Тонкие губы.

      Они вновь пробираются через колючую проволоку, цепляясь одеждой за края.       Завтра конец их каникул, завтра они уходят во вторую четверть одиннадцатого класса, и им следовало бы хоть немного подготовиться к этому. Но им, в общем-то, плевать. Сейчас они хотят просто жить, мечтая о поступлении в художественный вуз в следующем году, думая обо всём и ни о чём.       Им незачем сейчас волноваться об оценках и экзаменах — кажется, что всё давно выучено, зазубрено, вдолбленно в голову стальными гвоздями. Даже если это не так.       Самое страшное, как и колючая проволока, уже позади и теперь они поднимаются вверх, на крышу полуразрушенного здания. Кажется, раньше это был какой-то храм? Теперь он весь исписан граффити, скверными словами, признаниями в любви, его витражи и мозаики безусловно разрушены, а оставшиеся кусочки преврасных творений на куполах и стенах просто закрашены бесчисленными слоями краски.       Кай вновь поприветствовал место криком — его любимая привычка — здороваться с новыми местами так, чтобы каждая стена заброшенного строения услышала его звонкое «Привет!».       Аро осторожно потянул блондина за руку, молчаливо обращая на себя внимание.       — М? — на довольной мордашке Кайуса красовалась улыбка. Кажется, ему уже нравится это место.       Брюнет кивает в сторону. Взглядом отыскав, куда именно он показывает, юноша довольно усмехнулся — всё-таки, Аро лучше всех находит подходящие для «обживания» места. В этот раз он приметил огромную бетонную плиту перед частично уцелевшими витражами, на которой, кажется, можно было бы вполне себе удобно расположиться.       Пара минут продираний через обломки, остатки развалившихся колонн, полуразрушенные лестницы — и они уже сидят возле высоких витражей.       — Как думаешь, здесь безопасно ночью?       — Не думаю, в округе много бомжей и собак. Удивительно, что они сейчас не здесь.       Осторожно пробравшись на груду осколков, Кай вытянул шею и выглянул в участок окна, оставшегося без стекла.       — Уродливый район. Теперь ясно, почему тут стоит эта заброшенная рухлядь.       — Ты ожидал иного от нашего города? — Аро слабо улыбнулся. Хоть их город и был известен, имел множество университетов, храмов, церквей, издательств и прочих зданий, дающих городу «приоритет», тут точно также имелись огромные свалки, заброшенные многоэтажки и даже мёртвые храмы, лежащие посреди районов и улиц грудой камней и цветных стёкол. Вот она, объемность человеческой жизни — отвратительное уживается с роскошью.       Сейчас утро воскресенья и на улицах мало людей, поэтому от отсутствия предметов наблюдения, Кай скоро прыгает назад на плиту, к Аро.       Тот протягивает ему энергетик. Кажется, они не заходили в магазины?       — Откуда? — удивлённо вопрошает мальчишка, беря жестяную баночку за верхнюю часть.       — Пока ты просыпался, я успел смотаться до парка, до школы, обратно, до магазина, вновь до парка, на луну и в соседнюю галактику. — с улыбкой ответил Аро, шутливо попрекая младшего за такие длительные сидения по ночами, из-за которых потом его не добудишься.       — Пф, спасибо мне должен сказать, если бы не я, ты бы не успел сходить до магазина.       — Тогда бы ты пошёл сам. — лениво ответил Аро, открывая свою баночку «Адреналина».       — Да ну тебя.       Кай эмоционален и это не может не заставлять смеяться от умиления — этот блондин может быть самым хладнокровным человеком на планете, когда спорит с директором по поводу его окрашенных в голубой волос, а может быть эмоциональнейшим ребёнком, шуточно обижаясь на Аро.       Они сидят в тишине. Ну, насколько эта самая тишина возможна при том, что храм находится едва ли не в центре этого района и всюду постоянно снуют машины, люди, маленькие дети, где кричат птицы и лают бездомные собаки. Каждый шум от сигнальных криков машин до тихого шёпота редких деревьев города отдавался эхом в какую-то из стен храма, постоянно нарушая его должный вечный сон.       Аро отрывается от рассматривания уцелевших росписей купола. Его взгляд теперь обращается к другу — Кай точно так же уставился в верх храма, будто он может рассмотреть там что-то со своими -5.       Взгляд пробегается по младшему также, как и по остальным людям, незнакомцам — бегло, цепляясь лишь за отдельные детали.       Кеды с неаккуратно завязанными шнурками, посеребренные цепочки на шлёвках джинс, мятый чёрный свитшот, из-под которого неряшливо и неровно торчат края его рубашки, частично прикрывая чокер. Острый подбородок, тонкие черты лица, бледная мордашка, красноватые ушки, прямой нос и глаза с его любимыми красными линзами.       И губы. Тонкие, едва розоватые губы, которых так хочется коснуться. Осторожно и нежно накрыть эти тонкие губы своими, зарыться ладонью в эти растрёпанные волосы, притягивая ближе к себе за тонкую талию.       Кажется, это неправильно, да? Хотеть поцеловать того, с кем ещё долго жить — если этот человек узнает об этом, то уже после он не будет доверять и открываться тебе так же, как прежде.       Хотеть этого — глупо и безрассудно. И чертовски невыносимо.       — Кай?       — Да? — блондин отрывает взгляд от купола и вопросительно глядит на Аро.       — Тебя целовали раньше?       — Конечно, ахах. — блондин незадачливо смеётся. — Когда я пропадал ночами, я ведь по клубам шатался.       — А хочешь попробовать это со мной? — Аро не отводит взгляд, желая увидеть согласие в глазах младшего.       — С тобой?.. — лицо Кая внезапно резко изменилось. Неужели его действительно смутил этот вопрос? Или, кажется, даже напугал. Взгляд удивлённо-ошарашенный, длинные пальцы стянули ткань с края свитшота.       — Если этот вопрос был излишним, то… — договорить брюнету не дают.       Секунду Аро с широко раскрытыми от удивления глазами смотрит куда-то в стену, не осознавая, что происходит. Его губы… Кай только что сам поцеловал его?       Немного подавшись вперёд, брюнет прикрывает глаза в наслаждении и ласково обнимает Кайуса за талию, притягивает ближе к себе, сминая его обкусанные губы.       Резкий и короткий вдох, чужие руки на затылке, нежные губы, впивающиеся в его — бешено-колотящееся от всего этого сердце в груди, кажется, вот-вот выскочит от удовольствия. На языке ощущается вкус любимого приторного энергетика Кая, смешивающийся с горьковатым привкусом другого. Кай так близко, но его всё ещё мало, мало, мало. Хочется больше, хочется целовать его вечность и дольше.       Но через пару мгновений Кай отстраняется, нервно дыша и всё еще полу-нависая над брюнетом, как-то победно ухмыляясь:       — Я всегда хотел этого. — блондин довольно улыбается, как хищник, получивший свою жертву, и ещё раз бегло и скоро касаясь чужих губ, даря короткий поцелуй.       — Твоя первая реакция. Что это было? — по-прежнему спокойно, будто не он секунду назад страстно отдавался одному только соприкосновению губ.       — Ты всегда недооценивал мои актёрские способности, Владыка.