Десять минут

Подношу к губам испаритель и делаю неглубокий вдох, втягивая пар, обжигающий горло и оставляющий на языке сладкий привкус спелой вишни. Раскинувшись не на своей огромной кровати в позе звёздочки, пробегаюсь взглядом по чужой комнате, в которой нахожусь уже далеко не первый раз: волейбольная форма на стене, мягкая игрушка в виде динозавра на полке возле научных книг и журналом, выстроенных в ряд, и, конечно же, белые наушники SONY поверх тетрадей по математике и прочих предметов. Мне с первого взгляда понравилась комната Кея. Здесь всегда царит тишина и спокойствие, а если закрыть дверь, то вообще будет казаться, что ты в бункере и всего остального: школы, клубов, проблем, всего человечества просто не существует. Если бы я могла, осталась бы здесь навечно. Но только с одним условием. Я бы осталась здесь только с Цукишимой Кеем. Поднимаю голову с мягкой подушки, когда слышится тихий скрип и в комнату заходит Кей с подносом, на котором я замечаю порцию клубничного торта и треугольный кусок шоколадного чизкейка. Парень замечает в воздухе лёгкую дымку и недовольно морщит нос, а затем переводит сердитый взгляд на меня, на что я лишь виновато улыбаюсь. Поднимаюсь, садясь в позу йога и делаю вид, что это не я и вообще меня тут не было, но это, очевидно, не работает. Блондин разочарованно вздыхает и ставит поднос на стол, отодвигая тетради в сторону. — Ну я же просил, хотя бы не здесь, — ворчит под нос, забирая у меня губительное устройство и кладет его почти на самую верхнюю полку, накрывая игрушечным динозавром, — А если мама зайдёт или брат? Как я им это объясню? — продолжает, но уже более спокойным голосом. Заказываю глаза на его слова. Тоже мне королева драмы. — Да ладно тебе, Кей, ничего не будет. К тому же, я и так ей вроде нравлюсь, — ухмыльнувшись, цепляюсь пальцами на ткань футболки и чуть тяну на себя, заставляя парня обернуться. Когда наши взгляды встречаются, мурашки пробегают несколько кругов по моей коже, а губы растягиваются в глупую улыбку. Кей замечает это и через пару мгновений сдаётся, издав тихий смешок и улыбаясь мне в ответ. Его длинные пальцы аккуратно приподнимают мой подбородок, и, склонившись надо мной, он целует меня так нежно, что мне приходится уцепиться пальцами за его плечо, сминая мягкую ткань. Аромат мужского одеколона и привкус кисло-сладкой клубники на губах кружат мне голову до звёздочек в глазах, и в этот момент я понимаю, что этот парень — нечто невероятное. Закусив мою нижнюю губу зубами он чуть оттягивает её на себя и, заполучив мой тяжёлый вдох на грани со стоном, самодовольно отстраняется, наблюдая, как смущение заливает мои щёки алой краской. — Засранец, — шепчу под нос, прикрыв веки. — Пора садиться за математику, — напоминает Кей, и в этот раз уже я недовольно морщусь, откидываясь на спину и заворачиваясь в покрывало с динозавриками. — Нет. — Да. — Неа. — Сутародо, у нас завтра тест по трём последним темам, если ты его завалишь, тебя не отпустят с нами национальные, и вместо тебя возьмут... Ну например Ячи-сан, — парирует он. — Ну и пусть, — отвечаю из своего убежища, укутываясь только сильнее. — Ну хорошо, — чувствую, как матрас прогибается под тяжестью мужского тела и пару секунд спустя, я оказываюсь в крепких объятиях Кея, — Значит, пока мы будем играть, именно Ячи-сан будет кричать и поддерживать нас, — его тихий голос звучит прямо над ухом, а пониженный тон заставляет что-то до невозможности тёплое разлиться у меня в груди, — А когда мы наконец утрём нос каким-то там недоумкам, именно Ячи-чан будет обнимать каждого из нас, в том числе и твоего парня... — на последних словах я взрываюсь и вытягивают голову из под покрывала. — Ну уж нет! — вижу ехидную ухмылку, растянувшуюся на лице Кея, слышу его тихий смех и понимаю, что меня только что обвели вокруг пальца. — Вот ты засранец! Пытаюсь вытащить руки, чтобы пихнуть парня, но у меня ничего не выходит, потому что минуту назад я собственноручно затащила себя в ловушку. Внезапно на меня накрывает волна спокойствия и я замолкаю, чем вызываю у блондина недоумение. — Ты чего? Ты почему замолкла? — внимательно осматривает моё лицо, чтобы понять, что не так. — Обычно тебя не заткнуть. — Давай немного полежим. Минут десять. А потом пойдём готовиться к математике. — Что-то случилось? — хмурит светлые брови, но во взгляде проскальзывает нежность вперемешку с беспокойством. — Не то чтобы. Просто тяжёлый день, но я не хочу сейчас об этом говорить, — нервно поджимаю губы, снижая голос до шёпота. — Хорошо, — сдаётся и, откинувшись на спину, забивает в телефон таймер на десять минут и кладёт на тумбочку. — Через десять минут пойдём делать математику. Под тихие смешки Кея вылезаю из покрывало и руками обвиваю его крепкую шею, уткнувшись в неё носом. Тёплые ладони ложатся на мою спину, прижимая ещё ближе, если это вообще возможно. Он заботливо поглаживает меня вдоль позвоночника, и это действие расслабляет меня настолько, что я больше не могу сдерживать собственные эмоции. В объятиях Кея я смогла бы прожить, наверное, целую вечность. — Кей, — еле слышно говорю в мужскую шею, получая в ответ вопросительное мычание, — я так устала, — он обнимает меня ещё крепче, целуя в висок и готовясь выслушивать очередной поток моих бредовых мыслей. — В последнее время мне кажется, что меня уже ни на что не хватает. Я совсем не высыпаюсь, хоть и вырубаюсь при любой возможности, но всё равно просыпаюсь уставшей. Мне так никуда не хочется. Уже ни на что нет сил. Я будто потерялась в цикле постоянно повторяющихся дней, и в этом нет никакого смысла, чёрт возьми, — прерываюсь, чтобы сделать глубоких вдох в попытке прогнать подкатившие слёзы. — Я знаю, что ты не можешь вечно носить меня с собой, словно брелок, но я так часто стала ощущать это кошмарное одиночество... Мне становится грустно без причины, будто у меня вечное ПМС. Я хочу снова быть сильной, а не какой-то там соплёй! Но... Я так устала. В комнате повисает тишина, и сначала мне даже кажется, что парень давно уснул, но вдруг он целует меня в макушки, затем в висок и щёку и вновь проводит по позвоночнику. — Мару, ты не слабая, — хриплый голос раздается прямо над моим ухом, — и уж точно не сопля, хотя иногда ведёшь себя как ребенок, — из моих лёгких вырывается тихий смешок, — Ты сильная, очень сильная. Иногда ты сильная настолько, что мне кажется, что на твоём фоне сопля именно я, но потом я вспоминаю, что ты обижаешься, когда я не отвечаю тебе больше пяти минут даже если время два часа ночи и всё встаёт на свои места. — Легко кусаю его за шею за такие слова, за что получаю лёгкий шлепок по заднице, — Эй, тихо там, я вообще-то говорю, имей уважение, идиотка. Так вот... Ты очень много на себя берёшь: учеба, клуб, забота о брате, подработка, и то, что в какой-то момент ты устаёшь — это совершенно нормально. Это не делает тебя хуже, это лишь означает, что ты человек, простой смертный, как впрочем и все вокруг. Но знаешь, — на пару секунд он замолкает, а моё сердце замирает, после его слов, — Если хочешь, ты можешь быть слабой, потому что я готов быть сильным за нас двоих. Кажется, я только что потеряла дар речи. Нет сил скрываться от нахлынувших эмоций, поэтому громко шмыгаю носом, слёзы тут же скатываются по щекам, оставляя мокрые пятна на футболке парня, и я тысячу раз шепчу "прости", хоть и знаю, что он на меня совсем не злится. Он отстраняется, но только лишь для того, чтобы поймать мой встревоженный взгляд и аккуратно заправить прядь моих непослушных волос за уши. Как ни странно, но он не просит меня ни успокоиться, ни взять себя в руки и перестать рыдать, а лишь обхватывает моё лицо шершавыми ладонями и осыпает его поцелуями, заботливо стирая слёзы с щек. — Я знаю, что ты не привыкла просить помощи. Ты привыкла делать всё сама, сама решать свои проблемы, заботиться о брате, брать на себя огромную ответственность, пока твоя мама занята на работе, но теперь ты не обязана этого делать, Мару, — взгляд его ореховых глаз проникает так глубоко в душу, что будто бы касается самого её дна, где не бывала даже я сама. — Теперь мы вместе, и я не позволю тебе справляться со всем самостоятельно, хочешь ты того или нет. — Кей, — это всё на что хватает моего охрипшего голоса, поэтому вместо тысячи нежных слов, которые рвутся у меня из груди, я просто целую его и вкладываю в это простое действие столько благодарности и любви, сколько вообще возможно, и, наверное, даже чуточку больше. Внезапно чувствую на губах влагу и солоноватый вкус, хотя мои глаза уже успели высохнуть, и от удивления отстраняюсь. Из груди вырывается судорожный вздох: глаза парня красные, а на щеке остался след от одной единственной слезинки, и от этой картинки моё сердце рассыпается на кусочки. Бросаюсь к на него с объятиями, переворачивая на спину, утыкаясь носом в шею и осыпая её мелкими поцелуями, полными любви и заботы. Рядом раздаётся противный сигнал будильника, от чего я лишь крепче сжимаю Кея, а он разочарованно выдыхает. Парень тянется к телефону, а я лишь выглядываю из своего "убежища", чтобы увидеть, как он выключает будильник и ставит новый на те же десять минут. — Через десять минут пойдём делать математику, — говорит, отвечая на мой вопросительный взгляд. Затем опускает мою голову на своё плечо, накрывая нас пледом с динозаврами, и тепло обнимает, прижимая к себе. Меня тут же клонит в сон, и уже сквозь лёгкую дымку сна, я слышу его умиротворяющий голос. — Всё, спи.