И в Питере светит солнце.

Осень. Начало нового учебного года, все студенты взволнованно готовятся к взрослой жизни. Первый курс в архитектурном, Нурлан всегда чувствовал, что очень близок по духу к такой профессии. Спокойная, расчетливая. По черчению в школе у него всегда было отлично, да и в рисовании всегда находил успокоение для души и нескончаемого потока мыслей, поэтому выбор упал на Питерский архитектурный университет. Петербург дождливый, холодный, грустный город, и даже яркие граффити на стенах домов не могли согреть и облить краской жизни эту северную столицу. Листопад за окном, как стайки ярких светлячков, освещал теплом пасмурную погоду души. Питер – лирика. Много слякоти и луж, покрывшаяся инеем трава, огни фонарей, зажженных совсем рано – это осень. Дымка вдалеке, туман, пасмурное небо. Пушкин считал осень самым поэтичным временем года, в чем-в чем, так в этом они точно расходились во мнении с Нурланом. Начало первого семестра. Вечер, дождливая улица, сахарные парочки бегающие по кафе в надежде спрятаться от ливня. Все разбредаются по домам, магазинам и козырькам. Один только Нурлан идет и впитывает в себя небесные слезы. Нужно было идти домой, обратно в общагу. После наконец сделанного домашнего задания по истории искусств, Нурлан решил побаловать себя смутным удовольствием, сигаретами. Он вышел на узкий балкон с одними периллами, вытащил из смятой пачки парламент, зажигалку, затянулся. Конец пятницы, все студенты разбрелись по домам, клубам и тусовкам. Сабурова тусовки не манили, не находил там ничего для себя интересного или полезного. Он предпочитал отдыхать в компании себя и книг. Легкие сперло небольшим спазмом, облегчение, удовольствие. Спало все напряжение, вторая затяжка. Музыка. Музыка? Гитара. Он слышит гитару. Переливание аккордов, негромкое мычание. Завораживает… Таинственное гудение голоса, набирающего низкую тональность. В мотивах гитары брюнет узнает песню «Районы-Кварталы», в свое время он много слушал подобного рода музыку. "Звери" раньше были достаточно популярными, классика. Звуки доносились откуда-то слева, на балкон ниже. Казаха так и разрывало любопытство, посмотреть на этого таинственного паренька с гитаркой. Нурлан вернулся из сладкой задумчивости и мысленно выругал себя за какие-то странные, неподобающие его строгой натуре размышления. Выкинул окурок, сплюнул назойливую в горле мокроту, будто вместе с ней вниз улетели эти навязчивые мысли и зашел в комнату. Но так и не смог перестать прислушиваться каждый раз сквозь какие-то дела. Ночь суббота-воскресенье. После достаточно тяжелого дня, брюнет по своей давно устоявшейся традиции вышел на балкон покурить. Достал новую пачку дорогих сигарет, поджег, затянулся. Упал в глубину своих мыслей, планируя ближайшие дни, приводит голову в порядок. И снова слышит мелодию. Опять этот загадочный парень, опять эти переливающиеся как ручей аккорды, отстукивание ритма, минор. Сейчас репертуар Нурлан совершенно не узнает, может что-то из непопулярного. Голоса таинственного гитариста казах так ни разу и не слышал, но как хотелось. Вновь заслушавшись, брюнет проглядел момент с сигаретой, которая истлела и больно обожгла пальцы. Он одернул руку, выронил остатки окурка с балкона и яростно зашипел от неприятных саднящих ощущений. Сегодня с него хватит. Резко встав, схватил оставшиеся сигареты и вышел с балкона. Все равно уже была поздняя ночь, а под спину сильно задувал холодный питерский ветер, создавая ряды мурашек, хаотично бегающих по телу. Запах табака, занесенного с балкона, разливался по комнате, погружая сознание в легкую дымку и накладывая небольшую усталость глазам. Конечности начали тяжелеть, веки закрываться, пора ложиться спать, завтра ранний подъем. Гул гитары как раз стих, прохлада в комнате расслабляла и окутывала уютом. Понедельник день тяжелый. У Нурлана вся неделя состоит, казалось, из одних только понедельников. Тусклая погода, загруженная учеба, требующая много сил и времени на выполнение заданий, надоедливые сокурсники. В какой момент он успел от всего этого устать? Целый день брюнет был в университете, закрывал долги, ходил на допы по рисованию. Вечером, сразу после вуза, пошел в магазин за продуктами, ведь на кофе с сигаретами далеко не уедешь. По приходе в общагу, казах приготовил нехитрый ужин из макарон с сосисками, но плохая погода и пару литров заранее выпитого кофе, явно сбивали аппетит. Отложив ужин на потом, Нур решил разбавить вечернюю тоску и потащился на балкон, снять лишнее напряжение. Сел на когда-то четырехногий стул, вытер ладонями усталость с лица, и уперевшись локтями в ноги, держа голову, смотрел в закат, спрятанный за тяжёлыми плотными тучами. Не взял сигареты Нурлан специально или просто их забыл - загадка для него самого, но свято хотелось верить, что просто забыл. Не хватало еще помешаться. Спустя пару минут в тишине, Нурлан услышал щелчок открытия балкона на этаж ниже и сразу понял, это он. Улыбнувшись своим мыслям, Сабуров уже предвкушал, что же на этот раз будет играть его таинственный. Стоп…. Его? Но вдруг раздался протяжный звук проигрывания всех струн, аккуратные щелчки настройки колков, отстукивание ритма и…. голос… Этот нежный, будто родной и красивый голос. Как звон колокольчика, свист жарким летом красивых птиц. У брюнета все скрутило узлом в животе, в ушах зазвенело, а любопытство так и разрывало посмотреть. Он постарался аккуратно встать со стула-инвалида, маленько перегнулся через перилла чтобы лучше разглядеть его, этого невероятного... Но стул предательски покачнулся, и упал на бок стукнувшись об и так расколотую плитку. Казах в момент возненавидел себя, что так и не поменял этот проклятый стул. Вот еще чуть-чуть! Нуру удалось увидеть белёсую макушку, одетую в черную шапочку, кривоватый, но такой красивый носик, и эти невероятные, небесные глаза с которыми он, к своему несчастью, встретился взглядом. Голубые глаза смущенно опустились и забликовали огнями фонарей, ручки сильнее сжали гриф гитары, а ножки в шерстяных носочках подогнулись друг к другу. Нурлан быстро одернулся и вбежал в комнату. Какой же он придурок. Зачем вот ему нужно было смотреть на него, дурацкий стул, дурацкий день, дурацкий парень! Он устал. Вторник. Нуру нужно было ко второй паре, но именно сегодня он решил променять лишний час в кроватке на утреннюю рутину. Именно сегодня, ему захотелось нормально привести себя в порядок, тщательно умыться, покорпеть над укладкой и выбрать более-менее стильный образ. И как же хорошо, что это случилось именно сегодня. Он вышел из общаги и направился к остановке. Оставалось только сесть на автобус и вовремя попасть на лекцию. Выйдя из автобуса, Сабуров быстро подкурил сигарету и направился к зданию института. Зачастую лекции были совмещенными с другими группами, так как философия, которую вел преподаватель Детков, является одной из основных дисциплин у всех потоков. Брюнет выкинул бычок в урну, зашел в здание, незначимо поздоровался с вахтершей и широким шагом направился на третий этаж в кабинет истории. До занятий еще пять минут, а значит в аудитории от силы двое-трое человек. Ведь народ, как известно, не сильно любит приходить вовремя, а уж тем более, когда речь идет об лекции у однорукого философа Сергея Юрьевича. Казах открывает дверь аудитории, поднимает взгляд на сидящих там и видит…. Эти голубые, такие ясные и красивые глаза и, что самое страшное, до жути знакомые ему. Блестящие зеркальца быстро встретились взглядом с бездонными, темными глубинами и так же быстро разбежались. Это светловолосое чудо сидело одно в аудитории, на любимом месте Нурлана, последний ряд, около окна с фикусом. Опять та же черная шапочка, выделяющая контрастом на фоне пшеничных прядей, такой же смущенный взгляд, клетчатая рубашка, накинутая поверх футболки с названием какой-то рок группы, непримечательные кеды и неширокие, порванные на коленках, джинсы. Чудик что-то смущенно корябал карандашом на огрызке листка. Казах, сделав вид что ничего не заметил, тихо прошел на два ряда ниже. Тоже на место рядом с окнами, которое отлично выпадало на кусочек стены между ними. Нурлан закинул портфель под парту и прижался спиной к холодной, бетонной стене. Демонстративно уткнулся в телефон, а сам так и поглядывал с такого отличного ракурса за парнишкой. Тот сидел себе спокойно, лег головой на руку, а второй что-то увлеченно рисовал или записывал. Люди начали подходить небольшими группами, уже пришел сам Сергей Юрьевич и начал проводить лекцию. Во время пары еще часть опоздавших потихоньку подтянулась, и аудитория уже была сполна набита студентами. Учитель философии ровным, томным голосом вел урок, беседовал с какими-то ребятами, а Нурлану, видно, совсем было не до урока. Его голубоглазая философия сидела на два ряда выше, так и не изменившись в позе. Нур все не мог взгляда оторвать от этого непонятного, странного, задумчивого паренька. - Спасибо, ребята. Можете быть свободны – будто под диктовку проговорил препод и все начали стремительно собираться. Только вот блондин никуда не торопился. Но не успел Нурлан и глазом моргнуть, как уже был вплетен в студенческую рутину, все его звали в кафе после пар, погулять или к кому-нибудь на тусовку. Хоть брюнет и не горел желанием с кем-то поддерживать близкий контакт из сокурсников, спросом он пользовался. Но вдруг казах опомнился, резко посмотрел на место, где только что был тот самый мальчишка, а его и след простыл. А ведь что хотел Нурлан, поговорить? И о чем разговаривать. Спросить, как зовут? Зачем? Только лишние светские слова и лирика. Больше с голубоглазым брюнет не пересекался, хотя на протяжении всех пар и перемен выискивал его взглядом. По окончании уроков, Нур все-таки решил абстрагироваться от грустных будней и пошел с незамысловатой компашкой в кафе. Он, конечно же, заказал себе стакан американо и тихонечко сидел в компании шумных сверстников. Ему быстро всё это наскучило, ведь одногруппники обсуждали какие-то видеоигры, новые фильмы и музыку. Закурив сигарету, он пошел на остановку, чтобы уехать в общагу. Поужинав вчерашним не съеденным ужином, и, конечно же, пошел на балкон. Этот мальчишка стал для него лучиком солнца в пасмурную осеннюю погоду, который греет его каждый дождливый вечер и заставляет искренне улыбаться. Нурик встал около перилл. На стул садиться желания больше не было, а убрать - лениво. Нурлан простоял пять минут в ожидании его. Странно. Ведь уже десять вечера. Обычно в это время парнишка выходит и лечит душевные раны Нура своими чудесными мелодиями. Где же он? Брюнет уже успел сходить за пачкой, забытой в кармане куртки, скурить две сигареты, а мальчуган так и не появился. Неприятно. Непонятно. Тоскливо. "Видимо, не судьба" - решил брюнет и вышел с балкона. Сел за черчение, ведь завтра надо было сдать задание, которое давали на неделю. Но Нурлан каждый раз ловил себя за тем, что смотрел в балконную дверь и прислушивался к звукам снаружи. А вдруг все-таки придёт? Сегодня Сабуров лег спать абсолютно опустошённым, разбитым. Будто его предал самый близкий человек. Хотя, казалось бы! Всего-лишь какой-то парнишка, с какой-то гитарой, с какими-то голубыми, как небо глазами, и как золотая рожь волосами, счастливой солнечной улыбкой... Среда. После пар Нурлан очень стремительно хотел выцепить гитариста в общаге. А вдруг тот скорее всего испугался его, посчитал, что казах может злиться на шум, и поэтому перестал играть. Но Нурлан то знал, что это не так! И нужно было объяснить голубоглазому, что он может дальше играть свои песни и что они даже ему нравятся. Быстро забежав на третий этаж общежития, казах открыл ключом дверь с четвертого раза, закинул вещи и начал пытался сообразить. Если у Нурлана комната 32, значит у парнишки 21, потому что он живет на этаж ниже и левее. Сейчас Нуру нужно было собраться с мыслями, привести себя в порядок и хотя бы проверить, дома ли сам музыкант. Быстро ополоснув лицо под струями холодной воды, зачесав пятерней волосы назад и стряхнув невидимую пыль с одежды, брюнет направился на этаж ниже. С грацией кошки пройдясь вдоль по коридору, разглядывая такие другие царапины на стенах, узоры отклеившейся краски и простенький орнамент выцветшей плитки под ногами, казах все-таки дошел до нужной двери. Оглянулся пару раз для уверенности, слева вдалеке мигает лампочка, а справа поворот на лестничную площадку. Как мило, но ни там, ни там Нур не находил ни единой капли поддержки. Тяжело выдохнув парень все-таки занес руку для стука и тут, она внезапно открывается. На пороге стоит крошечный, голубоглазый, солнечный мальчик, который по-видимому только что обулся и решил выходить. По задумчивому лицу и ладонях на карманах, можно было понять, что он что-то проверяет. Оба вздрагивают, явно не ожидая увидеть кого-либо в такой близости. Пшеничноволосый теряет равновесие, а брюнет, видя, что крошка сейчас упадет, подхватывает того под руки и тянет на себя, чтобы не завалиться вместе. Ставит на ноги и отходит на шаг. Пользуясь моментом темноволосый решил начать: - Слушай, это… Неудобно как-то получилось. Ты же гитарист, я правильно понимаю? – начал сдавать позиции казах. - Ну, да, так... Занимаюсь немного. – засмущался музыкант – Я если сильно громко играю, то я это... - Да нет, совсем нет. – перебил брюнет парня – я наоборот хотел сказать, что ты мне совсем не мешаешь. Вчера тебя не было на балконе, хотя в это время ты всегда что-то играешь. Лицо блондина начало заливаться алым румянцем, ведь до него дошло, что следят за ним явно давно. – Так вот... -продолжил Сабуров - Я не хотел тебя смущать, совсем. Не подумай. Заулыбавшись, гитарист ответил, поняв, что у собеседника нет никаких негативных помыслов, и тот конфликт, что сам себе придумал, не имеет никакого значения. – Да вчера разрешили порепетировать в актовом зале, поэтому балкон мне не понадобился. Осознав, как на самом деле обернулась ситуация, Нурлан смущенно улыбнулся и от неловкости отвел голову в бок. - Я, кстати, Лёша. Лёша, Алексей, Алёшенька… Будто тысячи иголок прожгли сердце Нурлана, когда он услышал это имя. Его Леша. - Нурлан. Приятно познакомиться.. Лёш. - протянув руку блондину, который еле доставал ростом до его шеи, казах снова легонько улыбнулся. "Леша, значит….." - То есть... Сегодня встретимся, как и обычно? – не прерывая рукопожатие, спросил Нурлан. - Будто у меня выбор есть – сказал Алексей, все так же держась за руки. В один момент оба опомнились и оборвали рукопожатие, пока Лёша ловил себя на мысли, как нравилось чувствовать тепло этой большой, мягкой ладони, и как бы наверное было здорово обниматься с Нурланом, он бы закрыл его своими огромными руками и никогда не отпускал. - До вечера, получается? - оборвал Щербаков эту неловкую паузу, чтобы прекратить поток нежных мыслей об этом высоком статном пареньке, что заставлял его сейчас так сильно смущаться. - Получается, что так – с улыбкой произнес Нурлан, пока блондин и провожал его взглядом. Тот развернулся и побрел по коридору к лестничному пролету, но так и чувствовал любопытный взгляд на своей спине, что так и прожигал его изнутри. Леша тяжело вздохнул, в момент почувствовал напряжение плеч и уныло их опустил. "Нурлан, значит….." На балконе было прохладно, холоднее обычного. Изо рта можно было увидеть еле заметный пар, поэтому Нурлан решил одеться потеплее, ведь в этот раз он точно выйдет не только покурить. Он разглядел в шкафу какие-то старые клетчатые штаны, которые стали ему великоваты, ведь самостоятельная жизнь нередко обделяла Нурлана приемом пищи, они слегка спадали с бедер и были сильно широки. Накинул большую черную толстовку, на рукаве которой красуется прожженная дырка от горячего пепла сигарет и побрел на балкон, взяв с собой сигареты. На часах как раз было ровно десять вечера, значит Леша уже должен быть там. Выйдя на балкон и не увидя никого на соседнем, Нурлан напрягся, ведь в это время Леша уже должен был быть там. Решив подождать, Нур по традиции закурил. Уперся локтями о перилла балкона, затянулся и расслабился. Он уже предвкушал их встречу, когда Леша будет играть для Нурлана, петь своим ласковым и нежным голосом, что он сможет открыто смотреть в эти ясные, налитые любовью к жизни, глаза, чувствовать рядом присутствие его любимого парнишки. Но вот и время сигареты истекло, а белобрысый так и не пришел. Нурлан выбросил бычок уже в положенное ему место, пепельницу и решил зайти в дом, ведь он чутка подзамерз. Несильно прикрыл дверь балкона, чтобы если что услышать его желанного Алексея. Но стоило ему перейти порог комнаты, как со стуком к нему врывается запыханный, красный Леша, который начал что-то очень быстро тараторить. - Нур, я тут это... Решил, что ты не будешь против, если я поиграю у тебя и вообще... – теребя в пальцах лямку чехла для гитары, перекинутого через плечо. Нурлан влюбился в этого Лешу, такого суетливого, с звериными глазами, мечущимися по лицу Нурлана, красным румянцем на щеках и ушках, со сбитым дыханием, да он невероятен. Брюнет был готов прямо там вцепиться в Щербакова, целовать, целовать, целовать! - Конечно, Лех. Проходи. Робко разувшись Леша вошел в комнату Нурлана. Она почти ничем не отличалась от его, разве что в ней не чувствовалось такого одиночества, больше уюта и, конечно же, чистоты. Робко пройдя вдоль комнаты, Леша встал напротив двери балкона, уперся в нее лбом, дыхнул. на улице уже замораживалась жизнь, все попадало под дымку усыпления мороза, неподвластного никому, кроме самого жаркого тепла. Отпрянув от прозрачного стекла, пальцем нарисовал смайлик на запотевшей части окна и еще раз оглянулся. красота, уют, наполненность.... под наполненностью Алексей не имел ввиду большое количество арматуры и предметов интерьера в квартире Сабурова, нет. Душевная наполненность, будто чужое, но такое родное тепло окутывало его изнутри, разливая волны любви по организму. Пока блондин изучал апартаменты Нурлана, сам казах решил сбегать на кухню, навести им обоим чай, чтобы расположить к себе Щербакова и проявить жест внимания. Он был очень взволнован ситуацией и возбужден от Леши, но нужно было идти на контакт дальше, а то его голубоглазый гость заждется. Войдя в комнату, Нурлан увидел сияющего от восторга Щербакова, разглядывающего всякие разные плакаты на стенах Нурлана. Он ухмыльнулся каким-то своим мыслям и шумно сел на кровать, чтобы на него наконец обратили внимание. Старший резко обернулся на Нурлана с неподдельной, такой искренней улыбкой, а в глазах, кажись, взрывались звезды и пролетали кометы: - Откуда у тебя эти плакаты!? - залепетал неугомонный. - На какие-то концерты сам ходил, какие-то дарили. - лениво, но с ласковыми нотками в голосе, произнес Нурлан. - Я никогда не был на концертах. Сам только играл... - задрал голову старший, представляя, каково это, побывать на настоящих рок-концертах! Но быстро опомнился. -Я свожу. - ответил Сабуров с улыбкой, заметив, как Лёша смущенно замешкался от выплеска откровенного восторга. Брюнет протянул тому кружку чая и продолжил: - Начнём? Аккуратно только, горячий. - Так а что, идем на балкон? - указывая концом грифа в сторону балконной двери, задал вопрос блондин. - Не, - театрально сморщив брови, произнес Нурлан - Там холодно и дождь намечается, давай у меня посидим. если ты не против. Да чтоб еще Леша был против! - Ну, у тебя, так у тебя - принял предложение белокурый, опустив смущенные глаза в пол, расплываясь в пьянящей улыбке. Нурлан, сидя на кровати в позе лотоса, упирался спиной в стенку комнаты, еще немного подобрал под себя ноги и жестом позвал к себе Щербакова. Отзеркалив позу, Леша взял гитару и начал усаживаться еще поудобнее. Коленки парней плотно упирались друг в друга, но никто из них не хотел прерывать такой прекрасный момент какими-то формальностями и мелочами. - Что играть будешь. - с долей обожания во взгляде и голосе спросил Нурлан, подперев кулаком голову. - Да так, лирическую... - с нехитрым смешком произнес голубоглазый и запел: - Девчонки спорили на даче. А у кого пизда лохмаче? А, оказалось, что лохмаче у хозяйки этой дачи. Сабурову понравилась "лирическая" Леши, и он, закрывая лицо ладонями, засмеялся, запрокинув назад голову и поднимая в воздух правую ногу. Щербаков и сам посмеялся, увидев бурную реакцию в теле напротив, и что шутка тому явно понравилась. -Так, ну... - отдышавшись продолжил брюнет - А не из лирического что-то? -Знаешь песню "Районы-кварталы"? -Знаю ли я ее? Моя любимая. Немного засмущавшись воспоминаниям с недавней игры на балконе, Леша, решив дать ответ действием, поставил пальцы на гриф в нужный аккорд и заиграл. Нурлан мог поклясться, это самое красивое что он слушал в своей жизни и самое прекрасное что видел. Леша играл потихоньку, осторожно перебирая пальцами по струнам изливая реки красивых звуков. Пение Леши все также заводило брюнета, обволакивало дымкой, он как одурманенный сидел и смотрел на великолепного, такого лучезарного блондина. А Алексей все играл и играл, играл как в последний раз, он любил это делать для кого-то, а для Нурлана особенно. Ему нравилось через игру, в мелодии передавать все свои мысли и любовь, что казах прекрасно чувствовал. Нурлан никогда не любил осень, она всегда была для него корнем плохого настроения. Не было года, когда бы в этот сезон у Нура не проходила хандра. Петербург для Нурлана был скоплением грусти и печали, там осень, казалось, была круглый год. Но теперь у него появилось свое личное солнышко по имени Леша, греющее его теперь круглый год и светящее своими яркими лучиками. Его Леша.