Как абрикос семью объединил

Кармен сидел на вспаханном поле и тихо плакал. Мечталось, как этот день закончится в супружеской спальне, полной любви и нежности, но вместо этого альфа спрятался ото всех, пачкая свадебное платье грязью размокшей земли и своими слезами. До чего горько. Когда дон Гаспар впервые пришел к ним в дом, юноша все понял. Миниатюрный, ухоженный, симпатичный мужчина, — именно так его описывал папа Кармена. Одно он почему-то не уточнил: почтенному дону было за пятьдесят и он был трижды вдовцом. Не то чтобы Кармен имел какие-то предубеждения против зрелых омег, но… Ему же было только семнадцать. Сейчас, спустя год, юноша чувствовал себя бесконечно усталым. И бесконечно одиноким. Свадьбу назначили на осень. Зачем? Самое тоскливое время года, когда урожай собран, но угодья еще не укрылись меховыми одеялами снега. Холодно, сыро, даже как-то затхло. Гаспар не захотел венчаться, заявив, что бог любит троицу, и в четвертый раз он союз перед Господом заключать не намерен. Мама с папой, конечно, этого не знали, но Кармен только рад был такому решению жениха: сам юноша ни в бога, ни в высшие силы не верил. И даже сейчас не видел подтверждения их присутствия. Ведь если бог есть, разве он позволил бы своему творению так страдать? Кармен был красивым. Когда он шел по центральной площади или вдоль прилавков с украшениями и фруктами, все оборачивались. И молодые мужчины, и взрослые женщины. И весь их крохотный городишко знал, что в семье портнихи и старого барда подрастает альфа, каких не сыскать. Чудный мальчик. Фантазеры пророчили ему будущее актера в столичном театре, злые языки не забывали исподтишка приписывать юному альфе союзы с влиятельными омегами. Вот только в другой город родители его никогда бы не отпустили, а в обществе омег Кармен оказывался только потому, что его матушка шила для них парадную одежду. Да и ничто так ярко не демонстрировало всем невинность юноши, как его чистый свежий аромат. Кармен болезненно поморщился и оторвал от лифа своего платья соцветие некрупных белых цветков. Гадкий, гадкий флердоранж. Почему он не пахнет маргаритками или горькой полынью? Почему именно этот сладковатый цитрусовый запах, который так легко меняется от первого и единственного проступка? Пусть Кармен и не жалел о том, что произошло позавчера. Та ночь… Она была волшебной. Он и Бернардо… Первая любовь такая яркая, такая захватывающая, и такая же болезненная, если двоим не суждено пронести ее через всю жизнь. Познакомился альфа со своим возлюбленным на рынке. Что неудивительно, ведь матушка частенько отправляла сына за свежими фруктами. Это было так странно. Кармен никогда не чувствовал ничего подобного. И вроде бы ничего не предвещало беды. Юноша в очередной раз подошел к ларьку, чтобы купить круглобокие груши и бархатные солнечные абрикосы, которые продавал улыбчивый сеньор Джулиан. Но когда вместо невысокого пухлячка к прилавку подошел рослый широкоплечий парень, Кармен оробел. — Чего желаете, дон? — широко улыбнувшись, чем сразу выдал свое родство с хозяином ларька, спросил парень. — Груш и персиков по корзинке, если можно, — смутился Кармен, скользя взглядом по гладко выбритым щекам и широкой загорелой шее. В глаза омеги смотреть было отчего-то стыдно. — Такому красивому господину все можно, — хитро подмигнув темным, как крепкий кофе, глазом, парень взял корзинку у Кармена из рук и стал наполнять ее спелыми фруктами. — Можете попробовать, сегодня утром собирал. Сладкие, как мед. И черт дернул альфу взять лежащий в высоком ящике абрикос. И ведь не соврал этот парень, что споро заполнял вторую корзинку юноши грушами: тонкая нежная кожица лопнула, и рот наполнился сочной медовой мякотью. Кармен стоял, не понимая, зачем он решил последовать предложению молодого ларьевщика. Но еще глупее юноше стало, когда он почувствовал, как по его подбородку потекло. Стерев ребром ладони каплю сока, Кармен посмотрел на омегу, надеясь, что тот не заметил его неловкости, но вместо этого поймал на себе темный взгляд закончившего наполнять корзинки фруктами парня. Покраснев до кончиков ушей, Кармен дернул привязанный к поясу мешочек с мелочью и спросил: — Сколько я вам должен? — Косточку, — омега снова улыбнулся, но взгляд его все еще был слишком… раздевающим. И вроде Кармен был полностью одет, но был смущен так, словно стоит голым посреди оживленной улицы. Это пугало и заставляло сердце биться чаще. — Какую косточку? — удивился юноша, обескураженно хлопая ресницами. — Ту, что ты сжал в ладони, — парень не переставал улыбаться, когда перевел взгляд на руку Кармена. И правда, альфа не выбросил косточку от так неаккуратно съеденного абрикоса, а держал ее в кулаке все это время. — Но это такая малая плата за товар, — юноша смутился, опуская взгляд. — Действительно, — улыбка покинула губы омеги, и Кармен даже расстроился, глядя на темные нахмуренные брови. Но тут лицо парня просветлело: — Знаю! Косточка и ваше имя будут достаточной платой за фрукты. — Мое имя Кармен, — альфа смущенно опустил глаза, сжимая кулак, чувствуя, как острые края косточки отрезвляюще врезаются в кожу. — А я Бернардо. Держи свои корзинки, — абрикосовая косточка, еще влажная от сока и не утратившая тепла чужой руки, перекочевала в карман простых обрезанных по голень брюк омеги, который, передавая фрукты Кармену, случайно коснулся его руки. Альфа вздрогнул, поднимая на Бернардо робкий взгляд, и тот почему-то решил добавить: — Я живу у широкой реки, знаешь же, там рядом сад еще? — Знаю, — кивнул Кармен, слегка улыбнувшись. Он и правда знал, ведь сам жил неподалеку. — Пока. — До встречи, Кармен, — альфа никогда не забудет эту улыбку: легкую, непринужденную, довольную, но от которой до сих пор щемило сердце. И они действительно встретились. Не реже раза в неделю юноша сбегал из дома ночью, чтобы перебежать через соседские грядки и оказаться в маленьком домике, где хранили мешки с удобрениями и инструменты. Сначала Кармен смутился, когда омега привел его сюда, усадив на укрытую шерстяным пледом кучу соломы, а потом со страхом представлял, что когда-нибудь наступит тот день, когда он больше не придет в их с Бернардо маленькое убежище, пахнущее сухой травой, цветами померанца и горьким миндалем. Их посиделки на маленьком складе стали небольшой традицией. Все лето Кармен бегал к своему другу, который ждал его с интересной историей и корзинкой фруктов. Альфа никогда не замечал за собой сильной тяги к сладкому, но однажды он не сдержался, поцеловав блестящие губы, сладкие от сока винограда. Кармен осознавал, что молодые альфы не должны себя так вести, но не мог оторваться от своего друга, который сам был словно спелый фрукт: с упругой бархатистой кожей, напитавшийся тепла солнца и такой же сладкий, как оказалось. В ту ночь Кармен вернулся в свою спальню, не в силах уснуть от воспоминаний, как Бернардо навис над ним, прижав всем телом к соломенному матрасу, и покусывал его шею. Безобидная игривая ласка, а юноша еще несколько дней был весь взвинченный и смущенный и постоянно отвлекался на свои мысли, отчего пару раз попадал иголкой по своим пальцам, пока расшивал бусинами юбку для маминого заказчика. Кармен даже сходил в библиотеку. Читать его еще в детстве научил отец, поэтому юноше было несложно узнать о том, чем занимаются взрослые альфы и омеги. Не в красках, конечно, но от одной мысли, что Бернардо снова прижмет его к полу, делая с ним вещи, про которые читать стыдно было, не то что претворять в жизнь, становилось тепло-тепло в груди. Но Кармен расшивал платья для очередных альф и омег и лишь мечтал о том, как его возлюбленный в один день предложит ему быть с ним вместе. Но предложение поступило от другого омеги. Как же Кармен горевал. Он уже год жил одними мыслями о Бернардо, а тут появляется взрослый богатый дон и убеждает родителей выдать юного альфу за него. И те согласились. В первую ночь после этой новости Кармен остался дома, но во вторую не утерпел и сбежал к своему омеге. И это был далеко не дон Гаспар. Сколько же страсти вырвалось в ту ночь. Бернардо целовал его, гладил, сводил с ума. А Кармен млел, глядя своими черными, как небо над их домиком, глазами на того, от кого больше всего на свете зависел. Первую эякуляцию он подарил именно Бернардо, с любопытством и смущением наблюдая за тем, как длинные привыкшие к ручному труду загорелые пальцы скользят по его плоти, оттягивая тонкую кожу и обнажая блестящую головку. Как же Кармен стонал, не боясь, что его услышат. Да будь он в этот момент с родителями за стенкой, все равно бы не сдержался. До сих пор дрожь по телу пробегала при воспоминаниях о том, как омега держал его одной рукой поперек груди, прижимая к себе, а второй заласкивал до умопомрачения. Кармен чувствовал, что меняется. В нем просыпалось то, что раньше сидело глубоко внутри. Наверное, это и называют внутренним альфой. И первый раз, когда он действительно проявился, когда юноша физически стал мужчиной, произошел именно с Бернардо. Не с престарелым женихом, а с молодым земледельцем с очаровательной улыбкой. Его выгоревшие до соломенных кончиков темно-русые волосы, поросль золотистой на фоне загорелой кожи шерстки на теле, упругость его мышц, его сила и тепло… Это сейчас Кармен вспоминал и ревел навзрыд, а тогда он был счастлив. А ведь даже вторые сутки с того дня еще не прошли. Одно удивило: нависнуть над своим возлюбленным пришлось самому альфе. Оказалось, именно так и должно быть. И Кармен, несмотря на удивление, не был против. Это было чудесно. Красивый, любимый и желанный омега оказался очень нежным и влажным внутри, а как пах… Юноша до сих пор не мог забыть этот запах миндаля, горький, чуть сладковатый, но такой пряный, кружащий голову. Бернардо был идеален. Большой, сильный, но ставший таким податливым и мягким, когда отдавался альфе, которого давно считал своим. Оттого и скрыл кое-что, понимая, что никогда больше не встретит своего чудесного солнечного Кармена. Богатый супруг не позволит какому-то безродному бывшему любовнику видеться с его сокровищем. И Бернардо не мог это пережить. Он не хотел терять своего альфу. Так все и произошло. Кармен стал мужчиной с тем, кого любил, за день до свадьбы с тем, кто был ему неприятен. Юноша был обижен на родителей, для которых не было секретом, что в доме главным всегда будет омега. И титул передается от омеги. И отдавать сына-альфу замуж за нелюбимого, прекрасно зная, что дон Гаспар вряд ли даст молодому мужу хоть какую-то свободу, было жестоко. Наверное, оттого Кармен и сбежал. Все вышло так глупо и обидно. Он выдал себя, забыв скрыть запах духами. Оттого будущий муж, зайдя в покои, где сидел молодой альфа в ожидании свадьбы, сначала накричал на Кармена так, что у того заболела голова, а после дал хлесткую пощечину, отчего голова юноши дернулась в сторону, в ушах зазвенело, а из глаз брызнули слезы. Дон Гаспар стремительно вышел из покоев, стуча каблуками, а Кармен, давясь рыданиями, сбежал, словно уже по привычке. Поднимая вверх неудобные объемные юбки, которые он своими руками несколько месяцев расшивал бисером и дорогими серебряными нитями, Кармен бежал как можно дальше. Дальше от дома будущего мужа. Альфа бежал куда глаза глядят, несмотря на то, что от слез и головной боли он видел не слишком четко. Но юноша не останавливался, спотыкаясь и продолжая идти, пока наконец без сил не осел на сырой пустой земле. Лето закончилось, закончилась и счастливая жизнь. — Эй, Кармен, — вдруг окликнул его знакомый голос, когда альфа уже перестал чувствовать свой отмороженный зад. — Здравствуйте, сеньор Джулиан, — протерев глаза, Кармен удивленно узнал в невысоком улыбчивом мужчине хозяина фруктовой лавки. — Пошли отсюда, застудишься ж. Да и Рико тот еще скандалист, если узнает, что ты по его грядкам топал, не посмотрит, что они пустые совсем, — Кармен зачарованно слушал мужчину, замечая, что тот выглядит болезненно. В прошлый раз, когда альфа его видел, синьор Джулиан был худее, зато бодрости ему все также не занимать. И Кармен встал, оперевшись о на удивление крепкую руку, и пошел вслед за мужчиной. Тот пах как-то привычно, фруктово и ненавязчиво. Зато, стоило альфе зайти в чужой дом, как его голова тут же закружилась. И один из смеси запахов он безошибочно определил. — Пап, ты чего из дома вышел, дождь собирается, а ты без теплой накидки, — прозвучал громкий голос, и по скрипучей, но по виду добротной лестнице спустился Бернардо. Когда он перевел взгляд с отца на его спутника, извечная улыбка омеги стерлась с лица. — Кармен? Но… как? Почему? — Так вышло, — попытался усмехнуться альфа, но вместо этого всхлипнул и не смог сдержать слез. На плечи юноши вдруг легли крепкие ладони. — Сынок, организуй для нашего гостя ванну, — попросил Джулиан, и Бернардо покорно направился в другую комнату, с трудом оторвав взгляд от печального альфы. — Так Бернардо ваш сын, — стерев влагу с щек, улыбнулся Кармен, садясь на стул у стола. — Да, Беньо хороший мальчик. Но ты же и так это знаешь, — хитро глянул на альфу Джулиан, наливая ему кружку ароматного чая. — Наш единственный с Фабио сын, но, как видишь, скоро станет старшим, — Кармен шокированно посмотрел на мужчину, осознавая, что то, что он принял за болезненную полноту, ею вовсе не было: Джулиан — омега, и беременный омега! — Поздравляю вас, — воскликнул альфа смущенно, отпивая из кружки. — Благодарю, — лукаво улыбнулся мужчина, и Кармен не успел ничего ответить, потому что в этот момент в комнату вошел Бернардо. — Вода готова, — сообщил омега, не смотря на юношу, что вскружил ему голову. — Молодец, Беньо, теперь можешь помочь Кармену помыться, а то у нас такая ванная, без помощника не разберешься, — кокетливо махнул рукой Джулиан, подмигнув альфе. Тот смутился. — Но пап… — Бернардо посмотрел на Кармена, мучительно краснея. — Давайте, мальчики, вы пока мойтесь, а я вам еды приготовлю. А то кто ж знал, что у нас будут гости, — старший омега тут же подскочил, весьма шустро для своего положения перемещаясь по уютной кухне. — Пошли, — хмурый Бернардо взял альфу за руку и повел того в ванную. Кармену было стыдно за свой вид, за грязное и пыльное платье, за растрепавшиеся волосы, из которых юноша вытащил все шпильки, потому что высокая прическа еще сильнее провоцировала головную боль. Смущающийся альфа сел на небольшой стульчик у широкой чугунной ванны, не в силах попросить Бернардо распустить завязки на его платье, которые, как на зло, должны были располагаться на спине. Глупа дань традициям: зачем показывать, что ты носишь одежду, которую нельзя надеть или снять без помощи слуг, если на самом деле у тебя никогда этих слуг и не было? — Давай помогу, — предложил омега, заставив Кармена посмотреть в пол и перекинуть волосы через плечо, обнажая спину, чтобы парню было удобнее мучиться с завязками. Может быть, оно и к счастью, что альфа не видел взгляда Бернардо. В нем было столько отчаяния, жадного голода и страсти, что Кармен, заметь он его, точно сбежал бы куда подальше. А так юноша лишь кротко сидел, смотря куда угодно, лишь бы не начинать разговор с омегой. Спустя пару минут Бернардо смог расслабить завязки корсета и обошел альфу, становясь перед ним на колени. Кармен широко распахнутыми глазами, сгорая от мучительного стыда, смотрел, как омега отстегивает перемычку штиблета под невысоким каблуком его обуви, а после снимает и саму туфлю. При этом Бернардо делал это без отвращения, несмотря на то, что его руки запачкались от прилипшей к обуви земли, по которой ходил Кармен. Казалось, омега ухаживает за юношей с благоговением, что ли. Разув альфу, парень промыл руки в небольшом ковше, вытер их тряпицей и вернулся к Кармену. Юноша с замиранием сердца следил за тем, как попросивший его встать омега осторожно стягивает с него платье, оставляя в одном нижнем белье. Которое состояло из единственного предмета: узкой полоски украшенной кружевом ткани, обхватывающей бедро альфы выше колена. Когда Бернардо стал стягивать подвязку с ноги альфы, Кармен мучительно покраснел, чувствуя, как физическое желание становится очевидным. — Что это? — спросил все еще сидящий на коленях омега, без смущения рассматривая член своего любовника так близко и в ярком свете свечей, которых в ванной была куча. — По-повязка, — всхлипнул Кармен, когда его напрягшийся член легко погладили ладонью. — Кажется, она символизирует то, что я отдаю себя во власть своему мужу. Гаспар должен был развязать ее во время первой ночи. — Как неловко получилось, — Бернардо встретился взглядом с юношей, держа в руках кожаный ремешок, что пару секунд назад обхватывал член и яйца его альфы. — Бени, — всхлипнул Кармен, когда поднявшийся с колен омега прижал его к себе, и поцеловал. Голодно, сладко, наконец расслабляясь после ужасного дня. — Я… Я так хотел к тебе… с тобой… Пожалуйста, не отпускай меня. — Не отпущу, — проворковал Бернардо, обнимая своего глупого альфу. Но люби-и-имого… — Давай мыться? — Давай, — улыбнулся юноша, перешагивая через бортик ванны и с удовольствием целуя присоединившегося к нему омегу. В ванной они немного задержались, но оно того стоило. И стоящий в одежде Бернардо альфа чувствовал себя до неприличия счастливым. И пусть у них сегодня дальше поцелуев не зашло, Кармен чувствовал себя расплавленным, как масло. Потому что его крепко обнимали и покусывали в шею, отчего ноги подгибались, а пах или ягодицы, смотря с какой стороны подходил омега, тут же прижимались к чужим бедрам. — Какой же ты сладкий, — в очередной раз надавливая пальцами между ягодиц альфы сквозь ткань брюк и одновременно целуя юношу в губы, сообщал Бернардо. — А ты горький, — улыбался, прикусывая губу и млея, Кармен, нисколько не обижая своего партнера: омега прекрасно знал, что его аромат, мягко говоря, на любителя. И тот нашелся. — Кхм, — кашлянул Бернардо, когда, войдя на кухню и ведя следом за собой альфу, увидел милующихся родителей. — О, Беньо, Кармен, — тепло улыбнулся Джулиан, совершенно не смущаясь того, что он только что прижимал своего мужа к стене, недвусмысленно раздвинув ему ноги коленом. Кармен в первый раз видел второго отца Бернардо и, честно говоря, впечатлился. Тот оказался высоким брутальным альфой, но, судя по взглядам, которые он бросал на своего мужа, угрожающе мужчина только выглядел. — Фабио, — протянул руку Кармену альфа, смущенно улыбаясь. Юноша не смог не отметить, что его омега точно пошел в своего а-отца: те же светлые волосы, пухлые с четким абрисом губы, кофейные глаза и широкоплечая мускулистая фигура. — Очень приятно, я Кармен, — младший альфа пожал крепкую ладонь, улыбаясь в ответ. Почему-то Фабио ему сразу понравился. Может, потому что он был одет в шерстяное платье с широкой юбкой в пол и казался таким же мягким и уютным, как и его муж. — Мальчики, за стол, — позвал Джулиан, и все тут же сели на свои места, с удовольствием приступая к еде. Кармен старался есть медленно, но аппетит трудно было скрыть, ведь ел юноша в последний раз ранним утром и то немного, чтобы влезть в узкое платье. Так что из-за стола он встал сытый и разморенный после кружки горячего фруктового отвара. Пожелав приютившим его мужчинам спокойной ночи, альфа позволил Бернардо увести себя на второй этаж, где была его спальня. Парень, пользуясь сонным состоянием теперь точно своего альфы, раздел его, а после уложил спать в свою кровать. Пока Кармен сладко сопел, прижимаясь щекой к груди омеги, тот счастливо вздыхал, обнимая самое ценное, что у него есть. Бернардо привык быть сильным и самостоятельным, но с этим парнем он чувствовал себя донельзя зависимым и, пожалуй, это тот случай, когда омега совсем не против.

***

Следующий день был полон открытий. Во-первых, оказывается, родители Бернардо все это время знали, почему по ночам в окнах их сарая горел свет. Во-вторых, Джулиан с Фабио вовсе не против отношений их сына и чужого сбежавшего жениха. Ну и в-третьих, что, пожалуй, важнее всего… — Правда? Вы нас отпустите? Одних? — спросил Бернардо, чувствуя, как за его спиной отрастают крылья. Свобода. Жизнь с любимым. Это же его мечта. — Ну, не одних. Говорю же, Эстебан вас у себя приютит, я ему еще полгода назад сообщил, когда мы с Фабио ездили на ярмарку, что вы приедете, — махнул рукой Джулиан, следя за готовящимся вареньем в горшочке, пока его муж замешивал тесто. — То есть вы догадывались, что мы..? — шокированный Кармен переглянулся со своим омегой, сидя напротив него за столом. — А чего тут не догадаться? Приходит к завтраку мой сын довольный да пропахший альфой. Так один раз, второй, месяц, десятый. Молчит и глазами своими довольными улицу освещает. Как же тут не догадаться-то? — улыбался Джулиан, споро раскатывая тесто по железной форме и заливая сверху варенье, пока молчаливый Фабио прищипывал бортики будущего пирога, чтобы после выпекания по краю был красивый узор. Бернардо сидел, прикусив губу и мучительно покраснев, да так, что даже сквозь его смуглую кожу багрянец пробивался. — Пап, но как же вы без меня? А сад? А деревья и кустики? — омега выглядел подавленно. — Думаешь, сами не управимся? Если понадобится, наймем кого-нибудь, может, продадим землю и уедем на моря, — хохотнул Джулиан, отчего его сын из румяного враз стал бледным. — Не переживай, будут твои абрикосы тут, — после этих слов покраснел уже Кармен. Тем не менее, все произошло именно так, как решили родители Бернардо. И пусть они говорили, что хотят, чтобы их дети (да, Кармена они уже считали своим) жили спокойно без их старческого присутствия, сами парни понимали, что бегут они от влиятельного неудавшегося мужа альфы, который, возможно, попытается отомстить. Порченный жених, так еще и сбежал перед свадьбой. Позорище. Тем не менее, на следующий день Кармен сел в карету вместе со своим омегой и, тепло попрощавшись с Джулианом и Фабио, отправился в новый город. Было страшно, правда. И дико интересно. А еще живший под вечным надзором родителей, которые не хотели, чтобы их сын лишился невинности раньше времени, альфа внезапно прочувствовал, что такое свобода. И необузданная страсть. Эстебан оказался пожилым глуховатым бетой, при этом выглядел он на удивление хорошо, а еще был зорким, как сова, оттого до сих пор, в почтенном возрасте, работал ювелирных дел мастером. А еще дядюшка Эсто был двоюродным дедом Бернардо и своих детей не имел, поэтому, как только в его доме появились молодой рукастый омега и обученный шитью альфа, хитрый бета тут же подключил их к своему делу. Вот так и получилось, что парни днем помогали по дому и учились у дядюшки Эсто, а вечером и ночью полностью отдавались друг другу. Там-то они и смогли полностью раскрыться. Особенно Кармен, который случайно, забредя в библиотеку полуразрушенной церкви, нашел там старый трактат, в котором описывалось то, что в последние десятилетия считалось не иначе как грешными извращениями. Но альфе внезапно понравилось изучать позы, читать про то, чем можно заменить естественную смазку и как раньше жили священные тройки: союзы из альфы, беты и омеги. Это было действительно познавательно, но плоды своих умственных трудов Кармен пожал, когда задыхался, в судорогах кончая под своим омегой, которого природа вообще нигде не обделила: член у Бернардо был длинный, толстый и дарил такое удовольствие, что после того раза альфу пришлось нести в ванну на руках. Это было через месяц их жизни в доме Эстебана. А в конце зимы, когда из-под снега начинают прорастать первые цветы, Кармен стал по-настоящему счастливым. А еще он сильно обиделся на своего омегу, но долго держать обиду не мог, ведь его Бернардо ждет их ребенка. Узнав о беременности своего возлюбленного, Кармен чуть с ума не сошел. Или он сошел с ума еще раньше, ведь трудно не заметить интересное положение омеги: оно влияет на естественный аромат. Но альфа все понял лишь тогда, когда Бернардо положил его руку на свой округлившийся живот, не переставая вбиваться в податливого юношу. Кармен и сейчас бы не ответил, отчего именно он кончил: от удовольствия, что приносил ему любимый, или от осознания, что он будет отцом. Это было странно и непривычно, но альфа действительно моментально свыкся с этой мыслью и стал дико приставучим. Но Бернардо совершенно не был против. А еще он чувствовал вину за то, что не сказал Кармену в ту их первую ночь о том, что у него была течка. Она была третьей, когда цикл еще не установился, но омега целенаправленно хотел забеременеть. Может, глупо, да, эгоистично, но он очень хотел иметь ребенка от Кармена. Такого же высокого, стройного, черноволосого и черноглазого, с оливковой кожей и любовью к рукоделию. Неважно, мальчик или девочка, омежка или бета, лишь бы от этого невозможного альфы. И все получилось. Правда, пришлось несколько часов извиняться перед Карменом, а потом залюбливать его до изнеможения, чтобы удовлетворенный в обеих ролях альфа обнял своего омегу, благодаря счастливого Бернардо за все, и заснул. Ближе к концу весны будущие отцы осознали, что им нужно поскорее уезжать, потому что знахарка, что была одна на весь город, умерла. Эстебан жил в небольшом городке, а хорошие врачи были далеко, чуть ли не в одной только столице. А Бернардо не то что не рожал, он даже с узлом любовью не занимался, что означало, что ему просто необходимы место в больнице и акушер или хотя бы повитуха. В первый месяц лета, собрав все заработанные за то время, что парни помогали дядюшке Эсто, деньги, Кармен накупил фруктов, особенно много абрикосов, собрал еды в дорогу, одежду и немного украшений, чтобы, в случае чего, расплатиться ими. В последние дни альфа купил небольшую, но вполне подходящую для двоих крытую повозку и умную мирную кобылку. Юноше было тяжело идти, по сути, в неизвестность, пусть Эстебан и дал ему карту для того, чтобы добраться в столицу. Но Кармен был не один, а с двумя самыми близкими и важными для него людьми, одному из которых еще только суждено появиться на свет, и это заставляло волноваться еще сильнее. Но альфа держался. Когда прощался с дядюшкой Эсто, который очень тепло относился к своим внукам, когда впервые управлял кобылой, когда по ходу дела учился разжигать костер, чтобы хотя бы воду вскипятить. Единственное, что удерживало Кармена от истерик, — его любимый. Бернардо был рассудительным и спокойным, не жаловался и не давал повода волноваться, видя, как его альфа делает все возможное, чтобы у него была возможность с комфортом родить их сына. Но так продолжалось две недели. Случилось страшное: они попали в местность, где не было деревень. Одни сплошные холмы, поляны и горы, на которые их простенькая повозка и уже груженая лошадка не забрались бы. Каждый следующий день, прижимаясь к боку своего глубоко беременного и молча страдающего от поездки и постоянной тряски возлюбленного, Кармен проклинал себя за то, что не додумался в одиночку поехать за доктором. Однажды, не выдержав, альфа поделился своими мыслями с Бернардо, за что получил по заднице с замечанием, что хуже было бы, если бы последние месяцы беременности будущий папочка провел без своего альфы. Потом Кармен молился. Не помогло. И вот он стоит посреди поля, полного издевательски-ярких желтых одуванчиков, и плачет. Бернардо уснул, утомившись от дороги, а его альфа, его вторая половина ревет, как ребенок, потому что руки опускаются. Потому что Кармен чувствовал, как время на исходе, и он не помог любимому, а сделал только хуже. Цокот копыт заглушили одуванчики. Услышав конский храп совсем рядом, Кармен испугался. Не за себя, за Бернардо: вряд ли разбойник пожалеет молодого беременного омежку. Слезы потекли с новой силой. Как же он устал. — Эй, мелкий, ты чего ревешь? — альфа дернулся, когда его щеки коснулась жесткая кожа перчатки. Сморгнув соленую пелену, Кармен испугался: перед юношей стоял всадник. Настоящий. В широкополой шляпе, с мечом на поясе, но в одной рубашке, без кольчуги. — У меня омега беременный. И, кажется, мы не успеем доехать до города, — Кармен снова заревел, размазывая по щекам слезы и сопли. — Так, малой, успокойся и покажи своего омегу. Плохо я ему не сделаю, — мужчина спешился, и альфе ничего не оставалось, кроме как повести незнакомца к Бернардо. — Это кто еще такой? — омега лежал на умягченной пледом лавке в повозке в одной сорочке, которая едва прикрывала колени, потому что на улице было очень жарко. — Я Тристан, не переживайте, сеньор, я не принесу вам и вашему альфе вреда, — мужчина легко поклонился, не реагируя на безмолвную агрессию омеги. Кармен залез в повозку и сел на вторую лавку, глядя на то, как чужак трогает живот Бернардо. Большой живот. И, если приложить к нему ладонь, можно почувствовать, как малыш пинает своего папочку, что тоже не доставляло омеге радости. — Все в порядке, ребенок активный и действительно скоро попросится на свет, — как-то по-особенному трепетно погладил круглый животик Тристан, моргая и словно отмирая. — Ты бета, — утвердительно заметил Бернардо, опуская подол сорочки, когда мужчина, увидев омежий член, отвел глаза. — Есть грешок, — пожал плечами Тристан, переводя взгляд на печального и тощего, оттого и кажущегося подростком, альфу. — С Бени все будет хорошо? — Кармен сжал пальцы своего омеги, который сейчас однозначно был главным в их паре. Потому что, несмотря на беременность Бернардо, поддержка была нужна именно его альфе. — Конечно. Если вы хотели доехать до Ролдэна, то вы почти на месте — до него несколько часов верхом, — Тристан поймал себя на мысли, что ему нравится наблюдать за молодыми будущими папочками. Они были такими наивными и такими влюбленными. Бете, наверное, такое действительно не понять. — Правда? — Кармен от радости аж подпрыгнул на лавке и ойкнул, болезненно на нее приземлившись тощей задницей. Мужчина с усмешкой наблюдал за юношей. — Правда. Могу довезти, — Тристан только брови поднял в удивлении, когда ему на шею бросился малолетний альфа. Но ради приличия мужчина все же хлопнул его по спине и, когда Кармен отстранился от него, бета получил убийственный взгляд омеги. Ох уж эти дети. Следующие полчаса Кармен помогал мужчине перепрягать лошадей, подселяя к мирной лошадке хитро косящего на нее блестящим глазом гнедого жеребца. Альфа то и дело ловил на себе изучающий взгляд Тристана и чувствовал себя неуютно. — Как вы познакомились с Бени? — спросил вдруг бета, сорвав былинку и сунув ее в уголок губ. Этот мужчина выглядел слишком беззаботно. Кармен был раздражен. — При всем уважении… Наши с Бернардо отношения вас не касаются, — холодно ответил альфа, прожигая Тристана черным взглядом. Не глаза, а спелые оливки. — Как скажешь, — хмыкнул мужчина, глядя на то, как Кармен забирается в повозку. В том, что будущие отцы действительно еще дети, Тристан убедился через двадцать минут поездки, когда привыкшие к обычно довольно шумной близости — еще бы, ведь дома Эстебан их все равно бы не услышал из-за проблем со слухом, — парни вдруг начали стонать, а бета, что сидел на облучке и управлял лошадьми, с интересом слушал, как юная и оттого глупая парочка с жаром занимается любовью. Тристан плохо себе представлял, как можно любиться в тесной трясущейся повозке, так еще и с беременным омегой, поэтому мужчина решил, что бессовестный альфа заставляет Бернардо делать ему приятно ртом. Так как бете было скучно, он раздумывал об этом следующие два часа, а после решил остановиться. — Малые, я отлить, без меня не уезжайте, — крикнул пассажирам Тристан, хмыкнув. Отвязав лошадей и стреножив их, чтобы те отдохнули и пожевали еще зеленую траву, мужчина действительно ушел в сторону густых кустов, чтобы опорожнить свой мочевой пузырь. Правда, бета слегка задержался, заметив, что кусты, что удобно скрыли его от, видимо, лошадей, потому что парням явно не до него, оказались малиновыми. А Тристан ну очень давно не ел малину. Поэтому вернулся он к карете, только наевшись ягод всласть и набрав еще столько, сколько поместилось в поднятом вверх крае рубахи, заменившем бете карман. Довольный мужчина вернулся на поляну и обомлел: в повозке на лавке все также сидел и так большой, а с круглым животом так вообще огромный омега, раздвинувший ноги, чтобы… Нет, не чтобы позволить своему альфе насладиться его влажными прелестями. Наоборот. Это Кармен насаживался на, видимо, не самый крохотный омежий член. Тристан отвернулся. Он не завидовал, он… Завидовал, ладно. Это было красиво. Это было так странно и так правильно. И бета сам не понял, зачем досмотрел до конца. Зачем увидел, как альфа орошает блеснувшей перламутром струйкой лавку напротив той, на которой сидел Бернардо. Вот зачем мужчине видеть, как потягивается молоденький альфа, вставая на носочки и осторожно садясь, потому что его ноги дрожали? Зачем взрослому мужчине вообще наблюдать за подростками? Вот и он не знает. Стоит, жует малину и наблюдает самый страстный в своей жизни поцелуй. Эти дети мылись разве что в ручье в последние недели так точно, влажные от пота, уставшие от долгой дороги, а какие страстные. И как этот альфочка пытается ухаживать за своим партнером. Да и омега не промах, иногда так смотрит на Кармена, что и у беты живот скручивает. Да, от зависти. — Едем дальше, — сообщил Тристан, отдав парочке собранные ягоды, вернув лошадей на место и сразу усаживаясь на свои козлы. Парни в повозке больше не шумели. А потом, спустя, наверное, час, начали шебуршать. Прислушавшись, бета по обрывкам фраз понял, что кое-кто проголодался. Вздохнув, мужчина пораскинул мозгами и вспомнил, что, в отличие от недальновидных малолеток, на свою по планам недолгую прогулку он захватил себе перекус. Ну, как захватил. Покорно забрал все, что ему засунул в сумку повар. А Тристан за последние часы жевал только былинку и малину, да и до дома он уже дотерпит, поэтому, снова тревожа лошадей, которые уже недовольно на него поглядывали, очередной остановкой, мужчина отдал свою сумку влюбленной парочке. — Приятного аппетита, — отчего-то смутившись, бета вернулся обратно на отбивающую его зад скамейку впереди повозки, прекрасно услышав сказанные ему слова благодарности. Черт дернул Тристана въехать через задний двор и вообще начинать разыгрывать комедию. Но так уж вышло. — Тут красиво, — оглядев сад, полный фигурных кустов и каменных статуй, восхитился Кармен. — Я хочу в туалет, — с натянутой улыбкой прошипел Бернардо, отчего бета почему-то пристыдился. Неловко, что беременный омега терпел из-за него. — Пошли в дом, — Тристан повел своих… подопечных внутрь, не давая им вдоволь насладиться красотой портретов, развешенных вдоль коридора. Убедительно попросив слуг не попадаться юным гостям на глаза, бета сам расположил парней в одни из пустующих покоев и даже сам показал, как пользоваться ванной и прочими благами цивилизации. Но, видимо, альфа с омегой были не из настолько глухой деревни, чтобы восхищаться унитазом. А он у Тристана, между прочим, из цельного куска мрамора. Когда с непривычки — еще бы, — забывший выдать гостям полотенца мужчина зашел в ванную, решив, что те спустя полчаса все еще будут в воде, — сам Тристан часа по два мог отмокать, — сильно удивился, когда его встретили два голых парня. И тут бета понял, что они действительно не подростки. Как минимум у них обоих были густые темные ирокезы вдоль хребта, а еще… Черт, да, Тристан заметил, что у Кармена и Бернардо члены больше среднего. Сильно больше. Ложась спать после того, как отнес ужин и через час унес посуду обратно на кухню, мужчина долго не мог заснуть. В голове постоянно всплывали беременные альфы и плачущие омеги. Или наоборот. Черт-те что, короче. Так что проснулся бета разбитый, и сияющая мордашка отмытого и оттого еще более симпатичного Кармена его не вдохновила. — Доброе утро, — альфочка выглядел очень довольным. Принюхавшись, Тристан закатил глаза: еще бы не был довольным, от парнишки несло спермой. И когда они только успевают трахаться-то. Кролики, ей-богу. — Доброе, — буркнул мужчина, решая проведать беременного. — Твоего ж… — Не ругайтесь, дон, — фыркнул Бернардо, который сидел с недовольным лицом, с которого стекали подозрительные белесые капли. А еще омега был полностью голым и сверкал своими темными крупными сосками. Интересно, какие они были до береме… И тут Тристан позорно сбежал, оборвав себя на мысли. К черту конспирацию: бета отправил служанку, чтобы та принесла юным сеньорам завтрак. Потому что это уже выше его сил. Эти… эти парни выводили мужчину из себя. — А мы где? — на второй день спросил Кармен, сверкая голой волосатой грудью. Он вообще весь был пушистым, как медведь, но в меру. И при этом тощий, как спичка. Видимо, путешествие через полкоролевства тяжело ему далось. — В столице, — улыбнулся Тристан, да так, что парни дальше расспрашивать его не стали. Через неделю Бернардо стал все реже подниматься с кровати и перестал выходить в сад, где они с альфой любили посидеть на лавочке, откуда открывался чудесный вид на розовые кусты. Тристан как-то даже подловил их, когда Кармен на коленях удовлетворял своего омегу. Причем смотрящему из окна второго этажа мужчине хватило одного вида пяток альфы, торчащих из-под круглого живота, чтобы в горле пересохло. Эти малолетки… Черт! Но Тристан вдруг понял, что ему впервые после обретения нового статуса нескучно. Ему любопытно, он раздражается, удивляется, злится. Он чувствует. И что будет, когда эти малявки, увеличив свое количество до трех, уедут в свой крошечный городок? Как бете жить без этих вечно голых в его присутствии задниц? И вот этот день настал. Точнее, ночь. Точнее, Бернардо без стука вошел в спальню беты, которую по желанию самого Тристана теперь никто не охранял. — Ты чего? — спросил сонный мужчина, видя над собой высокую тень со знакомым миндальным ароматом. — Я рожаю, — довольно спокойно сообщил омега, улыбаясь. И улыбка его явно была издевательской. На уши поднялся весь замок. В том числе потому, что врач, специально возвращенный из поездки обратно в Ролдэн, решил наведаться в местный приют для любвеобильных омег. Вызвав эскулапа прямиком из борделя, Тристан, к своему стыду, нервничал. Причем больше за Кармена, который безумно волновался и начал плакать, притом что на тот момент его омегу просто уложили на кровать. Но когда пришедший и отмытый от чужих запахов доктор вошел в спальню, мужчине пришлось собственноручно сдерживать альфу, который, кажется, хотел сгрызть врачу лицо. — Кармен, — тихо, ласково, а эффект как у пушечного ядра: альфа тут же расслабился, успокоился и, кажется, замурлыкал. Юноша забился под бок своего омеги и сверкал оттуда своими черными блестящими оливками безумных глаз. — Вам лучше рожать в естественной позе, — посоветовал доктор, без сопротивления сунув руку в анус Бернардо по запястье. Возможности человеческого тела удивляют. — Вы имеете в виду раком? — спросил омега, на что врачу оставалось только кивнуть. — Принеси косточку. — Какую косточку? — спросил Кармен, но, кажется, этот вопрос возник у всех в комнате. — Абрикосовую, — Бернардо был абсолютно, пугающе спокоен. — Ту самую? — будь бета художником, точно захотел бы запечатлеть этот взгляд, полный безудержной нежности. — Ты принесешь ее или нет? — тяжело вздохнул омега. — В мешочке с браслетами. И что вы думали? Покопавшись в шкафу, который Тристан выделил парням для вещей, Кармен с победным видом достал из закромов косточку. Абрикосовую. Крупную такую, явно от хорошего урожая. И все. Началось самое интересное. Тристана никто из комнаты не выгонял, вот он и стоял, видя, как рождается новая жизнь. Бернардо встал на четвереньки, потом вдруг слез с кровати, походил по комнате. Попросил доктора снять с него рубашку. Тот с виду не удивился, помогая омеге, который совершенно не смущался своей наготы. Потом он вдруг снова вернулся к кровати, начиная раздевать своего альфу. Тристан никогда не слышал, чтобы люди издавали такие странные звуки. Кармен игриво мявкал, постанывая, когда омега прихватывал его за холку. Мужчина впервые в жизни видел такие странные брачные игры и был, к своему стыду, возбужден. Эта пара вызывала в нем бурю эмоций, в основном нейтрально-негативных, а сейчас… Они же за последний месяц ему почти родными стали. И тут вдруг Бернардо низко и громко зарычал, отчего, кажется, завибрировали стены, и тяжело вздохнул. — Ну, с богом, — выдал врач, подходя к омеге, стоящему на коленях над своим альфой, но не касаясь парней, которые, кажется, сейчас были где-то не здесь. — Мне больно, — шепнул Бернардо, заскулив. — Я знаю. Я люблю тебя, — альфа вылизывал лицо своего… своей пары, оглаживая его объемные бока. И тут омега словно расслабился. Доктор заставил Тристана срочно переодеться и вымыть руки специальным средством. Мужчина не понимал, зачем, пока непонятно чем думающий врач не позвал побледневшего бету, чтобы тот «ловил». Ловил, черт возьми! Да Тристан его уволит к чертям, сошлет на нары, лишит титула почетного дона… Показалась головка. Тяжело дышал не только Бернардо, но и Кармен, лежащий под ним, а еще Тристан, который держал голову рождающегося, а после и крохотное тельце с прижатыми к нему ножками и ручками. — Эм… — бета был в глубоком шоке, когда не совсем осознаешь, что делаешь, словно все происходит рефлекторно. — Не беспокойтесь, это пуповина, — выдал врач, обрезая синеватую веревку, тянущуюся от пупка малыша до места, откуда он только что вылез. — Привет, — Тристан улыбнулся, замечая, что красный покрытый кажущейся жирной родовой смазкой младенец смотрит на него. Или не на него. Но точно смотрит. — Можете переворачиваться, дон, — сообщил доктор Бернардо, который так и замер на четвереньках. Тристану посчастливилось быть тем, кто передаст ребенка его папочке. Непередаваемо. Эта смесь удивления, восхищения, радости в глазах усталого, но довольного омеги… — Я пойду. Позовите, когда снова начнутся схватки, я буду рядом, — доктор хлопнул бету по плечу и вышел из комнаты. Кармен во все глаза смотрел на своего малыша. На их с Бени малыша. Крохотного, покрытого младенческим пушком, с темными кудряшками на голове и вдоль спинки. Маленький волчонок. Бета с альфой с замиранием сердца смотрели, как малыш впивается в крупный сосок папы в первый раз. Стерев с лица слезы и только в этот момент осознавая, что плачет, Тристан хотел было уйти, понимая, что на этом его полномочия все, но тут мужчина поймал карий взгляд омеги и покорно уселся на кровать в ногах у молодых отцов. Бета с улыбкой наблюдал за Карменом: альфа во все глаза следил за своим малышом, лежа щекой на плече своей пары. Удивительное зрелище. Тристану казалось, что он находится на празднике, на который его пригласили, но все про него забыли, потому что были гости намного важнее. Когда начались новые схватки, мужчина все понял, но все равно не успел позвать врача, потому что Бернардо вдруг встал на корточки и родил из себя странного вида субстанцию, к которой, по всей видимости, крепилась та самая пуповина. И Тристан без лишней брезгливости перенес этот довольно податливый пакет с кровью и сосудами в металлический лоток, оставленный доктором на столике. Врач пришел спустя время, отругал, что его вовремя не позвали, осмотрел послед, родившего и малыша, с помощью Тристана обмыл кроху в ванночке, проследил, правильно ли Бернардо прикладывает младенца к груди, и ушел. Через время в комнату вошел слуга, привезя с собой тележку с едой. Есть хотели все трое, один только младенец наелся молозива и уснул на папиной груди. На груди млеющего Кармена. — Как его назовете? — кивая на прижавшего к себе малыша и довольного до безобразия альфу, спросил Тристан. — Кармен, — обернулся к своему возлюбленному Бернардо, — имя Сесарио подойдет нашему сыну? — Вполне, — улыбнулся альфа, целуя малыша в лоб и улыбаясь. Тристану казалось, что он не мог насмотреться на этих мальчиков. Всех троих. Их идиллия вызывала зависимость. — Спи с нами, — вдруг предложил Бернардо. — Что? — бета удивленно захлопал ресницами. — Спи, говорю. А то, может, меня посреди ночи прихватит, кто к доктору побежит? — дожевывая печенье, пожал плечами омега. Знал бы он, каким счастливым только что он сделал одного мужчину. Помимо своего альфы и своего сына. — Я побегу. А Сесарио у нас кто? — полюбопытствовал Тристан, не в силах оторвать взгляд от Кармена, который выглядел как сказочная колдунья из-за бледной кожи и черных растрепанных кудрей, что сейчас не были заплетены в косу и змеились у бедер сидящего на кровати альфы, в чьих руках был громко сопящий розовый сверток. — Альфа. Я чувствую внутреннюю конкуренцию, — хихикнул Кармен, снова целуя своего сына. Не будь рядом зрителей, от макушки до мягких пяточек бы зацеловал. — Хочешь подержать? — Я? А… — кажется, когда альфа внезапно передал ему ребенка, мозг Тристана отключился. Это тепло, этот чистый запах, это сопение… — Моя ж ты радость… Сбоку довольно зарокотал Бернардо. Подняв глаза, мужчина встретился с удовлетворенным взглядом омеги. Было такое ощущение, словно парень над ним доминировал, пусть при этом он ничего не делал, он даже не касался беты. Так и началась жизнь молодых папаш. Тристану пришлось отложить свои обязанности — то есть вернуть титул, — на вроде как не особо возмущающегося отца, потому что кто, если не бета, подотрет попу юному Сесарио? Кто будет делать массаж Бернардо, когда у него застоится молоко, отчего у омеги будет болеть грудь? И кто, в конце концов, уложит Кармена спать, предварительно обмыв его, когда пара альфы внезапно захочет заняться с ним любовью? Последнее было особенно удивительно. Тристан впервые видел залюбленного до невозможности ходить альфу. При этом он к попке своего мужа даже не пытался притронуться, понимая, что после родов нужно еще восстановиться. Так что приходилось бете гулять с коляской по парку, пока молодые отцы удовлетворяли свои желания. Зато каким довольным потом был Бернардо, с улыбкой глядя собственного сына, присосавшегося к его груди. Омеге явно нравилось быть отцом. При этом мужчина наблюдал, как с каждым днем Бернардо возвращал былую фигуру, а Кармен, наоборот, поправлялся. Так что, празднуя третий месяц жизни своего малыша, альфа был довольно упитанным. А еще у него началась лактация. Доктор сказал, что это оттого, что Кармен очень активно участвует в уходе за малышом. Альфа послушал-послушал, узнал, что его молоко абсолютно нормальное и ребенку не навредит, и теперь у малыша есть двое кормильцев. Иногда Тристану казалось, что он сойдет с ума от запаха цитрусов, миндаля и молока, который был везде. К счастью, мужчина был бетой, иначе он бы не выдержал своего пробудившегося влечения. Это безумие: жить с привлекательными (оттого они его и раздражали) парнями и ухаживать за их ребенком, который относится к ним троим как к своим папочкам, и не иметь доступа к их телам. Все сдвинулось с мертвой точки в один прекрасный день. — Дай мне, — прошептал Кармен на ухо непонимающему бете. — Что дать? — ошарашенно посмотрел на альфу Тристан. — Взять тебя. Я уже на стены лезу от желания засунуть в кого-то свой член, — простонал Кармен, притираясь стояком к бедру мужчины. — А как же Бени? — да, бете разрешили его так называть. — Он сам мне предложил. И действительно, после недолгого выяснения отношений Тристана с разрешения омеги уложили на кровать, где они все вместе спали, и засунули ему в зад смазанный палец. А потом второй, третий, член. Бета не был неопытным в плотских утехах, но под хвост еще никому не давал, поэтому эти ощущения были для него в новинку. Но, пожалуй, самым шокирующим было не на удивление приятное растяжение внутри и то, каким альфа оказался ласковым любовником, а капли молока, вытекающие из набухших темных сосков. Пока Кармен в него кончал, Тристан, не сдержавшись, присосался к налитой груди, услышав сбоку стон. Омега следил за ними, и его крупный стояк упирался во все еще мягкий животик. Малыш Сесарио спал в своей кроватке, не мешая своим папочкам наслаждаться друг другом. — Моя очередь, — Бернардо вошел в бету прямо по неостывшей сперме Кармена, и мужчина тихо застонал, понимая, почему альфа после занятий любовью с их омегой еле ходил. Потому что Бернардо долбился, как молот о наковальню, выбивая дух каждым сильным движением бедер. Если с Карменом бета не кончил, то под омегой Тристан, кажется, умер, залив семенем себе же грудь и подбородок. Лежа в ванной, до которой парни донесли его вдвоем, бета ни о чем не думал. Он улыбался, чувствуя, как в его растянутом заду скользят умелые пальцы, промывая. Это было так странно. Такая откровенная забота, но она пленяла. Как и их взгляды, касания, запахи. Безумие.

***

— Ты изменился, — с нечитаемой эмоцией сообщил Тристану его отец, стоило бете войти в его кабинет. — И как тебе новый я? — странно общаться с королем на ты, но родство дает свои привилегии. — Ты теперь семейный человек, как я вижу. Неужели ты действительно нашел себе женихов, когда решил объехать свои владения? — Базилио VI лукаво прищурился, глядя на смутившегося сына. — Так получилось. Ты же знаешь, сколько пустующих земель лежит вокруг столицы, там легко заблудиться. Зато теперь у меня есть сын. Ты позволишь ему стать моим наследником? — Тристан, кажется, никогда еще так не волновался, ожидая ответа. — Если ты его признаешь, какое я имею право препятствовать? Одно мне скажи, сын: ты знал, что твой альфа — сбежавший жених герцога Гаспара Гойо? — король внимательно следил за молодым мужчиной, который стоял посреди кабинета и непозволительно приятно пах своими любовниками и молоком. Когда-то и для монарха это был запах счастья, а теперь… Вот лишь бы его Диего в очередной раз острым словом не попытался развязать войну с соседним королевством, а в остальном все прекрасно. — Знал. Кармен… в красках рассказал, как сбежал от того, кто поднял на него руку, — король усмехнулся, замечая лед в голосе, а не только в синих глазах сына. Ему идет быть суровым. Да и вновь будущему правителю иногда нужно быть по-настоящему жестким. — Тогда жду вас на официальной церемонии, чтобы удовлетворить моих чиновников. А перед этим я попрошу познакомить меня с моим внуком. Сколько можно скрывать его от меня, Тристан?

***

— Ты уверен? — сам Кармен, видимо, не слишком. — Да, — Бернардо положил косточку в воду. — Я хочу, чтобы в этом саду рос абрикос. — Ты до сих пор хранишь ту косточку, чтобы прорастить? — альфа никогда не перестанет удивляться тому, каким чувствительным оказался его любимый. Страстный поцелуй до повлажневших в области сосков рубашек прервал тихий шепот: — Сесарио сухой, чистый и хочет кушать. И папочки, еще разок поцеловавшись, направились к своему бете. Да, теперь он их целиком и полностью. — Я покормлю. — Нет, я первый. — А меня кто покормит? — ответом развратному бете было сдвоенное рычание.

***

Дни текли своим чередом. Сесарио уже вполне виртуозно научился издавать разные звуки, всячески привлекая внимание отцов. Коих было три, поэтому без присмотра юный альфа не оставался. Но, что еще удивительнее, к воспитанию наследника — теперь официального, — подключились коронованные дедушки. — Вы идите-идите, прогуляйтесь по магазинам, мы с Бажо сами с Сеси справимся, да, малыш? — король Диего тряс деревянной погремушкой, отчего его внук счастливо смеялся, улыбаясь еще беззубым ртом. Бажо, он же король Базилио, усиленно кивал, раскладывая на этажерке чистые полотенца и бутылочки с молоком, которое папочки Сесарио регулярно сцеживали. Так что у троих мужчин не осталось никаких причин оставаться дома. Поцеловав сыночка, Тристан, подхватив своих партнеров под локти, направился в ресторан. Потому что… Почему бы и нет, они слишком долго сидели в замке. Да, бета привел тогда еще будущих папочек в замок, где он сам, собственно, и жил. Кармену было сложно осознать, что тот белокурый всадник в шляпе оказался королем. Все происходящее чудилось диким сном, но тонкая цепочка на его запястье говорила об обратном: Кармен и Бернардо теперь официальные женихи принца Тристана. Это стало слишком внезапным потрясением, от которого альфа все еще отходил. А Бени как-то сразу смирился. Или, возможно, он изначально что-то подозревал. Но выиграл от этого, конечно, сам бывший королевич: Тристан был счастлив, что его альфа и омега не бросили его, узнав о том, что их любовник кое-что от них скрывал. Например, королевство в виде приданого. Зайдя в просторный зал, юноши сначала смутились. Как так, такое роскошное заведение, а они в совсем не парадных рубашках и растоптанных сапогах. Но, видимо, всем было наплевать, как они выглядят, раз с ними был сам король, хоть и вернувший отцу свои полномочия. Никто на них даже косого взгляда не кинул, пока троица усаживалась за дальний столик. Ужин прошел отлично. У Кармена глаза разбегались от обилия закусок и ароматных напитков. Алкоголя Тристан не заказывал, — с ним все-таки кормящие папочки, — зато попросил у хозяина ресторана тонизирующий ягодный кисель. Он готовился по секретному рецепту и нравился всем, кто его пробовал. Спутники беты тоже его оценили. Но основным блюдом все же было обжаренное на углях мясо с травами. Тристан только улыбался, глядя на парней, которые с аппетитом уминали сочные кусочки, иногда довольно постанывая. Мужчина уже давно понял, что плохо представляет себе жизнь без этих двоих. Без их безграничной преданности друг другу, их непосредственности и страсти. Они были любопытными и игривыми, а еще все также оставались детьми, несмотря на то, что у них самих подрастал ребенок. Кармен с Бени не были глупыми, но они умудрились пережить непростые времена и не растерять юношеской наивности. И Тристан любил это в них. Он вообще… любил. А такое в его окружении было не принято. Разве что отец вышел замуж по любви, а потом лет пятнадцать получал тычки от близкородственной знати из-за неподходящей ему партии: Диего в свое время был обычным солдатом из городской стражи, но когда его встретил молодой и только что взошедший на престол король Базилио — главный холостяк королевства на тот момент, между прочим, — омега совершенно неожиданно оказался в числе личной охраны Его Величества, а после получил эксклюзивную возможность охранять покои короля изнутри, следствием чего через два года стал Тристан. История его родителей долгая и захватывающая, но, что важнее, их чета отпраздновала тридцатилетие счастливой семейной жизни. Глядя на то, как Кармен слизывает с пальцев крем от пирожного, и чувствуя поглаживания Бернардо на своем бедре, бета понимал, что вот оно. Их история. Начавшаяся со встречи в поле и приведшая к гостинице, что располагалась на втором этаже ресторана. — Мне так лень куда-то идти, — потянулся Кармен, зевая. Он вдоволь наелся и сейчас хотел разве что крепких объятий. — Да, Тристан, давай останемся тут? Прогулка по городу может подождать, — кивнул Бернардо, укладываясь под боком у своего альфы. — Как пожелают мои мальчики, — улыбнулся бета, начиная раздеваться. Его и самого, если честно, клонило в сон. Вроде ничего удивительно не произошло, но это их первый совместный вечер без Сесарио. Тристан обожал их малыша, но он, очевидно, перетягивал все внимание на себя, что сказывалось на взаимоотношениях его отцов. — Я иногда забываю, что ты на десяток лет нас старше, — заинтересованно подавшись вперед, Бернардо подхватил взвизгнувшего полуобнаженного бету под задницу, опрокидывая его на кровать. — Сочту это за комплимент, — улыбнулся Тристан, сладко вздыхая, когда на него навалился Кармен. Кто ж знал, что для счастливой личной жизни молодому королю понадобятся два юнца, которые перевернули с ног на голову его жизнь, но другой ему не надо. Бернардо одним своим часто молчаливым присутствием подавлял, но если слуг высокий крепкий омега пугал, то Тристана он возбуждал до дрожи. Его густой запах, мягкость волос, бархатистость кожи… Бени не был обычным, вовсе нет, и он остался собой, несмотря на привилегии от статуса отца наследника королевства. И бета прекрасно знал что, в случае чего, без сомнений сможет передать этому омеге свои полномочия. — Бени, — позвал король, чувствуя, как к его макушке притерлись носом и угукнули. — Я хочу сделать тебя своей правой рукой. — А почему не Кармена? — резонно спросил Бернардо, уложив руку поперек груди мужчины. — Он же альфа. — Наш альфа еще найдет себя, а тебя я хочу сделать советником короля, — фыркнул Тристан. Обсуждаемый сейчас сладко сопел ему в шею, уложив колено бете на бедро и, скорее всего, уснул. — То есть Кармен найдет себя, а меня нашел ты? — хмыкнул омега, вдруг опустив руку и сжимая брюки Тристана у паха, отчего тот тихо всхлипнул. То, что яйца короля давно в руках Бернардо, было неудивительно. Но теперь это было еще и буквально. — Ты против? — шепотом спросил Тристан, закусив губу. — Вовсе нет, — хмыкнул Бени, просовывая руку под брюки беты и приласкав наливающийся член. Голый по пояс омега совсем не удивился, когда к его соску вдруг присосался Тристан. Он вообще любил так развратничать. И теперь Бернардо понимал, что можно получать удовольствие не только от проникновения, но и от ласк разных частей тела. А то, как бета сосал его грудь, было именно лаской. Тристан облизывал сосок, целовал, гладил сами небольшие упругие полушария и иногда смотрел вверх, заглядывая в глаза молодому папочке, да так томно и проникновенно, что дух захватывало. А бета в то же время с ума сходил от удовольствия. Его с двух сторон сжали любимые мужчины, и даже его член сейчас в надежной руке. Подумав, Тристан опустил ладонь под панталоны омеги, обхватывая пальцами приличных размеров стояк. Бени в ответ поцеловал своего мужчину в макушку, не в силах надышаться по сути пустым, без яркого акцента, но таким родным ароматом своего беты, не забывая делать ему приятно рукой. Когда оба мужчины были почти на пике, рядом завозились, хныкая. — Кармен? Малыш, все в порядке? — бета тут же отвлекся от Бернардо, поворачиваясь к тяжело дышащему альфе и замечая, как из его грудей потекли полупрозрачные струйки. — Ты переполнился. — Что делать? Попрошу у хозяина чашу для сцеживания, — предложил омега и хотел было встать, но тут он заметил странный взгляд Тристана, направленный на грудь их альфы. — Или сами справимся? — Идите сюда, — попросил Кармен, садясь на кровать у стены и притягивая мужей к своей груди. Когда те осторожно, со знанием дела обхватили губами его соски, альфа сладко выдохнул. Он как-то не подумал о том, что после отлучения от сына всего на несколько часов может случиться такой казус. Сесарио отлично кушал и вообще рос крепеньким альфочкой, активно отращивая зубы и темные кудри на голове. Отцы и дедушки в нем души не чаяли, и теперь привыкший быть весь день рядом с сыном юноша с облегчением чувствовал, как его грудь опустошается и дискомфорт уходит. Конечно же, на этом мужчины не закончили. Вид груди альфы не мог оставить Тристана равнодушным. Несмотря на то, что грудь у Кармена была волосатой, хоть и совсем не мускулистой, вид темных покрупневших сосков на ней доводил бету до самых откровенных мыслей. Если не знать, кто из его партнеров омега, можно было решить, что именно Кармен — родивший папочка, и от этой мысли у короля сносило крышу. Возможно, он извращенец, но эта упругость во всех местах и податливость их с Бени альфы… — Возьмешь меня? — спросил вдруг Кармен, погладив бету по щеке. — Сочту за честь, — Тристан поцеловал альфу, чувствуя, как ноет от желания так и не опавший член. — Бени… — Я буду сзади, — пророкотали довольно на ухо, сжав мужчину за бедра и заставив его прогнуться. Знал бы Тристан, что ему будет так хорошо с этими двумя, поехал бы за ними в их городок и за любые деньги выкупил у родителей. Потому что альфа и омега пленяли не только своими привлекательностью и страстностью, они такие родные, что ли. Нежные, яркие, простые и оттого близкие. Среди аристократов Тристан так и не нашел себе пару: слишком много наигранности в них, слишком мало чистых эмоций. А со своими мальчиками король был по-настоящему счастлив. Даже когда кончал, чувствуя, как Бернардо с силой вдалбливается внутрь, а к груди прижимается Кармен, сладко постанывая и поджимаясь изнутри. Комната над рестораном, запах молока и тепло любимых мужей… Да, именно так Тристан представляет счастье.

***

На вопрос, можно ли Бернардо заниматься вместе с дворцовой стражей, Тристан тут же ответил «нет», а спустя три секунды согласился. Потому что кто он такой, чтобы что-то запрещать своему омеге. Так что теперь, спустя месяц, бета баюкал семимесячного Сесарио на руках, следя за тем, как его собственная стража избивает его мужа. И, что удивительно, тот вовсе не падает замертво. Тристан улыбался, глядя на то, как Бернардо вполне уверенно отбивает своим шестом тренировочные мечи противников. Все оружие было деревянным, так что серьезно никто никому не вредил. И Тристан следил за высоким русоволосым омегой, словно никого больше рядом с ним не было. Круглые массивные ягодицы, широкие плечи, упругая грудь, которую бета собственноручно оборачивает бинтом, чтобы молоко Бени случайно не вовремя не протекло… Бернардо весь был ходячим соблазном. И пусть король прекрасно знал, что о нем говорят за спиной, и что мало кто считает мужа короля привлекательным, Тристан на такое лишь усмехался. Ну популярны среди знати носящие припудренные парики субтильные омеги с пошлыми мушками над губой. Может, те оттого такие злые вечно, что недоедают, чтобы следовать моде? Король знал, что с институтом семьи в его стране происходит что-то удивительное. Браки с младшими и старшими супругами давно отменили, но альфы все еще ниже омег по статусу, несмотря на одинаковый титул, и точно также женщины подчиняются мужчинам. И это несмотря на то, что женщин мало и их нужно оберегать. Но вместо этого омеги ведут себя как капризные снобы. В то же время альфы становятся товаром, особенно те, кто покрасивее. Так произошло с Карменом, оттого король, все еще злящийся на то, сколько горя выпало на долю его любимого альфы, готов рвать и метать, а, точнее, менять устоявшиеся, но от этого не менее глупые традиции. Бета незаметно облизнулся, когда к нему подошел потный разгоряченный омега. Естественно, Бернардо это заметил, поэтому парочка быстро вышла из тренировочного зала, бета уложил уснувшего на его руках Сесарио в кроватку в их спальне, и мужчины отправились в ванную, где не только смыли пот, но и удовлетворили свои низменные, но оттого не менее важные желания. Тристан загадочно улыбался, чувствуя томное растяжение внутри, и был донельзя довольным. На его плече лежала тяжелая рука Бени, и они вдвоем решили поискать своего третьего супруга, оставив рядом с их спящим сыном служанку. Нашелся Кармен быстро. Но, что удивительно, в кабинете короля. — О, мальчики, — улыбнулся Базилио, снимая с глаз очки и откладывая на стол свиток. Обняв сына и его мужа, король хитро на них посмотрел. — Не Кармена ли ищите? — Его самого, — ответил Бернардо, оглядывая тяжелым взглядом полки с книгами и письменный стол. В этом кабинете Базилио, казалось, было все. Карты, исторические хроники, куча детских игрушек и даже несколько горшков с цветами. Приемная короля была в другой части замка, а это скорее личная комната бывшего правителя, который все еще на службе лишь потому, что его сын слишком много времени уделяет своему отпрыску. А кто Базилио такой, чтобы мешать своему ребенку строить личное счастье? Пусть встанет на ноги как муж, а потом уже и на престол садится. — Вот он, — кивнул король, и бета с омегой посмотрели на огромное кресло у камина. Подойдя ближе, мужчины умилились: за высокой спинкой скрутившийся в клубок Кармен был незаметен. Когда Бернардо сел на колени, погладив любимого по голове, тот заворочался и открыл глаза, тут же повисая на шее омеги. Тот почти без усилий поднял мужа на руки, обхватывая обеими руками за задницу, и вышел из кабинета, ведя за собой второго супруга. Король вздохнул. Он восхищался тем, как быстро и как крепко сплелся его сын со своими мужчинами. То, что Тристан в присутствии мужей терял голову, было незаметно разве что слепому. Оттого Базилио и позволил отложить свадьбу на неопределенный срок, ведь подготовления к ней поднимут на уши не только замок, но и всю столицу, а бета хотел спокойствия хотя бы первые пару лет супружеской жизни. Поэтому король, наступив на горло своим принципам и законам страны, позволил сыну и его женихам подтвердить брак в церкви без лишних празднеств. Нет, конечно, потом они в семейном кругу отпраздновали, да и еда с напитками — без капли алкоголя, — были достойны королевского стола, но застолье было недолгим, потому что папочкам надо было накормить проголодавшегося сына. И вообще все прошло тихо, без лишних обсуждений и пышных платьев. И этим мужья сына Базилио ой как нравились. Они были из мира, что ли. Король сам влюбился в такого же омегу. Его Диего шумный, иногда даже смущающий своей прямолинейностью, за десятилетия жизни в столице так и не избавившийся от южного акцента, но спроси короля, кого бы он выбрал, будь у него возможность начать жизнь заново, Базилио VI вместо ответа снова бы пошел туда, где на посту в форме стражника стоял его любимый рыжик. Его неконтролируемое наказание и страстное благословение. — Как поживает мой Бажо? — как всегда незаметно подкрался к королю его король, прихватывая довольного альфу за задницу и целуя его в лоб. — Отлично. Думаю, наш сын выбрал для себя отличных мужей, не правда ли, мой супруг? — улыбнулся Базилио, зная, что спрашивать о делах мужа смысла нет: Диего или сам скажет, когда захочет, или тему переведет. — Согласен. Мальчики за полгода сделали нашего сына счастливым, чего не смогли ни мы, ни его бывшие фавориты. Любовь творит чудеса. Я и не надеялся, что придется вспоминать слова клятвы для тройного равного брака. А уж кто мог догадаться, что мы станем дедушками? — счастливо улыбнулся рыжеволосый омега, напоминающий мужу льва, который уже много веков красовался на гербе их королевства. — Да еще и такими прекрасными, — улыбнулся король в ответ, целуя своего мужа. И пусть теперь волосы альфы под короной белые не от природы, а от седины, да и его Диего из страстного юноши стал страстным зрелым мужчиной, но дедушки они только для своего дорогого Сесарио. Потому что запал короли за три десятка лет не истратили, а мечи в случае чего выхватят незамедлительно, чтобы прикрыть спины друг другу и защитить свою страну. Но так как войн в последние годы не было, да и в ближайшее время они не предвидятся, Диего и Базилио с той страстью, что они тратили на планирование будущего для своего королевства, отдавались друг другу, шумя в свое удовольствие и как обычно под конец, пытаясь отдышаться, благодарили плотника, который сделал лично для короля такой отличный крепкий и совсем не скрипящий стол.

***

Тристан не сдержал скупой мужской слезы, когда увидел, как его мужья при встрече обнимаются с родителями Бернардо. Папы омеги оказались очень приятной парой. И Джулиан, и Фабио его очаровали: один своей доброжелательностью, второй красотой и счастливой улыбкой. Ну и, конечно, бету не оставил равнодушным Хорхе — младший брат Бернардо, омежка на пару месяцев старше Сесарио. Естественно, сына в поездку к родне мужчины тоже взяли. Шестилетний Сеси бегал по саду, с интересом изучая фрукты и ягоды и удивляясь тому, что те, оказывается, на деревьях и кустах растут. Выросший в замке принц думал, что плоды просто появляются на кухне, а те вон какой путь проходят, чтобы на стол попасть. Бернардо был счастлив наконец-то повидаться с родителями и со своим братиком, который постоянно просился на ручки, в отличие от подросшего и ставшего очень независимым Сесарио. Что не мешало альфочке при любом удобном случае идти к отцам, а ночью, если ему снился кошмар, ребенок сам бежал в объятья родителей, забираясь на их широкую удобную кровать. Все лето трое супругов провели у родителей Бернардо, которые вовсе не были против: они скучали по сыну, да и все-таки возраст уже не тот. Но Джулиан с Фабио преобразились, когда встретились со своим внуком, и души в нем не чаяли. Именно на этой ноте они и сдружились с королевской четой, ведь ничто так не сближает, как общие внуки. И если Базилио сначала скептически отнесся к очень уж активному омеге и его молчаливому мужу, то Диего сразу почувствовал в них родственные души. Ведь второй король тоже вырос в многодетной семье земледельцев, которые даже после получения титула вслед за замужеством сына остались жить там же, где и раньше: у черта на куличках на ферме. Но теперь вся родня первого омеги королевства — зажиточные аристократы, что, конечно, дает им некоторые привилегии. Тристан с интересом следил за тем, как его отец сближается с родителем Бени. Сначала король снисходительно смотрел на высокого длинноволосого и очень миловидного альфу, который постоянно носил платья в пол без всяких украшений и в целом выглядел непривычно для столицы. Потом Базилио пригласил Фабио на охоту на уток. Тристан вместе с мужьями следил за становлением дружбы двух взрослых альф, пока их мужья-омеги только посмеивались. И только случайно столкнувшись с отцом, страстно целующим другого альфу, ласково перебирая его кудрявые русые волосы, Тристан понял, что чего-то не понимает. — Пап, — как-то после ужина бета подошел к Диего. — Да, сынок? — улыбнулся омега, погладив того по плечу. Король был одного роста с сыном и в принципе был похожей комплекции. Как быстро время летит. — Что происходит между вами с папой и родителями Бени? — прямо спросил Тристан, которого это непонимание выводило из равновесия. — А, ты об этом, — бета удивленно следил за реакцией отца, который внезапно смутился и отвел взгляд. — Бес попутал, сынок. Мы с Бажо… влюбились, — Диего широко улыбнулся, расслабившись, словно груз с плеч сбросил. — В родителей моего омеги, — отстраненно кивнул Тристан, чьи подозрения только что подтвердили. Он не был против, да и не ему с двумя мужьями судить за такое, просто к этой мысли надо привыкнуть. — Они такие… такие… Да ты сам знаешь. Бернардо такой же теплый, да? — Диего понимающе усмехнулся после растерянного взгляда сына. — Они светлые. И Хорхе чудесный малыш. Я бы хотел, чтобы они жили с нами. Ты не против? — Не против, — облегченно улыбнулся бета, понимая, что этого ему и не хватало. Понимания. Он почему-то не думал о том, что может чувствовать нечто похожее. Эти мужчины, они другие, да. Столичные аристократы, видимо, так сильно разочаровали королей, что те забыли про то, что четверные союзы никогда не регистрировали официально. Как так-то. — Пап, а давай я закон напишу, по которому можно будет жениться сразу на троих партнерах? — Ты ради прихоти своих стариков будешь рушить традиции? — Тристан не ответил, лишь смотрел загадочно, и Диего не воспринял его предложение всерьез. И каково же было удивление мужчины, когда его сын, вернувшийся к роли короля, действительно изменил закон. Базилио, который после празднования второго и окончательного выхода на пенсию проснулся не только с диким похмельем, но и в одной постели с обнаженным альфой, а еще с двумя омегами, один из которых был его мужем, чуть вторую пьянку не устроил. Ныне правящая триада лишь хихикала, устроив Хорхе и Сесарио поездку в театр, а потом на ярмарку, где дети вдоволь наелись сладостей и выбрали себе украшения — и альфочка, и омежка обожали все блестящее, и их родители ничего плохого в этом не видели. Так что домой мужчины вернулись под вечер, когда дети нагулялись и, поцеловав папочек и дедушек, почистили зубы и легли спать. Базилио был очень рад тому, какие у него понимающие преемники: бывший король вряд ли смог бы объяснить детям, почему дедушка выглядит так, словно его пожевал дикий зверь. Ну, это не так далеко от истины: Фабио даже не извинился за то, что пометил его, наоборот, лучился довольством. Ох уж эти кроткие с виду альфы. У их омег же все было не менее интересно: Джулиан млел от страстного и ненасытного Диего, который прекрасно умел доставить другому омеге удовольствие. Но когда в одной постели вместе встретились пьяные и радостные мужчины, произошел конец света. Ходили вразвалочку все четверо, а их бессердечные сыновья только хихикали, но ничего не говорили. Тристан просто смирился с тем, что теперь у него четыре отца, Бернардо было все равно, кто с кем спит, лишь бы они были счастливы, а Кармен просто радовался за мужчин, которых он давно считал своими родителями и самыми близкими людьми. Зато Сесарио и Хорхе восприняли слияние пар пап одного и дедушек другого с энтузиазмом, ведь теперь Джулиан с Фабио переедут во дворец и своего сына уж точно не оставят дома. Сеси был радостнее всех: теперь он будет жить в одном замке со своим лучшим другом. Бернардо смотрел на весь кипиш и только успевал закатывать глаза от очередной неожиданности, которая появлялась в их небольшом семействе. Недавно, кстати, произошло еще одно радостное событие: их с Карменом любимый дядюшка Эсто, который приютил тогда еще только сформировавшуюся пару у себя, после долгих уговоров — с аргументами от «в столице медицина лучше» до «мы откроем для тебя школу», — все же переехал в домик рядом с дворцом. Пожилой бета приободрился, действительно набрал полдюжины учеников и стал неплохо зарабатывать уже без помощи родни, ведь ювелиром он был действительно умелым. И Бернардо с родителями совсем не удивились, когда встретили приосанившегося и одетого в отличный костюм Эстебана, идущего по улице вместе с привлекательной женщиной. Оказалось, бета познакомился с вдовой, которая пришла в ювелирную лавку, чтобы починить свой браслет — подарок покойного мужа. Вот только вскоре вместо него на запястье пожилой, но очень милой и все еще красивой беты лег уже брачный браслет, а королевская триада второй раз за год гуляла на свадьбе своих родных.

***

Кармен был счастливым обладателем двух мужей, которые уже пару лет как из своего общего кабинета не вылезали. Альфа все понимал, ситуация в королевстве напряженная, конфликт с крупным герцогством, чей правитель решил, что не желает быть в вассалах короля и требует независимости. Все бы ничего, но не все подданные герцога были с ним согласны. В итоге переговоры затянулись не на один месяц. Глупым или легкомысленным Кармен не был. Он прекрасно осознавал, сколько людей может пострадать, если король и герцог не договорятся. Но ему хотелось обычного человеческого тепла. И, может, еще кое-чего. Да многого Кармену хотелось, да только не дозовешься ж мужей из-за закрытой двери кабинета. За последние годы альфа похорошел. Высокий, стройный, мускулистый, с блестящей копной черных волос на голове и вдоль хребта, с приятным цитрусовым запахом. За несколько лет жизни с титулом короля он стал любимцем публики. Еще бы, привлекательный, так еще и одевается так, что знатные дамы просят портных пошить им платья «как у короля Кармена Красивого», а высокопоставленным мужчинам теперь не зазорно носить совсем немного украшений и расшивать свои костюмы целыми картинами из бисера и драгоценных ниток. Но, что удивляло альфу больше всего и что он заметил совсем недавно, омеги стали выглядеть иначе. Худоба юношей и девушек перестала быть в приоритете. Теперь в газетах писали о том, как омеге получить красивый рельеф мышц, а девушки мечтали иметь полную упругую грудь и пытались отъесть себе бедра и задницу, а некоторые и особыми физическими упражнениями занимались, чтобы получить желаемые формы. И Кармен с удивлением понял, что и те, и те пытаются походить на Бернардо Мудрого — его любимого Бени. Альфа это понял не без помощи замковых слуг, со многими из которых он успел подружиться. И ведь придумали же. Народу так понравился их король-омега, что его «недостатки» резко стали символом моды их эпохи. Хотя тот же Диего тоже был рослым и мускулистым омегой, он по армейской привычке носил одежду, больше походящую на военный мундир. Зато Бернардо одевался в заботливо сшитые умелыми мастерами по эскизам мужа костюмы, которые иногда были до того откровенными, что их рисовали на открытках и высмеивали в карикатурах. Но, что важнее всего — о них говорили. И то, что трое королей были разного пола, но одного роста и одинаково походили на военных, задало моду на здоровый образ жизни, как ни странно. Если раньше ради красивой фигуры голодали и утягивались в корсеты, то теперь, наоборот, пытались нарастить мышцы. По всей столице открывали необычные заведения, где можно было взять уроки фехтования или устроить драку под присмотром тренера. Хорхе с Сесарио тоже занимались упражнениями, ради этого сам глава дворцовой стражи уделял двум принцам — так юношей называл весь дворец, потому что альфа с омежкой постоянно были вместе и, если вдаться в подробности их родства и опустить детали, юноши действительно были принцами, — пару часов своего времени. Так что брат и сын Бернардо были в хорошей форме, несмотря на то, что им всего по десять лет. Вспомнив о своих мальчиках, Кармен еще сильнее загрустил, ведь те уехали с дедушками в родную деревню альфы, куда четверо мужчин, решив, что с них хватит жизни в замке, переехали. И хоть Кармен понимал, что на свежем воздухе и с доступом к полезной еде детям будет лучше, чем в душной столице, альфа очень скучал. Так еще и мужья к нему охладели. Вот незадача. Мужчина встал перед зеркалом, рассматривая себя. Ему почти тридцать, но его никак не назвать постаревшим. Кармен заматерел, загорел, лежа обнаженным на широком балконе замковой башни, и в целом выглядел вполне себе ничего. Он уже не тот, что раньше. Не тонкокостный долговязый юноша, но Кармен всегда считал, что новый он мужьям тоже нравится. А они вон что. Решили отдалиться. Обидно, однако. Завернувшись в мягкий халат, мужчина лег на кровать и тяжело вздохнул, глядя в потолок. Столько лет провести в движении, чтобы уделять время сыну и деверю, который стал вторым сыном, чтобы, когда все наладилось, тратить время вдали от детей в одиночестве. И еще обиднее оттого, что альфа прекрасно понимал, что так нужно. Что он мыслит, как самодур. Ведь его партнеры пытаются судьбу королевства решить, а он сам, так как политиком он был не самым умелым, не мог ничем помочь, зато своими неудовлетворенными животными желаниями изводил себя. — Кармен, — тихий шепот на ухо. Альфа судорожно вздохнул во сне, где было поле из желтых одуванчиков. И всадник был. Точнее, двое всадников, которые скакали прочь от него, Кармена. Альфа готов был разрыдаться, как маленький ребенок. Во сне он не помнил, что так уже было когда-то давно. — Малыш, проснись, пожалуйста. Мужчина запротестовал, не понимая, откуда доносится голос. Ветер с ним говорит, что ли? — Любимый, — альфу вырвали из сна. Второй голос был громче, а руки, что схватили Кармена за плечи, сильными. — Вы чего? — удивленно спросил альфа, проморгавшись. Оба мужа сидели на коленях по сторонам от его тела и нависали, рассматривая его, из-за чего мужчина неуютно поежился. — Мы скучали, — полы халата распахнулись, являя горячим взглядам обнаженное тело, и Бернардо тяжело задышал, проведя своими большими ладонями по упругим мышцам груди мужа, на мгновение вспоминая о том, как в ней когда-то было молоко, которое омега до сих пор пить спокойно не мог, хоть и знал, что то животного происхождения. Но он не мог ничего с собой поделать. Альфа всхлипнул, когда муж внезапно заглотнул его член, который напрягся уже внутри жаркого рта. Тем временем наблюдающий за супругами Тристан приблизился к ним, целуя Кармена голодно, жадно. Альфа тихо застонал, чувствуя, что вот-вот сойдет с ума. Неужели боги существуют и они услышали его молитвы? Вполне вероятно. Ведь то, что произошло дальше, без божественного благословения явно не обошлось. Массаж с ароматным цитрусово-миндальным маслом, после которого простыню придется выбросить, в отличие от воспоминаний о лоснящейся коже и ощущения смазанных пальцев внутри. То, что их троица занимается любовью так, как среди простолюдинов и аристократов не принято, они поняли давно. Да и их сошедшиеся родители, по всем признакам, тоже любили экспериментировать. Но в миру омежье социальное превосходство совсем не означало то, что в постели они сверху. Отнюдь. Вот только тот же Фабио признался однажды, разговорившись в попытке успокоить печального от невнимания мужей Кармена, что вовсе не считает, что альфа, который любит быть снизу, извращенец. Вовсе нет. Да и удовлетворить своего омегу, когда тот не в силах предложить себя, даже благородно. Почему-то именно это вспомнил Кармен, насаживаясь на естество Бени, пока в его горло проникал член сладко постанывающего беты. Поза была откровенной, но альфе было так хорошо оттого, что он наконец оказался между своих мужей. Он вел себя, как кот по весне, выгибаясь и приглашая, а когда Тристан предложил себя, отказываться не стал. Слишком уж ценное предложение. И почувствовав, как внутри беты мягко и расслабленно, Кармен хотел было обидеться. Получается, его избранники любились, пока он страдал от тоски по ним? Наверное, оттого он и не стал вынимать член, когда излился внутрь, сам не понимая, зачем. А потом Тристан так громко и так волнительно застонал, что альфа сначала испугался, а потом, когда не смог достать свой детородный орган из сжавшей его дырочки, запаниковал. — Тихо, успокойся. Это узел. Отпусти себя и наслаждайся, — посоветовал вставший позади Кармена омега и без сопротивления проник в него. Так альфа и пережил свою первую в жизни сцепку, лежащий на раз за разом кончающем бете и нанизанный на член как обычно выбивающего бедрами о его задницу искры Бернардо. Встать альфа после такого не смог, поэтому омега сам его обмыл, укутал в одеяло и повторил то же самое с сопящим Тристаном. Как оказалось, переговоры прошли успешно. Войны не будет. Зато с того дня двое королей поняли, что страна страной, но муж их в любой ситуации должен быть удовлетворен. Потому что сокровище, потерянное первым несостоявшимся супругом, которое Тристан с Бернардо в разное время нашли и не смогли поделить, решив отдавать ему и друг другу всю свою любовь, требовало особого ухода. Как минимум, регулярной полировки. Да и дела лучше с пустыми яйцами делаются, а то, что колени трясутся, так у королей свои троны есть. С подушечками для удовлетворенных, и оттого иногда побаливающих задниц.

***

— Папы, это Джакобо, мой жених, — шестнадцатилетний Сесарио держал за руку мальчика-ровесника, такого же темноволосого и темноглазого, как и он сам. — Но… Вы же оба… — прикусив губу, хотел было сообщить детям об их одинаковой половой принадлежности Кармен, но промолчал, когда на его предплечье легла рука мужа. — Мальчики, мы очень за вас рады, — вновь взошедший на трон король Тристан II обнял сына и его возлюбленного, потому что кому какое дело, что они альфы. А со всеми дедушками он как-нибудь сам договорится. Да и Джакобо после более близкого знакомства оказался приятным парнем. А Эстебан, ныне близкий друг королевской семьи и счастливый муж, чья жена приходилась мальчику бабушкой, заверил, что альфу Сесарио выбрал себе под стать. То есть умелого, но пока с ветром в голове. Но Тристан почему-то не мог удержать улыбку каждый раз, как замечал, что сын с его альфой украдкой целуются по коридорам, и в принципе у мальчиков такой период, когда лучше дать им волю и не тревожить их. Оттого Бернардо, который помнил, как в их возрасте сам обнюхивал и чуть ли облизывал тогда еще совсем невинного Кармена, вдохновившись их сараем, который до сих пор, кстати, стоит на своем месте, — правда там теперь уютная комнатка с диваном и столиком, чтобы в жару от работы в саду отдыхать, — попросил розмыслов, чтобы те построили на территории рядом с замком небольшой домик. Не то чтобы в самом замке места не было, просто омега хотел сделать сыну подарок и обустроить ему уголок для того, чтобы он мог со своим альфой остаться по-настоящему наедине, без слуг за дверью. Да и домик чудо каким хорошим получился, в тени абрикосового дерева, которое уже пятнадцать лет давало отличный урожай, а теперь осыпало всю крышу и порог белыми лепестками. Скоро и плоды пойдут: крупные и бархатистые, рыжие, словно солнцем напитанные. И Сесарио сначала решил, что его так тактично из дома выгоняют, мол, взрослый уже, но очень быстро альфа понял, насколько удобно иметь свой маленький домик с кухней с полными шкафами сухофруктов и вяленого мяса и маленькой печкой, в которой хлеб не испечешь, а вот чай заваришь. Юноши могли неделю из домика не вылезать, сдобу да первое им слуги по велению отцов носили. Любовь любовью, а голодать на одних закусках не стоит. Короли на своих мальчиков наглядеться не могли. Оба красивые, умные, учатся постоянно. А то, что любятся друг с другом так, что губы вечно зацелованные да колени стертые — так кто ж так не делал. Кармен только и успевал, что флакончики с маслом сыну в сумку подкладывать. И все же молодые альфы вели себя в чужом присутствии очень воспитанно, а еще совсем не считали зазорным проводить время с ровесниками-простолюдинами, хотя за такую формулировку Тристан мог спокойно получить по губам от мужа. Дети как дети ж. Идиллия длилась до того момента, пока отправившийся после рассказов дедушки Диего, который вообще-то был его названным отцом, на службу в стражу Хорхе не вернулся домой, то есть в замок. Сначала он ластился к родным, с которыми впервые так надолго разлучился, познакомился с Джакобо, приняв его за друга Сесарио. Но когда принц вдруг поправил его, сообщив, что это его альфа, Хорхе взбесился и выбежал из гостиной, хлопнув дверью. Омега впервые так вспылил, и короли с их предшественниками удивленно следили за своим братом и сыном. Взрослые старались не лезть в ссору юношей, поэтому лишь наблюдали со стороны, стараясь уделять внимание и альфам, и омеге, на чье имя королям уже пришла дюжина писем с предложением породниться. Каждое такое письмо Кармен рвал на мелкие кусочки и кидал в камин, а его мужья вовсе не были против. Но конверты с сообщениями о том, сколько теоретические свекры и тести готовы отдать за Хорхе, лишь подтверждали то, что он стал очень привлекательным. Вообще, Кармена иногда пугал деверь, который был копией молодого Бернардо. Только его омега был физически развит из-за работы в саду и помощи отцам по хозяйству, а Хорхе отслужил. Вот король и не мог не думать о муже, видя те же карие глаза, выжженные солнцем русые волосы и золотистый загар. Да и целеустремленность у обоих братьев была завидной. Поэтому короли даже не удивились, когда оба альфы однажды пришли на семейный ужин с метками на шеях. Хорхе сел за стол чуть позже и сверкал довольной улыбкой. Как оказалось, омега взревновал друга детства и по совместительству свою детскую, а после юношескую симпатию, и, поняв, что у парней все серьезно, взбесился. А потом решил, что лучше одного альфы может быть только… два альфы. Его папа Джулиан и его второй папа Диего ж как-то живут с Базилио и Фабио, хотя те вообще словно из разных миров. Зато между этими четырьмя такая химия искрит, что аж завидно. Но Хорхе завидовать не собирался, как и рушить чужое счастье. Так что оказались альфочки в цепких лапах мужественного, желанного многими, но отдавшего сердце своей по первости влюбленности, а теперь и любви, омежки. Тристану из этой прекрасной троицы больше всего нравилось наблюдать именно за Джакобо, до того искренне он смущался в присутствии обоих своих партнеров и с милым румянцем на словно подсвеченной солнцем коже принимал их знаки внимания. Теперь в домике под абрикосовым деревом ночевали уже трое юношей. Так что очередная свадьба явно не за горами. Бернардо только вздыхал, представляя, сколько средств уйдет на праздник такой величины. А без размаха никак: любимые всем королевством принцы, наплевав на условности, решили соединить себя узами брака. На тактично сказанный, но все равно вызвавший в Кармене чувство неловкости, вопрос, а как, собственно, мальчики будут решать проблему своего близкого родства, — Хорхе был дядей Сесарио, — молодой альфа ответил, что вовсе не против растить ребенка своих омеги и альфы. На последовавшее заинтересованное молчание Сеси спросил, как к нему относится Тристан, а к Хорхе — Базилио и Диего, и вопросы тут же отпали. Родство оно же не всегда по крови. Да и родятся наследники, если юноши вообще решат их завести, — ох уж эти современные дети, — в тройном браке, а, значит, они будут точно официальными. Сам Сесарио по документам словно из ниоткуда появился и вообще бастард, но родители и дедушка постарались, чтобы он стал наследным принцем. Резюмируя, троица королей поняла, что воспитала умных детей на свою голову. К счастью. Потом, когда они устанут править, а сыновья нагуляются, будет кому передавать страну. А она уже сейчас постепенно меняется. Напряжение на границах, общение с соседними княжествами, эпидемии болезней… Все это носило сезонный характер, но не давало правителям заскучать. Дети, родители, новые родственники и прочие радости жизни. С родителями Кармен так и не помирился, зато несостоявшемуся мужу выплатил выкуп за себя, чтобы никаких претензий уж точно не было. Да и не стал бы высокопоставленный дон с королем тягаться. Зато альфа решил создать свое дело. Открыл магазинчик, продавал, немного завысив первоначальную стоимость, украшения, которые делал Эстебан и его ученики, нанял портных, которые пошили кучу платьев. А вот на роль вышивальниц Кармен взял обычных женщин. И не прогадал. Девушки-мастерицы быстро смогли получить славу и неплохой доход, а жители королевства постепенно мирились с мыслью о том, что женщины тоже имеют право работать, а не только быть украшением супруга или товаром отца. Тристану нравилось то, в каком направлении муж идет, ведя за собой умы общества. И пусть Кармен никогда не был хорошим политиком, зато дельцом оказался отличным. Вот так предприимчивость одного шикарного альфы, аристократичность и дипломатия беты и тактическое мышление вместе с пониманием нужд народа омеги делали этих мужчин любимыми королями их подданных. И пока Тристан II Справедливый, Бернардо Мудрый и Кармен Красивый для всех были правителями, дома они становились любящими родителями и сыновьями уже своих весьма деятельных родителей, которые скупили земли всей деревни и, дав сотням людей работу с достойной оплатой, кормили фруктами, ягодами, овощами и травами все королевство. И когда эти четверо все успевают. Дети — короли так называли Хорхе, Джакобо и Сесарио для лаконичности, — уехали в очередную поездку, на этот раз на границу, чтобы пообщаться с народом соседней страны. Бернардо хохотнул, мол, как бы их мальчики трофеем еще одного жениха с собой не прихватили. Подавившись соком абрикоса, которые короли сейчас ели, откладывая косточки, чтобы посадить их на пустующей территории рядом с замковым садом, Кармен попросил мужа не наклика́ть беду. Тристан согласился, зная своих детей, выращенных на их собственном многомужественном примере. А что, вместе и вправду веселей. Особенно хорошо лежать всем вместе после проведенного за делами дня, а потом, полакомившись фруктами и друг другом, уснуть, чтобы проснуться, видя любимых и чувствуя их запах. Чтобы снова работать, удивляться, злиться, меняться и любить, любить, любить… Такая вот жизнь у современных королей.