Цвет сезона

— Харе ржать! — Джим Мориарти окинул взглядом туалетный столик перед зеркалом в ванной, выискивая, чем бы запустить в верного телохранителя, но даже в бешенстве мозг преступного гения мыслил рационально. Стеклянный флакон шампуня в виде половинки персика жаль — подарок Майкрофта, привёз специально для Джима из Неаполя. Пахнет божественно и волосы после него невероятно мягкие и прекрасно лежат. Подставка под щётки в виде мальчика, обнимающего тигра — презент от Шерлока. С намёком. Тоже очень красивая. Не аляповатая, массового производства, а едва ли не произведение искусства, ручная работа. Джим её пару месяцев держал на столике в спальне, любуясь и разглядывая, прежде чем решился использовать по прямому назначению. Чуть успокоившись и отдышавшись Джим снова посмотрел на своё отражение. В принципе, верного Тигра можно понять. Не каждый день видишь у своего грозного босса ушки. Кроличьи. Длиннющие, под собственным весом свисающие вниз по обеим сторонам лица. Розовые. Джим застонал, выпрямился и пощупал себя сзади. Ну так и есть. Хвост тоже не забыт. Мориарти вылетел из ванной, по пути почти оттолкнув Себастьяна, который просто не мог остановиться, согнувшись пополам от смеха. Джим же долетел до коридора, накинул куртку прямо на пижаму, схватил ключи от машины, сунул ноги в кроссовки и выскочил из квартиры. Капюшон скрыл уши, но это временная мера. А вот что делать дальше. Включая зажигание, Джим даже не задумался о том, куда он едет. Он думал о другом. Если до двадцати пяти лет не переспать с тем, с кем у вас взаимная любовь, на двадцать пятый день рожденья получишь такой вот сюрприз. Уши и хвост, уж какие повезёт. Джим уже давно не был девственником, а уж признаниями в любви мог набить матрац. Значит, всё дело в том, что он сам этих людей не любил? Выходит что так. Он даже не знал, что такое, эта ваша любовь, пока его дорога не пересеклась с тропинкой одного настырного сыщика. Да и сейчас не был уверен. Джим ни в чём сейчас не был уверен, но руки сами крутили руль, не спрашивая у мозга направление. Единственный способ теперь от этого розового безобразия избавиться, переспать таки с объектом взаимной любви… но теперь добавился ещё один пункт. У него или неё должны быть точно такие же уши, как у тебя. Представить Шерлока Холмса с розовыми кроличьими ушами не выходило никак. Хотя, до сегодняшнего утра Джим и себя таким не представлял. Был уверен, что уж он-то получит что-то крутое и красивое. Вон Тигр, с натуральными тигриными ушами рассекает. А кто рискнёт хихикнуть, пусть сначала на его кулак посмотрит, да на объем бицепса. А Джим? Нет, в лицо ему смеяться не рискнут, но… Кролик… Розовый кролик… при мысли, что его начнут так называть как подчинённые так и противники, нога так втопила в педаль газа, что только хвалёное самообладание не дало Джиму вылететь с трассы. Квартала за два до нужного адреса он нашёл место для парковки и двинул дальше пешком, игнорируя любопытные взгляды прохожих. Ему двадцать пять стукнуло сегодня, сыщик его на пару месяцев старше, значит, ушами уже обзавёлся, если только… Что у них там с этим Джоном? А с тем инспектором? Или даже братом? От этого гения всего можно ожидать. Интересно, будет ли он смеяться? Джим и сам бы посмеялся, если бы не рассуждения о том, что ему с этими наростами теперь до конца жизни ходить. Эту дрянь хирургически удалять нельзя — летальные исходы в ста процентах случаев. И всей этой херни можно было бы избежать, если бы Джим признался хотя бы себе самому… и уложил детектива в кровать да хоть после той вечеринки по поводу… вспомнить бы чего. А он только свалил с неё и три часа мёрз под заветными окнами, как нерешительный девятиклассник. Ну конечно, великий Мориарти, Паук, не может признаться даже себе, что втрескался в везучего сыщика. И поверить во взаимность. Чуть не застонав, Джим поискал глазами, что бы пнуть. Не нашёл. И проделал остаток пути бурча и проклиная кроликов, уши, хвосты, идиотские законы мироздания и себя. Звонить в дверь Джим не стал. Стучать тоже. Вспомнив, что телефон у него всегда с собой… кроме сегодняшнего дня, чертыхнулся, обошёл дом, поискал на земле, подобрал подходящий камешек и запустил в стекло. Без толку. Запустил снова. На десятом камешке, подпрыгнул от слов за спиной: — Это окно миссис Хадсон, а она гостит у подруги. Обернулся. И икнул. Невозможно было стать более красивым и сексуальным, но Шерлок умудрился. Сквозь его роскошные кудряшки торчали треугольные кошачьи ушки. Тоже чёрные, разумеется. А по ноге, обвивая её и постукивая, вился тонкий чёрный хвост. — Идём в дом, Джим. В коридоре нужно было снять куртку. Мысленно Джим выругался на родном гаэльском, как дедушка, когда в только что откупоренную бочку вина плюхнулся любимый внук, всей своей пятилетней тушкой. Внук тогда узнал много новых слов, получил взбучку и весь праздник просидел наказанный на чердаке, а вино всё равно выпили… Вспоминая запахи старого дерева и пылинки, танцующие в лучах света, Джим стащил с головы капюшон и обернулся к Шерлоку. Тот смеяться не стал. Даже не улыбнулся. Даже бровью не повёл. Только сказал: — Хм… Розовый цвет это весьма необычно для меха. Джим прислонился к стене и закрыл глаза. — Холмс… ты же химик. Сможешь придумать как их покрасить? Под цвет волос. Джим ощутил, как Шерлок наклонился и замер над самым его лицом. — Любые вмешательства в эти рудименты чреваты большими проблемами для здоровья. Прокалывать или красить не рекомендуется. — Знаю, — Джим скрипнул зубами, — но… — Они тебе очень идут. От этой фразы, висящие тряпочками уши внезапно встали. Выпрямились и вытянулись. И не только уши. Это против всех правил — иметь такой сексуальный голос. И такие глаза. Кажется, они тоже приобрели присущие кошкам переливы и лёгкое свечение. Джим представил как выглядит с этими ушами… но додумать не успел. — Вижу, ты не успел сходить в душ. У меня в ванной есть всё необходимое. А дома никого больше нет, так что… — Я могу потом пойти в постель? — спросил Джим, ни на что не намекая. Ему просто хотелось лечь под одеяло. — Да, конечно, я сменю бельё — Не нужно. Оставь. Пусть пахнет тобой.

***

Холмсом действительно пахло. Джим отметил это, вцепившись обеими руками в подушки, и поворачивая лицо от одной к другой, давя крик. Пусть в доме и никого, но соседям слышать тоже необязательно. Сыщик тем временем удобно устроился между ног преступного гения и исследовал неизведанные места. Щель на его члене, например, осторожно работая языком, иногда мягко целуя, и периодически обхватывая губами член, сколько мог, и посасывая. Руки сыщика гладили бёдра. Вроде ничего такого особенного, но это же был Шерлок... — Джим, я… не знаю, как это нужно делать. Поправь, если что не так… — Всё так… — пыхтел Мориарти. — Просто продолжай, ради… чего там обычно просят… Он хотел попросить поласкать и мошонку, но сыщик в ту же минуту сам переключился на неё. — Хвостик, — чуть позже доложил он, массируя над самым этим хвостиком и вышибая фейерверки из глаз Джима. Кто бы ожидал, что эта зона станет такой чувствительной. — Такой пушистый и милый. Можно его погладить, Джим? И… под хвостиком? — Можно… я подготовился… — Джим перевернулся, встал на колени развёл ноги и прогнулся в пояснице, чтобы Шерлоку было удобнее. — Можешь… можешь меня трахнуть, если хочешь. А можешь… аааа-ах! Язык и поцелуи Шерлока под хвостиком, и его пальцы над ним, заставили Джима забыть о подушках, и закричать, заскулить, не сдерживаясь. А потом плюхнуться на подушку, зарываясь лицом во что-то тёплое и пушистое. Джим лениво повернул голову. Поморгал. Вскочил. Взял в руки. Посмотрел на улыбающегося Шерлока. — Отпали… — он ощупал голову, будто ещё не веря себе. — Уши отпали. А вот хвост… — даже не щупая было понятно — на месте. — Ну и хорошо. Хвост никто не увидит, а он удивительно милый. Я бы не хотел потерять эту розовую прелесть, едва её обретя. Джим только смотрел на Шерлока. В голове роились тысячи вопросов, начиная от того, как это вышло, уши же у них разные, до того, где телефон этого гения, ведь нужно позвонить Тигру, что б не волновался. Но вместо этого Мориарти притянул Холмса к себе и велел: — Ложись. От меня ещё никто не уходил не кончив. И чуть позже, когда уже утихли стоны Шерлока, и подтвердивший свои слова Джим, устроившись рядом на подушке, глаза в глаза и основательно поласкав основания кошачьих ушей, очень тихо прошептал: — Я тебя тоже. Поверь. Хоть у тебя ничего и не отпало. — Я знаю, Джим, — услышал криминальный гений. — Я чувствую. И… кажется, мой хвост…