***
Ночь на 27 Августа 2012 года. За час до появления группы Прилепина. Припять: Резо тяжело вздохнул, пытаясь осмотреться, но всё что он видел — свои ноги и руки держащие оружие, да и то с трудом. Из всего разнообразия звуков мёртвого города слышался только раздражающий звук скрипучих качелей, мерно отмеряющий время жизни, подобно кукушке в лесу. Пятеро ребят аккуратно шли за ним, разбрасывая во все стороны болты и водя из стороны в сторону научными приборами, коими группа закупилась у учёных. Костюмы и прочие подарки судьбы они вручили им чтобы те после всех замеров и собранной информации сразу же обратились к ним. — Есть что-нибудь? — раздался сквозь треск рации голос их нового командира — Не нравится мне всё это… — обеспокоенно выдохнул боец Свободы, взяв в руки аппарат — Ничего нет. Проверяем по всем приборам, воздух чистый, если не учитывать радиацию, которой здесь полно, но ничего другого нет. Костя, брат, может у тебя есть мысли по этому поводу? Я уже не знаю что и думать… Может мы в аномалию все разом попали? Внутри всё затянулось в скользкий узел, а в горле возник неприятный ком. Всю дорогу они не имели никаких проблем, хоть и шли по следу мученика фанатиков, что вполне бы могло привести их к ловушке, став приманкой. Но как только они зашли в Припять, а на дворе наступила ночь, всё вокруг вдруг погрузилось в непроглядную тьму с которой не справляются даже самые мощные фонари, а приборы отказываются определять состав этого неясного феномена. Лодейка вдруг представляет что было бы, если бы они имели при себе более мощные аппараты, наверное, они бы сейчас разрывались, крича о надвигающейся опасности и от этой мысли Косте стало невыносимо страшно, ведь если с ребятами что-то случится, то он останется здесь один. Один, в полной темноте, ибо десять из них уже недавно пропали и в их числе был Сабал. Они просто попали в темноту и рации перестали с ними связываться, а КПК и вовсе стал определять их контакты как удалённые, что только ещё больше нагнетает атмосферу. Быть командиром для Лодейки честь, но не в такой опасной ситуации, когда он трясётся за жизни напарников и боится позволить им сделать лишний шаг. — Я… — бывший воришка взволнованно вздыхает, продолжая — Я не знаю. Лучше возвращайтесь. Мы не знаем как это всё действует на приборы и способно ли это явление разряжать аккумуляторы и батарейки быстрее чем должно, если вы останетесь в темноте… — на лбу командира проступила испарина –… Я не смогу вам ничем помочь. — Эх, ну и денёк. Ладно, мы возвращаемся, следи за светом. — Принял. Удачи вам! — командир вновь прилип к биноклю, наблюдая из многоэтажки как маленькие светлячки организованно разворачиваются и уходят с улицы к домам — Вот, молодцы… Теперь дальше, аккуратно… — бормотал себе под нос Мелкаш, чуть ли не молясь, чтобы ребята нормально дошли. Рация командира вдруг сработала на чистоте Сабала и сердце Лодейки замерло, так как находится в такой стрёмной ситуации и слышать как у тебя под ухом хрипит рация ничего особо не сообщая — чистая жуть. Мелкаш оглядывается по сторонам, проверяет все ли источники света горят, буквально на минуту отвлекаясь от присмотра за ребятами и хватает наконец рацию, собираясь ответить не смотря на подступивший к горлу страх. — Сабал? — минутная пауза заряженная беспокойством — Сабал где ребята? Где ты?! — Рядом… — послышался еле различимый шепот — П-помоги! — рация захрипела, почти сразу же оглушив Лодейку писком высокой частоты от чего он выронил её из рук и резко подняв, быстро глянул в окно, приметив из пяти огоньков только один. Тьма вокруг огонька сгущается, Мелкашу мерещатся руки, пытающиеся дотронуться до широкой спины их жизнерадостного грузина. Командир не решается связаться с явно потерявшимся в темноте Резо, поскольку колышущаяся рядом с медиком тьма явно не предвестник чего-то хорошего и он не знает исчезнет ли Резо, если он разобьёт тишину своим голосом. — Резо, что с вами случилось?! — раздаётся таки из рации медика и он берёт её в руки — Костя, ты следил за светом? — Конечно! — ответил Лодейка, вновь проверяя все источники света в помещении, которые могут послужить путеводной звездой потерявшимся — Тогда почему я вообще ничего не вижу? Мы ведь недалеко отошли… — крутящийся в разные стороны боец вдруг останавливается, смотря в одну точку — Костя, срочно! — фраза обрывается на полуслове, но командир быстро смекает что ему нужно сделать и в несколько секунд переставляет почти все источники света в одно место. Резо замечает слабое свечение и по памяти восстановив путь обратно, кидает болты в разные стороны, медленно продвигаясь к спасению. В темноте что-то нагнетающее утробно воет, вой этот перерастает в жуткий хор и когда боец уже почти заходит в здание в аномалию, справа от Резо с невероятного разбега попадает то, что хотело его уничтожить, кинуть в небытие, чтобы получить его тело, душу. Глаза человека начали увеличиваться от оказываемого на них давления и вскоре разлетелись мерзким фейверком, тело с хрустом сломалось пополам, руки вывернулись назад как и ноги и Резо, забежавший в здание и захлопнувший дверь, заперев на импровизированный засов огромных размеров, явно дело рук военных, услышал как буквально разорвало его охотника. В невероятном ужасе Резо побежал к Косте, не обращая внимания на темноту, на полное отсутствие звуков и прочее, чем так старательно одаривает их Припять. — Резо! Осторо… — боец свободы понимает что забежал не туда, поворачивается назад, замечает яркий огонь прямо позади него в окне, которое он даже не заметил до этого и осознаёт, что обратно он уже не вернётся так как рация перестала ловить сигнал. Руки трясутся, но Резо успокаивает себя молитвами, что знает от матери. Если он куда-то забежал, значит тут может быть что-то, через что эти существа могут проникнуть внутрь. В дверь раздались мощные удары, как если бы за ней материализовался псевдогигант. Единственное что сейчас успокаивает Резо — не угасающий свет в окне. «Что если они идут на свет, а в темноте им попросту уютней, но они не смогут определить опасность, если у той не будет света?» — подумал боец, что быстро потянулся к рации, но вспомнил, что та уже не ловит волну Лодейки. — Мужик, выходи… — послышался томный, прокуренный и пропитый голос из-за двери и Резо, с мыслью что его товарищи попали в аномалию, решил подыграть нечисти, не думая об обмане, а изображая в своей голове театр отчаяния, зная, что в такой ситуации он точно попадёт в аномалию. Повезёт, если она не убьёт его, а уж если не убьёт, то и расстраиваться то нечего, даже если они попадут в самую замудрённую временную аномалию. Фонарик, беспрестанно работавший долгое время, замерцал быстро, погаснув, когда Резо открыл дверь неизвестности. Ничего не увидев и не видя в принципе, боец шагнул за порог, ощущая как вся эта тьма склонилась над ним, наблюдая, обнюхивая и облизываясь, представляя его смерть, если не что-то похуже. Спокойно шагая к месту примерной пропажи ребят, Резо опять по обыкновению раскидывал болты, удивляясь как не попал в аномалию, когда бежал от их дома до следующего. Может это и не тот дом вовсе и он уже попал невесть куда? Когда на болте, брошенном вперёд, отразился неясный, тёплый свет, Резо поднял голову, понимая что это и есть та аномалия и что он уже проивзаимодействовал с ней. Двинется и сразу туда, в неизвестность, к ребятам. Остаётся только шагнуть вперёд и вывести ребят к выходу, вернувшись к Лодейке. Но сделать это быстро вряд ли поучится, а потому он пробует связаться с Костей в последний раз — Костя, как я понял, свет темноту привлекает. В темноте ты более менее в безопасности… Ну и теперь ты сам себе командир. Прощаться не буду, ещё встретимся… — свободовец представил реакцию Лодейки на все эти слова и на душе возник тяжёлый груз, ведь теперь парень будет винить себя за то что не смог их уберечь, помочь группе –… Удачи, брат. Всё мы выполним. На улице вспыхнуло белым и Лодейка, понимая кто это мог быть, схватился за голову. Он опять всех подвёл, опять стал бесполезной обузой, чем он только думал вступая в их отряд, если даже не может уберечь ребят от опасности. Вспоминая как Резо рассказывал ему про весёлого, жизнерадостного Кисета с которым его бы познакомили чуть позже, про свою малую Родину, цели в жизни, семью. Сколько любви и тепла было в каждом слове этих весельчаков. Слёзы сами наворачивались огромными гроздьями на морозе и жгли кожу, накапливая в себе вину, что переполняет Мелкаша, что согнулся в три погибели, пытаясь успокоится и в этот же момент получая на рацию последнее сообщение Резо. Свободовец вскидывает голову в надежде увидеть всю свою группу, свою семью, но видит лишь непроглядную тьму и слышит как к скрипу старой качели добавился гул военной техники и грохот начинающейся грозы в голосе которого он с трудом различил как тряхнуло здание от мощи использованной аномалии. Мелкашу нельзя покидать здание так как в такой темноте легко потеряться, а он хочет помочь хотя бы Сабалу, который и сказал им в случае чего по возможности сидеть на одном месте. Нахмурившись, наконец успокаиваясь, Лодейка решительно схватил в руки винтовку, собираясь если не отстреливаться от военных, то хотя бы противостоять фанатикам, которым точно захочется отобрать то что они нарыли в этом проклятом городе так и не найдя след, который бы вёл дальше, в Чернобыль. Поменять место дислокации он не в силах ещё и потому, что остался охранять огромных размеров ящик в который они собирали всевозможными артефакты, документы и прочее. Перенести его в другую точку смогут только двое да и то только, если эти двое в хорошей форме. Поэтому он будет сторожить ящик даже если здание обрушится к херам. Справа, как по команде, появились мощные прожекторы БТРа, а слева от здания послышался шум копошащихся фанатиков, что быстро вступили в перестрелку с неверными. Голову Лодейки посетила мысль что военные могли знать о наступлении перемен в Зоне и поэтому вновь вдруг стали использовать технику, помимо вертолётов. Костя затихарился, наблюдая за противостоянием и пытаясь различить те ли это фанатики или в Припяти рождается новая вера. Ночь на 27 Августа 2012 года. После прибытия группы Прилепина. Припять: Раскаты грома, жуткие молнии и сильнейший ливень заставили как можно быстрее искать укрытие, ибо погоду ещё можно объяснить, но когда небо за короткий срок заволокла такая тьма, что не видно ничего вокруг кроме ближайших объектов это уже знак что пора прятаться. Даже мутанты захоронились в норах, не рискуя выходить на охоту. Чуть позже к неимоверной грозе добавился такой же ветер, под которым гнулись деревья. Спевшись, адский хор природы объединённый с голосами Зоны буквально давил собой всё живое. И во всём этом аду продолжали движение три фигуры, так как до более менее надёжного укрытия осталось совсем немного. Вёл, по обыкновению, Прилепин, а вот Барс, шедший до этого по середине, теперь еле плетётся сзади, даже не собираясь говорить о слабости, чтобы не затормаживать движение ребят и не получать их заботу, ведь даже в адских условиях он доковыляет до цели самостоятельно. Но идти без привалов оказалось сложнее чем он думал, таблетки, которые ему приходилось чуть ли не жрать горстями когда они останавливались на маленькие передышки, совсем не помогали, ни с головной болью, ни с улучшением психологического состояния, что странно. К вечеру, не смотря на то, что Прилепину удалось найти для них на всякий случай стоящие костюмы с пси-защитой, его штормило так, будто он подошёл к самому выжигателю ещё до того как его выключили. А теперь уже нести на себе тяжёлый рюкзак становилось невыносимо и в какой-то момент ноги Барского подгибаются, а сам он падает на землю, ощущая как горят лёгкие и как ослабло его тело. Ветер, будто глумясь над ним, усиливается, как и неведомая гроза. К нему, по еле слышному из-за шума зову тут же подбегает Эд и пытается как-то определить что с ним случилось, но единственное чем он может помочь — дать перебежчику вдохнуть свежий воздух, а это ему совершенно нельзя, поскольку вокруг полно радиации. Было решено пересидеть непогоду и состояние Барса в подвале ближайшего к ним дома, благо, они уже дошли до города. Естественно, сидеть без дела командир не собирается. Пока его ребята будут отдыхать он постарается связаться с Сабалом или Лодейкой и если не поговорить, то хотя бы услышать их. Только лишь с помощью Прилепина Барсу удалось дойти до долгожданного места привала и поняв наконец что мужчина дал добро на отдых, Барский снимает защитный шлем, вдыхая поглубже, словно вынырнув из толщи воды, вскоре начиная дышать более стабильно, успокаиваясь и засыпая. Лера смотрит на него со страхом и даже боится спросить что с ним происходит, да он и сам не знает. Внезапное ли это ухудшение состояния или последствия того, что Прилепин отдал ему тот самый артефакт за которым охотился всё это время, но тем не менее, всё плохо, хотя до этого он прекрасно бежал, шутил и даже переругивался с Эдом, но как только они зашли чуть дальше Радара реальность вокруг понесло. Всюду виделись фантомы мутантов, людей, некогда живших здесь, множество детей, выглядывающих из разных укромных мест и так далее. Чувство чего-то вмешательства становилось выше, когда Вадим желал сдаться, прекратить изначально провальный поход. В такие моменты Барса пробирала дрожь, нутро переворачивалось десятки раз, будто на адском аттракционе и он не знал как ему быть. Уговаривать ли на коленях, чтобы его оставили, застрелили или терпеть усиливающуюся боль в голове и нарастающий писк в ушах. Ощущая при этом, сильные изменения в собственном сознании, будто то совершает перезагрузку чтобы сбросить все заводские настройки. Когда они только зашли в подвал, Прилепин приказал разделиться. Поэтому в данный момент Лера и Вадим находятся в соседнем помещении, совсем крохотном, но уютном, пока командир старательно пытается поймать волну спецотряда Свободы, но слышит только шум и перекликающиеся между собой резкие фразы военных, походящие больше на попытку чего-то потустороннего связаться с ними. Успокоиться получается разве что только у Барса, неожиданно заснувшего, пока Прилепин до скрежета зубов пытается отвлечься от происходящего настраивая приёмник на всё новые волны со временем осознавая что пойти на поиски Лодейки было ошибкой, но и бросать этих двоих на произвол судьбы также плохо и вот он уже составляет план где всю тяжёлую работу привычно берёт на себя, чтобы дать место кровожадному кинжалу в лице Барса и дать свободу действий их щиту в лице Изиды. Она их боевой дух, то, что заставляет их двигаться, ибо из них двоих она — молодая душа, желающая жить. А он лишь тот, кто даёт им опору и подпитку, моральную стабильность. — Сука! — раздаётся в узком, тёмном проходе меж подвальными помещениями и Лера аккуратно выглядывает на командира, почти сразу подсаживаясь рядом– Ничего не получается? — Да пошло оно всё… — фыркает Эд, садясь наконец на пол и вздрагивая когда из хрипящего, полуживого приёмника раздаётся слабый, еле различимый голос –… Кто-нибудь! Помогите! Меня зажали между собой военные и какие-то фанатики. Не могу определить их группировку… Здесь темно, но до того как на нас напала темень, помню что я держал Сабала на мушке, когда тот пошёл на проверку с несколькими бойцами, а в итоге они пропали. Мне нужна помощь! — дальше последовала информация о местонахождении бойца. То что это малышок Лодейка командир понял моментально. Когда речь была закончена приёмник неожиданно начал транслировать писк, отрицательно действующий на любое разумное существо. Ребята мигом закрыли уши, дабы не слышать этого. Командир пытался что-то сказать, но Лера его не слышала. Заставить себя ударить, выключить приёмник просто невозможно ибо в отчаянной попытке отползти от источника звука тратятся последние силы. Писк увеличивается и приобретая новые краски перерастает в истошный механический крик, как если бы с человека живьём снимали кожу. Лера, не выдерживая более такой пытки, достаёт из-за пазухи свой излюбленный маленький топорик и перестав закрывать уши, отчего получая большее воздействие на сознание, с размаху разбивает приёмник вдобавок растоптав его. Приёмник замолчал, но писк, издаваемый им, явно успел подействовать на их разум и тело, ведь теперь они слышат друг друга глухо, будто в уши набили ваты, пока писк сбавляет силу и убегает куда-то вглубь сознания слабеющим эхом. Из ушей и носа Леры тонкими струями течёт кровь, но она, кажется, не обращает на это внимание, чувствуя как тяжелеет её голова, будто забитая какой-то архивированной информацией, которую она ещё не успела воспринять. Прилепин, понимая что Лера может потерять сознание, подскакивает на ноги, ощущая как коленка, прочувствовав на себе внезапную нагрузку, моментально слабнет от пробившей её боли, из-за чего подорвавшийся к Лере Прилепин падает, но тут же встаёт, опираясь о стену и стараясь как можно быстрее подойти ближе. — Лера, ты меня слышишь? — боевая единичка лишь видит как беззвучно открывается рот обеспокоенного Прилепина и как сзади него, жутко выворачиваясь, выползает из помещения подвала в коридор Вадим, выглядящий теперь как зомбированный — Сзади… — с трудом прошептала Лера, понимая что даже не может говорить. Сознание её вдруг начало угасать, благо Прилепин оказался рядом и потому успел поймать её бережно усадив на пол. Не услышав приближение опасности, Прилепин понял высказывание Леры лишь прокрутив его в своей голове, после чего резко обернулся в этот же момент получая мощный удар по голове от которого сразу же упал на спину, ощущая как из резаной раны на щеке хлынула кровь, а срезанная кожа свисает теперь противным лоскутом. В кулаке Вадима сверкает лезвие, которое он до крови сжал в руке. Видимо, в попытке сквозь боль вернуть себе управление над телом. В глазах же его Прилепин заметил ржавый отблеск чужого влияния, обычно в байках упоминали чёрный отблеск Монолита, но нет, это не он. Также он видел гнев, холод надменности и верность чему-то неясному. Он не поэт, а потому описал бы его взгляд одним словом — звериный. Лишённый человечности, эмоций и чувств. Барс в неясном жесте открывает рот, шевелит челюстью, будто пытаясь что-то сказать, до невозможности напрягаясь, что видно по вздутым венам, но быстро закрывает рот, плотно сжав челюсти. Расширенные донельзя зрачки даже не думают реагировать на раздражители, как и организм Барса, терпящий адскую боль без всяких сигналов в мозг. «Встань!» — приказывает незнакомый голос в голове командира и он встаёт, даже не желая этого. Барс вдруг скидывает лезвие в карман и раскрывая ладонь сжимает её на шее Прилепина, вдавливая того затылком в стену. Командир даже не может представить откуда в некогда слабом от постоянного переутомления Барсе появилось столько силы и злобы, кипение которой он чует и без всякого психологического контакта. — Что ты творишь?! — хрипит Прилепин, пытаясь прекратить собственное удушение, но хватка одержимого сильнее даже его.***
На излёте сознания, слыша как в голове разрываются миллиарды голосов, Барс возжелал прекратить завоевание своего тела и разума через самоповреждение, ибо бракованное тело явно никому не нужно, но всё что он успел сделать — крепко сжать в руке лезвие и поднести его к шее, уткнув в переполненный тревожностью и шевелящийся оттого медленно, устало, кадык. Совершил ли он ошибку или это был план захватчика, но он потерял сознание. А когда очнулся, увидел перед собой нечто высокое, чёрное как небытие, с горящими глазами в которых, он это чувствует, кричат души съеденные им для приобретения нужного тела, посредника между ним и чем-то тайным, великим как сам Монолит. Вселялся он в тело болезненно, возможно, именно этот крик поймал приёмник, поскольку такой всепоглощающей боли он никогда не ощущал. Он бы потерял сознание, но новый сожитель отказывался отдавать команду на отдых. И тогда парень ощутил как что-то ведёт его, словно немощного и при этом продолжает лепетать неясно что, пока вдруг абсолютно внятно не заявляет: «Сломать. Нужно сломать их… Сломать. После взять артефакт, впитать его силу и дать им испить твоей крови.» Барс вступает с голосом в полемику, заявляя что он не будет этого делать и тогда начинается сущий кошмар. За пару минут он измучил его душу настолько, что долговцу ничего не оставалось как подчиниться, ведь его воля и так слаба. Последним отголоском разума был разговор, по итогам которого неясное существо смогло посеять в душе Вадима зло, которое было им почти уничтожено после второго раза жизни в притоне и последующего приюта Прилепиным, но теперь оно понадобилось существу чтобы слепить из Барса нового Инквизитора без чувств. — Если ты этого не сделаешь, то за тебя это сделают фанатики. Но они убьют их, а так ты дашь им силу и свободу. Позже я отведу тебя к человеку, который поможет вам, но пока нужно побыть для любимых ублюдком. Тебе же не привыкать, так? — едко прошёлся по Барсу голос, уже перебирая в архивах все его воспоминания, пытаясь найти за что бы ухватиться. — Хватит! Всё что тогда было произошло не по моему желанию! — Да-да, все так говорят. Просто блин сделай то что я говорю. — Это был приказ! — не унимался перебежчик, заведённый триггером с убийством невинных сталкеров — Так вот, сучёнок, это тоже приказ! — вдруг ответил голос и буквально заставил тело Барса двигаться к Прилепину и Лере. — Чт… Хватит управлять моим телом! — голос стал ближе — Тогда делай то, что я приказал. — Тварь — голос ехидно рассмеялся, добавив, что оскорбление уместно и по применению к нему. В этот же момент Барс с трудом перетягивает канат управления телом на себя и в эту же секунду бьёт Прилепина в лицо, ужасаясь с того, какое ранение он нанёс ему — Ну что ты за тряпка, где твоя былая злость? Где чёткое разделение на тех, кому положено находиться в Зоне и тех, кого нужно истреблять толпами, где хвалёная ярость Долга в защите всего мира от «заразы Зоны»?! — Завались… — фыркнул Барс, не в силах совершить второй удар, хотя до этого мог спокойно драться с кем угодно и голос, чувствуя это, начал подогревать злость Вадима, чего он не мог осознать, так как попросту ушёл в себя. И вот, понимая что слом старой личности долговца близок, неизвестный нанёс главный удар: схватил Прилепина за горло, сжав его. — Прекрати! Хватит! — истошно кричит перебежчик, пытаясь докричаться до существа — Я всё сделаю, но ты сломаешь их и мы отправимся к Нему. Продолжение речи существа Барс не застал, чужое сознание выбило его из тела отправив в путешествие по какому-то неясному миру. Появившись в цветущем маков, Барс хотел было сбежать, но в последний момент своего побега на полной скорости врезался в дверь, которая отправила его в свободное падение в конце которого он упал в море. Кровавое море, и захлёбываясь ей, всплыл, подплывая как он ощущал, к месту где крови было заметно меньше. — Жалкое зрелище, — заявил голос существа, после чего Барс, откашливаясь и пытаясь восстановить дыхание, ощутил как ему наступили на руку, вызвав неимоверную боль. Рука почему-то хрустнула, подобно стеклу — Я могу избить тебя до полусмерти или… — существо ухмыльнулось. До сознания Барса долетели истошные, полные боли крики командира, который в принципе всегда холоден, спокоен и хрен его кто заставит рыдать, но эти крики. Они заставили Барса выворачиваться нутром, страдать вместе с ним. Дав прослушать лишь минуту, существо с размаху бьёт Барса ногой в голову ухудшая и без того не самое лучшее состояние. — Кстати! Если ты не встанешь и не попытаешься хотя бы одолеть меня, то скоро кричать будет твоя милая Лера — перебежчик поднимается в жутком молчании, почти полностью разбитый и сломленный, ибо на защиту своих встанет даже будучи мёртвым — Ого, мне нужно написать тренинг книгу с такими способностями. Поднять безнадёжного человека на ноги это ли не дар? — Ублюдок! — взревел Барс, вонзая нож в плечо существа, представшего перед ним в его лице, точнее, в лице беспощадного долговца — Хороший удар, но у меня лучше… — перебежчик опускает взгляд и наблюдая как по одежде расползается неприятное кровавое пятно, получает ещё один удар в итоге которого нож застревает в теле и тогда долговец вдруг вгрызается в его шею, сменившись вмиг на зверя с пастью акулы. Тело Барса слабнет, а сзади неожиданно появляется стена к которой его и прибивает чудовище, высасывая из него всё чем он дорожил. Положительные эмоции, любовь, заботу, привязанность. Всё под чистую и насытившись, превращается в мерзкого червя. Проникает через рану в тело и попутешествовав под кожей сворачивается клубком вокруг с трудом бьющегося сердца. Он не убил его, хоть и слышал мольбу об убийстве, когда бедолага понял что будет дальше, но он её не исполнил. Отрёкшиеся от праведного Монолита должны быть уничтожены и Инквизитор им явно понадобится. Барс скатился по стене вниз, безучастно глядя на темноту своей души и ничего более не ощущая и не желая, кроме служения Его существу.***
Удары стали слабыми, но Эд продолжал бить, даже ощущая тяжесть своих рук. Безучастный, неживой взгляд Барса пугает его больше нанесённых Вадиму увечий в виде царапин, будущих синяков и ссадин от его ударов. Он и не собирается его отпускать, не смотря на то что оба уже вымотались и если Барс сосредоточен на том, как бы ещё вывернутся, чтобы выдавить из него недовольные хрипы, то сам он с трудом остаётся в сознании, пока стена лениво режет ему затылок. Наконец пытка прекращается и Барс поднимается на ноги, смотря на него теперь ещё более безразлично. Эд с трудом меняет положение с полулежащего на сидячее, забиваясь в угол и выглядывая тем самым на Леру, опасаясь за её сохранность. Барс смотрит на нашивку Долга и оторвав её, вышвыривает куда-то в сторону как что-то отвратительное и не нужное в этот же момент поворачиваясь к Лере с известными Эду намерениями. Командир, слышащий только как ухает его сердце, наконец замечает у Барса свечение из щелей контейнера для артефактов. Голубоватое, такое манящее и одновременно опасное, кажется он слышит голос, когда смотрит в сторону контейнера и голос этот явно не добрый. — Н-не смей её трогать! — командир удивился своему заиканию, но угрожающий тон от этого хуже не стал — Можешь делать со мной всё что угодно, н-но Леру не трожь! — артефакт мигнул и Эд обратил на это внимание. Одержимый же, проследив за его взглядом, открывает контейнер и берёт артефакт в руки, под отчаянные вопли Прилепина о том, чтобы он даже не смел на него смотреть, не то что в руки брать. Артефакт вспыхивает всеми цветами одновременно, пуская то ржавое свечение, то меняя цвет на разнообразие песка в реке в последние минуты взаимодействия мигая бардовым. Всё остановилось именно на мерцании бардового ибо артефакт заменил одержимому всё: сердце, чей ритм ловит сейчас, разум, волю и главенство над телом. Гладкий железный шар, попав в руки Вадима вдруг стал по своей структуре ближе к пластилину. Эдуард почувствовал как невидимая волна психологической атаки, вновь заимев силу, утопила его с головой, прошлась по телу, подавив сопротивление и волю. Ему вдруг захотелось полностью подчиниться Инквизитору, стать ближе к нему, стать одним целым с ним, но Лера куда ближе к этому. В сознание поступил чёткий приказ охранять девушку и Прилепин повинуется ему, ощущая как напряжённые, будто набитые застывающим бетоном мышцы, расслабляются, набирают силу и командир неуклюже поднимается на ноги, одеваясь в теперь уже грязную и местами порванную в борьбе одежду. В разум Прилепина вдруг приходит мысль что Барс — их спасение в этом негостеприимном городе. Их проводник, старший брат. Артефакт вдруг издаёт булькающий звук и Барс, ещё не потеряв старые реакции, дёргается, будто его только что укололи. На запястье раскрывается рана, появляется кровь, которой Инквизитор насильно поит Прилепина, угрожающе уткнув утяжелённый носок ботинка в пах. Всё это нужно для того, чтобы и Лера и Эдуард более не знали боли и эмоциональных, психологических проблем, ибо голос рассказал ему как старшие помогают своим младшим и как все они живут в одной большой семье где нет места предательствам и лживым, обманчивым эмоциям. Старые эстетические взгляды всё ещё не покинули разум Барса, а потому он опять засмотрелся на кадык, шею младшего и выпал из этого состояния только когда ощутил как касается колючей щетины Прилепина и как он, успокоившись уже и лишившись протестных мыслей, полностью подчиняется ему как старшему. С Лерой проблем не возникло, так как она всегда слушается Барса, когда тот вежливо и спокойно просит у неё что-либо или внимательно слушает, когда он рассказывает. Вот и сейчас, не понимая пока что происходит, она уже и не пыталась противостоять испитию крови старшего. На Леру Барс никак не давил, что не удивительно, ведь для Барса даже сейчас страшнее всего — навредить ей. «Дальше будет хуже, ибо старшему из вас нужно выполнить важное дело, но права побега у вас не имеется. За нарушение приказа старшего последует кара. За вами скоро придут послушники, ждите…» — раздался незнакомый голос в голове Прилепина и почувствовав слабость после ухода Барса из подвала, он упал на колени, с трудом садясь рядом с Лерой, пытаясь не думать о том, что она может не проснуться после того что пережила и как же хорошо, что он предотвратил хотя бы её наказание. Вадим же слышал лишь один голос: механический, утопающий иногда в своих же отзвуках. Он упорно хотел чтобы Барс шёл дальше, диктовал ему путь и Барс шёл, пока артефакт въедался в его руки и добравшись до вен и имея теперь возможность раствориться в нём до самого ядра, стал уменьшаться, буквально становясь новой кровью и плотью, впитывался в кожу с противным шипением и исходящим от него паром. Барс не чувствовал боли, он вообще мало чего понимал, знал лишь, что нужно идти. Мутанты не нападали на него, аномалии расступались в разные стороны или даже позволяли пройти сквозь них, давая артефакту впитать в себя их энергию. Сознание перебежчика заполнялось новой информацией и он, как сверх-компьютер, выполнял десятки задач в минуту, архивируя и раскрывая в своей голове множественные события, далёкие, не знакомые ему. И все они сводятся к трём путям: Проповедь нового Монолита, защита нового Монолита и было там что-то ещё, какая-то информация, осознать которую он пока не мог и соответственно, пока не собирался делать выбор. Но перспектива стать верным мужем нового Монолита, проповедовать Его слово, любить плоть Его и братьев своих. Убивать каждого, кто осмелится встать на Его пути, попытается уничтожить Его, грела душу Инквизитора. Ядро вспыхнуло ярче чем обычно, а у рук Инквизитора уже оголились кости. Долго не отвлекаясь на их детальном рассмотрении и направляясь по внутренней карте ближе к толпе фанатиков, что уже вытаскивают из БТРа военных и потрошат прямо на месте, каких-то утаскивают в темноту, каких-то сжигают. Теперь Барс спокойно смотрит на огонь, без рвотных рефлексов и нагнетающих воспоминаний. Инквизитор подносит было ядро к аномалии, чтобы та образовала новый артефакт, но где-то справа грохает и одержимый падает наземь, так и не выпустив артефакт из рук. Пуля попала в бедро и Лодейка, видевший лишь свет, который принял за свет одиночного фонарика фанатика или неудачного разведчика-военного, опешил, когда противник поднялся, совершенно молча и даже не открывая огонь по окну, где теперь уже еле заметен свет. — Сабал? — неуверенно спросил воришка, не различая в кромешной тьме боец какой группировки перед ним. Тьма эта неестественная, с полным отсутствием природного освещения, даже света луны не видно. Несколько часов назад он мог видеть многое, сейчас же его максимум — соседнее здание, часть помещения в котором он находится и всё что находится вокруг светящегося артефакта, который поднявшийся сталкер таки бросает в аномалию, отчего аномалия, находящаяся рядом с зданием, мощно грохая и вновь заставляя дом ходить из стороны в сторону, вспыхивает. А часть дома всё же начинает обваливаться, но до полного разрушения здания пока далеко. Мелкаш даже не замечает как к корпусу неизвестного тянутся какие-то неясные нити и как сформировавшийся артефакт резко вылетает из аномалии и устремляясь на светозвуковых скоростях к корпусу сталкера, вновь сбивая того с ног. Мелкаш, понимая что дело пахнет тротилом, быстро собирает всё необходимое, включает фонарь, затушив при этом последний живой на тот момент источник света и с третьей попытки открыв ящик прикладом винтовки перекладывает в рюкзак всё самое тяжёлое и ценное, начиная с бумаг и заканчивая артефактами, благо, на этот момент вес груза переносимого с собой был не так велик. Когда в ящике ещё остались вещи, Мелкаш и их умудрился затолкать в набитый под завязку рюкзак. Таким образом он переложил всё содержимое ящика к себе в рюкзак, попутно избавившись от еды на «чёрный день». Маленький дневник с ручкой, что был последним предметом в этом бездонном хранилище, пришлось положить во внутренний карман плаща, который пригодится ему теперь в качестве сокрытия группировки в которой он состоит. Вывалившись в коридор и сразу же рванув к лестнице, Мелкаш наблюдает как здание начинает обваливаться, его чуть не умертвляет упавший в метре от него кусок потолка, а часть с лестничным пролётом буквально растворяется на его глазах превращаясь в пыль. Потеряв крайнюю опору здание валится назад, унося за собой сразу всю постройку, пока Лодейка старается опередить разрушительную стихию, первым добравшись до второго выхода — такие же лестничные пролёты. На крайняк можно остановиться около окна, ибо выпрыгивать или выкидывать рюкзак — опасно, ибо четвёртый этаж, да и нужно сохранить информацию, а в рюкзаке имеются и хрупкие носители, что точно не переживут такое неуважение к себе. Мелкаш не успевает и справа на него летит комната, а затем и пустота окна. Костя валится куда-то в неизвестность, теряя сознание от прилетевшего в голову обломка. Сознание поднимает со своих глубин далёкие воспоминания о доме. О том как они с мамой любили собирать грибы, ягоды, гулять вместе по каким-нибудь местам и маленькому Косте было абсолютно спокойно, пока их дом не посетила ужасная новость с жутким названием: рак трахеи. И тогда маленький Костя открыл для себя всю жестокость и лицемерие своего окружения. Всё встало против них, но они держались за счёт взаимопомощи и спустя долгий, невероятно трудный и болезненный путь они победили. И вскоре в жизни его матери появился замечательный человек, в прошлом сталкер, он любит и уважает её, видит в ней человека и великую мастерицу, поддерживает его в каждом начинании и действительно готов любить её и в великом горе и в благодатной радости. Лодейка получил хороший пример отношений и любящего отчима, готового дать совет, поддержать и обсудить любую интересующую его тему. Иногда Косте стыдно, ведь он пошёл в Зону с одним важным желанием, но в итоге стал грабить и в целом вёл себя неподобающе, отчего, в самые дождливые дни, он вдруг вспоминал про то как его любили там, дома, и хотелось вернуться, но вспоминая далее как дороги ему те люди, он каждый раз поправлял тяжёлый крест и шёл дальше в гору, благо, у него вроде как появился тот, кто может помочь ему дотащить этот крест. Молния бьёт в отплывающее судно контрабандистов и то останавливается. В реке голодно булькают мутировавшие сомы и нечто более жуткое, от чего бандиты начинают отстреливаться, пока другое судно удаляется, не собираясь спасать утопающих, ибо в этом суть их жизни. Деньги важнее жизней людей, которые полегли, чтобы выполнить план. Оставшиеся ребята перетаскивают герметичные, водонепроницаемые ящики вглубь посудины, дабы те в случае чего смогли бы быстро найти. При переносе последнего ящика один бедолага оступается, падая в воду и сразу становясь пищей для хищной рыбы, но ящик таки доносят. Очнувшись, Мелкаш первым делом аккуратно пытается пошевелить пальцами рук и ног, проверяя целостность тела. Всё цело, если не считать царапин и гематом, которые точно появятся на нём, если он вообще выберется отсюда. Лежать обездвиженным под обломками дома оказалось для Мелкаша таким жутким, что в сознании неожиданно вернулось воспоминание о дне, когда он начал бояться долгого пребывания в закрытых пространствах или там, где свобода его действий как либо ограничена. Однажды он нашёл старый колодец, в нём ещё была вода, но её было немного. Он смотрел туда, в гладь спокойной воды и был по-детски счастлив видеть себя, свои взлохмаченные в детских шалостях волосы, ветку яблони всё это напоминало ему те странные, трудные для его тогдашнего фильмы. В них герои всегда были душевными, неподвижными, задумчивыми, и даже по своему загадочными. Отец мог бы стать прекрасным режиссёром и он, кажется, даже пытался снять фильм про жизнь в Зоне, но погиб перед самым концом работы над произведением. Это была авария, водитель с туристами спешил, а отец, как любитель подумать глядя на пейзаж, сидел рядом. Спешка привела к тому что пять человек включая водителя погибли в тот день, остальные были ранены из-за этой новости у матери начались преждевременные роды. Он родился недоношенным, слабым и ещё долго наблюдал как женщина, подобно героям из фильмов, что так любил отец, подолгу стоит у окна, крутя меж пальцев ломкие от стресса волосы. Они любили друг друга и любовь эта была сильной, но последнее чего бы захотел отец — чтобы его родная душа страдала. Поэтому она, являясь сильной, верной ему своим духом до самого конца, исполнила последнюю волю, приобретя вместе с этим покой. Он гордится своими родными, ибо для него они пример человечности, духовной и любовной высоты, взаимопонимания. В тот день его столкнули в колодец ребята, считающие его заразным в связи со слабым здоровьем. В итоге он пробыл там долгое время, пока на его уже слабые призывы о помощи не пришёл проходящий по той же дороге дедуля, что раньше всех отправился в лес для сбора грибов и ягод. Другие так же искали его, но дойти до того места ещё не успели, хоть и действовали организованно. Ожидание в полном одиночестве, невозможность выбраться, отсутствие людей которые могли бы ему помочь и чувство опасности сложились в его трудноопределимую фобию. Дождь уже почти закончился, но он успел промокнуть до нитки пока находился в отключке. Звать на помощь не вариант и потому Костя, пока ещё не паникуя, ибо страх у него всегда прибегает последним, пытается высвободиться и вскоре получается вызволить руку. Сейчас очень сильно хочется увидеть Барса, поговорить с ним, обнять. Он ведь единственный с кем ему стало действительно комфортно здесь, пусть их общение и не задалось сначала. Надеяться остаётся только на встречу с ним и возвращение ребят, ведь одному с такой информацией долго ему не прожить. И будто узнав ход мыслей перед ним возникает он, виновник его внезапной любви, выглядящий теперь как выжатый лимон. Барс уже мигом осмотрел место происшествия и хотел было протянуть руку, чтобы помочь бедолаге, но вдалеке вдруг послышались восторженные крики фанатиков-отступников, что увидели в нём не то нового командира, не то угрозу. Вадим быстро перекрывает щель, через которую можно заметить и даже при желании достать Костю, каким-то мусором, чтобы его не увидели фанатики, делая это всё совершенно спокойно и когда те подбегают к нему, Лодейка понимает что отступники избрали иную веру, отличную от веры Монолита и Барс, по какой-то причине, идеально подходит на роль их наставника. Но земля вдруг уходит у него из-под ног и он теряет сознание, так и не узнав чем это всё закончилось. Мелкаш в ужасе перестал дышать, вспоминая все молитвы, которые слышал от матери и в церкви.***
Барс осмотрелся: неясное маленькое помещение, светлое, благодаря большому скоплению широких окон. Серые стены, увешанные плакатами ещё с советских времён, шум разговоров вдалеке, придающие уют и спокойствие атмосфере. Вскоре он замечает как на его плечах, уткнувшись в них кто чем, мирно лежат Эд и Лера. Лера взяла его по руку, да так и уснула, Эд взял его таким же способом и лишь мелкий желтоволосый парнишка обнял его в широком жесте, положив голову на грудь и щекоча теперь нос своими смешными завитушками. Был бы Инквизитор Барсом, то радостно усмехнулся бы с такой картины, но теперь он другой, а потому лишь слабо попытался выдвинуть на лицо улыбку, забыв вдруг, как она вообще появляется на лицах людей. За окном уже белеет рассвет, ужас закончился, но чёрные столбы дыма исходящего из эпицентра их недавней битвы, так и наводят его вновь, но теперь ему не страшно, теперь он счастлив. Только вот, нужно дать Мелкашу испить своей крови, иначе он уязвим перед врагом. Он проводит рукой по его лбу, замечая шрам, без всякого труда выцепляет из сознания младшего все события и ищет глазами так дорогой ему рюкзак и в итоге нащупывает его у себя под спиной, мысленно усмехаясь с хорошего способа спрятать вещь так, чтобы её уж точно никто не взял. Намеренно взъерошив волосы Мелкаша, Инквизитор, испытывая радость вредительства, легонько похлопал младшего по плечу. Взглянув на Леру, старший заметил её явное беспокойство, просвечивающее даже через спокойный, глубокий сон. Помня наставления неизвестного, Вадим аккуратно коснулся её щеки раскрытой ладонью, замечая теперь что та донельзя забинтована, погладив её большим пальцем и сосредоточившись только на ней, будто никого другого в помещении нет. Сознание сузилось до размеров маленького сосуда и понесло его куда-то в неизвестность, как пассажирский поезд, долго проезжающий через горы или автомобильные туннели, чтобы вновь показать яркие картинки природы. Всё стало ясно когда Инквизитор различил первые образы её сна: Голёвка, чтоб её. Видимо, сон состоит из воспоминания, когда над Лерой решили пошутить ребята из её приютного дома и убежав домой, оставили её одну, а на тот момент она не имела представления куда ей идти, да и откровенно боялась пустых открытых пространств Голёвки. Негде спрятаться, некуда убежать, небезопасно, страшно, неуютно. — Привет! — говорит доброго вида человек, садясь напротив малышки — Что-то случилось? Почему ты плачешь? Даже узнав в добром человеке себя в тогдашней роли помощника священника, Инквизитор не дрогнул ни одной мышцей лица, а лишь с интересом уставился на то, что же собирается делать парень, как поможет Лере. — Ты потерялась? — девочка кивает, вытирая слёзы маленькими ручками — Ну чего ты, всё хорошо. Мы обязательно найдём твой дом, обещаю… Лера успокаивается, теперь уже начиная доверять отдалённо знакомому по своему раннему детству куда больше — Как тебя зовут? — девочка некоторое время молчит, мило краснея, но всё же отвечает — Лера. — Украинская? — спрашивает парень, чтобы убедиться та ли эта маленькая девочка с которой ему приходилось проводить время ещё в городе, подрабатывая нянькой у многочисленных знакомых Барских — Да. — Не расстраивайся, я знаю куда нам нужно! — парень поднимается на ноги и берёт Леру за руку — А куда? — Во-он туда… — указывает он пальцем на еле выглядывающее здание бывшей школы, которое прибрала себе церковь после её закрытия, чтобы оборудовать там оздоровительный лагерь для малышей и подростков и девочка, видя и примерный путь и конечную точку, окончательно успокаивается — Я могу купить тебе поесть, если ты хочешь. –А можно? — девочка уставилась на него голодными, но всё ещё восторженными от хорошо проведённого дня глазами — Конечно! Что будем покупать? С этого дня, вспомнив по дороге друг друга, они стали не разлей вода, не смотря на разницу в возрасте. По мере взросления, когда их отношения стали ещё сложнее и многогранней, а Лере наконец стукнуло девятнадцать, их отношения превратились в что-то неясное, ибо сегодня они как брат и сестра, а завтра один из них грязно заигрывает с другим, что переходит в жёсткое доминирование и расплавляющий своим ядерным жаром секс. Барс никогда не страшился доминирующей Леры, ибо в этот момент она прекрасна, как и Изида не боится доминирующего Барского, ибо знает его и доверяет ему как и он ей. Блуждая по сознанию, Инквизитор пытается найти причину беспокойного сна своей боевой единички и пока не обнаружив её, натыкается на воспоминания о детстве и юности и неожиданно для себя погружается в них с головой. Леру оставили в роддоме, родственников, которые могли бы приютить её, у неё не было и тогда её отправили в детский дом, где она пробыла совсем недолго, так как почти сразу её приютила хорошая семейная пара из двух пожилых людей. Воспитывать энергичную непоседу с богатой фантазией поначалу было трудно, но вскоре супружеская пара приноровилась, изучила её поведение и в итоге смогла предотвратить ужасную участь десятка перевёрнутых горшков с цветками, и многое другое. Лера не была для них проблемой, она была их маленьким огоньком жизни, который они старательно оберегали, чтобы тот не потух. После лета в оздоровительном лагере с Вадимом, которого она дразнила Барсиком, кормила ненастоящими конфетами, получала с его помощью передачки в виде сладких булочек и жвачек с вкладышами, Лера по-настоящему привязалась к нему. Особенно из-за того что тот был для неё загадкой, потому как кроме обычных сказок которые он придумывал на ходу или вспоминал, перебирая архивные данные, Барс мог рассказать что-то философское, замудрённое, что Лера бы и понять тогда не смогла. Тогда она подумала что Вадим особо не имеет друзей, а если они и есть, то остались в городе и ей стало ясно что ему не с кем обсудить интересующие темы, и потому она стала говорить с ним чаще и читать разные книги, про которые Барс отзывался хорошо. А потом настала грусть: бабушки и дедушки не стало, когда Лере стукнуло семнадцать. Оставаться одной в пустой квартире, ещё пока не потерявший остаточный уют, было невыносимо, и она отправилась куда глаза глядят, чтобы найти человека, или людей, с которыми она бы могла разделить свою всеобъемлющую любовь и заботу и она нашла этого человека только в восемнадцать. Вадим Барский, такой же несчастный, потерянный как и она, а потому, вспомнив друг друга, они разожгли свой огонь, навечно закрепив уют. В первый день их встречи в Долге, они сидели на крыше арены и смотрели на закат, поедая солёные крекеры и пытаясь хоть чем-то себя развлечь. Помнится, однажды возник спор о том, сможет ли Изида умертвить ворона из одного только пистолета, и ведь вышло же, да причём как! С этого дня Барс каждый час и каждый день приставал к Изиде с тем, что ей стоит приобрести снайперскую винтовку и гасить заразу Зоны куда более уверенно, долго противостоять Барскому невозможно, поэтому спустя определённое время в руках боевой единички появляется мощная винтовка. Покидая сознание Леры, чтобы не просмотреть чего-то лишнего, Инквизитор таки нашёл то что искал: гнойник беспокойства, который уже закручивается в нечто ужасное, превращается во что-то гнетущее. Одного касания Инквизитора хватило чтобы уничтожить его и наконец обеспечить Лере действительно спокойный сон. Долгая спасительная операция полностью выбила его из сил, но прекратить своё дело он не может, ибо ещё нужно прогуляться по сознанию Прилепина. Вернувшись в своё сознание, Инквизитор замечает что чёрный дым за окном уже развеялся, а солнце наконец поднимается с горизонта. Обнаружив краем глаза движение, старший с трудом поворачивает голову в сторону дверного проёма. Осознавая что перед ним стоит высокий Монолитовец и ощущая от него неимоверную пси-энергию, Барс даже не решается спрашивать где они и что произошло. В этот момент Монолитовец спокойно проходит в помещение и садится напротив Инквизитора. — Не беспокойся, вы в безопасности. Здесь все свои и никто вам не навредит, чуть позже я познакомлю вас с остальными, а пока вам требуется отдых… — заявил спокойный, полный уюта голос в его голове. Видимо, человек не хочет будить его младших, а потому говорит с ним ментально — Вы здесь главный? — отчего-то с невероятным трудом спрашивает Инквизитор, будто никогда в жизни не имел собственного голоса в голове. — Не совсем, я скорее слежу за порядком, пока наш глава занят. Кстати, вы милые… — усмехнулся под конец разговора боец, при этом не проявляя эмоций на лице, хотя уголки глаз еле заметно дрогнули, будто он действительно улыбнулся. — Спасибо… Мы теперь ваши товарищи? — монолитовец ответил утвердительно — Только сначала нужно будет пройти одно испытание, но оно лёгкое, не бойтесь. Ну а всё остальное вы узнаете позже. Могу принести еды, если вы проголодались. — Было бы неплохо… — устало вздохнул Инквизитор, наблюдая как монолитовец поднимается на ноги и уходит из комнаты — Так… — старший хотел пошастать по сознанию Прилепина, но не находя в себе энергии для продолжения точечного лечения, запутался в чьих-то мыслях и навернулся в этот клубок ниток, сразу осознавая что это определённо мысли Мелкаша. Замечая детскую ревность к Лере, вызванную рассказом Прилепина о том как они химичат друг с другом. Причём, глупыш даже не подумал что Прилепин пытался таким образом выпроводить его. И вот, украдкой замечая их вдвоём Лодейка моментально представляет как они занимаются разным непотребством, да так ярко, что Инквизитор даже через железобетонный блокировщик эмоций чувствует как краснеют его щёки с ушами, глаза широко распахиваются, а рот кривится в подобии улыбки. Понаблюдав так какое-то время, Инквизитор совсем забывает про усталость и когда вдруг его насильно вытаскивают из чужого сознания, как из болота, старший возвращается в реальность и первое что видит — довольное лицо Мелкаша, что пристально смотрит на него. Видимо, этот взгляд и заставил его сознание вернуться. — Как спалось? — старший наклонился к Косте — Нормально… Впервые за долгое время. А где мы? — Пока не понимаю, но говорят что мы в безопасности… — парень обнимает его крепче, прижимаясь самым ухом к корпусу и слыша нечто странное, не похожее на сердцебиение звучание, больше похожее на шум мистического моря в ракушке. Стараясь не рушить атмосферу покоя Костя решает задать вопрос об этом феномене чуть позже, но он даже не знает что все их мысли моментально попадают в сознание их старшего, их Инквизитора. Но мысль о собственной отдалённости от привычного человеческого образа никак не пугает перебежчика, ведь он нашёл дом, сохранил семью и нашёл то, чему сможет служить до самой смерти. «Если у помощника главы такая мощная энергия, что даже на мозг давит, то какая энергия у главы?» — спросил сам себя Инквизитор, откинувшись назад и прикрыв глаза, пытаясь представить главу и не замечая за собой как погружается в беззаботный сон. Инквизитора совершенно не волнует что это какие-то не правильные Монолитовцы, ибо они слишком культурные что-ли, да и разговорчивые, но может это ему так только кажется. Он понимает, дальше будет только хуже, сложнее, но он готов противостоять всему, лишь бы сохранить последние крупицы спокойной жизни без нервозов, таблеток, дёргающихся пальцев, рук и так далее, без потерь сознания и колющих болей где придётся. Да и откровенно говоря лучше умереть в группировке фанатиков, которые считают тебя своей семьёй, чем бороться с этим всем, истрачивая последние силы и погибая вместе с родными тебе людьми за неясную цель.