Не боюсь

Ты никогда не любила меня, мамочка. Смерть отца разрушила нашу и без того хрупкую реальность. Целыми днями ты заливала свое горе дешевым алкоголем, ты шаталась в лохмотьях по дому в опиумном бреду. Делила свою похоть с сотнями чужих мужчин, прикрывая это религиозными обрядами. Ты забыла обо мне, мамочка. Я умирал с голоду, я корчился от боли после твоих побоев, я бесновался от ужаса, прячась под кровать. Мамочка, зачем ты бросила меня?! Но начнем сначала, нам ведь некуда спешить. Правда, мамочка? Нам больше никогда никуда не надо будет спешить. Я рос счастливым ребенком в большой дружной семье. Младший из всех, в кругу братьев и сестер. Все началось с Каина. Он был твоим первенцем. Старший ребенок, он получал больше всего свободы, но и море ответственности в придачу. Он не выдержал этого груза и бросился в омут разгульной жизни с головой. Доступные девушки, сигареты, выпивка, наркотики, дебоши в пьяном бреду, а потом и убийства. За ним охотилась вся полиция штата, но он был неуловим. Счастливчик Каин. В преступных кругах поговаривали, что за свою удачу он продал душу дьяволу. Это я узнал после его смерти, из газет. Он умер глупо и странно. Его голое тело с пустыми глазницами нашли на обочине заброшенной дороги в Аризоне. Одежда на нем была залита кровью, а правая нога небрежно валялась за несколько метров от него. Это я узнал еще позже из фото в другом издании. Ты плакала, мамочка. Я помню, когда ты узнала новость – побледнела и чуть не упала в обморок. Казалось, даже твое яркое платье в цветочек утратило свои краски вместе с твоим лицом. Ты плакала ночи напролёт, а когда вышла из спальни, я заметил первую седину в твоих густых волосах. Я слушал твои рыдания, но мои глаза были сухими. Магдалена, Магда, как я ее называл. Мамочкина красавица, модница и надежда. Ее руки всегда были увешаны яркими браслетами, а на юбках красовались все цветы мира. На ее обучение в колледже наша семья копила долгими годами. Тот день когда мы провожали ее на учебу запомнился мне солнцем, светлой грустью и ароматом ее роскошных светлых волос, когда она обняла меня. Магда любила всех. Казалось ее нежности и любви хватит на весь мир. Эти голубые, большие, как у олененка глаза, казалось излучали добро и свет. Магда, я любил тебя. Этой трепетной братской любовью… Она писала письма каждую неделю, в которых восхищалась большим городом и новыми знакомствами. Магда… Твое доверие убило тебя. Побитое растерзанное тело с кровавыми потеками на ногах нашли в мусорном контейнере возле мотеля. Магда, если бы я мог тебя защитить… Я искренне скорбел по ней, но ни слезинки не упало с моих глаз. Крошка Иуда всегда был замкнутым мальчиком. Целыми днями он сидел в своей комнатушке в обнимку с книгами. У него не было друзей, никто не знал, что у него на уме. Однажды утром он, украв все сбережения родителей, убежал из дому. Его вздувшееся синее тело нашли в местной реке. Никто не знает, что случилось. До сих пор не знает. Ева всегда была черной овечкой. Хмурая, бледная, она сторонилась компаний и проводила все время со своим ручным вороном. На любую попытку заговорить c ней она срывалась на крик и слезы. Постоянно упрекала, что ее никто не понимает. Я нашел ее тело в ванной. Оно плавало в красной воде, из распоротого горла текла кровь, ее ворон пронзительно орал и бился в оконное стекло. Это был мой восьмой день рождения. Отец не выдержал, однажды глухой ночью он, пьяный вдребезги, на полной скорости врезался в стену дома. Утечка топлива из бензобака и взрыв, который оглушил весь наш крохотный городок. Его уже ничто не могло спасти. Так мы остались втроем, ты, я и наш щенок Макс. Сначала все было даже хорошо, ты боялась за меня, опекала, окружила заботой и любовью. Ты играла со мной и даже иногда смеялась. Но я видел, как морщины вокруг твоих глаз становились все глубже, твои роскошные волосы комками выпадали, от твоей красоты не осталось ни следа, но я все-равно любил тебя, мамочка. Я готов был любить тебя наперекор всему. А потом начался Ад… Каждый вечер ты избивала меня. Я орал, царапался и пробовал убежать, но ты не понимала. Твой невменяемый взгляд бегал не зацепляясь вообще ни за что. В своих пытках ты была очень изобретательной: ты душила меня ремнем, резала ножом, морила голодом, прижигала горячим металлом. Ты орала, что я отброс, ублюдок, отродье сатаны, что мне не место в этом мире. Мамочка, какой Безумный Бог заставил тебя меня разлюбить? Когда Макс пытался защитить меня, ты пинала его ногами, бросала в него мебелью. Я никогда не жалел себя, только бедного щенка. Однажды утром я проснулся от жуткой вони в комнате. На моем одеяле лежала окровавленная голова Макса и нож. Спасибо, мамочка, я понял намек. Это был мой двенадцатый день рождения. А потом ты забыла обо мне. И я не знаю, что было хуже, твои побои или равнодушие. Я рыскал по мусорным бакам в поисках пищи, ходил в обносках и бросил школу. Днями я бродил по городу, а ночью, выпив украденные у тебя пилюли, забывался в жутких кошмарах. В зависимости от цвета, эффект всегда был разный, но никогда не спасал. Мамочка, я был жив! Но ты похоронила меня. В своих снах я блуждал по мокрым и грязным подвалам. Я плохо видел, ведь глаз ты выколола мне вешалкой в приступе бешенства. Из моей руки сочился оранжевый гной, на который с радостью сбегались мухи. Тут было темно и страшно. Я рыдал не прекращая. Я был голоден, болен, напуган. Но самое худшее – это голос. Твой громогласный крик «Айзек». Я просыпался мокрый от пота или в луже рвоты, я мочился под себя, но всегда, всегда был с сухими, как пустыня глазами. Я проваливался в наркотический бред, чтобы найти то, чего так не хватало в жизни – любовь, нежность, поддержку, но находил лишь ужасы. Сотни мух кружили надо мной, из стен стекала кровь, куски плоти лежали под моими ногами, я искал выход, но не находил. Меня окружали зародыши мертвых и нерождённых детей. Беззубые ангелы плевали в меня кровью. Чтобы не сдохнуть от голода, я пожирал трупы, я ел голову Макса заливаясь слезами, я обрывал крылья ангелов; роясь в старых сундуках, я натягивал на себя все, что возможно, в попытке защитится – старые платья, бинты, обувь, ремни. Гнев, злость и похоть попеременно овладевали мной. Иногда мне становилось так лень, что хотелось лечь просто тут, на мокром от крови каменном полу и умереть. Казалось, что это решит все мои проблемы. Но я боролся с собой, я убивал в себе злость и шел дальше, шаг за шагом, побеждая боль. С каждой ночью становилось все хуже, мои слезы становились кровавыми, моя плоть гнила прямо на костях. Огромные пауки ползали по мне, черви вились под ногами. В этом царстве мрака и боли, я чувствовал, что теряю надежду. И продолжал бессмысленный путь. Иногда мне казалось, что я вижу тебя, ту молодую и милую, я бежал к тебе сбивая ноги в кровь, но на полпути ты превращалась в монстра. И однажды, я не сдержался, я выхватил раннее найденный нож и вонзил его тебе прямо в сердце, твое гнилое, черное сердце. Мамочка, прости. Я мгновенно проснулся. В голове прояснилось. Я чувствовал себя легко. Где-то внизу, с первого этажа доносились твои стоны… Теперь каждую ночь я убивал тебя, мамочка. И мне становилось лучше. В своих снах я становился все сильнее и сильнее. В жизни же я угасал. Я все больше спал и почти прекратил есть. Я путал даты и время суток, реальность исчезла для меня. Но, однажды, я услышал громкий грохот внизу. Собрав все свои силы, я спустился шаткими ступеньками. Ты лежала там, на кухне. Под твоей головой уже расцвела лужа крови. А я просто стоял и смотрел. Впервые в жизни я почувствовал, как что-то теплое течет по моей щеке. Мамочка, я стоял над твоим бездыханным телом и тихо плакал, а потом прошел в гостиную и набрал номер скорой. Все хорошо, мамочка. Теперь мне не холодно, теперь я ничего не боюсь.