А зря

На улицах Токио под ночными сумерками неба играли световые блики вывесок бутиков, витрин, ресторанов и прочей мелкой префектурной пассии. Гиндза - один из наиболее очаровательных районов по свой общей атмосфере пафоса, буржуйства, да и просто внешнего вида, расфуфыренного до тесноты в кошельке своим бесчисленным количеством магазинов, разнообразных на глаз и вкус. Местный контингент здесь, что зачастую мозолил глаза - бизнесменчики лет за 40, с сединой на висках и лакированных ботинках вплоть до зеркального эффекта, а с ними под боком стройные студентки, в коротких клетчатых юбках, с сумочками, по стоимости превосходящими две полноценные зарплаты среднестатистического работяги. Итачи незаметно усмехался, проходя по этой многолюдной улице, то и дело, ловив спорадические взгляды этаких особ, готовые составить любому желающему здесь компанию, стоило лишь из кармана сверкнуть парочкой купюр. Несмотря на слегка прохладный ветер, что скользкими ледяными змеями подкрадывался к неприкрытым тканью участкам тела, Учиха был сегодня в одушевленном настроении, направляясь вдоль проспекта незаурядной походкой, напоминающей сцену с Питером Паркером, где тот вальяжно расхаживал под песню James Brown'а — "People get up and drive your funky soul". Прекрасное настроение лило через край, что на редкость было чудаческим явлением в повседневной мрачной гримасе мужчины. Толи считать его безумцем, клоуном? А, может быть, он просто блаженный в этом мире человек, сияющий сегодня ярче ночных фонарей и светофоров? Итачи относил себя ко второму. Он в отличном расположении духа, упорхающий чуть ли не на крыльях любви к своему дому. Да сам бог Эбису нервно курил где-то на крыше, бросая томные скептические узкие глазки сверху на Итачи, читая у того на лбу все мысли между строк. Так в чем же подвох? Зарплата? Премия? Повышение на работе? Пятница - от балды нахуяриться, прости боже? Одной лишь пятницы хватало на данный момент вполне. А вот что касается коварного плана, что невидимым демоненком летал за плечом беспечного Итачи, это совсем другая история. Неким дурманом окрыленный Итачи поправил ворот своей кожаной косухи и заводя выбившиеся чёрные пряди шелковистых волос чёлки за ухо. Надо признать должное, каков все-таки он гений, раз в один прекрасный момент он опомнился, встрепенулся, а жизнь у него перевернулась с ног на голову в эту будоражащую ночь. Ничто боле ранее так не бурило в нем адреналин вперемешку с серотонином, какими бы красками его насыщенная жизнь не играла. Он вечно в поисках нового, неизвестного, порой даже опасного, отчего бешено колотится сердце, а зрачки так и закатываются томно назад в предвкушении "ещё" и "ещё". Сегодня родилось новое чувство на свет, будто открылся третий глаз — чакра, что спала в нем долгое время. Ох, святая мать Тереза - как же я жду этого знаменательного момента, нечеловеческого экстаза, доселе мне не знакомый. А вот и тот самый поворот направо, дорога, ведущая на двадцатиэтажную высоту с прибамбасами типа масс-маркетов на цокольном этаже, сзади которой простирается речушка Сумида — рукав самой широкой реки Аракава. Пару ловких нажатий по кнопочкам в домофон у парадной, и вот уже простирается огромнейший подъезд, с виду напоминающий ресепшен пятизвездочной гостиницы. А что ещё требовалось ожидать от новостройки в элитном районе? Не обошлось здесь без тёплого каждодневного "Дом, милый дом". Осталось лишь парочка нелепых телодвижений к лифту, доехать до двадцатого этажа, а дальше можно будет начинать шоу под руководством новоиспеченного тамады Итачи. — Здрасьте, — вымолвил Саске, открыв молниеносно дверь не проверяя даже кто мог быть за дверью. Не омоновцы, и на том good. Парень увидел за порогом своего соседа в косухе и слегка попачкавшихся уличными прелестями природы новеньких белых найках. Итачи выглядел на данный момент особо феерично, сексуально, хватило наглости для образа даже опереться локтем о дверной косяк, лишь поведя игриво бровями, пристально смотря на собеседника и без доли смущения ухмыляясь. Каков великолепен контраст на фоне с тем, что Саске одет по образу простачка — белое поло, белые брендовые спортивки, да очки. Байкер в черном и зубрила в белом. Полное великолепие в своей нелепости. — А что ты так открываешь? — игривая усмешка уже в который раз восторгается на аристократическо-захудалом личике. — Всмысле? Мужчина наклонил слегка голову вбок, про себя искренне удивляясь беспечности, порой даже невозмутимости своего соседа. — А вдруг я маньяк, оттрахать тебя хочу. — Улыбнулся, то ли по-детски добродушно, то ли по-дьявольски пугающие, с подвохом. Саске по взаимной воле случая тоже оперся о косячок, немного сощурив скептический взгляд, скрестил руки в груди, сократил между собой и Итачи расстояние до жалкой гроши сантиметров, отчего повеяло дурманящей игрой парфюмов что первого, что второго. Никто не уступал друг другу в этой сладкой ароматной благовонии, признаться, оба хороши, невольно ласкали рецепторы как афродизиаки. — Да нет, мне не может так повезти. — Хм. —тут должна проскользнуть скобочка ")", — А, собственно, по какому поводу я пришёл к тебе, — начал было он отвечать на немой вопрос Саске, который хотел уж было озвучить его вслух от поры до времени, но сосед опередил, — Мы с тобой давно знакомы, — Мужчина достал телефон, глянув на календарь в дисплее, — рискну не ошибиться, что чуть больше половины года, и живём по обе квартиры напротив, но мы ни разу не омывали наше знакомство, да и, в целом, твоё заселение сюда тоже. — С чего такой прецедент? Есть особая необходимость? — Пить с незнакомцами? Думаю, что нет. Но между нами может быть исключение, так как я не вижу преград не отпраздновать с тобой моё увольнение на работе. Саске замешкался, потупив свою аналитическую нагрузку на мозг, час ночи, как-никак, сказывался весьма негативно на головную деятельность, да и легкие припухлости под глазами играли ключевую роль. Работа доконала и его. Но не в этом даже было дело. К чему такой полночный соседский фарс? Они знакомы на уровне знаний имён друг друга и комментариев в лифте рода "Погода сегодня отвратительна" и "Не могу не согласиться". А тут неловкий кураж со стороны оппонента, кошачьи чёрные глаза, пронизывающие насквозь, уверенность в своём предложении, опровергающая все отказы, делающая стопроцентные ставки на то, что Саске согласится на нелепую авантюру от незнакомца. Стоит ли играть из себя бесстрашного милосердного героя, или же стоит склеить все осколки своего рассудка в единую вазочку и покончить с этим диалог прямо сейчас? Лечь в кровать, подмять под себя холодный край подушки, окунуть ступни ног в мягкое, как облако, одеяло, и провалиться в сон на все грядущие выходные. Кто об этом никогда не мечтал? Покажите этого мазохиста. — Увольнение? — Лишь переспросил он, не зная, как замять этот неловкий пробел молчания в разговоре. — Да. Разрешишь зайти? — Так, стоп. Парень в честь протеста выдвинул ладонь перед собой, опираясь о грудь незваного гостя, который смело уже было шагал за порог, заставляя того своевременно остановить свое самовольническое движение. — Я не ждал никаких гостей, особенно ночью, у меня работа завтра и вообще я ложился спать. — И поэтому ты слушаешь песню группы Pain "Shut your mouth" на всю квартиру и рисуешь на своём запястье карандашом для бровей дракончиков? А кипящий чайник и включённый телевизор это наверняка плод моего воображения? — Итачи бесцеремонно взял в свою руку белоснежное запястье своего соседа, проведя большим пальцем по рисунку, что легко имел свойство стираться под физическим давлением подушечки пальца. Саске, признаться, затупил. Но какой резон сейчас ему было оправдываться перед невесть кем? В чем толк? Он любил свое одиночество также как и оно любило его, вот и вся финита ля комедия, не было особого удовольствия впускать в свой обитель чужеземцев, вроде таковых. На этом точка. Он неспешно отвёл руку из лёгкой хватки, считая эту сцену чуть ли не пиком бестактности этого человека, который так и жаждал сюда войти. — Мне не нужна твоя компания, доброй ночи. — максимально по-вежливому осквернился Саске, закрывая за собой дверь, но черта-с-два, мужчина не унимался, поставив в щель свою ногу, мол, не закрывай. Желание оторвать тому эту ногу вырастало в геометрической прогрессии, но Саске неимоверно хотел соблюдать рамки приличия и этикета, дабы всегда выходить чистым из воды при душных разговорах, а потому открыл дверь, всеми фибрами ванильной души подавляя свое раздражение. — Я слушаю. У Итачи с собой все это время был черный пакет, а что было содержимым в нем, он начал доставать прямо сейчас. — Graneli Barakoni - редкое грузинское полусладкое красное вино семилетней выдержки. — Не разбираешься в винах. — Прозвучало больше как наитое утверждение, приправленное невинной улыбкой. — Может, научишь? — Доброй ночи. Но дверь настоятельно не хотела закрываться. — Ирландский Jameson 25-летней выдержки. — Во второй руке красовалась уже бутылка виски, отчего у Саске от никчемности этого цирка чуть брови до потолка не взлетели. — Напоить меня хочешь? — Если бы хотел, давно бы напоил. — Так а что же сейчас? — Сейчас я просто не хочу оставаться один. И снова дверь преследует цель поскорее закрыться своим хозяином, но Итачи настырно имел желание не прерывать контакт со своим соседом, назойливо и бесстрашно пропихивая свои конечности за порог. Одно он знал - если закроется дверь, то и прикроется эта интригующая донельзя лавочка, играющая у него в голове шарманка, под которую он со зверским желанием пляшет. — Так, мне все это уже порядком надоело. — Покончил на этом Саске, у которого обрывались ниточки сдержанности, одна за другой, как натянутые струны, по которым водят ножом с острым лезвием, а то и бензопилой. Он вылетел из своей квартиры и захлопнул эту несчастную дверь, подминая под себя соседа и припечатав того к стенке с бутылками алкоголя. Хотелось чуть ли не вмазать ему по роже, но, уже глянув на то, куда секунду назад он хотел на взводе зарядить, отчего-то по телу прошлась дрожь. Эта невозмутимость, трезвый взгляд этих глаз, длинные ресницы, ни один мускул не дрогнул от страха, что его могут и отлупить за заносчивость. Лишь прямой этот пронзительный взгляд, который и сам может повергнуть в страх. Сам Итачи на пол головы был выше Саске, даже своим ростом внушал неосознанную тревожность и беспокойство. — Я вызову полицию. — Прошипел Саске, про себя надеясь, что на этой "нежной" нотке они разойдутся, но мужчина настоял на своём. — Вызывай. — Ровным тоном произнёс сосед, опаляя своим мятным запахом от жвачки Саске. Эта неловкая борьба, слишком короткое расстояние между ними, заставила хозяина 74-ой квартиры немного сжаться внутри, а в горле начал выступать некий колючий ком. А что делать дальше в таких случаях? Дальше дело никогда не доходило. Более того, он даже номер полиции не знал. План по устранению пошёл коту под хвост. Вот тебе потеха. Что же делать дальше? Правильно. Импровизировать. Саске достаёт из кармана своих брюк смартфон, отходит подальше от Итачи, смотря на него с пренебрежением. А что он? Он по-прежнему на расслабоне стоит, покачиваясь из бока в бок, сверлит своими глазками, да хлопает невинными ресничками. Алкоголь был убран обратно в пакет. Пальцы чиркают быстро номер и парень подносит гаджет к уху, надеясь. Надеясь хоть на что-нибудь. Пусть этот истукан сломается и уйдёт отсюда. — Ало, полиция? Здравствуйте. Ко мне пристаёт один человек... Адрес? Переулок... — Ало. Чего? Итачи вдруг ловит краем уха эти звуки из квартиры, за считанные мгновения понимая, что к чему складывается. Как пазл. — Саске? Какая полиция? Что случилось? Кто пристаёт? Саске, ты пьяный? — Наруто по ту сторону трубки явно запаниковал, кричит, уже надрывается, не особо разбираясь в подробностях, почему Саске звонит ночью. Одно было понятно. САСКЕ В БЕДЕ! Неспешно парень и сам понимает, поворачиваясь к своей двери, что забыл отключить свой телефон от аудиосистемы, откуда музыка, собственно, и играла. А дотошный крик Наруто и вовсе сейчас резал уши по всей лестничной площадке. Будь проклят этот не отключенный блетуз. — САСКЕ! ОТВЕТЬ! КТО ЭТА СВОЛОЧЬ, ЧТО ПРИСТАЕТ К ТЕБЕ? САСКЕЕЕ! Я ВЫЕЗЖАЮ! — Доносится с той же 74-ой квартиры. Итачи сделал фейспалм, чуть ли ну слюнявя от нарастающего смеха ладонь, а Саске - герой этой выдуманной драматургии, в прострации глядел на дверь, чуть ли не плавясь как восковая свеча на пол от своей нелепости. Стыдно до чёртиков, а смеяться хотелось даже самому. — Наруто, все нормально. — Лишь умозаключил он, бросая трубку, не особо вникая, долетела ли эта фраза до его друга, или нет. Да и плевать уже как-то откровенно. Смотря на мило-улыбающего соседа, Саске ещё пуще залился краской, понимает, что проиграл в этой войне, да и настоящей полиции звонить он не имел желания. Да и что ему скажут? Пошли этого Итачи, заполни гору бумажек и ложись спать? Или же заплати за ложный вызов? К чему вся это волокита? А драться, Саске-то, умел, чтобы хоть как-то защитить свои права? Априори нет, этот сможет положить его в мирную стойку лишь одной рукой, с какой только клумбы не погляди на этого Итачи. Не уж то в спортзал ходит, раз сексом и мускулами от него тянет за километр? Проще уж сдаться этому пропащему, нежели поступать иначе и создавая только собственному себе проблемы. Так думал Саске. А зря. — Да пошли уже, чего стоишь. — угрюмо пробубнил парень себе под нос, а смакующий победу Итачи, лишь парировал на цыпочках за ним, сведя руки сзади в замочек и гордо подняв свой подбородок. Важная цацка, знаете ли. — Я буду пить чай. — категорично заявил Саске, присаживаясь за стол у себя на кухне. Повесив верхнюю одежду на отложенный крючок в шкафу-купе, гость начал вглядываться в интерьер просторной квартирки, что походила больше на пустую студию, где красовался одинокий огромный кожаный диван. Одна лишь эта огромная комната площадью чуть ли не 30 квадратов, смежная по тем же габаритам с кухней, да и немалый настенный плазменный телевизор с выпуском вечерних городских новостей. Лепет диктора из ящика перебивала разве что на фоне играющая песня "Heart-shaped box", Итачи не составило труда сделать вывод, какие именно музыкальные предпочтения у его соседа. Закатав рукава своей чёрной рубашки, он присел напротив парня, вглядываясь уже и на убранство кухни, в частности стола, где одиноко стояли две чашечки заваренного зелёного чая. — Чай? Серьёзно? — Усмехнулся он, взбалтывая жидкость в чашке. — Что в доме есть, тем и балуюсь. Вот вафли, — Саске достал из нижнего ящика позади себя небольшую упаковку и расфасовал все вафельки в тарелку. — Угощайся. Хотелось посмеяться или от самой сложившейся ситуации, или от наивности Саске, будто ему лет 10 и он не знает, как "правильно" встречать гостей. Да хотя кто такой и сам Итачи? Лишь временная заноза, впившаяся ёмко этой ночью в общество парня, желанно нехотя уходить. Приняв это за должное, в конце-концов, Итачи не стал сразу настаивать на том, чтобы раскрыть все карты и уговаривать Саске пить прямо сию же секунду. Времени у них полно, вроде как никто из присутствующих здесь никуда по крайней мере не торопился. Надо лишь подобрать тот самый удобный момент. Чай так чай. — Тебе нравится рок? — Самый очевидный вопрос, который стоял на уме, озвучили вслух. Саске устало помялся, надламывая вафлю и закинув себе кусочек в рот. На столе хаотично разбежались крошки. — Честно говоря нет, я слушаю что угодно, лишь бы просто тоскливо не было. Чёртовы вафли. — Я не первый раз слышал песни Нирваны за стеной у тебя, потому и стало интересно. Я уж было думал ты и на концерты её ходишь. Тот лишь иронично и даже как-то прискорбно натянуто поднял один уголок губ, который и тот был в крошках. Сделал глоток чая, другой рукой помял свой ноющую от столь долгих прежних посиделок шею. — У меня даже времени подобного нет, чтобы отвлекаться на досуг, вроде концертов. Только и остаётся, учиться, да подрабатывать по укоризненной воле тоталитарных родителей. И то перерабатываю что там, что здесь. Музыка лишь успокаивает расшатанные нервы, хоть на том можно сказать спасибо, чтобы что-то вообще могло бы меня расслаблять в моменты перегрузок. Итачи, не отпив ни капли, примолк, словно вслушиваясь в собеседника и смотря довольно пристально ему в глаза, отчего тот потом стих, наверняка закончив свой монолог. — Чего так лупишь? — Есть где закурить? — Ты ещё и курить собрался здесь? Ты издеваешься? — Я пройду на балкон с твоего позволения. — Итачи встал из-за стола, направляясь к прозрачной раздвижной двери, наверное, особо не радуясь компании чая в руке, а потому его будоражило чувство засунуть что-либо гораздо интереснее его, нежели обыденные подачки соседа. Но тот проворно опередил мужчину, закрывая проход своим телом в знак протеста. — С моего позволения ты можешь только выйти из этой квартиры. — Возможно, именно это я и собираюсь сделать. — мягко улыбнулся Итачи, уже доставая пачку сигарет. — В окно? — Хм. А будет пожарная лестница? — Да ты меня троллишь, Господи. — С поражением признал Саске не в силах что-либо сделать, только и хватило ума отодвинуться в сторону и обзывать немощного себя проклятиями. Итачи испарился в ночной уличной дымке за панорамными оконцами в то время, как Саске оставалось присесть за край дивана и глядеть тому вслед. С какой балды вообще он позволил этому придурку ввалиться в его дом, хозяйничать, будто именно он здесь живёт, обращаться с Саске так, будто... Он ребёнок? А этому ребёнку уже месяц назад перевалило за 24. Но не это мутнело в сознании, а то, что у Саске напрочь сбилось чувство. Да какое там чувство... Инстинкт. Инстинкт самосохранения где? В каком мусорном баке завалялось? В каком продуктовом Саске обронил его на кассе? Что с ним не так? Какой-то раритетный хрыч пользуется его расположением, пока тот просто-навсего мял под ягодицами кожаную спинку и гладил свои худые пальчики. Не зря ведь мама читала в детстве нотации, да и в школе сколько раз обыгрывалось одно и тоже. Не впускай незнакомцев. Да ту же самую полицию. Пока не прощупаешь почву, кто этот человек и откуда, то даже и пальцем не суйся к дверному замку. Стоило Саске переехать сюда и начать самостоятельно жить, как тут же вляпался в свою снисходительность к окружающим его людям. А этот Итачи неплохо научился за считанные минуты этим пользоваться, будто знал Саске как свои пять пальцев. Кстати, и снова о нем. А незнакомец ли он, которым кличковал его Саске? В тот день они познакомились в лифте, представившись вежливо друг другу по именам, затихли, потом на этом и вовсе разошлись по своим квартирам. Потом каждый день, а то и через день, может, и 2-3 дня, они пересекались на одном этаже, ждали вместе лифт, отмахиваясь добрыми вечерами, да добрыми утрами. Было ли что-то запоминающееся в Итачи? Разве что его приятный запах чего-то пряного, иногда он разбавлялся с алкогольным спиртом. То, что он иногда пил, что потом перегаром тянуло на весь лифт, Саске было не ноунсенсом. Он привык, не оставлял едких усмешек и комментариев в отличие от других соседей. Ему было все равно. Лица Итачи практически никогда не видел. Он всегда стоял в кабине спиной к нему, изредка удавалось поймать черты лишь в профиль. Но Саске и не тянулся рассмотреть его поближе, разглядеть каждую морщинку, найти хоть единственный одинокий прыщ. Опять же, ему было все равно. Своих проблем было немерено. Но, до поры до времени, как говорится. Предстала однако неожиданная возможность разглядеть вечно летающую рядом муху поближе, Боишься даже спугнуть, а то мало ли выпадет с окна. Всегда маячила где-то на лестничной площадке, в подъезде, лифте, но вот она теперь приютилась ненадолго здесь. Саске поежился, стоило ему поднять взгляд на эту, мать вашу, широкую спину и ноги крест-накрест. Чему он удивился? Необычайной красоте и эстетичности всей картины напротив, или же подозрений, что этот человек реально может быть маньяком? Нередко хищники в качестве приманки используют свою красоту для жертвы, чтобы потом сцапать её себе в когти. А на кой черт Итачи этот длинный хвост? Такие красивые волосы, разливающиеся как вода на ветру, шёлковые, мягкие. Во всяком случае так казалось. А ещё больше хотелось их потрогать. "Да ну нахрен" — выругался про себя парень, прогоняя ненужный комок мыслей куда подальше, пускай, вон, инстинкт самосохранения лучше вернут. — "Где он там оставил свои напускные подарки для школьниц?" Как-то экспромтом Саске стало вдруг плевать на свое уязвимое положение, страх и тайная ненависть растворилась к персоне Итачи, когда Саске уже, найдя штопор, отвинтил дубовую пробку вина и внимал в свои носовые рецепторы терпкий аромат алкоголя. Чего греха таить, он и сам давно хотел пить, да хотя-бы по-десятки выпить, ей богу, кто же запрещает. Хотя есть кто и это совесть, напевающая за ушком сладостные последствия и предостережения насчёт этого глупого поступка. Но Саске не проигнорировал, прошептал ей тоже на ушко "плевать". Кануть в лету, так с этим таинственным красавчиком, чью личность придётся раскрыть в этой импровизированной реалити-передаче "Шоу интуиция". — О как. Долго уламывать не пришлось. Итачи вернулся, наблюдая за тем, как Саске поменялся на все свои 360 градусов и сейчас уже разливает вместо чая то самое грузинское вино, что так "ненавязчиво" предлагал ему сосед. Сам бес знает, какая магия тут произошла, но Итачи безумно льстило такое отныне покладистое поведение хозяина квартиры. Принял судьбу "помирать, так с честью". Молодец, Саске, умный мальчик. — Скажем так, — Начал паренек излагать весь свой план на сегодняшнюю ночь в надежде, что ни один из пунктов не выйдет из-под контроля, — Я очень хочу выпить, у меня совсем все выбилось из колеи, но не знаю тебя от слова совсем и какие цели ты преследуешь на самом деле, придя сюда. Я буду надеяться и верить в то, что ты просто хочешь со мной пообщаться и не более. Не убить, не насиловать, не грабить, — Расставляя особые интонации, уточнил он, — Так что садись. — Саске похлопал по седушке дивана, — Что у тебя за неурядица на работе? Почему уволили? Итачи пожал лишь плечами, присаживаясь рядом и принимая любезно поданный бокал с вином. — Я был директором магазина одежды, пыхтел в женском коллективе, получал более чем приличные деньги, пока в один прекрасный момент не понял, что не хочу быть там. "Вернее было сказать, пока не понял, что перетрахал всех своих сотрудниц, пока те не развязали гражданскую междоусобную войну с целью оторвать от Итачи их любимый пикантный кусочек" — пронеслось украдкой в голове, но не было необходимости озвучивать это человеку, который, кажется, на всех вокруг с опаской смотрит, раз Итачи является для него каким-то монстром, выжидающим момента так и съесть Саске. — И где ты хочешь быть? "На данный момент здесь с тобой, Саске, а по жизни я хотел, наверное, разве что только трахаться". Что же, пришло время и распороть швы подсознания и Итачи, его отрывки из жизни, его стремления хоть куда-либо на перепутье. Имя: Итачи. Возраст: 29 лет. Семейное положение: холост. Детство было сладким, даже приторным, единственной перчинкой в нем был лишь отец, вылепивший из Итачи того, кого он хотел — заурядного бизнесменчика методом кнута и пряника. Чаще всего все-таки кнута. Отличные оценки, способности, навыки, бесчисленные кружки, секции. Ох мать моя милостивая, даже двухгодовалая армия по контракту в ранние годы. Излюбленный сыночек, избалованный вниманием, подтирающий свою попку деньгами, сверкался от счастья, горделиво поднимал нос, побывав везде и вся, работал в фирме отца, спокойно ожидая своего звания на его кресло и не особо о чем-то думая. Как-то так лишь потом вышло, что родители в один злополучный час разбились насмерть при падении самолёта. Отчего у семнадцатилетнего Итачи произошёл сдвиг по фазе невесть в какую сторону. Детский дом, не единой скупой слезы, девочки. В Итачи что-то щёлкнуло, когда он видел во время прогулки с детьми, как воспитательницы тихо прибухивают за углом, а затем, посмотрев в другую сторону, как два подростка лобзаются языками, а сзади них недалеко на крыше здания сиганул человек с вырваным глазом, отчего все потом заорали, как бешеные. "Ах вот оно что" — подумал тот Итачи из прошлого. Грех было не воспользоваться своими приобретенными талантами, а ещё и некоторыми врожденными. Начинаем инструктаж по сьебу с этого сумасшедшего дома. Шаг 1. Похлопать глазками перед парочкой взрослых женщин и, воспользовавшись их состоянием, предложить им выпить в уединенном месте, мастерски играя словами в переговорах. Шаг 2. Подмять под свои юношеские окрепшие руки пухлые ляшки всех троих, мило оскаливая свою удивительно красивую, первую и неопытную, ухмылку, предложить взятку. Шаг 3. Натурой. Шаг 4. Да они и не особо сопротивлялись. Шаг 5. Ты на свободе. И эта схема в дальнейшем работала в 90% случаях, так как нетрудно было заметить даже самую хорошо замаскированную животную зависимость. От секса. От Итачи, который разбрасывался своими флюидами налево и направо, чуть ли не держа всех женщин на поводу. Этим было так легко пользоваться. Настолько легко, что Итачи полностью восстановил свой прошлый капитал из прошлой жизни за каких-то там пару годиков чуть ли не на 20 работах Умная проворная голова на плечах, да и член в штанах. У него были все преимущества. Кроме одного. Он не видел в этом дальнейшего смысла и пользы для него самого. Он начал искать что-то новое. Наркотики сразу пошли на самый последний план, с комментарием от Итачи, что он оставит их для отдельного случая, когда ему просто-навсего надоест жить и он испытает все удовольствия в этом мире. Прыжки с парашютом, езда на мотоциклах, байках, ныряние с акулами, оседлание дикого быка, съесть зарубежные роллы, которые так хвалят иностранцы — та ещё мерзопакостность. В конце-концов, сунуть мокрые пальцы в розетку с искрами электричества. Лишь бы играла кровь в жилах, лишь бы Итачи чувствовал себя живым и настоящим, забывая о своем бывалом прошлом. Но оно и не сплывает больше на поверхность, пока Итачи чем-то вечно себя занимает. Можно перечислять ещё множество пунктов, что сделал он за всю свою яркую жизнь. Но одна мысль точно не пролетала мимо него ещё никогда. И она сидела рядом, лениво потягивая вино краешком своих губ. Не то чтобы весь сам Саске был олицетворением всего его плана. Как бы не так. Просто Итачи никогда не спал с мужчинами, а произвести полный каминг-аут хотел с тем ещё нетерпением. А его сосед подходил под категорию "с ним точно будет не противно". Можно было бы влепить сюда даже "Он очень милый". Мил настолько, что даже обесчестить его тушку кажется чем-то грязным и порочным для Итачи, но зачем же ему будет мешаться такой дикий соблазн, если он уйдёт отсюда, не получив то, зачем, собственно, и пришёл? Саске наливается краской, что невозможно было упустить взглядом. Настенная лампа в форме луны излучала слабенький белый свет на его лицо, он все беспечно пьёт вино, которое, к слову, закончилось. Ничего не оставалось боле, как идти за виски. — Я не буду пить виски. Я думаю, меня и так накрыло. — Резко выдал сосед, в расфокусе наблюдая, как Итачи поднимался с дивана, отчего удивляться пришло время теперь и Итачи. Так мало требовалось ему, чтобы расслабиться? Он такой ещё ребёнок, ей богу. — Сколько тебе лет-то? Винодел наш. — Спросил мужчина, разглядывая пустую бутылку в руке, которую его оппонент опустошил и без его упорной подмоги. — Двадцать... ИКК... Четыре. ИК... "Господи, лишь бы он не был в стельку, пожалуйста". Итачи пощелкал перед парнем пальцами в разные стороны, проверяя того на реакцию действий. — В состоянии хотя-бы подняться? — В состоянии. Реакция вроде в норме. Итачи принёс с кухни стакан воды, протянув его соседу и прилёг боком на диван, разглядывая томного и болезненно икающего соседа. — Помниться мне, что ты сказал, что я не разбираюсь в винах, а сам даже толком пить его не умеешь. — Спасибо... А? Это почему же? — Саске снял свои очки, заправляя свою черную чёлку за уши, да так, как сам Итачи это делает. Невинная привычка, но упустить мимо глаз это неловкое движение было сложно. "Ну ты ещё рот бы приоткрыл, будешь вылетая Белла Свон из сумерек". — Ну, во-первых, его не наливают настолько много, не больше трети бокала, чтобы чувствовался аромат при реакции взаимодействия напитка с воздухом. Во-вторых, не пьют залпом, как делал это ты, а по чуть-чуть, растягивая нарастающий эйфорический эффект. — А в третьих, это просто правила этикета винодельческого распития за столом. Как его подашь себе — такой эффект и получишь. Мне не нужно было расслабляться медленно, я просто устал, понимаешь? Саске закончил на этом свое высказывание, что, как назло, только ещё больше умилило Итачи. Уставший работяга, которому всего лишь надо было выпить, сидит, укутавшись в клубок как котенок и смотрит пустыми глазами куда-то себе под ноги. Его положение медленно сменилось тоже на полулежачее, как у Итачи, только на другом краю дивана, и оба теперь уже глядели в натяжной потолок, вырисовывая из бликов ночных огоньков на нем своеобразные узоры и созвездия. — Выпить, значит, просто хотел? — улыбнулся Итачи потолку, расстегнув верхнюю пуговицу своей рубашки, что ноюще давила шею. — Грузинские вина мне не нравятся, даже если они и считаются чуть ли не его родиной. Я больше отдаю предпочтения винам из сортов красного Каберне совиньон. — Выпендриваешься? — Нет. Был сомелье когда-то. — Неужели? Саске указал рукой на маленькую книжную полку, где красовалась парочка книг с переплётами, схожими по тематике разговора. И в правду что-ли, винодел? — В теории как-то увлекался, но на практике пить вообще не умею, мне порой даже кажется, что у меня непереносимость алкоголя... ИК! — Парировал на своей волне Саске, с каждым его словом голос становился тише, а потом и вовсе гулкое эхо в квартире сменилось на последнее его "ик". Последовала тишина. Немного времени потребовалось, чтобы Итачи понял, что его оппонент мог и вовсе уснуть за считанные секунды, учитывая его умиротворенное состояние. Итачи, поднявшись с дивана, выключил музыку и телевизор, оставляя Саске, ночник и самого себя в более интимной обстановке. Сосед, кажется, уже спит, расположив свою голову кверху, тяжёлые веки опустились, глаза скрылись за занавесом этих притягательных ресниц. Грудь вздымалась медленно то вверх, то вниз, босые ноги слегка подрагивали от холода. Итачи не мог больше сдерживать себя в руках, контролировать расстояние между ними было слишком сладко мучительно. Лёгкая мускулатура тела, что пряталась за тонкой тканью поло, так и притягивала к себе со словами "ну же, коснись". Было в Саске все-таки что-то такое, что нравилось Итачи, и это не внешность, она и без лести была прекрасной, напоминающей ему самого себя когда-то. Открытость этому миру, или же, наоборот, наивность к людям — что-то из разряда детского поведения, когда Саске взял у незнакомца конфетку, его за руку повели за гаражи, а он улыбался на все 32, да и ещё так невинно. Ни о чем не подозревая, что за нечисть может поджидать его там. Как легко могут сгореть мосты за ним, как легко может поделиться мир надвое — блаженный рай и горячий ад. Как же он не понимает, какими добрыми и милыми на вид бывают люди и какие омерзительные твари могут обитать в их душе. А Итачи тот ещё инкуб, но нашедший в этот раз свое успокоение не в девушках, а в Саске. Наваливаясь сверху, Итачи оседлал соседа, тихо расстегивая бряжку ремня, пока тот мирно спал. Не было резона будить раньше времени, если "самодельные наручники" ещё не обрамляли эти изрисованные драконами красивые запястья. Одно движение — и руки были подняты наверх, будучи под властью кожаного ремешка. Итачи лишь закинул свой хвост за спину, чтобы тот не лез в пучину событий, а сам он прильнул к ещё тихо сопящему Саске губами, уже мысленно представляя, чем будет затыкать ему рот от истошных резаных криков. Долго ждать не пришлось, так как бездыханное тело начало легко подергиваться, а глаза Саске молниеносно распахнулись, глядя на Итачи, что его целует... Нежно? Вот и пришло начало конца, которого так Саске непременно с опасением ждал. Но изнасилования он в упор не представлял, или же просто не хотел представлять, искренне веря, что по-любому вынесут квартиру. Но не, как оказывается, что его жопную девственность. Ох боже. За что так с Саске? Что он сделал этакого? Или же это нравоучительный урок, заставящий переосмыслить его свое легкомысленное представление о людях? Хм, если он выживет, конечно, и Итачи не расчленит его потом прямо на месте преступления. Парень что-то промычал, надеясь на мирные переговоры и, по воле судьбы, Итачи понимал его намерения сгладить неловкий поцелуй и дальнейший театр абсурда, а потому отодвинулся назад. — Скажи, я могу хоть как-то выкупить это изнасилование, если я отдам тебе эту квартиру и перепишу её на тебя? — удивительно спокойно сказал Саске, имея хотя-бы ничтожную надежду на спасение. Итачи покривил уголками губ в усмешке, глядя на ерзающего под собой котёнка. Вы только не подумайте, что он зоофил, просто Саске по своей милоте в таком виде сравнился бы только именно с котятами и никем более. — Хотел бы я твою квартиру, я бы придумал план попроще. Да куда уж ещё проще, Итачи. Ты купил бултыхающегося связанного Саске за жалкие несколько часов вином. Не это ли самая лёгкая победа в твоей жизни? Рука опустилась на это прекрасное личико, поглаживая щеки, а затем и губы, зубы под которыми даже почему-то и не пытались откусить Итачи эти чёртовы, погрязшие в похоти, пальцы. — Очень было опрометчиво с твоей стороны не вызвать тогда полицию. — Ты так этого хотел? — Я очень хотел спасти тебя от себя, так как ты мне нравишься, Саске. То-ли комплимент, то-ли признание настоящего безумца, паренёк не знал точно. Но одно успокаивало и одновременно отпугивало - Итачи был явно умелым искусителем, под чьими хищными лапами и такой по-доброму, чуть ли не родной гримасой и сам невольно захочешь лежать мирно, повинуясь в такт движениям этого шарлатана. Эти Итачины кошачьи глазки убивали наповал, действовали как гипноз. Да что за сборище котов, вашу же ж мать? Итачи полез снова за поцелуем, отпустив связанные руки и перейдя ими уже к телу, наивно полагая, что жертва сдалась, но не тут-то было, как оказалось на первый взгляд. Стоило пройти жалким секундам вдоль несчетного количества времени, как в живот резко уперлось колено в самом пике удара, заставляя Итачи инстинктивно ухватиться руками за больное место и чуть ли не сдаться пополам. "Хорошо что не между ног зарядил, и на том спасибо, хотя и стоило бы" — Иронично, правдиво и горько. В сию минуту Саске воспользовался моментом, чтобы спихнуть Итачи на пол, а самому встать. Особо не церемонясь с ремнем, так как парень знал, что хрен развяжет такой плотный узел, он бежал к коридору за ключами, чтобы открыть дверь и позвать кого-нибудь на помощь, ведь время бежало с большой скоростью, как и Итачи, что полностью восстановил весь свой дискомфорт в животе, благо, плотный пресс его в этом случае спас от разрыва какой-нибудь там селезенки. Всё обернулось не в сторону Саске, ведь он не обнаружил ключи на том спасательном крючке, где они всегда висели. Обернулся вполоборота и уже был готов проклинать всех и вся живых на этой земле. — А ключи-то у меня. — Миленько так, непринуждённо вымолвил Итачи, сверкнув связкой ключей в кармашке. — Катись ты в ад, демон. — Зашипел с неприкрытой ненавистью сосед, но, заметив, что весь этот сгусток тайной пидорской агонии мечется прямо на него быстрыми уверенными шагами, Саске побежал на кухню, поймав капельку надежды, что когда-нибудь у Итачи от старости и догонялок вокруг стола прихватит сердце. Но не тут-то было. Тут одышка быстрее застала Саске и он решил взять нож, что заманивающе лежал на столешнице. — НЕ ПОДХОДИ. Я УРОЮ ТЕБЯ! — Выплюнул он с оскалом, наблюдая впереди своей персоны Итачи, что бесстрастно бросал свои взгляды то на Саске, то на новоиспеченное холодное оружие и того в завязанных руках — Вот как нынче отвечают на любовные чувства. Какая досада... — По твоему мнению я должен тут покладисто ноги раздвинуть в ответ на твои чувства? Так ты себе это представляешь? Неловкий нервный смешок, стук пальцев о стеклянный стол, приглушенный тёмный свет, падающий на кухню с окна. Итачи был всецело твёрд в своем убеждении, что он физически сильнее Саске, самодельная тренажёрка дома, да и утренние пробежки подарили свои горделивые плоды, что мужчина и без толики сомнения уверен в своих силах и в том, что у этого даже и не хватит поводов пырнуть ножом, хотя и мог бы. В этих испуганных глазах Итачи лишь видел немое выражение всего его образа, которое так истошно кричит в пустоту. "Уходи, пожалуйста, и мы забудем этот кошмар". А Итачи любит делать все-наизнанку. — Я хочу тебя, Саске. — А моё мнение хоть кто-нибудь здесь спрашивал? Вот я не хочу! Явно было очевидно, что сосед на взводе. Итачи не стал особо церемониться, не желая продолжать больше играть детские догонялки, сел на стол, поворачивая все свои ноги на 180 градусов, а потом и вовсе прижался вплотную теперь к Саске, у которого руки дрожали, а слюни он нервно заглатывал. — Итачи, пожалуйста, не делай этого, о чем пожалеешь. — С чего бы я должен жалеть? — У меня нож! — Крикнул парень, вытянув руки с оружием перед собой, но реакция от волнения притормаживала, раз собственные руки оказались пусты, а Итачи проворно свистнул его себе. Саске даже не успел от шока опомниться, что он снова беззащитен. — Оу, боюсь его уже нет. Нож улетел куда-то в сторону, а сосед зажал Саске в свои объятия, а тот и вовсе, кажись, окоченел, смотря бессознательно куда-то вниз. Волк догнал зайца, или же это снова ловушка? Итачи не был уверен, что тот не найдёт снова уязвимый момент и не воспользуется им, чтобы свинтить. — Успокоился? — Нежно спросил он, поднимая указательным пальцем острый подбородок соседа, чтобы поймать во внимание его напуганные глаза. Пленительно прекрасные и тёмные, напуганные глаза. — Пожалуйста, давай поговорим... — О чем? — Меня, кажется, сейчас вырвет... — О нет... Ситуация вышла немного из-под контроля, Итачи не предусмотрел того факта, что его жертва может знатно перебрать с алкоголем, а беготня то и дело, вывернула ему кишки наизнанку, перемешав в организме все органы, как пельмени в кастрюле. Саске раскрашивает белоснежную эмаль унитаза своим содержимым, пока сосед заботливо держал его за волосы, ох не дай боже эти прекрасные колючки испачкались бы какой-нибудь грязью. Одна только мысль об этом, как минимум, уже не заводила. Оба сочлись на том, чтобы руки все также оставались завязаны, вернее сказать, такова была воля Итачи, который внимательно разглядывал убранство ванной комнаты, в которой находилось немаленькое джакузи, что снисходительно заманивало больное сексуальное воображение к себе. — ...Ненавижу вино... Боже правы... И снова звуки очищения и просветления мутной черепушки. Ещё парочка минут, и Саске безжизненной тушей стоит на коленях, прильнув щекой к крышке унитаза. Итачи лишь присел за край стиральной машины, наблюдая за этим бедным человеком, будто тот вообще в бэд-трипе. — Полегчало? — Воды принеси. Тот полностью поддержал его просьбу, принося с гостиной недопитый стакан и аккуратно подал парню. Звук струящейся воды из рукомойника, нелепые шмыганья носом, кашель, и Саске, кажется, пришёл уже в себя, чуть ли не обретая новое дыхание этой ночью. До жути приятное облегчение, что алкоголь полностью выветрился из него и ничего больше не тянет его куда-то в пол. Хочется раздеться, провалиться в безмятежный сон и забыться, но тут маячила проблема. Заноза, что впилась в него глубоко. Итачи, будто бы здесь непричастный, смотрит во все свои яркие глаза, улыбается, как заботливая мамочка глядя на сыночка, которому стало легче. — Доволен? — Мрачно процедил Саске, присаживаясь за бортик джакузи и вытирая рот нижнем краем поло, отчего виду пала возможность поглазеть на слабовыраженный пресс. А по середине простиралась тонкая дорожка из волос, продалжаясь где-то внизу под спортивками. Итачи сглотнул от такой опасной сцены. Слишком стало душно, что-ли... — Может, скажешь что-нибудь? А в лучшем случае проваливай. Но тот и не отвечал. Комок в горле проглотил, или же нарочно нагнетал затишье? Затишье перед бурей? Это пугало не меньше, на самом деле. Саске не был геем, более того, даже и не промышлял о подобном ни раз. Быть может, эта гомосексуальность была омерзительна, но сам он больше склонялся к тому, что просто вопрос на тему собственной ориентации ни разу не затрагивался в частичках разума. Хотя на первый взгляд кажется, что тут и решать нечего, это был риторический вопрос, на который ответ давно был ясен с тремя восклицательными. Но тут ли все так красноречиво сейчас было ясно, будучи находясь под надзором человека, что глазами поедет твой оголенный прессак и у которого на лице читалось "Я отымею тебя"? Это маниакальное Итачино либидо медленно убивало. И отчего-то нормальная психоаналитика колебалась, а от неуютности происходящего, хотелось спрятаться за стенкой джакузи. С поражением хочется признаться, что Итачи по-своему сейчас восхитителен в своём животном амплуа, а внешность была выше уровня моделей журнала Forbes. И стоит ли делать поспешные неудовлетворительные выводы Саске, полагаясь только на внешность? А каков Итачи внутри? Что прячется за этой золотой скорлупой? Протухшее яйцо? Маньяк он, или же обычный законопослушный? Друг или враг? Злодей, герой, фея крестная? Или же просто попутчик на одну ночь, что откроет тебе глаза на реальность, а потом исчезнет раз и навсегда. Догадок было уйма. Но что-то из этого явно являлось самим Итачи. А, может, и не стоило напрягать извилины, пытаясь понять, что за человек рядом с тобой? Плюнуть на все, всех и вся. Внезапно забыть о каких-то там проблемах, которые так настоятельно вырисовывает себе Саске сам? Что, если проблемы и вовсе не было на корню, а то, что он себе придумывает, это лишь разыгравшиеся дурные фантазии с ужасными концовками по типу расчлененки, грабежа и тому прочее. Какие последствия для Саске может оставить после себя нетипичное желание соседа? Да никаких. Секс с красавчиком, будь он даже мужчиной. Зато каким... Что плохого тебе принесёт тот самый секс, который так настырно подаёт тебе на блюдечке таинственный плейбой в чёрной рубашке? Бери, да смакуй каждое мгновенье. Лишь бы СПИДом тот не болел, а в целом, кто бы отказался, поморщившись в отвращении? Саске толком не успел опомниться и понять, насколько вновь затуманился его больной рассудок, желающий чего-то сокровенного, не отрывал пристальный взгляд на человека что сидел на стиралке. Хотя его там уже и не оказалось, поскольку Итачи выволок подсознание Саске из астрала в реальность своим поцелуем. Сколько времени прошло и как долго Саске сидел в прострации? Хрен разберешь. Одно он знал наверняка — трудно оторваться от мягких, почти что ватных, губ, а чужое дыхание опаляло мятным ароматом. Насколько же будет комичным вспоминать свой нелепый первый поцелуй в жизни. А Итачи толком и не знал об этом, да и нужно ли оно было? Нет необходимости, есть только пламя, пожирающее все тело и это вовсе не хандра. Непристойное желание, дикое, будоражащее. Молодой пикантный сосед, что неумело отвечал на ласки языка во рту. Теснота в брюках, ноющая, сладкая. "Девственник?" — чуть ли не в шоковом состоянии вывел аргумент Итачи, сквозь поцелуй наблюдая, как Саске весь раскраснелся, кусает до боли его губы, чуть ли не жадно с шумом глотая кислород. При таком раскладе событий, получилось бы неплохое комбо. Белая футболка Саске первая выбыла из игры, направляясь в свободном полете на пол. Итачи искушало это ещё совсем юношеское, не до идеала окрепшее тело, эта рельефная грудь, кубики, блядская дорожка, которая интриговала и заманивала не меньше остальных достопримечательностей эстетичного тела. Хочется победно рычать, глядя на падшего соперника в поражении. Хотя было бы благоразумным оплакивать тому этот сладкий проигрыш? Оба, в конце-концов, останутся в выгодном положении, а что будет уже после конца, это уже останется на десерт. Обстановка ванны плавно заменилась на тёмную гостиную, а восхваленный всеми прелестями диван встречал своих гостей, что навалились на него. Итачи на диван, а Саске на него. Обхватил голову того в кольцо из связанных рук и потянул к себе, блаженно, грубо и ненасытно впиваясь вновь в губы. Большего Саске не умел, да и не пытался разнообразить то, что ему и так бесспорно приносило удовольствие. А что насчёт Итачи? А тому и не требовалось боле, чем просто вальяжно сидеть, раскинув руки по бокам на спинку дивана. Вот каков королевский трон. Райское наслаждение. Наслаждаться моментом, геройствовать под опекой своей жертвы. Ловить кайф. Но порой и поцелуи исчерпывают момент возбуждения, а организм просил больше и больше новых ощущений, новых прикосновений везде губами, телом, руками. Итачи перешёл к шее парня, оставляя под языком мокрые горячие дорожки на бледной коже. Ухватился руками за крепкую исхудалую спину, проводя силуэты по остроугловатым плечам, рисовал на спине хаотичные узоры, опускаясь кончиками пальцев ниже к пояснице, отчего Саске встрепенулся, подаваясь навстречу порыву новых ласк. Приятно, обжигающе, сладостно саднит в чёртовых спортивках. Поскорей лишь бы избавиться от них, лишь только быть чуточку ближе к Итачи, чувствовать его всем своим телом. Хочется также избавиться от рубашки. Саске неплохо справляется с перевязанными запястьями с первой пуговицей, второй, третьей, пока в одночасье эту процедуру не прерывает... — А нет. — Заявляет тот, обрушая все пламенные желания Саске и превращая в пепел. — Я хочу остаться в рубашке. — Почему? — Искреннее недоумение, приправленное нелепой и скривленной гримасой с поднятыми бровями. — Я стесняюсь. — Ты реально издеваешься? Итачи лишь удосужился в миллионный раз подарить этому миру свою усмешку. — Я думал, здесь ни для кого это не секрет. — Пропащий черт. Только и выпалил Саске из уст, забив на это и направляясь к выступающей ключице и покусывая её. Мужчина от такой инициативы тихо что-то промычал, всяко быть от удовольствия, и опрокинул голову назад, схватывая с большим аппетитом каждую прелюдию. Губы, поцелуи, языки, оголенная спина, томные вздохи обоих. Даже этого когда-нибудь станет чертовски мало. А потому Итачи и не церемонился, в желании прекратить все эти прелюдия, что имели свойство ему быстро надоедать. Подача еды хороша, но, как насчёт продегустировать саму её? Интригует до одури. Саске снова толком ничего не понял, как за считанные секунды перевернулся вниз животом, а его колени подмяли к себе. Еле-еле он пристал на локтях и обернулся назад к своему соседу, как его вдруг передернуло, слово его окалили холодной водой. Этот явно не был похож на того соседа, что мило держал его за волосы в туалете, или же улыбался с нотами заботы и милосердия. Ох мать моя нечестивая, неужели это и есть самая настоящая порочная личность Итачи, которую он скрывал за всеми масками? Демон в своём торжественном обличении, хмурые брови, а под ними сверлящие голодно глаза, чуть ли не сверкающие алыми кровавыми бликами в зрачках. До жути крепкие стальные руки, что смяли ляшки вплоть до посинения, отчего кривишься от саднящей боли. Либо Саске себя накручивал, либо же Итачи реально является прототипом чего-то поистине преисподненского. Парень попятился вперёд, неосознанно паникуя от наития чего-то страшного, но Итачи грубо повалил тело обратно к себе, сдирая резко брюки — что свои, что соседа. — Господи боже, кого я только впустил. — С горькими нотками Саске промямлил в подушку, которую он подцепил под себя и уткнулся в неё лицом, не желая видеть и думать об этом ужасе. Красота и великолепие Итачи безумно высоки и были равносильны лишь страху людей, что готовы были попадать в обморок, при виде настоящей сущности, а не лишь образа. Изуродованная кривизной линия губ, азартные глаза с огоньками, разлохмаченные волосы без резинки, что мирно когда-то покоялась за спиной. К чему какое-то там вступление, подготовка и тому подобное? Итачи просто изнемогал от зверского желания отыметь этот зад, но последние ниточки его рассудка держались на соплях, все ещё советуя ему не прикончить Саске насмерть и не сгрызть его. А потому начнём сразу с трех пальцев. — ААА! — Заорал тот, почувствовав резкую тугую боль, отчего он на инстинкте самосохранения начал ерзать и метать из стороны в сторону. Но Итачи, к счастью, или к большему сожалению, имел больше привилегий, ему не составило особого труда обездвижить тело, лишь просто ткнув лицо Саске поплотнее в подушку, дабы кувыркался меньше, да и тише было. Главное, чтобы не задохнулся, а то и трупа ещё для бонуса не хватало. А Итачи некрофилией, насколько известно, не занимался. А хотя, звучит как вызов. Ну уж нет, больной ты выродок, угомонись. Эта будет уже совсем другая история. Периодически Саске давали глотать воздух и орать как свинья на скотобойне, но. С каждыми новыми движениями пальцев боль стихала и на замену ей приходило нечто иное, более успокаивающее, сладкое. Приятное ощущение. А потому парень притих, когда его голову отпустили и он почти безжизненно ласкал свой щекой подушку, надеясь, что на этом все и закончится. Но для Итачи все только начиналось. Головка члена аккуратно медленно входила в промежность, пока Саске беспомощно чуть ли не пропищал, слово из него вырывался тот самый детский крик души о той самой помощи. — Пожалуйста, не надо... Но молитва не была услышана, растворяясь гулкими частицами в квартире. Мужчина резко двинулся вперёд по самое не балуй длину, закрыв ладонью рот Саске, зная, как тот разрывается изнутри, а крик сменился на самый мощный кусь руки Итачи, отчего и сам Итачи поморщился от боли и слюней. Было неимоверно туго, но сосед и не собирался сдаваться, двигаясь сначала равномерно вперёд,а затем плавно назад, иногда покачиваясь то направо, то налево, чтобы хоть как-то расширить диаметр "пропиха", не особо интересуясь, что чувствует Саске. С ним и так все было ясно. Ему было плохо. Омерзительно. Но не надолго. Движения ускорялись вплоть до ощущения, что член словно скользит под смазкой внутри. Грубая рука взяла за волосы парня, что и вовсе преследовал цель потерять сознание, но ему не дали это сделать, потянув его бедную головенку назад, обнажая ярко выступающий дергающийся кадык. Другой рукой Итачи надавил на спину, заставляя жертву прогнуться, а ему только теперь и оставалось восторгаться великолепной картиной, сводящей с ума. Саске от боли стягивания волос шипел, корчился, но ко всему этому вперемешку добавлялось удовольствие и некая эйфория, отчего хотелось самому вилять бёдрами в такт, умоляя двигаться свое тело быстрее. "Давно я не слышал стоны". — Подумал Итачи, прислушиваясь к тихому, но нервозному сопению Саске, который что-то пытается из себя выдавить. Или ему хорошо, или он отключится в любую секунду — было смутно понятно. Но одно Итачи знал наверняка — его заводили стоны. Выходим... И потом... Резко входим. Что есть мочи. Со всей силы Итачи втолкнулся, обхватывая в руке уже шею Саске, что орал, порой уже даже хрипел, что мало походило на сладкие стоны удовольствия, но и этого было достаточно для довольного хмыка. Прибавив жёсткий до максимализма темп, Итачи вколачивался в парня, который ерзал, метался, вопил, умолял, что-то невнятно кричал. До одури этот голос пленил Итачи, что тот и не понимал особого содержания слов, им лишь правил животный инстинкт, он двигался с неимоверной скоростью пока в один момент не кончил прямо внутрь. И упал всем весом на слабое тельце. А дальше настигла мгла. Оба мокрых от пота, в одышке, словно пробежали десятикилометровый кросс, пустые глаза, смотрящие в никуда. — Это было чудесно, Саске. — Сказал Итачи, переворачиваясь на спину рядом с парнем, который, хочется искренне верить, был хотя-бы в сознании. — Придурок. — Еле живым голосом добавил сосед. Мужчина улыбнулся, поднимая глаза кверху и блаженно вздыхая. — Придурок, а приятно... Дальше — кромешная темнота. А в этой тьме слышится непонятная уху трель. Пение птиц? Оркестр? Песня известного репера? Или же все-таки это мелодия... Будильника. — Чёрт! — Воскликнул Итачи чуть ли не выпрыгивая из собственной кровати, весь в холодном поту, с дрожащими ногами и руками, завис на пару секунд в немом положении. — Да выключись уже. По сенсору экрана телефона нажали на "откл", а Итачи опрокинулся обратно на кровать, в шокированном состоянии поймав сцены и фразы той ночи... Какой-то той самой ночи... Этой ночи во сне? Мужчина посмотрел на обстановку вокруг себя, что дала ясно ему сделать вывод о том, что он у себя в квартире. В домашних брюках не саднило, и пакета с алкоголем не наблюдалось. Это всего лишь был сон — фууууух. Можно было ещё подольше полежать в это утро выходного дня и хорошенько отдохнуть. Хотя вместо отдыха, Итачи начал раскидывать мозгами и крутить шестерёнки в своей голове. А что если и не фух? А ещё какое ого-го? На лице расползалась фирменная Итачина филигранная улыбка, намекающая на то, что в этой бесовской голове родилась очередная безумная идея. — Подождите меня! — Кричит парень с коридора, чей тот бархатистый низкий тембр голоса не пролетел мимо ушей Итачи, который уже в последующую секунду зажал в лифте кнопку "стоп". — Спасибо. — Доброе утро. — Взаимно. Итачи отпустил кнопку, после чего двери кабины закрылись и лифт начал колесить по канату свою траекторию вниз. Саске стоял почти вплотную к дверям, повернувшись к Итачи спиной и что-то чиркая у себя пальцами там в телефоне. А мужчина стоял позади, облокотившись о стенку всем своим профилем и подперевшись ногой, поправлял свои тёмные солнечные очки на носу. — Неплохая сегодня погода, верно? — Как бы невзначай прокомментировал сосед из 75-ой, вспоминая выпуск погоды сегодняшнего дня, отчего Саске вынул один наушник из уха в надежде, что послышалось, что ему что-то сказали. — Извините, вы что-то сказали? — Повернулся он вполоборота, решив развеять эти сомнения и наблюдая, как сосед просто излучал счастье (радиоактивное), улыбался, обнажив свои белесые зубы. — Говорю, погода замечательная. Саске слегка опешил, лишь в смятении пожав плечами, не особо зная, что можно на это ответить. А ещё более дотошно становилось смотреть на эту голливудскую улыбку, тёмные очки с серебряной выточенной оправой и играющие брови. Играющие на нервах брови. Он что, самый счастливый сегодня в 7 утра? — Возможно. Я погоду не смотрел. Саске уж было воткнул наушники обратно, как где-то в воздухе прорезалось еле уловимое ушами "Как и ты". Не то сосед решил навести суету, или же Саске настолько не выспался, что ему начали мерещиться невнятные вещи, он разбираться в этом не стал, лишь краем глаза покосившись на Итачи, который смотрел непонятно куда через плотный тонированный слой линз. Саске почему-то всем нутром ощущал этот непритворный взгляд на себе, что только ещё больше выбивало его из колеи. Наконец-то лифт остановился, и Саске готов был взвыть от радости, разгоняя мысленно руками всю ту жуткую атмосферу, что нависала между ним и соседом каких-то там жалкие 3 минуты. Но не успели двери полностью открыться, как тишину кабины рассек смачный и громкий шлёп по заднице, отчего у Саске вылетели глаза из орбит от шока, а затем и гнева. Итачи вылетел из кабины первым, прохаживаясь по парадной как Майкл Джексон, напевая себе под нос песню и периодически присвистывая. И лишь один раз удосужился повернуться к Саске лицевой стороной и отмахнулся воинским приветствием, поднеся невинно два пальца к виску, и потом слегка повернув пальцы вбок. — Хорошего тебе дня, Саске. А у того было лишь одно на уме. — ЧТО, БЛЯТЬ?