Король песков.

Я проснулся от нестерпимого чувства щекотки, которое возникает, исключительно когда сухой раскалённый песок, разгоняемый сильным потоками океанского бриза, вдруг начинает попадать в глаза, нос и рот. Немного проморгавшись, я поднялся на обоих локтях, чтоб осмотреть свои владения — покосившийся всегда полный деликатесов мусорный бак, полуразрушенный замок из песка и бесконечная гладь океана. Вот все что у меня есть. Обычно моё жилище выглядит презентабельное, но вчера, когда я вернулся с пробежки, то обнаружил, что подростки сломали мне все левое крыло замка и сбили флагшток. Раньше бы, я потратил несколько часов на восстановление былого вида дома, но последние полгода мне стало уже так все равно, что, увидев руины, я просто взял и лег рядом. Многое ли теперь отличает меня от обычного бездомного? Да и отличало ли вообще когда-то? Возможно, я самый известный бомж в мире, но сути дела это не меняет. Я изменил отношение к ситуации, но не ситуацию саму. Моё утреннее самобичевание было бесцеремонно прервано каким-то джентльменом в белых брюках и лаковых ботинках, которые особенно глупо выглядели в разгар лета. Мужчина подошёл ко мне и на ломанном английском попытался заговорить со мной: — Добрый день. Моя хотеть брать интервью, — он потряс перед моим лицом своим бейджиком и указал рукой на мужчину с большой камерой, который стоял недалеко от нас, — Ютуб, ютуб, — стал очерчивать квадрат странный незнакомец, — Тревелр-блоггер, — с серьезным видом сказал он, тыкая себя в грудь. Я безразлично посмотрел на него, утро было таким ленивым, что даже разговаривать не хотелось, но мужчина расценил моё молчание по-своему. Он достал из своих смешных брюк одну сотенную купюру реала и показал мне, словно я был на осмотре у окулиста: — Деньги, это есть деньги, — решил уточнить мужчина. — Я вижу, дружище, очень рад за тебя, — сказал я, абсолютно потеряв интерес к собеседнику. — Твоя меня не понимать! Это тебе, если ты немного со мной, — мужчина стал показывать характерный жест пальцами, — поговорить. Понял? — Зачем королю нужны деньги? — спросил я, зевая, — Тут и так всё моё. Мужчина смотрел на меня непонимающим взглядом, а затем развернулся к своему видеооператору и начал что-то недовольно говорить ему. Мужчина с камерой лишь разводил руками. Они ругались друг с другом еще минут пять, пока я наконец не решил вмешаться. — Ладно, ладно. Я дам интервью, только надо сначала починить мой дворец, — сказал, я показывая рукой на то, что осталось от моего замка. Мужчина активно закивал. — Вот возьми и сходи набери воды для грунта, — я протянул ему большое зелёное ведро, — иди туда, — я указал пальцам на океан. Мужчина вздохнул, сняли свои блестящие ботинки, закатал белые брюки и вооружившись ведром пошел выполнять королевский приказ. Я же окончательно продрал глаза и решил оценить масштаб трагедии. Все было не так уж и плохо, как могло показаться вчера при тусклом лунном свете. Восстановительных работ все его на час с небольшим. В плюнул на руки, потёр их и принялся за дело. Реконструировать песчаный дом — это самое неблагодарное дело в мире, потому что уже буквально через пару дней сильный ветер, его испортит и придётся делать все по новой. А если предположить, что в обед пойдет дождь, так вообще считай вся работа в пустую. Парень в белых штанах таскал мне воду, а я смешивал её с песком и вылепливал стены, окна и готические треугольные пики башенок. Я люблю возиться с архитектурным дизайном своего замка, пытаясь каждый раз привнести нечто новое. Вот буквально вчера мне попался выкинутый в мусорник путеводитель по Испании. Я слабо могу себе представить как именно этот путеводитель мог вообще попасть сюда, да и тем более зачем было бы его выкидывать… Но после долгих лет жизни фриганом, я могу ответственно заявить, что иногда в мусорных баках и не такое найдешь. Мусор может сказать о человеке намного больше, чем его лучшие друзья. А судя по этой конкретной помойке на моем пляже — человечество обречено. Наткнувшись выброшенной книге на величественную архитектуру странны Сальвадор Дали и тинто де верано, я понял, что, наверное, в прошлой жизни был испанцем. Люди говорят, что все европейские города похожи друг на друга, видел один значит видел их все. Я не видел ни одного, но Мадрид казался мне априори особенным. Такой красивый и страстный город, не заслуженно меркнущий в лучах славы Барселоны, такой же неодоцененый, как и большинство самых прекрасных вещей в этом мире. Вдохновившись видами Парка Ретиро, я вдруг загорелся идей сделать себе стеклянный потолок в замке, но сразу столкнулся с рядом проблем. Во-первых, у меня не было стекла, а во-вторых, днем внутри было бы неимоверное жарко, а ночью решительно было бы невозможно уснуть из-за ярких звезд. Вот теперь я стоял и думал, раз не получилось восстановить Хрустальный Дворец у себя на пляже, то может добавить некоторые элементы готической архитектуры, которые я подсмотрел на 25 странице, посвященной Дворцу Испанской Царской Семьи? Мой новый прораб, вновь неправильно понял мою задумчивость неверно, решив, что я вновь саботирую работу и замотивировать меня сможет все та же купюра. Он снова достал её из штанов и показал мне: — Твоя, твоя, — кивал он, улыбаясь мне так, словно из нас двоих это я плохо понимал английский язык, а не он. Я отвернулся, не ответив. Когда работа была наконец закончена, я жестом показал мужчине, что готов давать интервью. Иностранец поспешно стряхнул песок со своих брюк, поправил растрёпанные волосы, что-то крикнул оператору и приступил к сьемке. — Здравствуйте, Король Пляжа! Вы есть большая знаменитость во всем мире. Нравится ли Вам такая популярность? — спросил он, стараясь выглядеть непринужденно, но его английский был слишком уж плох. — Добрый день, — кивнул я, стараясь говорить медленнее чем обычно, — во-первых хотел бы поблагодарить Вас за помощь в строительстве… Я не успел закончить свою мысль, потому услышал, как две проходящие мимо туристки заливались смехом глядя на меня и моего визави. Бедный иностранец стоял весь красный, пытаясь вслушаться в мои слова, перорально печатая что-то в переводчике на телефоне. — Посмотри-ка, этот бомж знает английский лучше этого белого паренька, — сказала одна женщина другой по-француски. — Вообще-то я еще и французский знаю, — отозвался я. Лица девушек вытянулись в удивлении, а затем они вновь залились бурным смехом: — А мне еще мама говорила: «учи языки и сможешь построить карьеру», — так смеясь, они и скрылись из вида. Честно скажу, это был не первый раз, когда туристы были грубы со мной, а иногда даже и местные ребята рушили мой замок, мочились в бак, из которого я обычно ем и делали другие глупости, но почему-то именно сейчас во мне что-то сломалось. Я смотрел в след этим уходящим женщинам и не знал, чего мне хочется больше: утопить их в океане или утопиться самому. Ночью я не мог уснуть, бесконечно прокручивая события последних двадцати лет у себя в голове. В какой момент вчерашнее табу вдруг становится нормой? И на сколько быстро можно привыкнуть к плохому? Я и сам не знал в какой момент, я вдруг превратился в того, кем я являюсь. Ночь я провел очень плохо, бесконечно ворочаясь. Словно только сейчас я почувствовал, что спать на голом песке стало неудобно, а сквозь щели замка дует промозглый ветер. Да и неуютно стало как-то от одной мысли, что я лежу тут посреди пляжа совсем один, как идиот. Раньше меня забавляла мысль, что даже президент моей страны может позволить себе дом лишь на первой береговой линии, когда я сам живу на «нулевой», но сейчас я вдруг прозрел. Я не живу на «нулевой» линии, я и сам был «нулем». Словно редкий представитель бесконтактного племени, на которого все хотят посмотреть, пощупать, сфотографировать, словно дикое животное. Наверное, от того я и стал так популярен, что выходил за рамки понимания большинства людей. Я, способный грамотной выражать свои мысли на нескольких языках, цитирующих бессмертных классиков и бесконечно влюбленный в самообразование, переворачивал сознания, говоривших со мной людей. Зачастую я был умнее тех, кто брал у меня интервью и фотографировался на память. Это знал я и, это знали они. Но какой толк в этой браваде, если после всего они уходили в свои теплые жилища, ложились в мягкую кровать и обнимали своих любимых, а я оставался совсем один в своем песочном царстве. Математика всегда успокаивала меня, часто глядя на играющих на пляже людей я люблю посчитать вероятности тех или иных событий, которые могли бы с ним произойти. Это развлекало мой праздный дум, в особо жаркие или скучные дни. Вот и сейчас я решил обратиться к числам. Если бы за все годы моей популярности, я бы брал по одному доллару за каждое совместное фото и по 20 долларов за интервью, то сейчас я бы уже мог скопить себе на небольшую квартирку не в центре, конечно, но и не в фавелах. В голове непроизвольно возник образ той самой сотенной купюры, от которой я так гордо отказался несколькими часами ранее… Зря, надо было брать. А впрочем, какая же это пошлость грустить об упущенных деньгах, лучше уж потратить свои силы на то, чтоб придумать, где заработать новые. Провести новые 20 лет на пляже, эксплуатируя свою популярность, решительно было нельзя. Мне хотелось действовать здесь и сейчас, словно я спал все эти годы и лишь сейчас проснулся и понял в какое положение сам себя загнал. Я чувствовал, что сейчас бы с большей охотой оказался бы в «микроволновке» Рио-Де-Жанейро, чем в своём песчаном жилище. Эта мысль пронзила меня словно молния. Я поняла, что и секунды не хочу больше жить в этом песчаном склепе. Я подскочил и выпрямился в полный рост. Сначала моя голова уткнулась в песочную преграду, я лишь упорнее продолжил вдавливаться своей макушкой прямо в потолок, пока не почувствовал, как крупные песчинки стали сыпаться мне на лицо и плечи. Песок застелил мне глаза, я вдыхал его во внутрь через нос и чувствовал его солоноватый привкус во рту. Он пачкал мою черную футболку плавательные шорты, пачкал мою бронзовую кожу, обволакивая меня своей шершоватей прохладой. Мне казалось, что такой само-вандализм был чем-то похож на появление птенца из скорлупы. Я чувствовал себя вылупленным из этого песочного лона, в котором прожил, а может просто прятался, целых 20 лет. Это был момент перерождения. Стоя, на развалинах своего королевства, весь покрытый песком, словно кровью врагов, я чувствовал себя очень свободным. Я бросил взгляд на огни дорогих домов, которые находились буквально через дорогу от пляжа. Наверное, все живущие там люди, как и большинство обеспеченных людей, больше всего боятся обнищать и решиться всех своих удобств. А мне уже нечего боятся, я был бомжом 20 лет, наверное, это и есть моё преимущество. Я вытянул из-под песочных развалов путеводитель Испании и гордо зашагал по слабоосвещённой набережной. Куда? Я и сам не знал. Я шел несколько часов, а затем уснул на лавке, стоящей вдоль велосипедной дорожки. Никогда я еще не чувствовал себя более бездомным чем сегодня. С утра меня разбудило яркое жаркое солнце, чьи лучи неприятное лизали лицо и жгли плечи. Оставаться на месте не было больше возможным, поэтому я решил идти дальше.