Айтишник и чудовище.

— А ещё он не стонет, он хохочет как Санта Клаус, когда кончает. Это просто треш, — достаточно громко для такого разговора в общественном месте выдаёт Саша, совсем не смущаясь. Бабушка, выбирающая рядом глазированные сырки по акции роняет свой дешёвый сервелат прямо к пакетам с творогом. Таня понимает, что колбаске там не место и то, что Саша, хоть и является её лучшей подругой — все ещё отбитая наглухо. Хотя тут можно поспорить, что из чего вытекает, потому что Танечка тоже не то чтобы скромняжка. — Саш, ты встречаешься с ним не только ради секса, так ведь? И положи ты этот чёртов ананас на место — он жухлый какой-то. Саша с неописуемой гримасой крутит соплодие в руках, пытаясь понять, что же Татьяна имеет в виду. — Моя коктейльная вечеринка не будет таковой без Пина Колады. Аргумент. Таня синоним слова многозадачность, отбирая ананас из рук подруги и ища глазами более презентабельный экземпляр в куче его собратьев, она прижав потрепанный жизнью телефон плечом, отвечает на соцопрос о важности приютов для бездомных животных. Мысль верная, хоть и подана максимально не во время, но Тане всегда жалко сотрудников колл-центра, поэтому монотонно отвечая на вопросы по ту сторону провода, она ещё и пытается вникнуть в словесный понос Саши, что с ананасов переключила внимание на десертные ликеры и пытается понять, когда они успели перейти в этот отдел магазина. Ананас грустно катится в тележке и подпинывает специи для кровавой мэри, Саша не затыкаясь рассказывает всякую ересь. — Саш, у меня дома есть бейлис и вообще он не входит в состав Пина Колады. — Меня Лиза зовут… — доблестная защитница животных блеет в ухо. — Да я не вам, извините. Вдох. — Ой, Танюх, ты че не знаешь что-ли? Как в первый раз, ей-богу, после первого шота текилы для меня всё пина колада, — и это абсолютная правда. После этого адского пойла в неё летит всё что чисто теоретически можно поджечь. Бензин не в счёт, хотя Татьяна не уверена. Тане кажется, что она муж истеричной жены на шоппинге: она тащит свою сумку и её сумку, потому что оставляют вещи в этих хиленьких ящиках только долбоебы, не берегущие своё имущество, а Саше видимо лучше беречь его, а не моральное состояние подруги. У неё чешется ухо от нагревающего телефона, она хочет спать и плакать, а принимать участие в этом не хочет. — Так вот, я продолжу. Сейчас в нашем лучшем приюте города непростые времена и… Выдох. — Саш, тогда скажи мне на милость, а нахуя мы вообще тут торчим тогда в четверг вечером? Если твоя коктейльная, — Таня делает кавычки пальцами свободной руки, — вечеринка кончится не успев начаться? — Ну ты и подруга, конечно, а как же антрураж? Вдох. У Тани дергается глаз, болит мозоль от новых туфель по скидке и адски горит жопа от всего этого дня. Хотя возможно дело в стрингах, что не совсем удачно впиваются в нежное место. Но суть не в этом. — Правильно говорить — антураж и это вообще не то слово, которое подходит к описанию твоей очередной попойки в моем доме, — нет, что вы, Танечка совсем не срывается. Бывают такие дни, когда всё настроено против тебя и твоих биоритмов. Люди по-разному трактуют их, кто-то «встал не с той ноги», кто-то уступил чёрной кошке место на дороге, а кто-то Таня и это просто её жизнь. Но всему рано или поздно приходит конец. — Знаешь, если тебе не хочется тусоваться и звать меня в гости — просто скажи, а не обвиняй меня в том, что я алкоголичка с очередной попойкой, как ты выразилась и напрашиваюсь к тебе домой, — манипуляция чистой воды. Саша как всегда заводится в пол оборота. Выдох. Тележка со скрипом откатывается в даль, Таня сжимает кулак. Уровень злости доходит до критической метки и трещит. — Приют «Добрый друг» собирает пожертв… Вдох… В этот раз не поможет. — Да пошёл нахуй этот ваш друг и вы тоже идите, Лизонька, — Таня орет на весь магазин, — мне б кто пожертвования собрал на лечение! У меня кажется острая форма долбоебизма, если я всё это ещё пытаюсь вывозить! — Таня швыряет сумки в тележку и кажется ананас в этот момент окончательно приеял свое бренное существование. Саша берёт ещё одну бутылку текилы с полки, будто это её как-то защитит от резкого всплеска гнева Тани. Она тем временем прощается ещё парой ласковых с бедной девочкой из колл-центра и стреляет глазами в подругу. — Сашуль, ты тоже сходи, хотя с твоим алкогольным арсеналом думаю ты и без моих советов справишься, а на счёт визита ко мне в гости не переживай, ты и так там почти живешь, я скоро прежде чем домой придти у тебя разрешение спрашивать буду, — Татьяна двигается прочь из, вмиг ставшего тихим и пустым, супермаркета, оставив шокированную подругу с тележкой и сумками. Не подумайте, что Таня — истеричка и абъюзерша с проблемами с агрессией. Обычно всё ограничивается пассивной формой, но мыльный пузырь, с огромной цепочкой событий неплодотворно влияющих на её жизнь и гипер-сдержанность в проявлении эмоций, когда-то должен был лопнуть. Это произошло сегодня. В Питере дождь. Он, конечно, по канонам драмы смоет её слезы и всё такое, но на деле это лишь рождает новую вспышку злости. Таня стоя на входе в парковку топает ногами, пугая мимо проходящую чёрную кошку до шипения. — И ты иди на хуй! Ну или перейди мне дорогу, хули, разобьюсь по пути в лес. Ёще челка эта бесит пиздец. Липнет ко лбу то ли от дождя, то ли от пота. Вот зачем она её отстригла? «Всё потому что слабохарактерная терпила, которая не смогла отстаять своё мнение в салоне», — заботливо подсказывает подсознание, чёрт его дери. Татьяна кошке не наврала. Она реально едет в лес, потому что она не договорила. Точнее не доорала. Пейзажи за окном меняются, состояние стабильно истерическое, на фоне жужжит телефон в заднем кармане джинс. — Да сука! Алло? — она понимает, что создает аварийную ситуацию на дороге и не может ответить членораздельно специально она это делает или нет. — Тань, прости, ты сумку забыла, да и я погорячилась, знала же, что день у тебя так себе выдался и… — подруга заикается через слово и по оценочной шкале вины звучит на твёрдую семёрочку, ну не мужика же она у Тани увела в самом деле. — Саш, потом, всё потом. Сумку домой закинь, ключи у тебя есть, — нет, что вы это не язвительный тон. Но Саша сучка, конечно, знает какой голосочек сделать, чтоб лёд оттаивать начал. Сворачивая в лес в пригороде Питера, Таня уже подвывала как раненная псина, потому что помимо всех предыдущих факторов для истерики добавилось ещё и «девушка, а предъявите-ка документики» от сального и очень довольного собой гаишника. Татьяна чуть не вырвала с корнем бардачок, чтобы достать удостоверение, потому что, естественно, он заел и не открывался. Ну, а как по-другому могло быть в этот день? На самом деле, если следить за этой фееричной историей только с момента в супермаркете, то может показаться, что Таня драматизирует, но: 1. С утра она обнаружила, что криво поставила телефон на зарядку после полуторачасового просмотра тик-токов и он разряжен и выключен, а значит будильник не сработал. У неё было всего полчаса для того, чтобы собраться, напялить новые туфли, мятое платье и мчать в офис — в этот важный день. 2. Она подвернула ногу, вылетая из машины ибо совещание началось пятнадцать минут назад, но утренней пробке было абсолютно плевать на то, что для Татьяны это чуть ли не самое важное совещание в жизни. 3 (и самое главное). Совещание прошло просто отвратительно. Проект за который Таня билась не на жизнь, а на смерть — ушёл её коллеге и теперь в отпуск она поедет в Турцию максимум, по очень горячей путевке, а не в Португалию как мечтала. Если вообще доживёт до этого отпуска. Она держалась, правда. Просто накопилось всё и сразу, так бывает, когда отдаёшь тому, что делаешь всю себя, а в ответ получаешь пирожок с ничем. В лесу уже почти темень, солнце зашло давно, но на дороге светлее из-за отсутствия пышных крон деревьев и огромного количества искусственного освещения. И тихо так, что даже немного страшно. Было бы, если Таня сейчас бы не двигалась на жопной тяге злости и праведного разочарования. Хотя разочарование всё же не подходит, потому что сначала нужно чем-то или кем-то очароваться, а Танечка уже и не помнит, когда она последний раз поддавалась на те или иные чары, если только это не чарующее лоховство. Тут уж она в первых рядах, ещё и ручку вверх тянет, как мерзкая отличница на первой парте. Пройдя чуть меньше шестиста метров и найдя, по её экспертному мнению, идеальную полянку для драматичного проживания эмоций — она наконец выдала первый крик. По началу робкий и будто сам себя стесняющийся, но законы выхода эмоций знают все — главное начать, а дальше и слёзы, и сопли и вой давно забытой раненой собаки. Это тот самый случай, когда уже плевать, что происходит вокруг и как это выглядит со стороны. В какой-то момент голос начинает срываться и хрипеть, но децибелы не уменьшаются и так себя жалко становится. Как никогда до этого. Ну, что ж не человек она что-ли, почему все люди как люди, а она какая-то демо-версия катастрофы на ножках. Татьяна обнимает себя судорожно руками за плечи и падает коленями на землю с какими-то сухими ветками, глаза застилают слёзы и она не слышит даже собственный крик. Всё по канонам трагедии: она одна одинешенька, никому не нужная, никогда счастья не испытавшая и вообще мир — тлен, люди — мрази, жвачки — по акции… — Девушка, вы нормальная вообще?! Когда её резко дёргают за плечи чьи-то руки из темноты — она здорово пугается и децибелы доходят до немысленных масштабов. Резко вырываясь из чьих-то лапищ, Таня дергается в сторону и от шока прирастает к земле, хотя все тараканчики в голове орут «Беги, дура!» Она хлопает глазами, прогоняя в шоке застывшие слёзы, и молится о том, чтобы это было галлюцинацией на фоне стресса. Ибо Таня, конечно, недолюбливает свою жизнь, но не настолько, чтобы быть очередной расчлененкой в питерской сводке новостей. Перед ней определенно высокий, крепкий мужик и он точно не вызывает доверия, хотя казалось бы, всего лишь пустой тёмный лес и вокруг ни души, кроме этого «добродушного» дяди. Что же может пойти не так? Сарказм спасёт мир. Все проблемы резко кажутся пшиком на фоне скорой смерти и уже Саша — самая любимая и всепонимающая подруга в мире, Турция — предел мечтаний, а туфли — самая удобная обувь в мире, да и мозоль ей эта идёт. Откуда-то берутся силы на дерзость, она хватает какую-то сухую ветку в руки и выставляет её перед собой. Рембо недоделанная. — Если вы планируете меня сначала изнасиловать перед расчленением, то спешу заверить, что я определенно точно описиюсь и вам не понравиться! — надо бы к психиатру, столько мыслей о расчлененке — это не окей. Лица предполагаемого маньяка не видно, потому что: а) темно; б) Таня ускакала метров на десять от него. Вдруг напряженную тишину разрывает заливистый смех, раскатистый такой, местами тонкий, как у девчонки. Только похрюкиваний не хватает. — Сорян, просто подумал о том, что это довольно странно — обращаться на «Вы» к убийце. Моё уважение, так сказать, — кажется он только что процитировал мем и да, именно об этом думают перед смертью, Таня. — Вообще-то я думал, что я буду героем, ну или как минимум законопослушным гражданином из разряда «любой бы так поступил на моем месте», когда бежал сюда, — мужчина зачесывает волосы и переминается с ноги на ногу, как школьник у доски, — а оказался маньяком и… расчлененка, серьёзно? Татьяна нихуя не понимает, но ветка в руках противно ощущается в руках, поэтому летит в сторону, не зря же папа её на бокс водил в семь лет, да всего один раз, но Танечка схватывает всё на лету и если что справится. Недо-убийца шугается этого. Этого бы никто не заметил, если бы от того как он дёрнулся не треснула шишка у него под ногами. — Так, ты кто, блять, такой? — Антон, — непоколебимо отвечает именуемый, — А ты чему вообще возмущаешься? Я так-то на твой крик бежал, как в жопу ужаленный, думал, может насилуют, лес всё-таки довольно клишированное место для таких мероприятий, а ты тут как ебанутая сидишь на коленях и воешь… и я ещё виноват? Экспрессия уровня Станиславского, как минимум. Таня резко начинает скотски ржать, то ли истерическое, то ли механизм какой защитный. Скажи ей кто с утра, что этот день завершится так — она бы покрутила пальцем у виска. — И чё ты ржешь? — низким голосом спрашивает этот супергерой переросток и подходит ближе. Таня наконец может разглядеть Антона и начинает ржать сильнее. Кудрявый, высокий мужик с лицом ребёнка, сложивший губы писей, как дитё, которого заставили посуду мыть, а он катку в Доте пацанам обещал. Глаза, конечно, сильно стараются стрелять недовольством, но на маньяка он похож на ноль из десяти. — Подскажи, пожалуйста, как ты меня спасать собирался, если шугнулся ветки, как огня, — похрюкивая от смеха, сложилась пополам Таня. — Ой, все, — и другие цитаты мамкиных супергероев. Немного отойдя от смеха, Таня решила поинтересоваться, а чем собственно в такое время в лесу занимался он. — А ты, стесняюсь спросить, что в лесу в такое время бродишь? — все еще тупейше улыбаясь, начала Таня, — я то понятно «с приветом», но и ты вроде на бегуна не похож и на маньяка, как я теперь вижу, тоже, — спрашивает, обводя в воздухе его силуэт. — Да закладку я тут ищу! — Нервно и ни капли не задумываясь выдаёт Антон, как само собой разумеющееся. Шестерёнки в голове Танечки ещё никогда так быстро не крутились, она выдаёт многозначительное «а-а» и закатывает глаза так сильно, что рискует увидеть мозг. — Нет. Вот ты вообще сейчас не так поняла! — резко перебивает, хмурится на поднятую бровь собеседницы и начинает тарраторить. — Закладку. Книжную. Да, как в том самом анекдоте. Занимался перед работой тут йогой, потом читал, а уже в машине понял, что закладки нет, но опаздывал на работу, поэтому решил приехать и поискать сейчас, — без запинки и пауз выстреливает весь поток информации в Таню, — И нет, я не конченный, она между прочим с Гарри Поттером, — Антон выставляет вперёд указательный палец, будто это зафиналит его фееричный рассказ, хотя под конец он будто сам начал сомневаться в том, что говорит. Смеха больше нет, Татьяна от усталости уже даже не может контролировать дергующийся глаз. Ну вот что это за пиздец? — Может по шаурме? Удивительная непосредственность.