Пожалуй...

      Мугу не нравилась Ронин. Не нравилось её снаряжение, оставляющее торс полностью не защищённым. Не нравилось её мировоззрение убеждённого парцифиста. Не нравилась расцветка её шерсти, не примечательная, словно камень, но местами яркая, будто молодая блеск-трава. Не нравились её пси-силы, лучше уж старый-добрый лук. Её ручная зелёная прыгушка раздражала.       Ронин была мелким рексом, едва достающим Мугу до пупка. Она пришла, чтобы разузнать о мурбелках. В своих сурфари до Муга доходила молва о том, что она победила мироеда юго-востока, трёхглавого Свинофырка. А это значило, что Ронин пришла за Слонофырком. Ухотиться на мироеда – знатная задача. Знатная и глупая.       Ронин была крайне умной. И крайне глупой. И поэтому не нравилась Мугу.       Ронин говорила, что хочет помочь Мугу в ухоте на мунстров. Хоть что-то толковое выскочило из этой пушисто-ушастой головы. Муг согласился, рассказал о Шаки Транкгнуте. Пошёл тайно следом, чтобы увидеть самому. Ронин оказалась вжух-быстрой и хоп-ловкой, управилась с мунстром в один миг.       Пожалуй, Муг не считал её безнадёжной.       А ещё от Ронин странно пахло. Среди Мертвозоны, чёрных топей, удушливых бурь и изуродованных Мором мунстров, все должны пахнуть пеплом и смогом. Ронин пахла щекотно и фырчаще, будто только и делала, что ела сладкости и вкуснофетки, и те налипли ей на шкурку. Мугу это не нравилось, но он ничего не мог с этим поделать и тайно принюхивался.       Ронин демонстрировала своё настроение слишком очевидно. Не умела скрывать присутствия. Хоть Ронин и приходилось убивать мунстров, но она однозначно не была ухотником. Открыто смотрела на Муга единственным глазом, что сиял, будто радиационный кристалл на свету – слишком ярко для такого мрачного места. Но если Ронин долго пропадала, Муг всё чаще вспоминал её. Особенно не хватало звука её голоса, что мурчал в уши, вздыбливая шерсть.       Пожалуй, Муг не считал её неприятной.       Ронин пришла не вовремя, не то, чтобы у Муга вообще было время для неё. Но в этот раз приближалось Ночное Безумие, когда все племена стремились делать детёнышей. Муг не был исключением, и предпочитал отсиживаться в своём Шутокруто. В этот момент и поднялась Ронин. Сказала, что поторгует и пересидит ночь. Муг сказал, что этой ночью опасно. Муг сказал, что хотел бы побыть в одиночестве. Муг предупреждал.       Муг пришёл в себя, когда маленькое тело со сладкостным запахом было уже под ним, беззащитное, слабое. Идеальная добыча. Пушистый блеск-травный хвост обвивал его руку, Ронин не сопротивлялась. Невозможно было удержаться.       Ронин ушла на рассвете, как и собиралась. Она ничего не сказала Мугу, а он ничего не сказал ей. А потом он узнал, что Слонофырк повержен. За ним пал мироед востока, а затем и последний мироед. Древо Жизни сияло невероятно ярко, доставая своим сиянием даже до Мертвозоны. Следом за этим сиянием пришла Ронин. Она позвала Муга на Ковчег. Но что будет делать ухотник на мунстров среди мигунков, где нет ухоты и нет мунстров? Муг отказался, глядя, как печально опускаются пушистые блеск-травные ушки Ронин.       Ронин пришла в последний раз, когда наступило Ночное Безумие. Ронин знала, зачем пришла. Муг тоже это знал. Сладкостный запах щекотал его ноздри даже через защитную маску. В этот раз Муг не терял себя и поэтому всё помнил. Как длинношерстный хвост Ронин обнимал его тело, как сиял её радиоактивноцветный глаз, как прижималось к нему маленькое тело рекс.       А потом Ковчег улетел, оставив цветущее Древо Жизни позади. Муг не понимал, зачем надо было улетать, раз мир спасён, но чувствовал, что ему всё равно. Муг устраивал сурфари реже, чем раньше, ведь из-за работы Ронин популяция мунстров упала, ареал их обитания изменился. А ещё из-за того, что ветер доносил до Муга запах цветов Древа, сладкостный, будто растопленная вкуснофетка. Молодая блеск-трава покачивалась и шуршала от резвящихся в ней ноно, привлекая взгляд. Зелёное раздолье Ярь-полей колосилось, щекоча шкурку, будто шерсть длинношерстного рекса. И в груди Муга рождалось неприятное коль-чувство, которое ему совсем не хотелось иметь внутри себя. Но он ничего не мог с этим поделать и тайно прислушивался, не поднимается ли в его Шутокруто гость, пришедший не вовремя.       Пожалуй, Мугу она вовсе не не нравилась…