Нарциссы, Лилии и Тюльпаны

Многие истории начинаются с отчаяния. Эта не стала исключением. Отчаяние часто связано с любовью, и здесь Нарцисса тоже была банальна. Она любила, и любила так, как ее не учили. Она любила сына. Как любая мать. Любовь и отчаяние привели ее к этому темному дому. Капля крови на кованый забор, и тяжелая калитка с натужным скрипом сдвинулась. Эти места еще помнят ее кровь. Жаль, что лишь они. Люди так быстро забыли, кто она. Только вещи способны хранить память вечно. Об этом говорила матушка еще с три десятка лет назад, а она все глупила. Сейчас Нарцисса чувствовала себя такой маленькой пред темными стенами с ощетинившимися окнами, как не ощущала в пять, стоя здесь же крохотной девочкой, но с Отцом, матушкой за спиной, двумя сестрами справа и слева, и длинной дорожкой уважаемого Рода, уходящего в заоблачные дали. Что-то такое, что она не могла понять, но могла почувстовать — древнее и мощное, невидимый стержень для хрупких цветов, выстроившихся в рядочек пред крыльцом дома Блек. Сейчас женщина, стоящая тонкой озябшей фигуркой с поднятой в нерешительности бледной рукой, не ощущала ничего, кроме холода. Она заметила, как у неухоженной калитки разросся гулявник, и она знала, что это значит. Девушка, приехавшая к кузенам погостить, имела за своей спиной седого и строгого, но влиятельного отца, чахлую, но мудрую и статную мать, одну сестру справа и будущего мужа слева. Сияющая красотой девичьего платья нежного голубого оттенка и лукавостью умных ярких глаз за веером ресниц, она ощущала, как натирает подъюбник, жмет подвенечное кольцо и как медленно сползает лямка корсета с плеча. Стараясь не дышать, она оперлась на руку жениха и величаво, но изящно, как учила матушка, взошла на крыльцо, но все равно не смогла не почувстовать едва уловимый, особый аромат этого дома — терпкий и темный, как шоколадно-перчёные черепа на Хеллоуин. Вдова, опустившая руку на тяжелое кольцо со змеей, не имела ничего, кроме себя. Оказалось, сама по себе она весит так мало…как распустившаяся роза — прекрасные, способные дарить жизнь лепестки, но такие легкие, что без колючего толстого стебля становятся просто украшением чьей-то постели на одну ночь, после чего, смятые и испачканные, окажутся в… — О! Э, Нарцисса Малфой? — дверь, в которую она так и не решилась постучать, отворилась, и возникшая на пороге лохматая фигура в красном мешке на голое тело изумленно округлила огромные глаза. — Мистер Поттер. — спокойно кивнула женщина, опустив руку, которой явно пыталась постучать, до того как я не психанул и открыл. Сигнальные чары задолбали пиликать на ухо. Несмотря на то, что время было «Гермиона спать ложится», на улице зверский ливень орошал колючки, ветре дул такой, что мои соски почти проткнули футболку, а денег я вроде не был должен, Нарцисса Малфой, кажется, вполне удовлетворительно себя ощущала на пороге моего дома без явной причины. Или показывала так. Кто ж их разберет. Приглядевшись внимательнее, я включил все те правила трех «В», про которые вчера говорил наш инструктор Джош. Значит, Внимательность, Вдумчивость, и…чето еще. Неважно. Суть в том, что, по словам Джоша, можно определить, чем человек занимается, только по его внешнему виду. Нарцисса Малфой, судя по мокрому насквозь темно-зеленому платью, голой шее и фиолетовым губам уже несколько часов занималась тем, что мокла и мерзла. — О, э, вы извините, я не подумал… — отодвинулся я мигом в сторону, пропуская ее. — Я спросоня туго соображаю, ну и…вообще…обычно…туго соображаю. — совсем неловко закончил, так как женщина шагнула в темный коридор узкой прихожей, вежливо кивнула и тут же подняла глаза вверх, осматриваясь с какой-то затаенной болью. Я очень хорошо знал этот взгляд по себе, и это…сложно. Осторожно протиснувшись мимо нее, стройной, но с юбкой, в которую могу поместиться целиком, я обратил внимание на портреты вокруг, которые обычно старался обходить. Древние Блеки, и не очень древние, возможно, некоторых она знала. В накатившем молчании мы оба беззвучно оплакивали свои потери. Статные лица тех, с кем она ставила себя в одном ряду, чей Род должна была продолжить и преумножить, теперь величаво и с легчайшей толикой брезгливости в одинаково холодных глазах взиравшие с темных стен — не то, что она мечтала увидеть. — Арманд Малфой, — горделиво сказал Люциус, проводя невесту по залам Малфой-менора в первый раз. — Основал это поместье. Был настолько близким другом Вильгельма Завоевателя, что за особые заслуги тот наградил его приличной частью завоеванных земель. Мой славный прямой предок, принесший благороднейшую кровь Малфоев в Великобританию. Скажи, ты рада этому? Ведь я бы мог жить во Франции или в Германии, если бы не его героический поступок. Тогда бы мы не смогли пожениться. — Конечно. — кротко ответила Нарцисса с легкой улыбкой. Она подумала о том, что не могла бы хотеть или не хотеть выйти за Люциуса, ведь ее никто не спросил. — Вот увидишь, любовь моя, я стану таким, как он. На твоих глазах произойдет революция в мире магов, и я встану на самой ее вершине. Ты будешь женой правой руки нового правителя, и мы с небес понаблюдаем за падением старых устоев… Нарцисса думала о том, что хотела бы на ужин кальмаров вместо креветок, но в семье Малфой придется полюбить все, что предложат. В том числе и Люциуса. — Да, конечно. — отвечала она, разглядывая холодное вытянутое лицо с будто мертвыми глазами, выведенное магической краской, и все равно неподвижное, и думая о том, будет ли их сын таким. Нарцисса шагнула вперед, как завороженная, скользя вдоль коридора, как масло скользит по ножу, разрезая само себя. Седые Финеас и Урсула Блек с пятерьмя детьми — рекорд того времени. Стоящий посередине маленький мальчик ничем не напоминает статного мужчину с портрета через два шага — Сигнуса в окружении трех детей и жены с четвертой на руках. Можно ли узнать одном из них — в маленьком, лупоглазом черноволосом мальчишке — ее деда? Нет…но, говорят, только со стороны можно разглядеть, кто на кого похож. Одним глазом Нарцисса покосилась на учтиво замолчавшего Поттера. Его яркий даже в темноте взгляд искрами боли воспоминаний бегал по портретам юных Ориона и Альфарда. Да, Сириус был признан единодушно копией отца внешне, но всегда был душой схож с дядей. Гарри имеет право страдать по крестному, даже если он стал павшим человеком. Мерлина ради, кем станет сейчас она сама? Пряча слезы, Нарцисса перевела взгляд на картину прямо перед собой и наткнулась на темные, внимательные, чуть с хитринкой и будто светящиеся в полумраке глаза. Кудри черных вьющихся волос выбивались из прически, на которую явно потратили не менее семи часов. Дорея Блек — умная, талантливая и яркая, смотрела сквозь краску гордой орлицей. Едва заметно покосившись на Гарри снова, Нарцисса сквозь соленую улыбку шелестяще шепнула двоюродной бабушке «похож». Подмигнув, Дорея снова замерла. Следующий портрет был завешен темной тяжелой тканью. — Могу я открыть его? — спросила Нарцисса, и я кивнул, не глядя в ее сторону. Гребаный коридор с чертовыми портретами, я так старался не ходить через него, пользоваться камином, а если надо, проходил быстро, не поднимая глаз. Теперь я не мог перестать смотреть. Понял, что совершил ошибку, я только тогда, когда оглушительный визгливый ор наполнил узкий коридор, резонируя от стен, усиляясь и будто сводя меня с ума, но он тут же оборвался так же резко, как начался. Как будто эту чертову старуху кто-то задушил. Не то, чтобы я возражал. — Цисси?! — взвизгнула тетка спустя миг блаженной тишины. Разжав уши, я посмотрел в сторону грядущего апокалипсиса. Там стояла Нарцисса, высокая и прямая, с поднятым подбородком, и сжимала в пальцах ткань так, что по ней явно пошли стрелки. Не представляю, как она выдержала этот крик и не согнулась. Блековское, наверное. — Тетушка Вальбурга, доброго вам здоровья. — механическим тоном с механической улыбкой произнесла Нарцисса. Захотелось блевать. — Душенька, юный цветочек моего младшего братишки, как ты выросла! Как там твоя матушка поживает? Как отец? Не бузит? А то мы так переживаем с Орионом и Лукрецией, что он вырастет таким же, как Альфард… — Тетушка, позволите, я переверну портрет? — мне казалось, я слышал жужжание металлических деталей в ее голосовых связках. — Цисси, девочка моя, в чем необходимость? Чудно болтаем. Так как поживают твои родители, Нарси? — Мои Отец и Матушка мертвы, тетушка Вальбурга. — как резануло льдом по металлу. — О-о! Какая трагедия! Деточка, нам с Орионом так тебя жаль! Регулусу не говори, у него скоро выпускные экзамены, нельзя волноваться мальчику. Сириус своим побегом и так сорвал нам все планы и испортил настроение бедняжке Реджи, чтоб ему там у этих его грязнокровных дружков… — Слушайте! — не выдержал я, и мне послышалось очень нехорошее ругательство от Нарциссы, — Ваши сыновья давно мертвы, как и ваш муж, и вы сами, и вся ваша семья, и вообще Блеков больше нет, так что почему бы вам не отъебаться от нее?! Старуха с безумными глазами шарахнулась от меня, как от огня, что было не так-то просто, ведь она не могла уйти за рамки портрета по непонятным причинам. — Урод! Грязный презренный полукровка! Содомит! Маглолюб! Отродье грязнокровной… Нарцисса положила тонкую ладошку на мою грудь, и это сработало на меня, как если бы перед моей машиной выскочил белый котенок. Убойно, короче говоря. Я затормозил на полном ходу, а моя стихийная магия направилась не вперед, а назад, и портреты закачались под невидимым ветром. — Цисси, деточка, что ты делаешь рядом с этим…этим… Пока старуха придумывала оскорбление позаковыристее, мягкая рука ненавязчиво оттолкнула меня, а сама Нарцисса скользнула вперед, наклоняясь к портрету. — Именно, тетушка Вальбурга, мне хочется заставить его предстать перед вашей семьей в полной мере, чтобы он испытал на себе полную силу праведного гнева Рода Блек. Безумные глаза тетки сначала округлились, а потом сощурились в по-настоящему жуткой ухмылке. После этого, видимо, она сделала магией что-то для племянницы, потому что само изображение с портрета исчезло, а на одной стороне рамы появилась ручка, которой там точно не было. Нарцисса повернулась ко мне со взглядом, с которым, наверное, я мог бы найти того белого котенка после аварии в кустах. — Прошу прощения за это, мистер Поттер. — Да, я, кхм, тоже. Ну, извините, что я ее взбесил. Она меня тоже. Нарцисса кивнула с какой-то подозрительно мягкой улыбкой, а затем неуверенно обернулась на пустую раму, одновременно отходя назад, и поравнялась со мной. — Последнее поколение семьи Блек не успело сделать портреты со взрослыми наследниками. Пока дети растут, их изображения скрывают от чужих, во избежание сглазов. Когда они проходят конфирмацию, их портреты показываются на стенах, но ни один из братьев Блек не успел достигнуть этого возраста… Говоря мягко и как-то текуче, она намекающе отходила назад, пока я не шагнул вперед. Сглотнув и еще раз покосившись на ее белую фигуру за спиной, я потянул за ручку на раме. Она открылась, как дверца, что было странно, но потом…потом мне стало все равно. Позади того портрета с Вальбургой был еще один. С него на меня смотрели четверо. Мой взгляд едва скользнул по неподвижным, застывшим лицам мужчины и женщины, опустился к детям. Один из них смотрел на меня так же мертво, как отец, но его скорченное на силу равнодушие выглядело смешно. Второй мальчик скучающе пялил в потолок, будто держась изо всех сил, чтобы не свалить отсюда к чертям. Уже через секунду, или так показалось мне, он стал покачиваться на носках. Верно, невозможно же столько стоять в одной позе. Щека у него вдруг дернулась раз, другой, и он нервным резким движением попытался сдуть прядь волос с глаза. Не получилось, и он мотнул головой. Мне показалось, что он ругнулся себе под нос. Нет, не показалось, потому что его брат покосился на него, а отец «незаметно» отвесил подзатыльник. Мальчишка потер ушибленное место, но не расстроился и фыркнул. Тут он наконец, случайно, наверное, заглянул за другую сторону. Он увидел меня. Его глаза весело блеснули — должно быть, он не ожидал, что попялится на него придет не какой-то скучный потомок, которому скучные родители скучно рассказывают скучную историю его семьи, а какой-то лохматый парень в растянутой футболке. Сириус тоже заметил ее, и его рот восторженно приоткрылся, он дернул Регулуса за рукав, указывая на меня пальцем и получил второй подзатыльник. Потирая голову, он незаметно показал мне класс большим пальцем. Я улыбнулся так широко, как, кажется, не улыбался примерно вечность, или два года и три месяца с его гибели. На мой язык попало что-то соленое, и я с удивлением узнал, что плакал. Нос сразу защипало, и захотелось потереть, но Нарцисса стояла сзади от меня. Правда, этот лихой парень вообще ничего не боялся. Вопросительно взглянув на меня, он мимолетно покосился на отца и показательно протер нос рукавом. Судя по взгляду его матери, она собиралась от души наказать его вечером. Как же хорошо, что она нарисованная и не двинется отсюда. Я вытер нос рукой и в ней как-то оказался платок, пахнущий цветами. Хризантема, кажется. Я очень хорошо запомнил этот запах с могил многочисленных погибших. Покосившись вбок, я увидел, что Нарцисса тоже плакала, и стало чуть легче. Сириус, вконец осмелев, улыбался мне с портрета, маленький и озорной, а потом махнул ладошкой, и я кивнул, прощаясь. Гостиная дома Блеков почти не изменилась, но кухня стала светлее, просторнее, большой длинный стол оказался заменен на маленький круглый, и Нарциссе хотелось возмутиться таким попирательством традиций, но затем она вспомнила, что творилось на главном столе в их меноре, и сочла, что это разумно — экономить пространство, раз уж Поттер живет один. А в этом она не сомневалась. Общая затхлость воздуха, какие-то картонные подносы с объедками на диване и склад грязной посуды, его прическа и какой-то мешок сверху вместо одежды… Она ожидала, что Герой живет благополучнее, но все это показывало скорее его моральное состояние, чем состояние его счета в Гринготтс. По крайней мере, у него есть дом. Гарри вышел из туалетной комнаты еще более красным, мокрым и встрепанным, чем зашел. Нарцисса отвернулась, вглядываясь в беспросветную темень за окном, чтобы не смущать его еще сильнее. Мужчины бывают такими хрупкими, когда речь заходит об их чувствах… — Ну, садитесь, что-ли, — хрипло сказала широкая спина, проходя к столу. — Чай будете? Нарцисса задумалась об этом на миг, но сразу же отмахнула себя от этой идеи. Она не может доверять Поттеру настолько, будучи беззащитной женщиной в его доме, чтобы принимать с его рук напиток. Даже, если очень хочется. Даже, если она не ела сегодня. Даже, если ее пальцы все еще мерзнут. Даже, если она пришла, чтобы оставить последнее, что у нее еще осталось — гордость. — Нет, благодарю. Мистер Поттер, я пришла к вам по делу. — Ну, понятно, что не за чаем с пирогами. А зря, пироги у Молли отменные. И чай Герм собирала, клевый, чето там уравновешивает. Так, а что за дело? — он сел напротив нее, сложив руки перед собой. Нарцисса отдаленно заметила, что в этом мешке, что он носит, есть прорези для рук, значит, оно все-таки одежда… — Поймите меня правильно… Я — женщина, оставшаяся без мужа, дома, сына. Гарри кивнул слишком, чересчур понимающе. — Мне… просто некуда… Я совершенно… Говорить оказалось еще труднее, чем признать это. Тем более, когда внимательный взгляд сочувствующе заглядывает в самую душу, а потом шерудит по платью, останавливаясь на местах, где раньше были украшающие камни, а теперь торчат только нитки. Да, Мерлин свидетель, она старалась выживать, как могла, прежде чем решилась на такой унизительный поступок. Она продала все, что смогла унести с собой из поместья. Все, кроме самой себя. При выборе: продаваться в борделе или продаться одному человеку, но навсегда, она выбрала то, что стало бы меньшим унижением, если так можно сказать об этом. «Я самолично запытаю тебя Круцатусом до смерти, если до меня дойдет хоть слушок о том, что моя дочь продала себя. Поверь мне, Цисси, такие слухи очень быстро ползут.» Нарцисса вяло усмехнулась, глядя в складки платья. Может, и к лучшему, что ее матушка ушла из жизни раньше, и теперь не видит того, как последние останки крови Блек в этом умирающем доме с портретами величайших личностей своего времени пытаются выжить хоть как-то. Она клялась, что никогда не опустится до того, чтобы хотя бы щиколотку показать мужчине, не являющемуся ей мужем. Клялась, но теперь она здесь, чтобы попросить денег на еду и жилье в обмен на свое тело…       — Что? — вылупился я через очки, не веря, что действительно слышу именно это. Сидящая передо мной, комкающая платье в дрожащих пальцах женщина подтвердила ломанным голосом, что я понял все правильно. С тяжелым вздохом я откинулся на стену позади. Нет, я конечно, слышал, что в семьях «темных» все плохо теперь, но чтоб так… — Нет, нам определенно нужен чай. — постановил я в итоге и отправился к шкафчику за сбором от Гермионы. Ее бы и саму сюда, умницу такую, но придется самому разруливать. Теперь, когда она вынесла себе приговор на отрезание себя от Родов Блек и Малфой, крупная дрожь пробивала все тело. Горькое, липкое чувство накрывало с головой. Невыносимое. Как тонуть в жиже чего-то смрадного. Широкая спина у стола яростно мешала чай, но теперь Нарциссе было все равно, что он туда положит. Яд — глупо, мужчина не лишит себя добровольно отдающейся женщины. Усыпляющее — может, оно и к лучшему, ничего не вспомнит и даже, возможно, не почувствует. Афродизиак — что ж, будет еще хуже потом, но какая разница, если она так и так не сможет на себя посмотреть в зеркало больше никогда? Чашка с запахом мяты и мать-и-мачехи опустилась перед ней. Поттер, наконец, сел за стол и сложил руки перед собой, внимательно вглядываясь в раненую душу. — Значит… Успокойтесь, пожалуйста. Я не собираюсь вас…покупать. — выплюнул он так, словно ему это было противно не меньше, чем ей. Нарцисса испуганно выдохнула. Значит, возьмет, как подобранную с улицы шваль, и выбросит, не отдав даже денег. Впрочем, она ведь такая и есть… — Нет, вы не так поняли… Я не собираюсь с вами в принципе ничего дурного делать. — зазвучал обеспокоенный голос как сквозь толщу воды. Грязной воды из болота. — Господи, в смысле… Успокойтесь, черт! Я не собираюсь вас трахать, так понятно?! Нарцисса поняла, что ее трясло, только когда перестало. Вокруг испуганного лица Гарри витали какие-то вытянутые тонкие лезвия. Только приглядевшись, она узнала в них лепестки лилии. — Это мне приносил мой парень. — нервно посмеиваясь, объяснил он. На подоконнике стояла опрокинутая ваза. С нее капала вода. — Ваш… — Да, мой парень. — повторил он успокаивающим тоном медсестры, — и это вторая причина, по которой я не буду выполнять вашу просьбу. А первая в том, что я в принципе не считаю, что людей можно покупать, как вещи, а секс не считаю услугой, за которую можно заплатить. Так что давайте вы успокоитесь, а я придумаю, где вам лучше пожить. Нарцисса так испуганно смотрела на меня, что я ощущал себя действительно опасным до мерзости. Она, черт возьми, не должна так боятся мужчину просто потому, что у него есть член, а она — женщина. С чего она вообще решила, что я способен на насилие? С того, что я способен на это физически? Она, конечно, очень красивая, но черт подери… У меня не было внятных слов для объяснения того, насколько сама идея «покупки живого человека» мерзка мне. А объяснить нужно было. Ей это было необходимо. Она опустила взгляд на свои руки. Ее длинные острые ногти с зубристыми концами оставили в дереве стола глубокие следы. Левый безымянный явно кровоточил, надорванный. Нарцисса смотрела на них так, как будто видела впервые. Впрочем, я знал, что такое — магические выбросы, сам постоянно страдаю. Стол не жалко, цветов тоже, а вот ее пальцы… Поднявшись, я прошелся до аптечки, и запоздало понял, что она может сбежать. Я ведь так толком и не объяснился. Она просидела, разглядывая, как кровь сочится из белого пальца, стекая на розовый лепесток и с него капает на темную борозду в дереве. В голове впервые в жизни царила полнейшая пустота. Неприятная, холодная, как ледяная пустыня. Нарцисса не заметила, как он пришел, как и не заметила, когда он уходил. Только дернулась, почувствовав прикосновение к руке, и услышала успокаивающее шипение. Затем ее палец оказался обернут в стерильный бинт, а Гарри оказался сидящим на корточках перед ней. Сверху он выглядел вовсе не таким опасным, и, кажется, сам это понял. Иного объяснения, почему он так и остался сидеть в ее ногах, у Нарциссы не было. Тем не менее, юный мужчина приманил невербальными чарами две кружки, одну вручил ей, а из второй отхлебнул сразу половину и шлепнулся на попу, присев как-то чудно…"по-турецки» это называется, кажется? Такой смешной, невербально и без палочки призывать кружки он может, а палец заживить по-человечески не умеет. И все-таки это грело руки и душу, раненую сильнее, чем палец. — Значит, так. — почесав макушку, начал Гарри, и снова зачесал за ухом, как собака. Нарцисса невольно улыбнулась. — Пожить вы можете у меня. Это запросто. Комнаты Регулуса и Сириуса пустуют, я нагло занял самую большую спальню, но могу вам ее отдать, сам в поменьше перееду на время. — Но…за что? — она действительно опешила, — Мистер Поттер, поймите, у меня действительно ничего нет… — Да я понял. Просто так живите. Мне не сложно. Нарцисса не могла в это поверить. Это безумие. Ничто не дается просто так — учила мать. Гарри закатил глаза так по-сириусовски. — Ой, да я серьезно. Это вам будет сложно со мной жить, а мне одну комнату отдать вообще не впадлу. — Почему вы считаете, что с вами сложно жить? — выгнула бровь она, не решаясь добавить в это предложение «мне». — Ну, — Гарри отставил пустую кружку прямо на пол, обхватил колени руками и покачался на копчике, — Я шумный…бываю…иногда. Короче, после войны у меня выбросы часто случаются, вроде как, должно само пройти. Ну, типо, я завалил Волдеморта и теперь его магия в моем организме это как конь в белке. Нарцисса поперхнулась и тоже отставила кружку на всякий случай. — Ну, в смысле… — Гарри покраснел, как маленький, — А, вы поняли! — махнул он рукой. Сириус Блек в теле недоразумения в очках. — Ну и еще, еще…э-э, ко мне парень приходит пару раз в неделю. Ну и мы…но там дверь хорошая, вообще крутая, с магией какой-то мудреной… — Мистер Поттер, прошу прощения, вам не знакомы заглушающие заглинания? — как могла мягко спросила Нарцисса, не в силах сдерживать улыбку. — Э-э, нет? Я пропустил последний год, а теперь все делают вид, что это не так! Нарцисса не смогла не засмеяться и прикрыла рот ладошкой. — Это заклинание не учат в школе, его рассказывают родители своим сыновьям в возрасте лет 15-16. — М, ну круто, а я откуда его должен был узнать? — обиженно спросил Гарри в потолок. — Ох, я прошу прощения, мистер Поттер, я перешла все границы. — тут же извинилась Нарцисса, невольно потянувшись рукой к его вихрам, чтобы пригладить, но одернула раньше, чем он заметил. — А, да нет, все ок! — весело сказал Гарри, и продолжил. — Ну, мы постараемся вам сильно не мешаться короче. — Могу я заранее узнать имя этого молодого человека? — попыталась проявить некую толерантность Нарцисса. Она знала, что такое бывает, но никогда не сталкивалась с этим, и тем более не сталкивалась с необходимостью такого человека не оттолкнуть. — Вряд-ли оно вам понравится. — Гарри отвел глаза в сторону впервые на ее памяти, и это очень напрягло, но она не имела прав настаивать. — Он маггл. — внезапно он пронзительно посмотрел прямо в ее глаза, отслеживая реакцию. Нарцисса сделала все, что могла. — Как…как вы встречаетесь, мистер Поттер? Сложно скрыть магию от человека, находящегося с вами в такой…непосредственной близости. — Ну… Я стираю ему память сразу после того, как провожаю домой. С его согласия, разумеется. В этом есть плюс: каждый раз он отдается, как в первый. Ну и законность соблюдаю, я ж аврор. — Не уверена, что стирать память магглам законно, — загубила Нарцисса улыбку в чашке. — А я ордер взял. — ухмыльнулся Гарри, и в нем снова мелькнул Сириус, — я ж аврор. Заметив опустевшую чашку в руках дамы, он поднялся, подхватывая обе двумя пальцами за ручки, и понес в сторону… кажется, той маленькой ванны, где моют посуду. Донеся кружки до раковины, я тяжело оперся о бортик двумя руками, покачиваясь на носках и размышляя. Все это кошмарно. Само то, что женщине приходится идти продаваться, чтобы выжить. Вообще-то, все это из-за этой, как ее… «патриархальной системы женской гендерной социализации, приводящей к профессиональной импотенции угнетаемого слоя населения» как-то так говорила Герм, но я ничего не понял. Потом Джин объяснила человеческим языком, что это «из-за злоебучих традиций девушек в таких семьях отдают замуж по принципу, по которому наша мать выгоняет собирать гномов. Как бы вроде и не насильно, но ты знаешь, что выбора у тебя нет. А отдают они их сразу после школы, многих после СОВ с разбегу, а потом она оседает дома с ребенком, без профессионального образования или какой-то вообще возможности зарабатывать самостоятельно. Ну и сидят до конца дней своих, че им еще делать, если их в пятнадцать под венец повели и ничего кроме быта она не умеет. И если че вдруг с мужем случится, ей или вешаться или продаваться.» С тяжелым вздохом я покосился на гору грязной посуды. Может, зря я все-таки отпустил Кричера. Какое-то время мне хотелось быть одному. До сих пор обычно хочется, но иногда грустнеется. Особенно, когда Рон с Гермионой ждут, когда придут кольца с выгравированной надписью «It's LiviOsa, not LeviosAh!», у Джинни эта «прекрасная пора последнего года в школе со всеми горячими романами, вечеринками и полной свободой», Невилл укатил в экспедицию по каким-то редким растениям и, кажется, подружился там с внуком Скамандера, а Луна, похоже, влюблена в некую «опустошенную от мозгошмыгов прелесть»; а у меня вот…вот. Я слегка покосился на сидящую, как на допросе, Нарциссу. Эта женщина была умна и красива, и не было справедливым, что она пришла ко мне, да еще и готовая продаться, лишь бы… — Кстати, я что вспомнил… А почему вы не пошли к сестре? Я уверен, она бы не… — У меня одна сестра, мистер Поттер. — впервые перебила меня Нарцисса, и ее голос звучал скрежетом ржавого механизма, — И она мертва. Она смотрела прямо на меня, но будто сквозь. Я знал этот взгляд. — Понял. — и действительно понимал. — Какую комнату хотите занять? Ее ресницы затрепетали, а руки снова скомкали платье, как будто она все еще не могла в это поверить. А мне ведь и правда было несложно. — Если вы так добры ко мне, мистер Поттер…я буду благодарна за комнату Регулуса. — Тогда, может, ужин? — я подумал, что лучше не комментровать то, что она взяла самую маленькую. Сам бы так же поступил. — О, вы будете так любезны. — чуть оживилась мертвая вода в ее глазах. — Ну…смотря, что вы любите… — задумчиво протянул я, заглядывая в холодильник. Какое счастье, что мистер Уизли помог мне его модифицировать и установить в наполненном магией доме, и барахлит он всего пару раз в сутки. — Я люблю креветок, но буду не против кальмаров, если вы настаиваете. Полуобернувшись, я вытаращился на нее поверх дверцы, чувствуя, как лицо целиком заливает краска. — Ну… у меня есть пицца с колбасой, гречка с грибами, пирог с мясом от Молли и…какой-то сыр. Вы, наверное, любите с плесенью? Нарцисса улыбнулась как-то смущенно совсем по-девчоночьи, и это выглядело забавно, а сама она сразу показалась мне младше. Мистер Поттер (нужно привыкать его так называть даже в мыслях, он уже не мальчишка, мешающийся под ногами, а мужчина, в полной зависимости от которого она оказалась), только с третьего утверждения убедившийся, что она сыта, отвел Нарциссу к ванной комнате и извинился: — Вы простите, уже ночь глубокая, сегодня воспользуйтесь всем моим, а завтра я оставлю деньги на столике, и купите все, что вам нужно. Еще хочу позвать обратно Кричера. — Вы так добры. Куда же он делся, старейший домовик этого славного дома? — В Хогвартсе на кухне работает. Ему у меня не слишком нравилось служить, я же полукровка, да и мне не очень комфортно, когда постоянно рядом бродит что-то маленькое, волосатое и кряхтящее. Нарцисса в очередной раз не смогла не улыбнуться, а после оказалась в пышущей паром ванне. Мистер Поттер открыл кран, когда ходил за аптечкой или еще тогда, едва они зашли? Нарцисса не была уверена, что понимает, как это расценивать. Она не ощущала себя в полной безопасности в чужом доме, где только она и мужчина, но и не чувствовала опасности от конкретно этого юноши. Гарри был добрым и заботливым, и он так отреагировал на то стыдное предложение, словно сама мысль о покупке чужого тела ему претила до самых глубин его естества. Нарцисса была благодарна за все, что он уже сделал, но понимала, что должна будет рано или поздно отплатить, ведь ничего не дается бесплатно, а у нее по-прежнему нет ничего. Все украшения, с которыми ей удалось покинуть поместье, были распроданы в первый месяц. Затем настал черед камней из платья, золотых набоек туфель, шелковой подкладки нижнего белья… Пока не осталось ничего, кроме себя. Нарцисса решительно скинула тяжелое, давно осточертевшее платье и подумала о том, что хотела бы его сжечь. Перешагнув множество тканей, она принялась за завязки корсета, постоянно оглядываясь на дверь. Мерлин знал, она бы не смогла ничего сделать, если бы он вошел, но страх не отпускал. «Прекрати» — сказала она себе самой голосом матери. — «Рано или поздно тебе все равно придется отплатить за его доброту, и это все равно не настолько унизительно, как то, что ты сама предлагала ему час назад. От этого тебе никогда не отмыться.» Сглотнув обиду, Нарцисса приняла решение излечить раненую гордость давно проверенным способом. Теплая вода с белой пеной, вкусный пряный аромат из мужского бутылька, и, должно быть, оставшийся от какой-то из любовниц мистера Поттера женский шампунь с едким, но блаженным после всего произошедшего, ароматом. Она даже смогла найти здесь крем с корейскими иероглифами, но не смогла понять, принадлежит ли он Гарри, его молодому человеку или остался от какой-то девушки. Куда больше по вкусу ей пришлось масло с глубоким мускусным запахом и необычной ноткой. Чуть сладковатой, свежей и с каким-то предвкушением. Похоже на бромелию. Должно быть, у женщины, которая его здесь оставила, был неплохой вкус. В таком случае, вряд-ли она вернется, и наверняка ее не обидит, если другая леди со вкусом использует его по назначению? С бутылька была сорвана этикетка, но, говорят, любое цветочное масло лишним не бывает… Полотенце здесь висело только одно, и, закутавшись в него, Нарцисса с удивлением обнаружила, что и оно пахнет бромелией. С другой стороны, может, это пахнут ее волосы, ведь она использовала масло не только на тело. Она покосилась на лежащее грязной кучкой болотного цвета платье, в котором проходила не один месяц, стирая его вручную. Надевать его не хотелось, желательно, никогда больше. Бордовая махровая ткань приятно грела обнаженное тело, а бромелия повсюду дарила какую-то легкую внутреннюю уверенность. Может, она слишком много значения придает языку цветов, но она — женщина, и имеет право верить во все, что дарит ей хорошее настроение. С этой мыслью она и отворила дверь. Холодный воздух окатил ее с головы до пят, и, сжавшись и покрепче укутавшись, она мигом пролетела коридор до комнаты с надписью «Регулус», оставляя мокрые следы. Здесь было темно и слегка пустовато, но мысль о том, что здесь в дверь среди ночи не постучится хозяин мотеля, требуя оплаты сейчас же «или деньгами или натурой», не поломится пьяный сосед, перепутавший комнаты, а полубезумная женщина с соседней койки не попытается ночью отрезать волосы или чего хуже. Здесь было безопасно. Было, но все еще не ощущалось. И все же, улыбнувшись самой себе, Нарцисса задвинула шторы, скинула полотенце и осторожно присела на кровать. Снова улыбнулась — мистер Поттер явно успел побывать здесь во время ее купания, и сменил все постельное белье вручную. Ох, Нарцисса не представляла, как он живет без домовика. С другой стороны, он же был выращен магглами. Может, для них нормально заправлять постель руками? Еще несколько месяцев назад Нарцисса и подумать не могла, что ей — Леди Малфой — придется самой себя одевать по утрам, самой разогревать чарами еду, и купить корсет, шнурующийся спереди, чтобы суметь затянуть его самой. Но больше она не Леди Малфой. Она Нарцисса Блек, вернувшаяся в отчий дом. Здесь она постарается не только выжить, но и не сломаться, чтобы ее сыну, выходя из Азкабана, не пришлось стыдиться матери. Только опустившись на подушку, пахнущую свежестью, расправив мягкое одеяло, откинув мокрые волосы и вдохнув полной грудью аромат бромелии, Нарцисса ощутила себя живой женщиной. Она едва успела улыбнуться в потолок, прежде чем ее свалил сон — крепкий и беспросветный, усталый и сытый, как не было уже возмутительно долгое время. Что ж, мне было, конечно, безумно приятно, что сама Нарцисса Малфой так заценила мое масло для анального секса, но использовать четверть бутылки?! Чем теперь мне заниматься вечерами? И парню как объяснять, что придется использовать слюни и потерпеть? Направляясь в душ после звука открывшейся двери, я успел только заметить мелькнувшую тонкую белую фигуру в бордовом полотенце. Моём. А потом нашел в ванной это платье, поняв намек, сжег его нахрен невербальной, благо, запасов магии у меня теперь даже черезчур. Так же в ванной была обнаружена пустая бутылочка от масла на раковине. И нетронутый крем. Вот почему его она не заценила, я так и не понял. Очень клёвский крем, хотя вроде и девчачий, но никто ж не разберет, если что. То, что я остался без полотенца, было довольно обидно, но и идти сейчас к, похоже, оставшейся полностью без одежды женщине, и просить вернуть было бы…ну, для меня глупо, а ей еще и страшно. Пришлось переться после душа, истекая, как фанатки Крама, зевая и заваливаясь вбок, писать письмо в Хогвартс с просьбой досрочно вернуть мне Кричера, считать деньги, необходимые, чтобы купить месячный запас всего необходимого, учитывая запросы этой мадам… Психанул, оставил ей весь кошель и бухнулся в кровать с разбегу. Этот тяжелый через завершился на мысли о том, что теперь в моем доме станет чуть менее одиноко, Тедди сможет увидеть тетю, Драко из тюрьмы выйдет не в никуда, а Сириус сможет мной гордится с небес.