Подчинение строптивого

В скромно обустроенной комнате, освещённой тусклым светом люстры, из мебели располагался лишь одиноко-стоящий в центре бархатный алый диван, напротив которого на стене располагалась репродукция картины "Апофеоз войны" - первое, что увидел Игорь после того, как вышел из забытия. Единственный осмысленный и припоминавшийся Грому прецендент, закончившийся внезапной и необъяснимой потерей сознания - поездка на поиски Разумовского, все дальнейшие же события были как в тумане. Воспроизвести в догадках сцену, как произошёл увлекательнейший эпизод его захвата, к сожалению, не удалось, поэтому действовать надо было опираясь на существующие в настоящий момент обстоятельства. Главной целью намечалось, разумеется, как можно скорее покинуть это помещение и найти злощастного "чумного доктора". Положение дел оказалось, к сожалению, скверным. Игорь взволнованно оглядел обстановку и остался совершенно недоволен увиденным. Запястья были заключены в тяжёлые железные оковы, туго натянутыми цепями прикреплённые к спинке дивана, на которой и располагались его немощно лежащие руки. Голова безудержно кружилась, всё тело было словно воплощением бессилия, мощный и непобедимый майор Гром чувствовал себя скорее бесформенной амёбой, чем человеком, способным предпринять хоть какие-то меры в данный момент. Создавалось смутное впечатление, будто его отравили. За исключением нижнего белья, Игорь был полностью обнажён, что ввело его в замешательство: даже самый озабоченный маньяк не станет раздевать свою жертву раньше времени, хотя можно и это оспорить, но всё-таки такой жест - моветон, не вписывающийся в рамки приличия. Сама ситуация казалась чересчур нелепой, а очевидные факты бессмысленностью, не поддающейся логике. В мёртвой, звенящей в ушах тишине, воздух вдруг пронзил лёгкий неслышный шорох, как предполагалось, одежды, и протяжный глубокий вздох, скорее сделанный специально, чтобы привлечь внимание. Игорь насторожился и осмотрелся по сторонам в поисках источника звука. - Ну что, очнулся наконец? Я ожидал более позднего пробуждения, - только сейчас в углу комнаты Игорь заметил стоящего в шёлковом красном домашнем халате Разумовского, появившегося, будто чёрт из табакерки вылез. Он стоял вальяжно, в свободной позе, оперевшись о стену, закинув руки в карманы, заискивающе-заинтересованно, и в то же время с неким превосходством рассматривал прикованного к дивану Игоря, будто некий новый экспонат или произведение искусства. - Ах, это ты, мразь?! Я знал, что раздеть и приковать к дивану может только отпетый психопат, - свирепо и тупо вскрикнул в упоении Гром, - Объяснишь, где я?! - Внезапно на Игоря нахлынул приступ разрушительной злости, сметающей всё на своём пути в его излюбленной манере, но, как оказалось, точно не эти наручники. - Мозги совершенно разложились, что даже нечем поразмыслить и прийти к логическому умозаключению? Ты у меня в особняке! И будешь гостем. Особенным, - хитро, в предвкушении расправы над своим врагом, мешавшим ему в дебоширстве и повсеместном злодействе, улыбнулся Сергей, - Я бы хотел достодолжно принять и обслужить тебя, как своего визитёра, показать здесь всё, организовать шикарный ужин, но увы, я не смогу этого сделать, так как твои намерения явно не благосклонные. Вообще, у меня давно не было посетителей, мне было бы приятно, если б тебе понравилось здесь, но, как видишь, твоё положение не обещает лестных отзывов. Вынужденные меры, так сказать. Знаешь, какую судьбу я тебе уготовил? - В каждом жесте, в каждом слове Разумовского чувствовалось покровительство над Громом; и причём он сохранял хладнокровное спокойствие, даже несмотря на то, что Игорь его с лёгкостью мог прикончить на месте, невзирая на последствия и отсутствие ордера на убийство, ежели выбрался бы из оков. Надменность и высокомерие Сергея всё более разжигали неистово пылающую ярость Грома. - Заткнись ублюдок! - Игорь безуспешно попытался вскочить и замахнуться в порыве кулаками, что всегда было шаблонным решением всяких проблем, но в этот раз методика не сработала: укротившие его пыл кандалы слишком крепко были зафиксированы. В ту же секунду его беспощадно дёрнуло разрядом электрического тока; от неожиданности Гром даже неестесственно-громко вскрикнул. - Ой, извиняюсь, забыл предупредить, при каждой попытке вырваться, тебя будет бить током...Конечно, это всего лишь подстраховка, ведь ты сейчас не в силах освободиться, так? Нечто без формы, мышцы без силы? - Разумовский разразился громким пронзительным хохотом, дефилируя по комнате и разрываясь от чувства собственной неотразимости, - Как себя чувствуешь? - Я ощущаю необыкновенную слабость, и это неспроста. Ты решил испробовать на мне домашнюю аптечку? Перемешал все лекарства в надежде, что эта дрянь меня убьёт? Этого ты хотел?! Что ты мне вколол?! - Игорь породил наконец целую бездну самой ненасытимой злобы, и если бы не определённые обстоятельства, Сергей уже был бы забит до состояния трупа. Слабый ток снова прошёлся по венам, как по проводам. - Слушай, сейчас что-то имеет значение, кроме того, что я могу сделать с тобой всё, что захочу? - Разумовский достал из кармана халата непонятный предмет, напоминающий пульт, - Вот это приспособление регулирует напряжение тока в оковах, - сказал он и провернул на пульте бегунок на максимальное значение, - А также здесь есть функция полного освобождения от них, всего лишь необходимо нажать на красную кнопку. Я предупредил. Имей ввиду. - Теперь я понимаю, почему у тебя давно не было гостей. Или это я на особых условиях? Лучше скажи, зачем ты меня сюда посадил, на этот чёртов алый диван, с этими дрянными железками, имеющими место быть только на твоих запятьях, - с надрывом и расстановкой на каждой части фразы произнёс Игорь. - Вообще-то это не я должен ответить на данный вопрос; почему ты сюда пожаловал? - вопросительно посмотрел на него Сергей, - Хотя я и сам понимаю, что пришёл-то ты всего-навсего разузнать о мотиве последних убийств "чумного доктора". Как же я ненавижу, когда меня преследуют. Я бы с радостью поджёг тебя, как назойливого сотрудника полиции, прямо вот здесь, на диване. К твоему великому счастью ты итак слишком горячий. Конечно же я не скрою от тебя этого величайшего секрета, но дело в том, что ты не сможешь предъявить полученные сведения суду, чего только и жаждешь каждой клеточкой своего идеально накачанного тела, призванного для других желаний. - Это ещё почему я не смогу? - злобно и топорно фыркнул Гром, наглухо игнорируя последнюю часть фразы. - Ты находишься в моей полной власти, и я вполне могу тебя убить в любую секунду, - Разумовский подошёл вплотную, положил ладони на колени Игоря и приблизился к его лицу, исподлобья смотря на него дьявольски жёлтыми глазами, - Но тебе не кажется, что это было бы слишком скучно? Я отправлю тебя в мой "сад грешников", где ты неизбежно погибнешь, а я буду развлекаться, отдыхать и попивать шампанское, наблюдая за тобой, и уже через полчаса буду наслаждаться твоей смертью. - Вау, я бы поаплодировал твоему гениальному плану моего убийства, скрытого под тенью какой-то банальной гостеприимности, которой не существует вовсе, если б не сидел с прикованными руками, - саркастично заявил Игорь, - Ну и раздетым вдобавок. - Прошу прощения. Мне было необходимо обыскать тебя с головы до ног, - Разумовский бесцеремонно обхватил шею Игоря руками, до минимума сокращая расстояние между их лицами, на что тот отвернул голову, оскалился сердито и брезгливо, предугадывая неблагонравные помыслы и стремления Сергея. Целое столкновение, новый оборот дела представился изворотливому уму Грома. - Сейчас же я распоряжусь тобой так, как сочту необходимым, ведь тебе уже не важно, как провести последние минуты жизни, - звонко хихикнул Сергей. Игорь сопротивлялся мгновенному и непредсказуемому натиску, изворачиваясь как мог, но Разумовский властно схватил Грома за подбородок, раздвинув свои ноги, сел на его мышечные бёдра. - Что ты делаешь, тварь?! Я тебя арестую, - Игорь вырвался из сильной хватки длинных пальцев Разумовского, но упёрто продолжал смотреть на него округлившимися от неумения действовать в подобных ситуациях глазами. - Какой ты...любезный, - Сергей сдвинул ладони на затылок Грома и запустил их в короткие тёмные волосы, - Но это будет совершенно излишне. У тебя нет возможности сделать эту дурость сейчас. Была бы - лишился бы чересчур многого. Разумовский стремительно пикировал к Грому, напором прильнул к дрожащим в судороге губам, точнее, просто протаранил их своими, тот от неожиданности даже не отпрянул, принимая на себя эту приторно-сладкую атаку. Поцелуй-искра. Поцелуй-буря. Поцелуй-вторжение. Сергей увлечённо и страстно сминал губы Игоря своими, до крови прикусывал, постоянно немного оттягивая нижнюю, обводил кромку зубов, и всё более удивлялся покорности майора, который после жалких попыток воспротивиться и упрямиться, абсолютно ничего не достигнув, скромно и податливо отвечал, может, от безысходности, может, отчего-то большего. Но, как бы это было ни странно, всякое чувство стыда постепенно иссякало соразмерно нарастающим чувствам, неконтролируемой мании. Игорь постепенно вошёл во вкус и подстроился под ритм, повинуясь какому-то непреодолимому велению, откровенно протискивался в тёплый и влажный рот Разумовского, сталкивался с его языком, кусая его, жадно вылизывая, будто пытался сожрать Сергея вовсе, углублял поцелуй всё больше, перехватывая инициативу. Кажется Игорь, принимая всю абсурдность настоящего момента к сведению, и сошёл с ума окончательно, став последним идиотом, рисковавшим своим заданием во имя желания, похерившего и уничтожившего в себе весь его здравый рассудок. Это был аффект безумства и помешательства, но и порыв страсти, заставлявшей безудержно и бессознательно засасывать Разумовского не ведая границ. Неосознанно хотелось погрузиться в него, раствориться в Сергее, какая-то неведомая сила сводила Грома с ума. Всё расплывается, сознание неизбежно тает, Игорь уже не ищет причин своих безумных действий. Сергей в какой-то момент резко остановился, отстранился, провел языком по подбородку Игоря, где осталась ниточка слюны, легко и смачно чмокнул его напоследок. Его смазливая и нахальная улыбка ненароком раздражала Грома. - Я тебя ненавижу, - выпалил Игорь на выдохе сразу после того, как Сергей отступился. - Тогда почему я безнаказанно сижу на твоих коленях и могу спокойно тебя поцеловать с уверенностью насчёт ответной связи? - с юмором произнёс Сергей и прислонил язык к кончику носа Грома, неспеша лизнул его. - Ты сам создал такие условия, что у меня не осталось выбора, как просто тебя терпеть, - оправдал себя Гром, легонько тряхнув рукой и брякнув цепью. - Каждый может сделать достойный выбор, - горячее дыхание Сергея было ощутилось на ухе, по которому он также провёл языком, легко прикусил мочку, - Ты мне не ответил. Эти слова лишь жалкая, скупая отговорка, - томно прошептал Разумовский и погладил майора по волосам, немного потрепал. - Сука! - прокричал Гром и дёрнул головой, сбрасывая с себя руку Сергея, тотчас же вскочившего, минуя за компанию получить новый разряд тока, который тотчас же поразил Игоря многократно сильнее, чем было вначале - чуть ли не до самой потери пульса. Он протяжно застонал, скорее даже с нотками скуления от последствий болевого шока, его мышцы изящно напряглись. - Ещё какая сука! Защитникам системы ругательства посвящается, - воскликнул Разумовский, стоя напротив напрочь обессиленного Игоря, из которого будто бы выжали все соки, - Как мне нравятся твои стоны! Просто райский мед для моих ушей! - Не пора ли уже отправить меня на испытания в "сад грешников"?! Ты мне осточертел уже со своими выходками, - терпение майора определённо улетучилось. - Не смей предлагать мне то, чего я на данный момент не желаю, - категорично-капризная фраза в ответ, - Во всяком случае я хозяин здесь, в этом доме, распоряжаюсь так, как надо мне. - А чего ты хочешь, позволь узнать? - инертно и безразлично спросил Гром. - Хороший вопрос. Я хочу тебя, Гром. Ты так и не догадался? Всегда знал, что имею дело с громилой-недоумком, хотя все говорит о твоём аналитическом складе ума, - произнёс Разумовский крайне серьёзным и деловым тоном. Сергей аккуратно приподнял подбородок Игоря, направляя его непонимающий взгляд на себя, ухмыльнувшись, большим пальцем затронул нижнюю его губу, провёл по ней, оттягивая. Грому уже было решительно всё равно, он поймал себя на позорной и унизительной мысли: то, что вытворяет Разумовский, ему несомненно было по душе, хотя даже признать это для самого себя было большой потугой. Сергей, чувствуя рабскую покорность, снова положил ладонь на его голову, но в этот раз Игорь не стал вырываться. - Какими же прекрасными физическими данными тебя наградила природа! Ты даже не представляешь, насколько ты прекрасен, - проговорил Разумовский, и в словах его чувствовалась наивная, неподдельная искренность. Гром затаил дыхание и сдержанно молчал, даже когда Разумовский легко прикоснулся и положил ладонь на его шею, отчего ощутимо пробежала волна мурашек. Сергей медленно проводил рукой вдоль всего его тела, специально проходя по рельефным мышцам, наслаждаясь инфернально-красивыми изгибами. - Мощная шея...Широкая грудь...Рельефный пресс...Стальные ноги...Дорогое же имущество мне досталось, - пошло протянул Сергей, - Твой торс слишком опасное оружие: он соблазнит всех, кто на него посмотрит. Словно прекраснейшая скульптура, выточенная острым резцом, но только вживую. Ох, знаешь, я начинаю возбуждаться. - Ты, оказывается, не только маньяк-рецидивист, но и последний извращенец, - последовал упрёк, - Твоё возбуждение - не моя проблема. - Значит тебе будет сложнее принять этот факт, как данность, - Гром получил блядскую ухмылку в ответ. Пока Игорь осмысливал эти слова, Сергей, наклонившись, уже беспощадно и напористо кусал его шею, зализывая следом, оставлял узоры засосов, не брезгуя обычно заметными под воротником местами, оставляя скрытое закодированное послание о том, что такое сокровище принадлежит лишь ему одному. Он крепко вцепился руками в бока Игоря, почувствовав рельефы рёбер под кожей, ощущал уловимые движения грудной клетки, сбивчивое и тяжёлое дыхание. Гром нервно кусал губы, стараясь сдерживать громкие стоны наслаждения, что не получалось, запрокинул голову назад, стал более раскрепощён, ещё больше подставляясь безумному порыву Разумовского, и будто бы вся его безграничная ненависть кончалась и иссякала с каждым оставленным следом на коже. Он инстиктивно полузакрыл глаза и сладостно восклицал, запечатлев на лице лёгкую улыбку, пока Сергей пылко целовал его, бегло и шаловливо проводил языком по всем изгибам, изучая места, где ритмично бился бешеный пульс, легко прикусывая, вновь доходил до кадыка, обводя вокруг, пытался поставить засос на ямочке между ключицами, сжимал зубами тонкую кожу. Он умудрился раскрасить красными пятнами, вскоре обречёнными превратиться в видимые синяки, всю шею Грома, неизбежно испачкал её слюнями. Следы, будто мазки художника, были оставлены вплоть до плеч. Руки Разумовского лапали идеально накачанный торс и бёдра, с трудом протиснулись вниз, прямо под зад Игоря, начали беспощадно сжимать его упругие ягодицы. Его губы медленно, слегка касаясь холодной кожи, что вызывало щекотку, переместились ниже, на грудь и ласкали её, свободно гуляли по напряжённому телу, вырисовывая неопределённые и хаотичные узоры, прихватывали твёрдые соски, которые он также сжимал зубами. Гром дрожал от непривычности к таким действиям, вскрикивал и вздрагивал, но сидел в одном положении, стараясь не дёргаться, не совершать лишних движений, вцепился в спасительную спинку кресла что есть мочи, чтобы Сергея вместе с ним за компанию не поразило электрическим разрядом, хотя несомненно в таких условиях сохранять статичную позу становилось невозможным. Разумовский провёл языком вокруг каждого кубика пресса и сел на корточки, разместил руки на талии Грома, ощупав и сжав её, и придвинулся к его паху. - Сергей, ты просто бессовестная блядь...- процедил сквозь зубы Гром, сгорая от нахлынувшего, пробудившегося чувства стыда, покрывающего его скулы ярким румянцем, - Порядочный человек не станет совращать первого встречного сотрудника полиции. - А я разве похож на порядочного человека? А ты - на первого встречного? - Разумовский задрал свою буйную голову, стряхнув со лба рыжие кудри и бросил загадочный многозначительный взгляд. Вокруг его полуоткрытого рта всё было измазано слюнями, губы опьяняли своим ярко-красным цветом, будто были похожи на клубничные леденцы, которые так хотелось испробовать. - Ты похож на шлюху, - бездумно выпалил Игорь и только потом немного замялся, - Я хотел сказать на...действительно ненормального. - Ну ну, - протянул Сергей и продолжил. Он неторопливо облизнул Грома внизу живота, от ощущения лёгкой щекотки тот невольно поёжился, упругая резинка обтягивающих боксёров была оттянута зубами. Эрегированный член Игоря упирался Сергею в горло, отчего Разумовский, оправдав свои великолепные способности соблазнения, не удержался и невольно засмеялся глухим звуком прямо с тканью во рту, Гром же недовольно заворчал, немного подтолкнув коленом его плечо. Бельё было немедленно устранено за ненадобностью, Сергей с огромным нетерпением стянул его с Игоря и выбросил куда подальше. - Ммм, твоё достоинство меня...впечатляет, - легко и приятно провёл он рукой, касаясь подушечками пальцев внушительного ствола Игоря. Гром молча сверху вниз из-под полуопущенных ресниц, нахмурив в раздумьи густые брови, смотрел на стоящего перед ним на коленях Сергея. Теоретически всё говорит о пассивном разрешении, не сопротивляется даже из принципа, да и поза не скованная, расслабленная, дозволяющая...Колени не сводил, что было странно, не то, чтобы ударить ногой в челюсть не раздумывая. Судя по всему Игорь и не думал сейчас, как бы отстранить надоедливого и неотступного в своих желаниях Сергея. Разумовский ехидно улыбнулся и нежно прошёлся языком по всей длине, прихватил алыми губами головку, сдавливая её, сомкнул ладонь у основания, начал скользить свом влажным горячим ртом, обжигая возбуждённую плоть, умело и плавно двигая головой и вытягивая шею, не спускал слащавого взгляда со сдерживающего дыхание и старающегося скрывать своё наслаждение под маской бесчувственности Игоря, что было бесполезно, ведь рано или поздно ему неизбежно захочется сдерживать свои стоны и вздохи, но оковы предотвратили бы стремление заглушить рот рукой. Сергей бессовестно и смачно облизывал, расслабленно двигался, с особенным ритмом двигая в такт рукой, непринуждённо расслаблял и смыкал губы, пошло втягивал щёки, толкался в ствол, работая языком. Эти действия, этот извращенский взгляд Сергея с расширенными до двух маленьких бездн зрачками, эти ощущения влажных прикосновений: все доводило Игоря до беспамятства, до умопомрачения; он совершенно переставал себя контролировать, полностью отключил мозг. До Разумовского сверху донеслись звуки тяжёлого и глубокого дыхания, он начал ускорять темп ещё быстрее, чтоб Игоря поскорее настигла волна удовольствия. Теперь хотелось лишь взять в охапку рыжие волосы и беспощадно насаживать нахального Сергея на кол, трахать эту глотку, вставляя до основания, но руки лишь судорожно дрожали, держались за края дивана до побеления костяшек, ногти впивались в алый бархат, вместо кожи Разумовского. Сергей убрал ладонь со ствола, дав себе волю двигаться с большей амплитудой, что заставляло Грома громко и нескромно ахать и вздыхать в истоме, рвано подымая грудь. Он блаженно закинул голову назад, за что получил болезненный шлепок по бедру, вскрикнул, понял свою ошибку и продолжил смотреть на упивающегося страстью Разумовского. Тот интенсивно скользил от основания до головки с неимоверной лёгкостью, не забывая контролировать ситуацию. Грому кружило голову от эйфории, от одной мысли о том, что происходит, всё внутри горело, неимоверно захватывало дух. Он чувствовал, что вот вот находится на самом пике блаженства, и сейчас кончит Сергею прямо в рот, резко рвался ему навстречу, несмотря на неудобное положение, но Разумовский просёк фишку и напоследок только сочно провёл языком по члену, оставил засос на внутренней стороне бедра, незамедлительно отстранился, точнее, отполз назад. - Ты охренел? - в исступлении крикнул на него Гром, недовольно нахмурившись и оскалившись. - В чём проблема? - нагло, сдерживая смех поглядывал на него Сергей, сидя на полу, запахнувшись посильнее в свой халат. - Может закончишь должное, раз начал? - риторически произнёс Игорь. - Мы ни о чём не договаривались, - Разумовский в пароксизме какого-то неистового бешенства распластался на полу, закрыв лицо руками и гоготал во весь голос, что уже было до невозможности оскорбительно. Внезапно, также как и начал, он прекратил насмехательство, успокоился, с деловым видом поднялся с пола, приосанился, поправил халат, вытер пот со лба, обратился к Игорю, - Я сейчас вспомнил: у тебя есть право на последнее желание. Только давай ограничимся тем, что можно выполнить в этом особняке. - Ты же знаешь, чего я хочу, - отрезал Гром в упор глядя на Сергея. - Правда? Даже не представляю, - Разумовский наигранно воскликнул и засунул руку в карман, где лежал пульт управления наручниками. - Трахни меня, - судя по откровенному тону Грома, его желание было непритворным. - О мой бог! Я...ослышался? - сказать, что Сергей был поражён - значит ничего не сказать, - Повторите, товарищ майор. Давай, попроси меня. - Я хочу тебя, безумно, пожалуйста, трахни меня, как грязную ебливую сучку, тем более если по-твоему для меня это будет последний раз в жизни, - Сергей даже подумывал о том, что сознание безусловно изменяет в данный момент поддавшемуся низшим инстинктам и искушению Игорю, хотя это так и было, - Прошу тебя, Серёж... - Браво, Игорь, хорошая работа! И это всё? - Игорь покорно кивнул головой, подчиняясь глумливому и высокомерному тону Разумовского, - То есть ты мог попросить сделать звонок друзьям, или освободить тебя от наручников, вернуть оружие, продлить жизнь до понедельника, да почти все что угодно в адекватных чертах, точнее, что бы я одобрил. Ответ сразил наповал. Как скажешь, моя сучка. Разумовский снова жутко рассмеялся, сознавая свою власть и превосходство, всецелый контроль над ситуацией, статно положил руки себе на пояс и назло Игорю показательно медленно начал развязывать кушак своего шёлкового халата, заводив его ещё больше. Созерцать беспомощного Грома, привязанного к его дивану, обделённого оргазмом и страстно желающего секса со своим собственным врагом, было в высшей степени блаженством. Как же прекрасно он выглядит возбуждённым, раскрасневшимся, лишённым свободы движений...Он покорил и унизил, обезоружил и обездвижил непобедимого майора, незаменимого в полиции. Игорь, живой упрёк всем нормам приличия, с нетерпением жаждал Сергея, прожигал его диким взором, его дерзкие глаза облизывали Разумовского своим взглядом, он выглядит так, будто хочет его поглотить, хотя непонятно, кто кого съест в итоге. Степень неудовлетворения становилась подобна пытке, а нестерпимая жажда провоцировала давление внизу живота. Гром кусал свои безмерно соблазнительные, требующие внимания, губы до крови. Гром был зол до неистовства, а чувство обиды и ненависти было будто нацелено против всего рода человеческого, хотя триггером являлся лишь Сергей. Он безумно хочет Разумовского, готов умолять, выпрашивая продолжения, лишь бы тот грубо трахал его, влажно выцеловывая напряжённую шею, лишь бы почувствовать это растекающееся по телу наслаждение. Вот бы высвободиться из этих железных объятий, сорваться с петель, как ненасытный зверь в поисках добычи, поскорее сорвать этот дрянной дорогущий халат, верно стоящий больше, чем его годовая зарплата, свалить на диван Разумовского, который в это время наконец-то разделся после мгновения ожидания, показавшегося Игорю маленькой вечностью. Под халатом не было совершенно ничего из одежды, Сергей предстал в естесственном своём обличии без всех этих дорогих тряпок. Внимание тотчас же приковало изящное атлетичное тело с тем самым шрамом в форме креста на груди, и стройные ноги, и колом стоящий член...Игорь нескромно пялился на Разумовского, беспардонно прошедшего не к нему, а к краю дивана, слегка отодвинул пухлую мягкую подушку и достал оттуда бутылочку с лубрикантом, выдавил гель на ладонь и отбросил предмет в сторону. Гром внимательно наблюдал, но с каким-то недоверием, а Сергей снова расположился между его ног, раздвинутых ещё больше, вставил два пальца в отверстие и начал потихоньку растягивать тугое кольцо мышц, второй рукой прихватил Игоря за шею и ненасытно поцеловал его в губы, потом снова в шею на место проступающих синяков. Подключился третий палец, ещё немного, и можно было приступать. Разумовский разместил ладони на бёдрах Грома, тут же вошёл в обжигающе-тёплый проход, резким толчком проскользив до середины, что спровоцировало новый бесстыжий возглас. Игорь с наслаждением почувствовал, как Сергей начал медленно двигаться в его теле; такие ощущения были для Грома впервые, но, оказалось, это безгранично, чертовски приятно. Были секунды, когда Игорь вдруг чудом осознавал, что вообще всё, что творится, в принципе как-то несообразно и противоестесственно, и Разумовский хочет лишь осквернить его честь, низвергнуть до уровня своей подстилки, или просто использовать перед смертью, получить последнюю отдачу, или ему всерьёз вдруг вызбрела в голову нелепая идея. Хотя с другой стороны он будто бы делает одолжение. Как ум вскружится от этих мыслей, сразу же угадывается некая несерьёзность, леккомысленность, даже был порыв засмеяться. Какой смысл, хоть и всего несколько мгновений, думать о происходящем, если хочется лишь вкушать блаженство самого момента? Сейчас совершенно безразлично, если даже Разумовский снимает всё на скрытую камеру. Гром артистично запрокидывал голову, откровенно стонал при каждом новом точке, мягко разрывающем его изнутри. Он хотел так и застрять в этом миге, разливаться чувствами в экстазе от каждого ритмичного движения, слышать этот прекрасный хлюпающий звук, видеть Сергея, на совесть старавшегося, раскрасневшегося, возбуждённого и вспотевшего. Почему...Почему нельзя отцепить эти мешающие побрякушки, запросто блокирующих осязание, так необходимое сейчас? Почему они обязаны находиться в этой неудобной позе, на диване, в каком-то непонятном уголке особняка, когда в нем наверняка имеются роскошные комнаты с пышными кроватями? Нет, Игорь забыл, что приходил сюда совсем не за этим. Разумовский закинул его ноги себе на плечи, хотя положение головы и шеи Грома этим только усугубилось, с бешеным темпом вдалбливался в него, с максимальной амплитудой, так, что у Игоря помутнело в глазах от переизбытка удовольствия. Он словно растаял внутри, скатился по спинке дивана, посмотрел восторженно на Сергея широко распахнутыми глазами, глупо улыбнулся. Рыжие волосы Разумовского были ужасно растрёпаны, что хотелось пригладить их рукой, сам же он сконцентрированно наблюдал за процессом, громко вздыхая, грубо трахал Игоря. Он положил руку на его член и начал активно ей работать, хотя Гром был уже на самом апогее наслаждения. Сергей резко остановился, вставив до основания, излился внутрь, а Игорь кончил вслед за ним. - Что же, ты получил, что хотел, - запыхавшись, с силой выдавил Разумовский после продолжительного молчания, присаживаясь своими оголёнными ягодицами на бедро Игоря и хватая его за плечи, - Теперь ты пойдёшь проходить испытания, сейчас всё объясню, - он всё глубоко и прерывисто вздыхал. - Так легко отделался? Сидеть с прикованными руками не слишком-то приятно, - Гром окинул Сергея многозначительным взглядом, с уверенностью, что Сергей поймёт намёк с полуфразы. - Издеваешься? Если я тебя освобожу, то мне влетит тумаков сполна, - Разумовский нахмурил брови, напряжённо и недоверчиво вглядывался в глаза Грома. - Если ты меня освободишь, то мы бы могли продолжить, - вторил ему Игорь. Разумовский приставил ладонь к подбородку и изобразил на своём непроницаемом лице тяжкий мыслительный процесс и строго посмотрел на оставившего все надежды Грома, многообещающе произнёс: - Пойдём в спальню?