Три улыбки

Капли воды разбивались о песок, шумели, словно помехи в телевизоре из-за непогоды. Поверхность превратилась в грязевое месиво, где поскользнуться - дело плёвое. Холодно не было. В разгорячённых от движений телах тревожно бурлила кровь, согревая. Пот, кровь, вода смешались воедино, одежда прилипала, теснила. Но сейчас это не важно. Сейчас это на втором плане. Главное уговорить давнего возлюбленного на спасение их жизней. Одна плоть склонилась над другой, будто спустившийся с небес ангел, решивший показать правильную дорогу жизни. Безгрешный вестник протягивает руку, даёт новый шанс, надежду, веру. Ги Хун и сам верит, глупо верит, что получится забыть весь тот ужас, что они прошли вдвоём, и жить, как нормальные люди. Зарабатывать деньги, собираться на праздники семьями, поливать цветы на подоконнике. Так глупо и так невинно. Сан Ву даже решил раскаяться, согласиться, но лишь на миг. Он смотрел правде в глаза, и та его явно не радовала. Вернутся они, забудут обо всём, но что дальше? Деньги сами не появятся, а двух потрёпанных мужчин с кучей долгов никто на работу взять не захочет. Суровая реальность. – Пожалуйста, не уходи, возьми меня за руку. Расскажи мне что-нибудь, не молчи, прошу тебя. Напомни мне о том, что я определённо мог забыть... Господин Чхо принял свои провинности и перед своей главной ошибкой хотел насладиться компанией любимого в последний раз. Тело ныло, волосы склеились отдельными прядями на лбу, дождь размывал кровь в лужи. Белая рубашка уже давно собой не была. Как и Сан Ву. Где тот умный, статный мальчик, студент лучшего университета? Его нет. Алая жидкость пятнами, ручьями захватывала всё больше территорий. Метила, пачкала. В ней можно захлебнуться. Солёная, тёплая, противная... Когда всё пошло не так? Замечательные оценки в начальной школе, окончание университета с отличием, хорошая работа. Обман, долги, розыск. – Хорошо, Сан Ву, хорошо, я рядом, я тебя не брошу. Скоро всё закончится, скоро мы будем дома. Помнишь, как мы познакомились, помнишь?... Пушистый снег, спокойными хлопьями снисходящий с неба, укрывал поверхности города. В преддверии Рождества все взрослые суетились с подготовкой к празднику, выбором подарков, покупками продуктов. Дети же, пользуясь таким положением, резвились на улице: девочки, спрятав свои красные от мороза носы в теплые шарфы, отдыхали на качелях, рассказывая друг другу истории своих игрушек, вырисовывали картинки тонкими пальчиками на запотевших витринах, наслаждались радостными моментами. Мальчики, конечно, были поактивнее. Вмешивались в идиллию и уют подружек, играли в футбол, в шутку устраивали бои. Но, конечно, не все были рады зиме и уж тем более Рождеству. Сан Ву - типичный умный мальчик в очках, без друзей и хобби, как всегда сидел в ларьке с морепродуктами. Его мама болтала с женщиной, стоявшей с каким-то юношей. Он не очень высокий, но сразу видно, что старшеклассник. – Ги Хун, как твоя учёба? Тяжело даётся? ‐ поинтересовалась мать. – В следующем году уже заканчиваешь, не бездельничай и готовься к поступлению. Уже решил, чем хочешь заниматься? – Да не волнуйтесь за меня так, что-нибудь да придумаю. В любом случае Сеульский мне не светит, хорошо, если в Кёнхи поступлю. - ответил подросток, виновато потирая затылок. – Ой, не спрашивай его о таких вещах, подруга. Ему бы сейчас гулять и веселиться, один ветер в голове! Главное чтоб школу закончил, а то вдруг и с переводными не справится. – Ты слишком к нему строга. Ах, точно, Ги Хун, я вас не познакомила! - женщина обернулась и жестом позвала сидящего за прилавком мальца. – Это мой сын, Сан Ву. - тот поклонился. – Ну здравствуй, Сан Ву. В каком классе учишься? – Во втором. – Каков малыш ещё! - Ги Хун потрепал младшего по макушке, чтобы разрядить обстановку. – Никто в школе не обижает? Можешь ко мне обращаться, я всегда спасу! На улыбку мальчик смущённо поблагодарил кивком и, взяв наконец себя в руки, решил налаживать контакт с обществом: – Мы можем быть друзьями? – с первой лучезарной улыбкой произнёс человек. – Конечно, спрашиваешь ещё! Пойдём, проветримся перед школой. Ги Хун, обняв за плечо, повёл младшего в свою компанию. Точнее просто группу таких же детей разных возрастов, решивших повеселиться, как надо. Кто-то принёс мяч, что автоматом дало ответ. Для игры в футбол требовались две команды и нейтральная сторона, то есть судья. Чхо Сан Ву знал правила и мог вершить судьбы участников справедливо, но новоиспеченный друг утащил его в свой состав, дабы тот не заскучал в новом обществе. Спортом тот занимался лишь умственным, потому отряд Ги Хуна довольно быстро пал - соперники с начала заметили слабое звено и пользовались этим до самого конца. Проиграв в сухую, все расселись на скамьях под высокими уличными фонарями и тяжело выдохнули, устали. Сон Ги Хун потускнел, ведь кому понравится проигрывать? Он снял шапку и крепко сжал ладонями, как бы выражая своё волнение. – Мы остались друзьями? - застенчиво, печально спросил ребёнок в очках, скрестив руки за спиной. – Что ты, что ты, садись, грейся! Конечно остались, это же такая мелочь, не волнуйся! Хочешь тёплую джапчэ? Мне мама дала карманных денег. Сейчас я схожу, посиди тут, пообщайся с ребятами. - он вновь погладил того по голове и, улыбаясь, поспешно удалился. Сан Ву остался на скамье и, покачивая ногами, ловил презрительные, насмешливые взгляды остальных детей. Ги Хун был самым старшим во дворе, и не таким, как все, а весёлым и вёл себя по-ребячьи. Каждый хотел с ним дружить, а тут появился какой-то недоросток и сразу же сблизился с идеалом младших. – Эй, очкарик! - пред сидящим появился парень, старше года на три. – Ты откуда такой сомнительный? Решил хёна забрать? Али по другой причине осмелился наконец из-под юбки своей мамаши выйти? А? Отвечай! - он умело схватил мальчика за вязаный шарф, будто проворачивал такое не в первый раз, и угрожающе попытался поднять, что получилось, потому что Сан Ву испугался и под таким напором сопротивляться не мог. – Поясню одну вещь для новеньких. Здесь никто защищать тебя не будет, так что если ещё что-то вычудишь, следи, чтоб очки на месте оставались. Парнишка скверно улыбнулся и, щёлкнув пальцами по лбу жертвы, отпустил шарф. Сан Ву сорвался с места. Он добежал до матери, уже закрывавшей свой прилавок. Та компания ему не понравилась изначально, но сейчас он точно знал, что больше туда не вернётся. Завтра понедельник, школа, поэтому нужно было подготовиться, а не нервничать из-за каких-то недоброжелательных личностей. Ги Хун вернулся на место встречи и, не заметив сына маминой подруги, расстроился, что он его, наверное, напугал так, что тот сбежал. Две закрытых тарелки с лапшой могли остыть, поэтому старшеклассник, попрощавшись с ребятами, ушёл домой, где его уже ждала мама. – Такое не забудешь. - усмехнулся, прохрипел лежащий на земле мужчина, полностью окунувшись в атмосферу тех дней. – Почему ты ушёл тогда? Я подумал, что сделал что-то не так. Как ты мог поступить так безжалостно со взрослым?! – Те парни смеялись надо мной. Мне казалось, что ты специально привёл меня к ним, чтоб поиздеваться. Уж прости, ты же знаешь, что меня везде недолюбливали. Такой слабый, никчёмный... – Эй, не говори такое! Они просто ниже тебя, такие люди будут самоутвеждаться за счёт других, ни на что больше не способны. – Ги Хун ещё крепче сжал ладонь, которую не отпускал ни на миг. Потёр её большим пальцем, поддерживая, поцеловал в окровавленные сухожилия. – Пожалуйста, прошу, откажись от игры, я заработаю нам много денег, я исправлюсь. Не хочу оставаться в этом бесконечном ужасе смертей, грязных денег, Сан Ву! – А помнишь как я признался? Перед отъездом. Я так грустил, что ты обидешься на меня. Это было весной, так хорошо... На улицах зеленеет, вновь яркое солнце радует людей, распускаются листочки-цветочки, всё благоухает. Тёплый март, природа готовится к фестивалю цветения вишни. – Скоро все снова будут сакуре поклоняться, она же такая красивая, совсем не надоедающая... – Да ладно тебе, Сан Ву! Ты только подумай: все будут собираться семьями на пикниках, гулять, отдыхать, радоваться жизни. Вот взглянешь на эти деревья и все тревоги о начале учебного года пройдут, я тебе точно отвечаю! Правда народу будет много... Но это ничего, надо успеть погулять хорошенько. – Ты всегда так позитивно говоришь, что у меня от этого сахара на зубах скрипит. - парень посмотрел на застывшего на месте Ги Хуна. Тот так удивился, что рот сам по себе раскрылся. – Да я шучу, хён, чего ты. Так уж и быть, поверю сладким речам. Но тебе всё равно легче живётся, кое-как экзамены сдал, даже не старался, еле в универ взяли. А мне уж, увы, нужно статус поддерживать. – Пессимист ты, вот и всё. Я каждым мгновеньем наслаждаюсь, пробую на вкус, м-м-м... А ты уроки свои зубришь. – цокнул языком старший. – Ну ничего, сделаем из тебя человека, будешь веселее меня! – слегка хлопнул по плечу собеседника, будто в шутку. Парни ещё долго гуляли, рассказывали друг другу смешные и не очень истории, печалились, но Ги Хун как всегда менял тему на более благоприятную. Вечером светило пряталось, чтобы на следующий день греть людей и их сердца ещё сильнее. Похолодало. От прогулки ноги ныли и казалось, будто они обошли весь Сеул. На скамье под мигающим фонарём сидели два простых, по-своему счастливых юноши. Легко дышалось, да и в целом приятная атмосфера так и привлекала к разговору. – Ну, колись, в какой университет тебя приняли? В Пхоханском, наверное, на коленях умоляли, чтобы такой умник к ним пошёл. – В Сеульский, хён, в Сеульский. – Да ну! Шутишь что ли? Тобой весь Ссанмундон гордиться будет! – Сон Ги Хун обнял Чхо Сан Ву, как будто в последний раз видятся, потрепал кулаком по уложенной утром причёске и продолжил надумывать. – Звезда местная, э-эх ты! Вот скажу кому, что друг мой в Сеульском университете - никто не поверит! А ведь правда же, ну правда, и всё тут. Всегда знал, что ты таким умным будешь. Увидел тебя впервые и так подумал! Стоит, значит, мальчишка такой, молчит, стесняется, непримечательный. Ну раз рот открыть не может, то думает, наверное. А если человек много думает, значит умный. Ой, ну заговорился я. Горжусь тобой, горжусь! Только ты уж не зазвездись, а то можешь, забудешь про меня совсем со своими новыми друзьями. Вот хоть минутка свободная появится, сразу мне пиши! Сан Ву, прищурившись от удовольствия, словно кот, наевшийся сметаны, внимательно смотрел на собеседника. Он был молчалив, но всегда слушал и, конечно, даже сейчас слушает, как тараторит без остановки его самый близкий друг. – Хён... Хён, я люблю тебя. - со второй лучезарной улыбкой произнёс человек. – А я ему говорю, что курочка в том кафе хуже, чем... Стой, что? – старший был ошеломлён. Конечно, они были друзьями очень близкими. Ги Хун думал о тех шутках его одноклассников, мол, не сталкер ли он на самом деле? Всегда с каким-то сосунком возится. Но смахивал всё на заботу о младшем, что это мама попросила в школу отводить. Волновался о погоде, тепло ли тот оделся, хорошо ли покушал, не дразнят ли его те хулиганы, получается ли с уроками. Всё это было таким обыденным, что он и не понимал, что это за жгучее, тянущее, приятное чувство. – Ты слышишь меня? Ау-у! - переволновался Чхо. Подумал, не поплохело ли после такого внезапного признания, не обиделся ли. Он, растопырив пальцы, водил ладонью перед лицом собеседника, чтобы прервать транс. В ответ его активную руку ухватили, заставив остановится. Ги Хун улыбнулся во все свои 32 зуба, прикрыл глаза. И первый потянулся к матовым губам парня. Тот так опешил, что не успел двинуться. Поцелуй, хоть и неумелый, сблизил две судьбы, две смущённые своими действиями жизни. – Я был по-настоящему счастлив тогда. – И я... Знаешь, это событие было самым лучшим, что случалось в моей жизни. Правда, я каждый день вспоминал о нём. – Сан Ву лучезарно улыбнулся в третий, последний раз. Даже на зубах была кровь, стекала по глотке, щекотала ротовую полость. – Прости меня, если сможешь. Прости, что не писал, не звонил. Я действительно мучился без тебя, но не мог побороть страх. Такой трус... – Мне было обидно, но я понимал, что не заслуживаю такого хорошего человека. Ты в Сеульском университете, а я подрабатываю в круглосуточном магазине у дома. Не только ты трус, мы оба. Мужчина поднял свободную руку, подзывая охранника с квадратом на маске, который даже не шелохнулся. Казалось, что это вообще не люди, а роботы. – Эй, отвезите нас домой, мы отказываемся от игры! Вы слышите? Мы больше не участвуем! – дождь своими громкими, множественными ударами глушил любой звук и даже в паре метров ничего не было слышно. – В детстве мы тоже прекращали игру, когда матери звали нас на обед. Но теперь нас не зовут. Прости, Ги Хун. – Сан Ву схватил освободившейся рукой ранее взятый, но уже окровавленный нож. Одно резкое движение и у человека больше нет жизни. Холодный металл в сонной артерии поставил точку, разрушил все планы, надежды. – Ги Хун... Помоги... Помоги моей маме... Старший, обомлев, поднял голову умирающего одной рукой, пока другой заслонил поток сочащейся из раны жидкости. – Сан Ву, нет! Не надо, Сан Ву, нет, не надо!.... Издался истерзанный, болезненный крик. Горячие слёзы, последнее объятие, отрицание. – Я люблю тебя, Сан Ву. - мужчина в истерике склонился над мёртвым телом, что уже не дышало.