Златомачьи зарисовки

Федеральный канал приехал снять материал про кэндо. Бойкая журналистка со смутно знакомым лицом тарахтит в микрофон, толпа, гул. У Леры болит башка от недосыпа и страшно хочется домой — сессия ебет ее покруче Артема, ей богу. Но ее выставили в пару с Ниной, чтобы отснять поединок для канала. И интервью отсняты, и ракурсы с тренировок взяты, но Нина припаздывает. Нина пишет ей в диалог: "я сегодня не приду" "твою мать всмысле не придешь?!" Лера орет Арсению, что Нины не будет, тренер орет на Леру, Лера рычит в ответ. Канальщики нетерпеливо спрашивают, когда же начинать снимать. В зале осталось три человека, не считая Леры: тренер, Валя и Алтан. Валя строчит что-то на телефоне, прислонившись к стене у раздевалки. Он не подходит: у него первый дан и ему всего пятнадцать. А Алтан- Хм. Алтан? Тот же дан, что у Леры, и практиковался он много. Да, она не репетировала с ним, как с Ниной, но это лучше, чем отправить канальщиков ни с чем. Арсений приходит к тому же выводу и стремительно перехватывает Дагбаева у выхода из зала. Лера наблюдает: переговоры, недоуменный прищур, взметнувшиеся косы. Алтан возвращается в раздевалку, на ходу расстегивая сумку. Они даже не успевают толком обговорить поединок: канальщики подгоняют их вместе с Арсением. Держа в руке синай, Лера только устало думает о том, как же сильно она хочет пельмешек. С майонезом. И чая крепкого с сахаром. А потом Алтан делает первый выпад, и Лера забывает про голод. Позже, они оба будут объяснять тренеру, что устали, задумались и немного не уследили за временем. Вместо спокойного порядка пауза-удар-пауза выходит месиво рывков и резких движений. Дагбаев вьется змеей, Лера рубит с большей силой, чем рассчитывала. Синай в руках хлещет о синай. Тихие звуки - так стонет древесина об древесину, и гудит кровь в жилах. Лера побеждает, выкрутившись из Алтановой хватки в последнюю секунду. Бой закончен. Арсений кричит канальщикам, что-то скрипит. Все звуки малость приглушенные. Стук в висках все никак не угомонится. Лера торопливо стягивает шлем, не посмотрев снимают ли ее. Плевать даже на то, что Арс будет ругаться - если снимать экипировку, то целиком и в раздевалке. Как же жарко. Лера утирает брови и ресницы от жгучего пота и ловит взгляд. У него все лицо в неровных пятнах румянца. Алтан смотрит еще секунду, а потом с удивительным изяществом (после получаса-то жестокого поединка) кланяется. В кендо нет такой традиции, но Лера чует нутром, что он имеет в виду. Это был ее первый за полгода бой, когда она не скучала. Судя по всему, первый для него тоже. Его синай не плаксиво выл, разрезая воздух. Он пел, и как давно Лера этого не слышала. Голова пустая и легкая самым приятным образом, и позже этим Лера объяснит такой тяжеловесный и громкий по сравнению с Алтаном поклон в ответ. Никто не рассчитывал, что обыкновенная, в общем-то, запись о том, чем занимаются кендоисты выльется в вот это. Это — три миллиона просмотров на ютубе конкретно того куска, где сражаются Алтан с Лерой. Порядка четырех тысяч комментариев уже на третий день после того, как отчалили канальщики. Ее страничку во Вместе осаждают любопытствующие, и Лера не знает, как, черт возьми, ее вообще нашли. Лера злится. Она забыла, что Алтан — медийно интересное лицо. Для нее он был тем Дагбаевым, с которым ее редко ставили в пару, но за которым было неизменно интересно наблюдать. Тренировки проходят также, как и всегда. Они даже не пересекаются больше. Лера поправляет волосы в шапке, застегивает куртку и выходит на улицу. На крыльце ее останавливает Юма. В тот момент, когда Лера присматривается к смуглому лицу, она вспоминает любимое выражение Кирилла. "Очком можно уголь в алмазы сжимать" действительно очень подходит к тому, что Лера испытывает, глядя в темные глаза, опустив голову. — Здравствуйте, — робко мямлит Лера, и сама же внутренне морщится. — Здравствуй, — прохладно тянет наследница одной из богатейших семей. Юма поправляет ворот безупречно красивой дубленки, и Лера чувствует себя бесконечно смешной и глупой в своей теплой дутой куртке. У Леры очень неприятное чувство что ее просканировали взглядом от макушки в смешной шапке до кончиков сбитых носов сапог и уже вынесли вердикт. Она мысленно встряхивается: эта "милая" сестрица точно приехала из-за своего брата. Лера ничего от Алтана не хочет. Осталось это доказать — Перейдем к сути, — сухо роняет Юма. Она ниже Леры на полголовы, но Лера чувствует себя маленькой. — Нина не пришла в тот вторник по договоренности с тобой? Лера замирает, а потом чувствует жар в лице. Это точно не будет просто. — Нет, — не менее сухо роняет Лера, — у нее были очень болезненные месячные в тот вторник. Надеюсь, мне не надо предоставлять справки на этот счет? Судя по сжавшимся на секунду губам, шпилька Юме не понравилась. Ну что же, не Лера начала это, не Лере и терпеть. — Зачем вы проводили этот, — Юма делает крайне выразительную паузу, — поединок? — Ваш брат вам не сказал? — выгибает бровь Лера. Ну право же, зачем еще проводить бой на камеру, кроме как ради канальщиков? Какие тут двойные смыслы? Юма прикрывает глаза на секунду. Затем смотрит на Леру и с еще большей прохладцей, как милостыню, роняет: — Мне бы хотелось услышать твой ответ на этот вопрос. Это ничуть не просьба. Приказ в другой обертке. Ее очень бесит обращение на ты, но она чувствует, что тыкать в ответ будет плохой идеей. Лера смиряет гнев: чем быстрее она даст этой мадемуазель ответы, тем быстрее она попадет домой. Врать Лера не станет, и поэтому этой Юме не понадобится беспокоить ее еще раз. Приободрив себя такими мыслями, Лера со вздохом отвечает: — Федеральный канал снимал передачу про кендо. Была необходима демонстрация боя. Пауза. Юма склоняет до странного маленькую на фоне воротника голову. Оглядывается. Лера стремительно теряет терпение от этих игр. А потом Юма спрашивает самое неожиданное: — Как насчет поужинать? Лере кажется, что она чуть не подавилась своей собственной слюной. Поужинать? Что? Экскьюз ми, разве ты не приехала пытать меня насчет планов на твоего братца, который мне к черту не нужен? От удивления у Леры получается только издать крайне удивленный звук. Юма вздыхает. — Я предлагаю обсудить этот, — она раздраженно морщит фарфоровое лицо, — инцидент в тепле и за едой. А не на крыльце на холоде. Лера на пробу шевелит пальцами в перчатке. Онемели. Черт. Она делает несколько выводов за те мгновения, которые у нее есть на раздумья: А) Халявная еда. Потому что Юма точно не пойдет в кафе, которые по карману Лере. И платить будет Юма. Б) Юма точно не отстанет, пока не получит ответы, раз тащит ее есть. Допрос будет обстоятельным. Лера покорно кивает. Юма принимает этот кивок с достоинством королевы, достает телефон белыми ручками, явно незнавшими ничего тяжелее ручки, и звонит. Буквально спустя десять секунд подъезжает машина. Лера не шарит, но точно может сказать, что машинка недешевая. Мелькает мысль: а что, если меня сейчас не в ресторан, а в лес увезут? Юма, будто услышав эту мысль, смотрит в упор, держась за ручку дверцы, и выгибает бровь. Лера, встряхнувшись, садится на заднее сидение. В ресторане как Лера и ожидала: пафосно, дорого и душно. Юма обрывает дежурный вопрос про оплату властным взмахом руки. Официант тенью ускользает, приняв их заказ. А потом Юма приставляет невесть откуда взявшийся нож к Лериной руке. Сквозь лютейший ахуй до Леры доходит только одно: нож очень, очень острый. Поэтому она, не задумываясь, выворачивает Юме запястье и выбивает нож. Сталь громко клацает по деревянному полу. Ахуй уступает место гневу. Лера уже набирает воздух в легкие чтобы заорать. Юма улыбается. Юма улыбается самыми уголками губ, и это самое криповое, что Лера когда-либо видела включая чайный гриб и несвежие трупы в морге. Она наклоняется поднять нож, а Лера все никак не находит слова для возмущенного крика. Дагбаева садится за стол. И она все еще улыбается. Официант, который будто дожидался этого, приносит еду. Нанокухня и фьюзы вызывают у Леры недоумение и в лучшие дни. Сейчас она даже краем глаза не смотрит на тарелку. Да и как думать о еде, когда рядом сидит психопатка. Какой-то, мать его, сюр. Официант ускользает. Юма берется за столовые приборы, будто ничего не произошло, все так же улыбаясь. Лера выравнивает дыхание, чтобы не спотыкаться об слова, и рычит, глядя ей в лицо: — И что это было? — Проверка, — безмятежно отвечает Юма. — Проверка на что? Ты, твою мать, чуть не пырнула меня просто так! Ты что, так брата сторожишь? Лера чувствует, что лицо ей заливает красным от злости. Ей плевать. Эта сумасшедшая вообще соображает, что творит? Юма берет бокал с красным вином и откидывается на спинку стула. Она мягко склоняет голову к плечу. И этот ленивый наклон головы Юмы со страшной силой раздражает Леру, потому что- Потому что Алтан делает также. Проверка, повторяет мысленно Лера, проверка. Но на что? Разыграла, как маленькую, и добилась чего хотела. Лера закрывает глаза. Дышит медленно и ровно. Чего она хочет? Приехала из-за брата. Спросила, подстроила ли Лера Нинино отсутствие. Уточнила причину поединка. Приставила нож к руке и не разозлилась, когда Лера его выбила. — У меня нет никаких планов на твоего брата. Я, — жестко говорит Лера, — ничего от него не хочу. И я не понимаю, что страшного в этом репортаже, что надо колоть меня ножом. Юма хмыкает, и не меняя положения говорит: — А он от тебя чего-то хочет. Вот я и решила посмотреть. Что-то не нравится Лере эта ее тенденция так резко падать в ахуй сегодня. Вот вообще не нравится. Что значит хочет? Что Дагбаеву надо? Они даже не разговаривали за последние недели ни разу, блядь, что за херня? И что за выводы Юма вынесла из этого "посмотреть"? Лера смотрит на спокойное как гладь стекла лицо Юмы и сразу, нутром, как на том поклоне, понимает: никаких ей, Лере, ответов. Только раздражающий, до странного одобрительный взгляд и улыбка чеширского кота. Лера резко встает, шваркнув ножками стула по полу. Юма прозрачно улыбается и говорит: — Машина у главного входа. Хорошей дороги домой. Лера не прощается. Ну к черту. Лера приезжает домой. Дома Кирилл, и на плите подкипает кастрюля. — Лерик, привет. У нас сегодня пельмени на обед, — Кирилл бодро тарабанит по экрану телефона и параллельно смотрит на Леру. Лера чувствует нехарактерно сильный прилив любви к брату. — А мазик есть? — Есть. Лера, надувшаяся чаем с сахаром, с полным животом пельменей, ложится спать. Чихать на бешеных Дагбаевых, у нее завтра анатомия, ей нужны силы.

***

Проходит неделя с этого неудачного ужина. Лера не сказала ничего родителям и Киру: сначала замоталась с зачетами, потом поняла, что не хочет лишний раз их дергать. Проходит неделя, и они с Алтаном пересекаются на тренировке. Лера замечает: Первое. Дагбаев нервно пялится ей в спину, когда думает, что она не видит. Второе. Он то слишком аккуратничает с ударами, заставляя Арса скучать, то бьет как дурной, навлекая на себя окрик. Лера тренируется в одиночку еще полчаса, а потом решительно шагает к освободившемуся Алтану. Надо прояснить, почему этот цирк в ресторане произошел. Лера чует — виноват Алтан. Иначе с чего его сестре говорить: а он от тебя чего-то хочет? Алтан только-только опускает синай, когда Лера встает напротив него. Шлема нет и видно, как у него бегают глаза. Он открывает рот. Закрывает. Прочищает горло. Лера ловит внезапную, как кирпич с крыши, идею. — Файт? — шлем она надела, поэтому говорить надо чуть громче. Он заторможено кивает, не отрывая взгляда от того места, где должно быть ее лицо. Возится, укладывая косички под подкладку шлема. Лера давит непрактичное желание снять перчатки и помочь, боже как он с такой гривой?.. Не суть. Он надевает шлем, берет синай. Три. Два. Один. Ох, Дагбаев, что же ты так, думает Лера. Удары сыпятся, хаотичные, совершенно не его стиль. Лера выводит: он значительно гибче, чуть уступает ей в силе, отлично контролирует свои движения, но сейчас... ...он бьет и глупо подставляется, и кто Лера такая, чтобы такой шанс упустить. (Почем ей знать, что вместо ответного выпада Алтан по-глупому тормознул не из-за неудобного расположения, а из-за ее быстрых уверенных движений. И из-за крепких предплечий в наручах защиты.) Он проигрывает с достоинством. Лера про себя хмыкает: бурятский принцсеныш, а. Они отходят от матов — Арс тренерскими воплями гоняет младших. Она дает ему время отдышаться, снимает шлем и перчатки. А потом ловит взгляд и бьет в лоб: — Твоя сестра приезжала сюда две недели назад. — И что она хотела от тебя? — нервно спрашивает Алтан. Распахнутые глаза, встревоженно вскинутые брови, чуть приоткрытый рот. Он действительно обеспокоен, тем, что его сестра тут была, надо же. Лера хмыкает. — Устроила мне допрос, — Лера нашаривает красные (стоп, красные?) глаза, — отвезла в ресторан и угрожала ножом. Что за черти у твоей сестры в голове, а? — Она что?! Я не- — Алтан, — перебивает Лера, — что тебе и твоей сестре от меня надо? Он почти давится воздухом. — Мне ничего- — Она сказала, что ты от меня чего-то хочешь. Будь взрослым и скажи чего. У Алтана снова лицо в неровных пятнах румянца, но на этот раз уже не от боя. Он поводит плечами и смотрит в упор в ответ. — Я просто упомянул, — он морщится также, как сестра, — что хотел бы еще раз с тобой...сразиться. А Юма, судя по всему, крайне превратно это поняла. — И все? — Лере не верится, — этого было достаточно, чтобы она понеслась угрожать мне ножом? Алтана корежит от дискомфорта, и Лере ничуть не жаль. Ей нужны ответы. У Алтана опускаются плечи, и он даже звучит искренне, когда говорит: — Мне очень жаль. Мне, я, мне стыдно за ее поведение, но, честно говоря, я понятия не имею, что у нее в голове. Он выглядит действительно пристыженным, и Лера отчасти выдыхает. — Я правда просто хотел бы чаще стоять с тобой в паре, и все, — Алтан торопится, сглатывая буквы. Вот это Леру удивляет. Не сказать, что Алтан был надменным, но он определенно держался особняком на тренировках. Лера вспоминает тот поклон: изящный, с прямой спиной, качнувшуюся на плечо косу. — Было бы неплохо, — она улыбается. В конце концов, он хороший противник. И дальше все идет, как обычно. Октябрь, ноябрь, сессия все ближе, тренировки изматывают. Только теперь Лера часто стоит с Алтаном в паре и от поединков у нее все ноет привычной, но чуть более яркой болью. Это очищает голову самым лучшим образом. Алтан тоже пашет над биологией. Он на биоинженерии, в том же универе. Алтан не стесняется смеяться над Лериными любимыми анекдотами (Лер, мне смешно и стыдно, что мне смешно, а-а-а) и заметно смягчается, видя ее на пороге зала каждый раз, когда они пересекаются. Учебные бои и вот это — улыбки и смешки, мемы в диалоге во вместе, шутки понятные только двоим — становится приятной рутиной. Лера в упор ничего не замечает почти до самого нового года. Зал полупустой и тренировки идут нехотя — Арсу самому лениво их гонять. Лера и Алтан уже закончили, она ждет его у раздевалок, чтобы вместе пойти на Венома. Он клялся, что не высидит "этот кинематографический выкидыш". Разумеется, это стало делом чести затащить его в кино. Десять минут. Пятнадцать. Что он там копошится? Лера на всякий случай оглядывается, и заглядывает в мужскую раздевалку. Там пусто. Только у скамеек рядом с зеркалами сидит Алтан с самым кислым лицом. — Алтан, — окликает Лера, и замечает, что у него распущены волосы. Хм. Обычно он быстро заплетается. Что не так? Алтан оглядывается. У него в руке поломанная расческа. — Что случилось? — спрашивает Лера. Он вздыхает, прикрывая глаза. Лера впервые видит человека, который так часто вздыхает. — Расческе хана, — емко объясняет Алтан, — а запаска дома. Блин, я руками три часа буду расчесываться. Лера морщит лоб. А. — У меня в сумке должна быть расческа. Если не брезгуешь, дам. — Давай, — он чуть светлеет лицом. Лерина расческа видала лучшие годы, но Алтана явно не привлекает идея чесать свой метр с чем-то волос пальцами, поэтому он молча берет протянутое и начинает вычесываться. Лера смотрит на время. Вот черт. — Тебе долго заплетаться? — Да минут пятнадцать. А что? — У нас десять минут до сеанса, — Лера не очень понимает, что ее толкает сказать это, но, — помочь тебе заплестись? Алтан моргает. У него черные, как уголь длинные ресницы. Чертов тестостерон. — А. Эм, — он действительно порозовел сейчас? — окей. Дракончика умеешь? — Умею. Я косы носила до одиннадцатого. Алтан мельком улыбается и поворачивается к ней спиной. Заплетать кого-то в четыре руки непривычно, но Лера справляется. У Алтана мягкий, не мужской запах шампуня и тяжелые жесткие волосы. Он вздрагивает время от времени, и Лера уточняет: больно? Извини, я не специально. Алтан улыбается и машет свободной рукой, мол, нормально, знала бы ты как заплетает моя мать, там виски ноют от тугости. Лера смеется, и придерживает его за шею, чтобы удобней взяться за пряди. Алтан вздрагивает всем телом и громко выдыхает. Лера недоуменно смотрит на него через зеркало. Лицо в неровных розовых пятнах. Странно, в раздевалках нежарко. —У тебя руки холодные, — объясняет Алтан. — Ну уж терпи, две косы осталось, — говорит Лера.. (Почем ей знать, что заплетает она слабо по сравнению с тем, как это делает Алтан, что ему не хочется ни на какой фильм, а только остаться здесь, с твердыми прохладными пальцами у него в волосах и на шее, что ему хочется прижаться спиной к ее груди и щекой прижаться к ее щеке.) На сеанс они забегают с опозданием, хихикая как дети: Лера поспорила, что Алтан ее не догонит, он не согласился. Алтан завороженно смотрит на Тома Харди и шипит с сюжета, Лера объедается попкорном и хохочет в голос с Венома. Алтан с Лерой точно уверены, что Эдди и Веном канон. Лера не улавливает ничего, пока на них не шипит с заднего ряда какой-то парень. Весь остаток фильма тот бурчит что-то про "невыносимые парочки подростков". Лере неохота ругаться, поэтому она игнорирует. Алтан зевает. Потом он сонно трет лицо. Зевает снова. Лера вздыхает и берется пальцами за эту дурную голову, кладет ее себе на плечо. Все равно ничего интересного уже не происходит. Пусть спит. Алтан открывает рот и невнятно скрипит. Она кожей чувствует, как он краснеет, и от этого ей хочется улыбаться во весь рот.