоже пришёл к Мадаре, сидя теперь молча напротив Хаширамы и буравя взглядом стол. Рика писала Учихе каждые три минуты. Ему даже показалось, что девушка по-быстрому наклепала искусственный интеллект, который и присылал сообщения. Не могла же она на работе так часто отвлекаться на него. — Может, мне съездить? — Тобирама, кажется, подхватил от Изуны неизлечимую болезнь, под лаконичным названием «Шило в жопе или геморрой журналиста». — Куда? — Мадара перевёл на него усталый взгляд. Сейчас кабинет ощущался невыносимо душным. Хотя, все окна были нараспашку. — Не знаю. — Жди, ещё рано, пока что мы заняты только людьми, организации на час позже.       Тобирама закусил губу, а Мадара лишь вздохнул. Он сидел тут с прошлого дня. Учиха должен был подъехать к «Змее», Тобирама — к борделю. Но сделать это нужно было не сейчас, а когда обученные люди в чёрной одежде и с подходящим оружием закончат обезвреживание. Нужно было терпеть самое неприятное чувство в жизни. Ожидание выматывало сильнее, чем бурная деятельность.       Мадара сорвался бы в «Serpiente blanca» прямо сейчас, но там его могли банально узнать, а допускать это в присутствии людей с автоматами и посттравматическим синдромом было нельзя. Вот и пришлось определить всё именно так. Мадаре оставалось просто ждать и надеяться, что с Обито всё будет в порядке. Скоро он заберёт его из этого ужасного места.       То, что Обито будет жить именно у него, Учиха решил ещё три недели назад, когда всё только начиналось. Дом семьи Сато был продан, аннулировать эту сделку он не собирался. Лучше если Обито будет рядом, так Мадара сможет позаботиться о нём: наймёт хорошего психолога, найдёт для него работу (настоящую, а не то, что имел ввиду под ней Обито раньше), постарается создать для него условия. Скорее всего, стоит рассказать о новом родственнике Изуне и познакомить Обито с Буллом. За этими мыслями, Мадара и не заметил, как прошло необходимое время.       Дорога была слишком пустой тихой и длинной. Каждая секунда ощущалась минутой. Мадара чувствовал себя, как во сне — всё казалось таким медленным, солнце было слишком ярким и слепило глаза. Когда он остановился возле тонированного большого автомобиля без маркировок. Учиха посмотрел на здание впереди. Оно мозолило его глаза почти месяц, раздражая сетчатку. В расположении приюта в отдалении был один ощутимый плюс — сейчас тут не было зевак. Видя припаркованные тонированные машины, слушая тихое трещание чужих раций, Мадара чувствовал, как всё закончилось. Из приюта выводили сотрудников с заломаными руками и головой к земле. Когда так же повели Кисаме, которому всё ещё было сложно идти, Мадара усмехнулся и жестом подозвал профессиональных тыкальщиков мордой в пол, к себе. Хошигаки по его просьбе отпустили. Кисаме привалился спиной к двери его машины. — Спасибо, что хоть не застрелили, — произнёс он, потирая плечо. Всё ещё он под его одеждой были бинты, а на ноге чёрный ортез***. — Судье это скажешь, — выдохнул Мадара, не поворачивая головы в сторону Кисаме. — Что ты тут делаешь, из больницы сбежал? — Сам ушёл. Я же не знал, что ты сделаешь это сегодня. Дай сигарету, — Кисаме не хотел вспоминать то, что происходило раньше.       Кисаме пришлось уйти. Он понимал, что не может просто исчезнуть. Пришлось тащить травмированное тело в приют. Свои травмы он объяснил стаей бродячих собак, напавшей на него, а исчезновение тем, что пролежал в больничке, куда его отвезли неравнодушные прохожие. Поначалу, ему не поверили. Кабуто, подручный очкарик Орочимару, даже его осмотрел, но раны на теле, говорили сами за себя. Хошигаки действительно выглядел так, будто все выходные дрался с волками. Конечно, первым и самым адекватным решением было отправить его обратно в больницу. Хошигаки отказался. Он не собирался прохлаждаться на белых простынях, пока происходят такие вещи. К тому же, если что-то пойдёт не так, то он сможет, хотя бы сообщить, куда надо. Выгонять его не стали, всё же, Кисаме и в таком состоянии был полезен. Как оказалось, полезен, как палач. Это он узнал на следующий день.       Утро началось с того, что Орочимару на своём законном месте не нашлось. Вместо него был, собирающийся куда-то Кабуто. Персонала почти не было. Якуши подозвал его к себе. — Кисаме, накорми товар и покинь это место, — сказал он. Отблески от стёкол его очков на секунду ослепили Кисаме. — Так рано ещё. — Кисаме, накорми товар и уходи. Мы будем ждать тебя в Эмерланде, ты сам знаешь, где, — улыбнулся он. — Подожди, а как с остальными? — Кисаме, выполняй.       Хошигаки не понравилась эта интонация и ситуация в целом. Кажется, это идеально прочиталось в его глазах, поэтому Кабуто решил объяснить ему больше, чем стоило. — Наших благотворителей, как-то слишком быстро задержали сегодня, опасения директора Орочимару оправдались. Мы должны уехать хотя бы на время, действуй, или потерял мозг в горе мышц ты потерял мозг и не понимаешь последствий? — Может, твой «товар» без еды посидит? — Кисаме знал отношение Кабуто к людям и понимал, что накормить он хочет не из благих побуждений. Здесь было что-то другое. — Кисаме, мы сейчас уничтожаем товар. Или в тебе внезапно проснулось сострадание? Будь добр, отнеси то, что я для них приготовил и побыстрее, пока есть время.       Со стороны могло показаться, будто Кисаме всё окончательно понял и пошёл исполнять приказ. Убивать Хошигаки не хотел и не собирался делать этого. Сначала он тянул время, но это оказалось не так просто. Медленные движения всё равно привели его, куда нужно. Каким-то чудом здесь оказался ещё и Дейв. Он, кажется, хотел помочь Кисаме, чтобы всё это побыстрее кончилось и можно было сбежать. Хошигаки стоял возле подноса, не собираясь раздавать с него еду. — Хошигаки, не стой, — Дейв, который был размером на голову меньше Кисаме потянулся к тарелке, чтобы передать её в первую комнату. Кисаме ударил его по руке, посуда разбилась от удара об пол. — Не трогай. — Ты что делаешь? — Дейв, кажется, выкурил не все свои мозги и догадался почти сразу. — Это ты! Это ты нас заложил!       Кисаме потянулся за спину. Там всегда был аргумент, заканчивающий здесь большинство споров. Осознание ударило его под дых, вместе с ногой Дейва. Пистолет остался у в доме у Мадары. Хошигаки так привык к нему, что отсутствия даже не заметил. Зато Дейв успел достать свой. Кисаме посмотрел на чёрную сталь, после это пополз взглядом выше, к глазам. Он понимал, что теперь это точно конец. Хошигаки даже веки опустил, просто готовясь умереть. По крайней мере он сделал всё, что мог. Выстрелить Дейв не успел, сначала отвлёк звук бьющегося стекла где-то далеко, а потом шаги и выстрел. Теперь Дейва не было и, кажется, приближалось общее спасение.       Теперь Кисаме курил, надеясь, что скоро этот кошмар забудется. В последнее время концентрация риска в его жизни оказалась недопустимо увеличенной. С сигаретным дымом хорошего табака выходили плохие мысли. Он видел, как от сигареты поднимается серая лента и растворяется в небе. — Надеюсь, что ты никого не упустишь, — сказал он Учихе.       Мадара выбросил бычок и затушил его ботинком. Из приюта теперь выводили не работников, а людей. Отличить тех, кто был здесь задействован для работы было слишком просто — они с удивлением смотрели на небо. На их лицах было заметно облегчение, а не непонимание и страх, как у остальных. Идиллию спасения нарушил всего один звонок. Это был Тобирама с самыми худшими из возможных новостей, которые только мог услышать Мадара.