Твой ответ

У родителей Сяо Ёмо было отличное чувство юмора. Назвать своего единственного сына "маленьким демоном" и вместе с ним смеяться над этим годы спустя это надо уметь - а Ёмо, в конце концов, понял, что с юмором в этом мире жить гораздо легче. Даже в самой беспросветной ситуации, стоило ему только представиться, как уставшие, измотанные люди сами не замечали, как начинали улыбаться. - Если демон уже с нами, тогда нечего бояться. С таким девизом Ёмо только и оставалось, что усмехаться в ответ и вновь мчаться куда-то вдаль, пытаясь разобраться со своими и с чужими проблемами. В большинстве случаев все дела необходимо было решать быстро и гладко, чтобы кто-нибудь не потерял кошелек, руку или даже, возможно, жизнь. Сяо Ёмо не считал себя святым или же благодетелем, или просто хорошим человеком – он был из разряда тех, к кому применима поговорка «как вы лодку назовете, так она и поплывет». Его боялись многие, его ненавидели, и Ёмо старался поддерживать о себе такое впечатление – так многие сто раз подумают о том, чтобы напасть на него или на тех, кто был под его «протекцией». Страх и уважение в обществе, где он крутился, шли рука об руку. Он порой и сам удивлялся, что он за зверь неопознанной породы – ему была не чужда жестокости и в тоже время обостренное чувство справедливости не оставляло его никогда. Он никогда не трогал тех, кто был определенно слабее его – в силе или же в положении – и в то же время постоянно искал конфликты с равными себе, словно проверяя их. Сяо Ёмо спокойно мог собрать и разобрать пистолет любого калибра – в детстве это было его любимым времяпрепровождением с матерью – но никогда не принимал оружие на хранение, как и наркотики. - Если хочешь подставить кого-то под удар, то выбери другого, - всегда говорил Ёмо, пока обшаривал очередного задохлика, уверенного, что под джинсами он способен внести и спрятать в его логове дешевый пистолет и пару пакетов с «мукой», - В моей Бездне люди отдыхают и чувствуют себя в безопасности. «В моей Бездне». Сяо Ёмо всегда с гордостью так называл свою квартиру, свое логово. Здесь редко можно было побыть одному, но Ёмо, до зубного скрежета ненавидевший одиночество, считал это прекрасным. Девочки, уставшие от своей работы и танцев или же избегающие особенно настырных клиентов, щебетали между собой или же дремали на потертых, но от того еще более мягких покрывалах. «Коллеги» Ёмо заходили, чтобы посидеть недолго в тишине, обсудить насущные проблемы, принести девочкам безделушки и сладости или же промочить горло. Подростков Ёмо вылавливал сам на темных улицах, приводил в Бездну, отмывал от косметики, отбирал шприцы, и за шкирку тащил по домам – благо память у него была отличная. Рано им еще по подворотням шарахаться. Была правда в итоге одна проблема – никто из близких знакомых и завсегдатаев Бездны не воспринимал Сяо Ёмо всерьез. Девочки вешались ему на шею, как только он попадал в их поле зрения – а их помада была самой дешевой и самой маркой, заставляя Ёмо полчаса отмывать щеки и шею перед очередной встречей. Старшие коллеги все время норовили умыкнуть у него его законную бутылку скотча, делая удивленные глаза и доверительно сообщая ему, что школьникам не положен такой крепкий алкоголь. Дети, которых он ловил впотьмах и разрешал переночевать вдали от родителей, в итоге облюбовали стол в его кухне и сделали своей привычкой делать уроки именно здесь. Все они будто мечтали подорвать его авторитет – это чудо, что им это еще не удалось сделать. От такого сумбурного образа жизни, разумеется, разовьются некоторые плохие привычки. Например, Ёмо совершенно разучился ходить медленно – теперь все его прогулки напоминали забеги на малые и средние дистанции, как выражались его неохотные попутчики. После чего было очень остроумно со стороны его знакомых доверительно сообщать ему, что он носится по районам, как собака за дичью. В ответ Ёмо пообещал в недалеком будущем укусить кого-либо из них за то место, о котором не принято говорить при посторонних. А когда он все же исполнил свое обещание – почти, на самом деле он вцепился зубами в руку, державшую пистолет слишком близко к его лицу – к его обычному прозвищу «Демон» добавился еще и «Пёс». Сяо Ёмо не чурался и других грехов – пил как полтора моряка, умел изысканно донести свою точку зрения не слишком приличными словами сразу на нескольких языках. Если представлялся случай, то он засыпал и просыпался, утыкаясь в чье-то плечо, чувствуя, как чужие пальцы крутят его ломкие черные волосы в кудри. И ко всем привычкам, которых скопилось уже достаточно много, Ёмо имел обыкновение в своих кратких моментах отдыха с головой зарываться в романы, мангу и лайт-новеллы, словно был не серьёзным взрослым, а подростком в бунтарский фазе взросления. В его «библиотеке» - на деле самодельной личной полке – гордо занимали место томики Берсерка, Стального Алхимика, Евангелиона и Д.Грей Мена. Рядом с ними соседствовали многотомники Толкина и Тимоти Зана, слегка подпираемые с другой стороны «Дюной» Фрэнка Герберта. У Сяо Ёмо был определенный вкус и он знал это, так как с трудом мог подобрать себе очередную книгу, которую было бы по настоящему интересно читать. Так что пролистав первую пару глав внезапно оказавшегося рядом «Пути гордого бессмертного заклинателя», Ёмо застыл на пару мгновений, а затем потянулся в ящик стола за одноразовыми перчатками. - Это что за цирк? – Ю Чун смешливо фыркнул , аккуратно гася окурок сигареты об дно жестяной банки от кофе, - Это орудие убийства и ты пытаешься не оставить отпечатков? - Это орудие убийства хорошего вкуса, - Сяо Ёмо прошел мимо него, брезгливо держа книгу за самый кончик корешка, - Я иду это утилизировать. - Тебе нужно было стать литературным критиком. Ты такой придирчивый, аж страх берет. Такое ощущение, что у тебя нюх на хорошие работы, - Чун дернул худыми плечами и с надеждой заглянул через плечо в сторону кухни, - Кто сегодня на камбузе? - И не надейся, у меня работа. Мне еще нужно отмыть руки и мой бедный мозг, - легко пропустив мимо ушей очередное сравнение прекрасного себя с собакой, Ёмо направился к мусорному баку, все еще держа мерзкую беллетристику подальше от себя. Он не любил выбрасывать книги, но здесь сами страницы были пропитаны клише и грязными мыслями. - Братец Ёмо, стой! Ты совершаешь ужасную ошибку! Уже смывшая рабочий боевой раскрас Мэй Ли кинулась ему наперерез, буквально спасая бульварное чтиво от знакомства с таинственным миром мусорки. Ее волосы больно стегнули Ёмо по носу, и тот нахмурился, глядя на то, как девушка доверительно шепчет обложке, что та в полной безопасности. - Выбрасывать книги нельзя, братец Ёмо, ты же сам так говорил, - Мей Ли прижала книгу поближе к груди и обиженно надула губы, - Мне стоило больших трудов достать первый том! С картинками! - И ты читаешь это только потому, что где-то дальше будет какая-нибудь безнадежно слезливая гей-драма? Я же сказал, если хочешь чего-то подобного, я могу посоветовать кое-что более оригинальное. - Бу-у-ка, - девушка демонстративно топнула ножкой и отвернулась, - Ничего ты не понимаешь в маленьких женских радостях. Где я еще найду красивых высоких мужчин-заклинателей? - Где угодно. Сейчас об этом не пишет только ленивый. - Все равно, а мне нравится! – Мей Ли показала язык и сбежала обратно в теплый уголок к остальным девушкам. Сяо Ёмо раздраженно потер лоб и стянул перчатки, отправляя их в мусор. - Не везет тебе с просветительской деятельностью, - цокнул языком Ю Чун и сочувственно похлопал Ёмо по плечу, - Зато твои драгоценные тома все еще в безопасности. А теперь пойдем-ка покурим-ка. - Уже? Ты смолишь как завод, - Ёмо фыркает и опускается на корточки, услышав топот лапок по полу. Отэм поднял на него свои чистые небесные глаза и привычно громко мяукнул в приветствии. - И тебе привет, глухой ты черт, - Сяо Ёмо запустил пальцы в густую шерсть. Отэм был породистым, пушистым, белоснежным, голубоглазым, и , как следствие, абсолютно глухим как пень. Кот не слышал ничего, даже самого себя, так что с удовольствием выл при любом удобном случае, как пожарная сирена. И урчал, как заводящийся мотоцикл в четыре утра, - С каждым днем ты становишься все толще и толще. - Если бы тебя кормили все мимопроходящие, то и ты бы быстро превратился из пса в колобок, - Ю тоже почесывает кота за ушком – Отэм работает для всех них личным антистрессом, - И все же пойдем покурим на улицу. Девочки уже ругаются на запах. - А вот нечего дома курить, - Ёмо фыркает и поднимается, направляясь к двери, - Ну пойдем, любитель никотина, пройдемся. Сегодня у Ёмо был на удивление свободный день. - Ёмо, свет моих очей… - Чего тебе еще? - Убери свою талантливую задницу подальше от дороги, не отнимай у других работу, - Ю Чун щелчком отправил окурок в сторону уличной мусорки и недовольно скривился, когда тот пролетел мимо. Кряхтя, как сотня стариков, он направился его подбирать – Ёмо прокатал по языку привычно-неприятный привкус после сигарет и потянулся в карман за мятными леденцами. - У меня и своей хватает, - но от обочины он все же отошел, глядя, как медленно двигается по дороге пафосно-черный внедорожник. В неверном свете уличных фонарей его и вправду могу не узнать с первого раза, а объяснять что-то слишком долго не хотелось. Ёмо был отлично осведомлен про свою внешность – это было еще одним удобным оружием в его широком арсенале. Как ни крути, но глупая человеческая природа все еще заставляла людей расслабляться в обществе красивого человека. - У тебя такой вид решительный, аж дрожь берет. Нам с парнями стоит залечь на дно в ближайшее время? Ты похож на голодную собаку, когда у тебя перед носом маячит крупная сделка. - Даже не надейся смыться. Вы мне вскоре понадобитесь. Они сворачивают в темный переулок. Сяо Ёмо с удовольствием принюхивается к запахам – здесь ,под вытертой вывеской, в «Матушке Мо» готовят восхитительную лапшу и гёдзе с креветками в кисловатом соусе. Рот непроизвольно наполняется слюной. - Зайдем? – Ю Чун тут же улавливает настроение и сам выглядит не менее голодным, чем сам Ёмо, - Мо давно уже обещала тебе двойную порцию гёдзе за то дельце с поставками. Я помогу тебе доесть то, что не сможешь. - Руки прочь от моих пельмешек, - Ёмо притворно скалится, - Я лопну, но доем. Ю Чун уже готовил очередную колкую фразочку, чтобы не прекращать столь излюбленную ими перепалку, как двери «Матушки Мо» резко распахнулись, и темная тень, падая, шарахнулась к стене. В одной руке у него блеснул нож, другой он судорожно прижимал к себе какой то пакет. Ёмо нахмурился и напрягся. - Стоять. Услышав его холодный голос, незнакомец резко развернулся, испуганно таращась в темноту. В неверном свете единственного фонаря влажно блеснули огромные глаза – щуплый парнишка запнулся о свою собственную ногу и бросился бежать. Ёму чертыхнулся и бросился в погоню – этот паршивец явно что то стащил. Ю Чун понятливо кинулся в другую сторону, к открытым дверям «Матушки Мо» - проверить, что натворил этот воришка, раз за ним никто не погнался. На деле, Ёмо не заметил в те несколько секунд никаких кровавых разводов на ноже, что судорожно сжимал мальчишка – значит ничего непоправимого тот еще не успел сделать. Осталось только догнать его, всыпать по первое число, отвесить профилактический подзатыльник и пристроить куда-нибудь, если окажется особенно прытким. А погоня обещала быть недолгой – воришка уже задыхался и спотыкался через раз, в это же время для Ёмо это была легкая пробежка рысью. В два прыжка достигнув беглеца, Ёмо схватил того за плечо и резко развернул к себе, встречаясь взглядом с заплаканными глазами. - Стой, парниш- Ёмо внезапно осекся – живот взорвался острой жгучей болью. Воришку начала бить крупная дрожь – Ёмо, все еще не до конца понимая в чем дело, медленно скосил глаза вниз, чувствуя, как вверх по горлу поднимается что-то отвратительно липкое. Нелепо огромный кухонный нож был погружен в его живот по самую рукоять. - Черт, - Сяо Ёмо сглотнул и попытался прижать рукой рану ближе к лезвию, чтобы не потерять внезапно слишком много крови, - Так, слушай сюда, не смей вытаск- Поздно - охваченный паникой парнишка рванул нож на себя, и Ёмо с ужасающей четкостью ощутил, как лезвие покидает его плоть, разрезая все на своем пути. Это был обычный нож для нарезки мяса – и верхняя сторона у него была тупой и толстой. Он больше разрывал плоть, чем разрезал – поэтому Ёмо ненавидел это банальное заявление, что если нет лучшего, бери нож с кухни. Это чертовски больно – Ймо закашлялся и попытался мелено осесть на землю, надеясь, что если он пережмет себя так можно туже, кровотечение звмедлится. Но кровь хлынула рекой, боль погрузила свои когти в открытую рану и Ёмо впервые в жизни понял, что вполне способен разреветься. Чужие ладони неуклюже прижали к ране шарф – незадачливый беглец с ужасом пытался помочь, но делал все не так и не то. От запаха крови Ймо был уверен, что его сейчас вырвет. Почему кровь бежала так быстро? - Блядь. Ёмо! Знакомый голос послышался совсем рядом – Ю Чун уже отнял у мальчишки шарф и судорожно пытался затянуть рану как можно туже, одновременно крича на рыдающего подростка, чтобы тот вызывал скорую. Ёмо наугад протянул руку и вчепился пальцами в глупый дринный хвост Чуна. - Все до…кументы в … тайнике. Сдлка пслезавтра. По…покормите Отэма. - Ты сам его покормишь! Сволочь, ну давай, не смей тут у меня откидываться, я тебя не дотащу никуда! Какого хрена ты решил помереть тут мне?! Паникующий Ю Чун звучал забавно. Сяо Ёмо смешливо булькнул. Голова уже ехала кругом, а образы расплывались. «Пёс» попытался разглядеть лица нависших над ним людей и прикрыл глаза. Слишком болел живот. Он так устал. Ему просто нужно немного поспать. Ёмо был уверен, что прикрыл глаза лишь на пару секунд, но почему то веки были слишком тяжелыми. Пахло чем то свежим – наверняка он умудрился попасть в больницу, и девочки, верные киношным традициям, натащили ему цветов. Оттуда и запах. Но все же пора было бы осмотреться – Сяо Ёмо тяжело вздохнул и разлепил влажные веки. Над ним нависало испуганное полупрозрачное лицо и еще какая-то синяя штука крайне фальшиво воспроизводила "Good Morning World" из Доктора Стоуна. Вокруг стрекотали цикады и шумели деревья. Ёмо вдохнул, выдохнул, с трудом пошевелил опухшим языком и кое-как прохрипел, пытаясь собрать мозги в кучу. - Что за черт?