Портрет

«Лица, знавшие лицо, изображенное на портрете, не отмечают портретного сходства портрета с самим лицом» — Виктория Илларионовна Угрюмова

      — Чарли, ну Чааарли, ну почему ты больше не рисуешь? — в десятый, наверное, раз протянул Хранитель Карточного Мира, за что на него тотчас же сердито шикнули.       — Стой на месте, Джокер, мать твою. Не вертись, — хмуро отозвался Чарли с булавками в зубах, пытающийся приколоть этому гиперактивному адскому отродью галстук к рубашке. Но ничего толком не выходило, и он в итоге сорвал его с чужой шеи, уразумев, что нервов у него довести дело до ума не хватит, а Джокеру и без галстука будет нормально. Предсказуемо, тот потери стратегически важного атрибута свадебного гостя так и не заметил. Фокус внимания у него быстро сместился с Чарли, который только огрызался и толком не отвечал на его расспросы, на наблюдение за Риккардо. Тот возился у самого края Купола с какими-то поддельными документами. С Чарли же он пытался вести разговор только потому, что долго молчать в чьем-то присутствии было не в его привычках.       — Белый шел тебе больше. Лучше подчеркивал палитру комбинезона, — едва различимо сказал Чарли, домучив наконец узел на поясе шута. Он оправил лацканы чужого пиджака, хлопнул по ним и отошел на пару шагов, в последний раз проверяя — всё ли с его «работой» в порядке. Темно-синий, приталенный. Да уж, костюм точно шел Джокеру. Хотя… что ему вообще шло? Тело у него было без любых видимых изъянов, красивое, высокое, стройное и молодое. И нет, не то чтобы Чарли завидовал ему из-за этого время от времени. Он ведь прекрасно понимал, что простому смертному не тягаться с тем, кто способен влиять на свой облик магией. Кстати о нём — с внешним видом Джокера вообще вышла забавная такая история. Он ведь долгое время выглядел как ребенок и оттого и отношение было к нему соответствующее. Никто из Невошедших даже и не подозревал поначалу, сколько ему на самом деле лет, потому что вел он себя в лучшем случае как чудаковатый подросток. Моментами — и того младше. Из-за чего, некоторое время Риккардо носился с ним как с писаной торбой. Объяснял простейшие вещи, заводил свою любимую шарманку: «Джокер не делай то, Джокер не делай это…», жизни его там учил по-всякому. И Джокера это вполне устраивало до поры до времени, пока к этой вакханалии гиперопеки не подключилась ещё и Мим. Тогда-то и бессмертный маг-Хранитель Карточного Мира взвыл не на шутку. «Вообще-то я старше вас всех и даже правителей ваших!», — выкрикнул как-то Джокер, доведенный до крайней степени возмущения. Мим с Риккардо тогда вопросительно переглянулись. «Без обид, мелкий, но ты не тянешь даже на года Родефа, ни умственно ни физически, чё уж о таком деде, как Де’Карли говорить?», — встрял в разговор Чарли до того, как Риккардо успел ответить. «Умственно? Мне ведь и поговорить тут было не с кем все эти года, а внешне… ох уж эти ваши условности человеческие», — заворчал Джокер и обиженно надул пухлые щечки. Выглядел он в тот момент вполне себе мило, как и любое другое дитё его возраста. А потом — хлопнул в ладоши и за секунду, вспыхнув лазурным пламенем, приобрел свой нынешний, уже взрослый облик. У Риккардо тогда чуть ли челюсть с полом не соприкоснулась. Надо было видеть выражение его лица. Чарли ещё долго припоминал ему этот разговор и его реакцию, хотя что греха таить — все они тогда знатно удивились. Потом, правда, спустя какое-то время, Джокер почти с суеверным ужасом выдал: «я не могу вернуться обратно в ту, свою младшую форму» и от этого его заявления веяло какой-то странной безнадегой и экзистенциальщиной. Так что с того самого раза больше со своим возрастом маг самостоятельно не экспериментировал. От греха подальше. Возвращаясь к настоящему — так как все были заняты каждый своим: Рикк махинациями с чернилами и печатью, а Родеф — гримом Мим, почетную обязанность «маскировать» Джокера спихнули на Чарли. Только вот делом это было отнюдь не таким простым, как могло бы показаться на первый взгляд. У Джокера был какой-то дикий пунктик на то, чтобы носить максимально закрытую одежду. Ни перед кем из них он ни разу за всё знакомство не снимал даже перчаток, не говоря уж о чём-то большем. От вопросов на эту тему он уклонялся как мог и потому никто так и не сумел выяснить в чём же было дело. Риккардо предполагал, что у Джокера были шрамы, которые тот стеснялся показывать; Мим — то, что это как-то было связано с его магией; Чарли же было искренне и глубоко наплевать. Догадывался о чём-то, кажется, только Родеф (его улыбающееся лицо всегда приобретало в этих спорах какое-то особенно загадочное выражение), однако он не спешил делиться своими соображениями с остальными. И так как уговорить Джокера переодеться по-человечески, в свете вышеперечисленного, не представлялось возможным, Чарли решил пойти на хитрость, что одновременно оказалась и самым ленивым и самым гениальным решением из всех. Он заставил Джокера надеть пиджак и брюки поверх его обычного наряда. Всё равно его пестрый комбинезон был обтягивающим, и верхняя одежда на нём не смотрелась так уж странно и чужеродно. По-хорошему Чарли и вовсе не стал бы заморачиваться на этот счет и проигнорировал бы все просьбы Де’Карли, однако, столь сильно выделяться из толпы (с повседневным-то видом «Невошедших») на свадьбе, было заведомо дурной идеей. Так что пришлось ему самому переодеваться и других переодевать через «не могу» и «не хочу». Да уж, чего только не сделаешь ради шведского стола, на котором наверняка будет невероятное количество алкоголя. Тем более ещё и бесплатного. Насчет торжественной одежды — её Риккардо умудрился стащить где-то в Карточном Мире пару ночей назад, пока все дружно отвлекали Джокера. Так что набор получился максимально случайным. Четыре костюма (брюки одного из которых были почему-то подшиты полупрозрачной вуалью, напоминающей юбку) и белое платье в блестках. Когда чуть позже распределяли что и кому достанется, на моменте с платьем все дружно, не сговариваясь, молча посмотрели на Чарли. «То есть… вы хотите, чтобы я надел это», — кисло констатировал он, — «Де’Карли, а ты ничё получше спереть не мог? Сонька Золотая Ручка-недоучка, блин». Риккардо на такую оценку своих воровских навыков натурально оскорбился. «Да можно подумать ты костюм по-нормальному бы надел! Всё равно его испортил бы как и в прошлый раз, тогда, на выставке» Чарли нахмурился и упер руки в бока. Кажется, им с Рикком было просто жизненно необходимо доводить друг друга до белого каления в подобных спорах. Нормально, без ругани, они уже очень и очень давно не разговаривали. «Да будет тебе известно, дорогой наш «мафиози», на тот принт я потратил две недели и кучу охренительно дорогой текстильной краски, и выглядел мой наряд потом шикарно! Наверняка висит сейчас в каком-нибудь музее искусств. Но что это я? Как же я мог забыть, что из нас двоих на художественное образование видимо не я тринадцать лет угробил» Риккардо сжал пальцами переносицу, явно пытаясь успокоиться. Если по молодости ему было легко переносить все эти крики и оскорбления, то со временем они начали утомлять его до безобразия. «Чарли, ты разрисовал один из самых дорогих костюмов Карточного Мира под принт пива. Только потому, что тебе захотелось позлить прессу и выставочную комиссию» Бывший художник тотчас же подскочил на ноги и уставился на Де’Карли очень злым и пронзительным взглядом. «Да, но не «какого-то там», а очень даже красивого и подходящего к теме выставки пива!» В тот самый момент, когда Чарли и Риккардо были уже готовы столкнуться в споре лбами между ними встрял Джокер. «Не ругайтесь! Я… я надел бы его, лишь бы вы только не ссорились. Но на меня оно ведь не налезет, не так ли?», — смутился он. И правда. Джокер был и самым высоким из Невошедших, и у него была и та же история что и у Риккардо — слишком широкие плечи и грудь для платьев подобного покроя. Родефу же такой вариант даже предлагать боялись и вот такой вот нехитрой калькуляцией, из всех возможных претендентов, остались только Мим и Чарли. Причем Мим платья носить не любила и Чарли это прекрасно знал, так что повздыхав и театрально похмурив брови он таки согласился. На друзей ему было не настолько наплевать, как он это обычно старался показывать, да и потом, ему по большей части было похер, что скажут люди. А ещё Чарли в самый последний момент смекнул, как много бутылок можно будет натырить с банкета если приделать к пышной юбке внутренние карманы. Другой, правда, вопрос — как он всё это за границу Купола вынесет потом, но чай не в первый раз. Что-нибудь да придумает. Вообще о том, зачем они собирались на свадьбу, знал только Де’Карли. У него там с парой людей из «внутреннего мира» намечались какие-то свои мутные делишки, которые всех остальных Невошедших едва ли касались. Он и вовсе «на дело» пошёл бы один, да только вот Джокер в ответ на эту новость закатил такую истерику, что казалось, закричи он в тот день ещё громче — и сам Купол покрылся бы трещинами. «Думаешь, я не заметил ни форму пиковых солдат, ни то, как в прошлый раз вас потрепали?! И теперь ты хочешь сунуться туда в одиночку? Да о чем ты только думаешь?! Нет, я запрещаю! Более того — если кто-нибудь из вас хоть шаг без меня посмеет за Купол сделать, мои маленькие мерзости, то я создам цепь из магии и посажу вас от него так далеко, что вы его до конца своих дней не увидите. Ты, Рикк, либо берешь меня и всех остальных с собой, либо вообще. Никуда. Не. Идешь», — Хранитель Карточного Мира когда произносил всю эту пылкую тираду зло щурился, а его голос вибрировал на такой высокой ноте, что закладывало уши. Говорил он серьезно или все его угрозы были пустыми — проверять никто не решился, а потому к мероприятию пришлось готовиться как следует. Джокер наконец соизволил оторваться от своих «гляделок» и вновь перевел взгляд на Чарли:       — Ой, мне костюм тоже больше белым нравился, но пришлось магией перекрасить. Риккардо сказал, что с ним я «буду привлекать слишком много ненужного внимания». Вот. И что мне лучше не светиться бы хотя бы и с самого начала. Когда Джокер цитировал Де’Карли у него даже голос подскакивал и менялся, но не в сторону того, как он по-настоящему звучал у Риккардо, а так, как его себе представляла бы влюбленная в него фанатка. Не то чтобы по мнению Чарли Джокер фанател по Де’Карли, конечно, но временами складывалось такое вот неправильное ощущение. Подобные моменты Чарли вымораживали по вполне понятным для него самого причинам, от которых, впрочем, Джокер был далек.       — Ага, а на то, что я у нас тут «королева бала», ему конечно же плевать. Всё моё шмотье не только белое, но ещё и с блестками. На едкий комментарий Чарли Джокер лишь выдавил из себя нечто невразумительное, в духе того, что: «нет, конечно же ему не наплевать, просто в меня под Куполом, если что-то пойдет не так, точно будут стрелять первого, а тебе, раз ты — обычный человек, ничего вроде не должно угрожать». После — ещё пару минут он тихо спорил сам с собой (или теми странными голосами что изредка слышал?) однако разобрать, что же он там бормочет Чарли так и не смог. Но, вдруг вспомнив начало их разговора, Джокер, повысив голос, вернулся обратно к диалогу:       — И всё-таки, ты ведь художник. А за все те года, что мы знакомы и что ты находишься вне Купола, я ни разу не видел, чтобы ты рисовал. Рикк говорил, что ты раньше очень любил своё дело и я вот подумал… может быть я могу тебе чем-то помочь? Если там материалов не хватает или ещё чего. Тем более раз уж мы целый день будем в вашем мире, то можно было бы заодно и прихватить что-нибудь на обратном пути. Как думаешь? Вопрос этот, но повторенный уже в такой формулировке застал Чарли врасплох. Он приподнял бровь, задрал подол светлого платья, под которым были его извечные зеленые шорты, вытащил оттуда стальную фляжку и отпил из неё. После чего проделал все те же манипуляции, но в обратном порядке. Вкус виски вернул ему самообладание, а готовящееся было взметнуться раздражение мигом утихло. Джокер был ещё таким ребенком, что бы он там про свой возраст не говорил. И от того, настроения он читал не слишком-то и хорошо. Поэтому Чарли помимо того, чтобы скорчить недовольную гримасу пришлось ещё и сказать вслух о своём нежелании распространяться по поводу этой проблемы:       — То, почему я теперь не рисую — не твоё это дело, ясно тебе? Да и потом, можно подумать ты сам о себе многое рассказываешь. Хотя бы и про приколы с одеждой или то, как это так ты под Купол попасть кучу лет не мог, и он тебя током каждый раз шандарахал, а тут вдруг вся эта проблема как по мановению волшебной палочки взяла и разрешилась. Джокер встрепенулся и сложил в замок тонкие пальцы. Улыбка, возникшая на его лице была несколько нервной.       — Ой, ну если тебе так интересно, то конечно я расскажу! Про то, как пройду через барьер. Ммммм…. так вот, представь себе яблоко, — начал он излишне воодушевленно.       — Чего? — тут же непонимающе перебил его Чарли, приподняв одну из бровей вверх. Джокер ответил ему взглядом полным недоумения.       — Ну… яблоко? Фрукт такой. Круглый, красивый. Вкусный вроде бы. Я сам не пробовал, потому что меня в реальный мир не пускали, но я воспоминаниях Создателя видел.       — У нас на родине такие не водились, — пожал плечами Чарли.       — Тогда… а что у вас в Фелиции вообще было съедобного? Ну из овощей и фруктов.       — Репы.       — А ещё?       — Только репы. Джокер вздохнул от того, как тяжко и со скрипом шел их разговор.       — Ладно, хорошо, репа так репа. Представь себе репу в карамели. Моё тело и моя хаотическая магия — это та сама репа, а вот карамель, которая сверху её покрывает тонким слоем — это магический фильтрат…       — Говори ты попроще, Джокер.       — Попроще, э… да, так вот, видишь ли, когда я немного помогал людям из вашей реальности через барьер, они мне взамен отдавали свои «чистые эмоции». Типа те, которые безопасны для Карточного Мира и представляют только что-то одно. Грусть там, любовь, ненависть и всякое такое. Барьер меня через себя не пускает потому, что я — это олицетворение не одной эмоции, как и все остальные карты, а кучи разных, хаотических. Но если я создам вокруг себя «поле» при помощи той чистой магии, то Купол будет воспринимать меня как обычного человека. Проблема только в том, что эту самую чистую энергию у людей я отбирал кучу лет и всё равно её накопилось очень мало. И разлетается она при таком неэкономичном использовании махом. К тому же, мне нужно будет очень сильно концентрироваться всё время и следить за тем, чтобы она распределялась равномерно, а это очень сложно ну и как бы… но в теории-то метод рабочий! Я пока вас ждал в прошлый раз его придумал. Вот. Я всё рассказал. А теперь ты про себя расскажи, Чарли, мне правда-правда очень интересно! Чарли скривил губы в коварной ухмылке и легонько щелкнул вытянувшегося к нему Джокера по носу.       — Интересно ему, ишь ты! Но я-то тебе ничего заранее не обещал, — поддавшись внезапному порыву он ещё и язык Джокеру показал, на что тот оскорблённо заголосил.       — Оооой, ну, это нечестно, Чарли! Я же тебе всё так подробно объяснил!       — Хмпф. Какой ты наивный, честное слово, — фыркнул Чарли, складывая руки крест-накрест на груди, — мир это тебе не самое «честное» и «хорошее» место. И люди в нём, я в том числе, тоже знаешь ли не самые «порядочные» и «приятные». И мало кто за то, что ты с ними откровенен, станет откровенничать с тобой в ответ. Риккардо, подошедший к ним на этом самом моменте негромко кашлянул у него за спиной, явно не одобряя такую риторику, но Чарли было наплевать. Задирать Джокера и толкать его на всякие авантюры было весело, а из-за особого отношения к нему со стороны Риккардо, Чарли иногда и чисто из вредности хотелось как-нибудь над ним подшутить. Хотя, он прекрасно понимал, что всё это неправильно и что дело было не в Джокере, вовсе даже не в нём. Корень всех проблем крылся в их с Рикком взаимоотношениях, которые наладить у них едва ли получилось бы вновь. Но наладить даже не в том плане, что всё снова стало бы «как прежде», а чтобы просто вернулось на социально приемлемый уровень. Чтобы ушла вся эта вечная ругань и взаимные претензии. Хотя, конечно, Риккардо этого бы очень хотелось. Чтобы Чарли вел себя тихо-мирно и не мешал ему устраивать личную жизнь, частью которой он уже давно не был. Как же это, сука, бесило. Только слепой не заметил бы, как Де’Карли порой мило улыбался, глядя на Джокера. Пока Чарли зло щурился, в который раз переваривая всю эту ситуацию, Риккардо развернулся к Родефу и Мим и спросил:       — Все готовы? И когда единственная в их компании девушка показала ему большой палец и улыбнулась, он удовлетворённо кивнул.       — Ну что ж, тогда выдвигаемся.

***

В итоге, успешно разодевшись «Невошедшие» отправились на свадьбу. Кто и с кем там женился Чарли было не особо ясно, но мероприятие, по словам Риккардо, было чуть ли не самым крупным событием последних нескольких лет. На специально огороженном участке ничейной территории, граничащим с Куполом, собралась бóльшая‎ часть элиты Карточного Мира. Самые знаменитые военные деятели из Империи, дворяне из Фелиции, высшие церковные чины из Зонтопии, дивы из Вероны и даже, говорят, часть делегации из Курограда. Несмотря на недавнее происшествие на границе Империи с их участием, компания во главе с Де’Карли всё же смогла пробраться на задворки празднества незамеченной. И Джокера, барьер, ко всеобщему удивлению и правда пропустил, даже без особой светомузыки. Шут только запнулся на секунду после того, как сделал шаг по ту сторону и если бы Риккардо не подхватил его за локоть, то он точно растянулся бы на земле. Пару минут после этого Джокер стоял неподвижно, распахнув свои огромные синие глаза, почти не дыша.       — Так вот, значит, каково это — быть здесь, — он выглядел ни много, ни мало потрясенным. Его поджатые губы задрожали и он точно расплакался, если бы Риккардо вовремя не отвлек его.       — Джокер, с тобой всё в порядке? — Де’Карли сжал его ладонь и Джокер ответил ему тем же. Их пальцы осторожно переплелись вместе.       — Да, просто… не ожидал, что когда-нибудь смогу попасть сюда. Тем более — не один, а с друзьями. Хах… «друзья». До поры-до времени у меня не было никого, кого я мог бы назвать так. В моей жизни так много изменилось за последние несколько лет и всё благодаря вам. Мим улыбнувшись приобняла Джокера с левого боку, с другого к нему прилип Рикк. Даже Родеф похлопал его по спине, выражая, видимо, солидарность со всеми остальными. Лишь Чарли фыркнул и закатил глаза. С ним, почему-то каждый раз как он расстраивался, все так не возились. Тьфу, как же слащаво и противно.       — Благодаря тебе у нас тоже многое изменилось. И мне хочется надеяться, что это — не твой последний визит под Купол с нами. Тем более, если я всё сегодня успею уладить… Ну, раз теперь всё в порядке, то давай сделаем как договаривались? — приободрил его Риккардо. Джокер легко подхватил его настрой и мигом повеселев спешно кивнул головой.       —Хорошо, сейчас. Щелчок пальцами — и все они теперь для людей вокруг имеют совершенно другую внешность. Джокер наложил на их лица иллюзии.       — Вау. Ну и нахера мы тогда вообще столько времени на все эти шмотки и переодевание убили? — Чарли достал из-под платья фляжку и уставился на своё отражение. Забавно, но в иллюзии он выглядел как девушка (хотя и недовольная ровно настолько же насколько был недоволен и оригинал). Вот уж понятно теперь, почему Джокер говорил, что в платье много внимания он привлекать не будет. Джокер глухо закашлялся и приложил ладонь в перчатке к своим побелевшим губам.       — Мне… будет тяжело поддерживать иллюзию на всех ваших телах, но на лицах — вполне ещё терпимо, — объяснил он. Когда Де’Карли объяснял всем, что на мероприятии можно, а чего нельзя делать, Джокер отвернулся на секунду и встряхнул рукой, пока и Рикк и Мим с Родефом на него не смотрели. Смотрел на него только Чарли, и он со смутной нарастающей тревогой отметил, что кажется, он один и увидел капли крови на синем атласе.

***

Если бы кто-то собрался свести все инструкции, полученные от Риккардо в одну, то там было бы что-то вроде: «не убейтесь и не дайте другим узнать, кто мы такие. Об остальном — позабочусь я сам. За мной не ходите». Ну что ж, сказано — сделано. Когда все они прошли проверку со своими (очевидно фальшивыми) приглашениями, Де’Карли отправился в зеленый лабиринт при доме у которого и развернулось торжество, разговаривать с какими-то левыми людьми. «Делать дела», как он выразился. Вместе с тем, как всем остальным было искренне интересно, в чем же крылась их сегодняшняя причина визита под Купол, Чарли было искренне на это наплевать. У него ещё с их совместных «приключений» с Риккардо в Карточном Мире выработалось невероятно стойкое отвращение к любым его «делам», которые как правило были от и до связаны с нелегальщиной. Так что пусть Риккардо занимается чем хочет, а Чарли… Чарли пойдет развлекаться. Ему главное добраться до банкета, а дальше — хоть трава не расти. Настроение у него было откровенно дерьмовое и ему срочно нужно было это исправить. Отчего оно так быстро перешло из разряда «плохо, но терпимо» в «пиздец, какой пиздец, нужно срочно надраться», Чарли толком не мог сказать. Скорее всего его разозлило то, как Рикк аккуратно брал Джокера за руки, когда пытался успокоить, или то, что вокруг этого чертового шута плясали вообще все кому не лень. Возможно, помимо всего прочего ко всем мрачным размышлениям дегтя добавляло ещё и окружение — Чарли ненавидел свадьбы, от них за версту несло лицемерием и пустыми обещаниями. Такими же пустыми, как когда-то давали и ему. Клятвы между влюбленными ничего не значили — такой вот жизненный урок он некогда усвоил. Они, равно как и всё нежное и хорошее рано или поздно будут забыты. Чувства не живут вечно и размазать их вдоль по годам, так, чтобы они сохранили прежнюю насыщенность было чересчур проблематично, если вообще не невозможно. В подобные моменты, в цивилизации, отвлечься от своих собственных невеселых мыслей Чарли было проще всего. Выпьешь, закуришь, поешь. Повторишь ещё раз, в таком же порядке и так до полного и бесповоротного счастья, пока в голове не останется ничего кроме приятно звенящей пустоты. Алкоголь расслаблял. Хотя и не помогал решать проблемы, но с другой стороны — проблемы Чарли и невозможно было решить с наскоку. Столько там всего за прошедшие года перемешалось и сплелось — не было им видно ни конца, ни края. За что ему нужно было хвататься в первую очередь, чтобы сделать свою жизнь хоть чуточку лучше — Чарли не знал, а потому предпочитал и вовсе о проблемах и их решениях не задумываться. Мысли об этом он всякий раз успешно в себе глушил. Компания Невошедших, исключая отбывшего по делам Риккардо, плюс-минус держалась вместе. Когда Чарли основательно окопался на фуршете, слив в свою фляжку три стакана с какой-то дорогой резко пахнущей бурдой и столько же накидав в себя самого, заедая розовым тортом, Мим и Родеф отошли чуть поодаль и присоединились к танцующим парам, не выпуская их с Джокером из поля зрения. Джокер же маячил где-то неподалеку от стола, с интересом разглядывая буквально каждую травинку и былинку вокруг. И хоть он и был бледнее и заторможенней обычного, однако, это его хитрое выражение лица Чарли знал прекрасно. «Мысли небось людские подслушивает», — подумал он. И правда, Джокер слонялся от человека к человеку, немного бестактно, но не настолько чтобы чванливое высшее общество сочло это за нарушение их личных границ. Да, был за Джокером и его любознательностью такой грешок. И если обычно Рикк бил его легонько в такие моменты свернутой газетой по бедовой голове со словами: «Джокер, нельзя!» (тьфу, как к собаке какой-то обращение), то сейчас Рикка рядом с ним не было. Вот Джокер и пользовался моментом как и все остальные. Но Чарли не обращал на Джокера особого внимания, у него и своих проблем хватало. Он взглянул на танцующих Родефа и Мим и аплодирующую им публику. Держалась в вальсе среди гостей эта парочка прекрасно. Чарли зло закинул в себя ещё один шот. Скрипнул зубами и даже не закусив, потянулся за вторым под крайне неодобрительные взгляды пары официантов. Смял перепачканной кремом рукой девственно белую скатерть. Может со временем вся эта боль по безвозвратно ушедшему утихнет сама собой.

***

Когда в поле зрения уже хорошо так подвыпившего Чарли влетела с перепуганным видом Мим он лишь отмахнулся от неё и продолжил ковыряться вилкой в тарелке с тортом. За те пару часов что они тут находились, он успел сделать из крема какое-то чертово произведение абстрактного искусства. Но Мим всё не унималась и Чарли после пары тычков в плечо таки пришлось обратить на неё внимание. Он едва успевал следить за её дергаными жестами и порхающими пальцами рук, пытаясь сообразить, что она пытается ему втолковать. Язык жестов Чарли хоть и знал, но всё-таки не так хорошо, как Родеф или Риккардо. Заметив, что Чарли то ли не в состоянии, то ли не желает вникать в её «речь», Мим хлопнула себя по лбу, а затем схватила одну из его ладоней и начала быстро выводить на ней буквы.       «Где Джокер, Чарли?» Он пожал плечами и хмыкнул.       — Мне-то почем знать? Ну был где-то здесь, с магией баловался, — Чарли огляделся по сторонам и наконец понял почему Мим так сильно паниковала — шута нигде поблизости не оказалось. Мим посмотрела на него с явным осуждением и нахмурилась.       «Ты же был с ним рядом, почему не уследил? Он ведь наверняка попадет в неприятности!» Если бы она могла, то точно добавила бы что-нибудь занудное и до одури правильное вслух. Чарли закатил глаза.       — Не хмурься, состаришься раньше времени. Да и потом, мамочка у нас одна уже есть и его имя начинается на «Рикк-» и заканчивается на «-ардо». Не случится с вашим драгоценным Джокером ничего, — он пошарил по столу рукой в поисках салфетки. Душа творца требовала от него сделать прямо сейчас какое-нибудь замысловатое и странное оригами. Но Мим от него так просто явно не собиралась отставать. Взгляд её стал ещё более осудительным, она схватила Чарли за щеки ладонями и уставилась на него не мигая и вот тогда Чарли уже не выдержал.       — Да ладно-ладно, блять! Похожу, поищу его. Вот если ты сама такая правильная, то сама бы и пошла, я ж уже почти не в состоянии… Мим на этом моменте очень выразительно выкинула раскрытую ладонь в сторону Родефа, вокруг которого вились какие-то девицы из Фелиции, с таким посылом что, вот, мол, «смотри, я и так уже слежу за куда более опасным элементом нашей банды!» Чарли пьяно хихикнул с такого сравнения и вылив последнее из стакана с алкоголем в свою фляжку сделал пару нетвердых шагов в сторону зеленой изгороди. Кажется, он видел, как Джокер терся у её входа около получаса назад.       — И чё за Родефом присматривать? Он и сам за собой прекрасно следит, — фыркнул Чарли вместо прощания.

***

Пиковый Король сидел под сенью одной из празднично украшенных колонн и лениво покачивал бокалом. Гости на свадьбе поднимали тосты, веселились. Кто-то у импровизированной сцены затянул длинную чувственную песню и потом ему долго нестройным хором подпевали. Стол перед Пиком ломился от искусных яств, но ему всё шло поперек горла. Он цедил вино медленно и неспешно, искоса поглядывая змеиными глазами то на невесту, которую на очередном конкурсе на руках таскал жених, то на рыдающих друзей брачной четы. На этом празднике жизни он явно чувствовал себя чужим. Пришёл Пик, пожалуй, только из-за того, что свадьба проходила у людей, которые имели большие политические связи в Империи и с которыми удобно было вести дело как с зарубежными поставщиками производных для оружия. Его присутствие здесь было не более чем формальностью, и он уже отсидел бóльшую часть положенного гостю «вежливого срока», после которого не стыдно было бы и откланяться, пожелав всем хорошей ночи. «Хотя», — размышлял он, — «можно будет уйти и пораньше, сославшись на дела государственной важности, всё равно ведь никто не станет допытываться до того, настоящие ли они или выдуманные. Да, пожалуй прямо сейчас и по…»       — Ба, какие люди! — раздался позади него высокий голос, западавший через раз так, будто говорил не человек, а скрипела несмазанная калитка, — неужто сам «король-Император» собственной персоной? И что же он тут сегодня делает? Окисляет сок в своем бокале выражением скорченной рожи до трехсотлетнего вина? В кои-то веки выбрался по моему настоянию из своей сычевальни в люди и то морду скривил. Чё не пьешь что-нибудь нормальное, чё не веселишься? Пик воздел к небу очи и «поблагодарил» вселенную за внезапно свалившегося на свою голову собеседника. Теперь-то уж он точно домой «по-быстрому» не свалит, как изначально и планировал. «Эх, если бы только эскорт припарковал машину поближе к выходу, я бы уже ехал обратно», — тоскливо подумал тёмный король и обернулся.       — Ничего я не порчу, Вару, — мрачно буркнул он. Если что и стояло у Пика поперек горла помимо еды, так это ещё и шуточки его валета. И правда — над Пиком нависал, широко улыбаясь, Вару. В противовес своему королю, который был в тройке вранового цвета, он был одет в ослепительно белый брючный костюм и ярко-зеленую рубашку. Его залихватский образ дополняли ещё и уложенные гелем назад пушащиеся волосы и рыжий, неаккуратно болтающийся на шее галстук. Ни дать, ни взять — настоящий мафиозный авторитет, а не король Варуленда. Ему только Томми-гана для полноты образа под рукой не хватало.       — Не портишь? — Вару плюхнулся по-свойски рядом на стул и закинул ноги на столик, чудом не расплескав половину стоящих на нём напитков, — да вокруг тебя и твоего хмурого ебальника уже целая зона отчуждения успела за вечер образоваться. Он махнул в сторону людей, не смевших и посмотреть в сторону Императора, не то что к нему приблизиться. Кроме стражей Пика, которых тот на кой-то чёрт притащил с собой, стоящих поодаль, народ предпочитал огибать его местоположение стороной.       — Боятся, наверное, что ты и этот стол ключом своим внезапно ни с того ни с сего расхерачишь. Ксхе-хе-хе-кхе. Пик залпом допил содержимое своего бокала и уставился на дрожащего от еле сдерживаемого смеха Вару. Ну, клоун он и есть клоун. Интересно только, кто ему про произошедшее в полевом лагере успел настучать? Солдаты? Или кто рангом повыше? Однако, Пика всё же задели его слова, насчет того, что его сторонятся. Хоть он и старался своего смущения и обиды не показывать. А он-то, дурак, думал, что люди просто из вежливости и почтения обходят его стороной. Отдохнуть ему культурно вдали ото всех дают.       — Проблема, связанная с Куполом, это тебе не шутки, Вару. Как и произошедшее недавно на границах Империи. Тем более, — Пик неосознанно сжал кулаки столь сильно, что его черные перчатки заскрипели, — я так долго гонялся за малейшей информацией о том, как можно выйти за него, а эти… чёрт возьми вообще кто, просто взяли и сбежали туда! Безо всяких проблем, не прикладывая ровно никаких усилий! Возможность, которую я так долго искал, просто выскользнула из моих рук. В конце своей речи Пик всё больше и больше распалялся и по итогу ударил в чувствах по столу так, что всё на нём подскочило на добрый метр. Народ, проходивший рядом, спешно дал дёру, кто куда. Вару, выслушав его гневный спич, громко и театрально вздохнул, широко разведя руками.       — Ну вот, опять двадцать пять. Каждый четверг одно и тоже — батя и черная непробиваемая стена сцепились по пьяни и испортили всем праздник. Ты с этими охуительными думами про Купол выглядишь как дед, который напиваясь начинает вспоминать как при Советах было классно и всех этим заёбывает из года в год на каждом застолье. Да тебя уже даже Зонтик на собраниях из вежливости не слушает. Про остальных вообще молчу. Ну не интересно никому из нас искать дорогу обратно в реальный мир, пойми ты это наконец. Не нужны мы там никому. Да и этих вот обормотов, которые наплодиться в наших странах успели, куда всех девать, а? С собой в случае чего тащить? Феденька точно такого перформанса не оценит, раз уж нас восьмерых излишеством посчитал, — Вару перевел дух и полез во время недолгой паузы закидывать себе в рот рассыпавшийся по столу виноград, — хошь, дам тебе бесплатный совет, а Пик? Оставь, ты блять, эту ебучую стену! Пусть стоит себе спокойно. А мы с тобой надеремся хорошенько. Ну, что скажешь?       — Скажу то, что я всё никак не могу выкинуть из головы тех нарушителей границы, Вару. Как и то, что мне надо бы отправиться домой и продолжить расследование насчет них всех. Минимум тот, со смуглой кожей кажется мне смутно знакомым. Он точно или твой, или имперец.       — «Не можешь выкинуть из головы», потому что они буквально вдолбили в неё новость о некомпетентности твоей армии? — ещё пуще прежнего рассмеялся Вару, скаля неровные зубы. Пик привычно махнул на него рукой. На Вару сил у него злиться уже не было. И так они все ушли на расследование случившейся ситуации. Да и потом — сколько на пятого не эмоционируй, ему всегда будет мало. Неблагодарное это дело — подкармливать энергетических вампирёнышей.       — Смейся, Вару, смейся. Но никто из нас не может пробраться за Купол. Ни клоны, ни обычные люди, а эти вот… смогли. И всё-таки что в них было такого особенного?.. Пиковый валет обреченно и вымученно взвыл.       — Знаешь, что?! Тут никто не может мне составить нормальную компанию целый ёбанный вечер, так что давай поступим с тобой так, — он поднял палец в золотом перстне к небу, — ты всё-таки со мной выпьешь и посидишь тут ещё немного, а я потом помогу тебе в твоём занудном расследовании, лады? В Варуленде, знаешь ли на поток поставлен шпионаж. Если уж о твоих чертях что-то миру и известно, то так или иначе об этом будут говорить в подполье, у нас.       — Заключим сделку, значит? — сощурился Пик, — ладно. Поклянись честью своей страны. И долго я с тобой тут нянчиться точно не буду. И домой потом тащить, если перепьешь — тоже. Вару закатил глаза, но таки поклялся.       — А не многовато ли требований с твоей стороны, педаль старый? Ладно, хрен с тобой, золотая рыбка, я на всё согласный. Бери меня скорей, увози за сто морей. Он был готов поклясться вообще на чём угодно, лишь бы хоть немного поразвлечься сегодня вечером, а рядом с Пиком вечно творилась всякая странная, но угарная чертовщина. Вот и в этот раз Вару предчувствовал, что произойдет нечто интересное.

***

Джокера Чарли нашёл не сразу. Сперва ему пришлось изрядно поплутать по цветочному лабиринту у усадьбы, периодически шарахаясь то от одних зажимающихся по углам горе-любовников, то от других. То ли веселая гулянка так на людей влияла в романтическом ключе, то ли то, что к середине светского вечера половина из них была уже хорошо так подвыпившей, то ли ещё какие флюиды, витающие в воздухе… однако да, было вдали от основной массы народу на удивление много. Чарли оставалось только проходить мимо и то и дело ворчать на тему современных нравов. Когда ему наскучило страдать морализаторством после первых пяти поворотов, одной из парочек он смеха ради крикнул: «а я думал, между нами было всё серьёзно!» и унесся куда глаза глядят, пытаясь смеяться не слишком громко. На Хранителя Карточного Мира Чарли наткнулся в самом сердце сада. Там, где по центру, увитое плющом, росло огромное дерево какой-то очень чуднóй породы. По бокам его расположилась пара деревцев поменьше и вот в тени одного из них как раз и сидел на скамейке Джокер. Вид у него был на удивление спокойный и даже несколько… умиротворенный? Он прикрыв глаза чуть покачивался в такт музыке, которую даже на таком приличном расстоянии всё ещё было слышно с банкета. Когда Чарли подошел чуть поближе, Джокер тут же распахнул глаза и улыбнулся ему.       — О, Чарли! А ты что здесь делаешь? Просто я-то понятно — я ээээ… потерялся немного. Шел за одним человеком с очень и очень интересными мыслями, а потом вдруг очутился в этом месте. Чарли хмыкнул, нисколько не удивленный тому, что все его догадки оказались в итоге правдой.       — Ты вот тут фигнёй страдаешь всякой, а мне тебя потом искать приходится. Ты хоть представляешь, как тяжело ходить на каблуках по таким-то расстояниям? — буркнул Чарли еле разборчиво и подойдя к Джокеру чуть ближе, увалился на скамейку, откидываясь на её изогнутую спинку, — ну и чего ты такой довольный? Джокер, глядя на его кислое выражение лица, внезапно прыснул со смеху. Веселили его, порой, крайне и крайне случайные и в то же время — странные вещи.       — Ну, я же потерялся, а ты — меня нашёл. А если ты меня нашел, тооооо… значит и ты потерялся тоже. Только в этот самый момент Чарли собственно и понял, что не особо следил за тем, куда он шёл и всё было так, как и говорил Джокер. Ему было тяжело сообразить, как найти дорогу обратно.       — Очаровательно блин. Вот послушал Мим на свою голову, решил «доброе дело» сделать. А ты чё тогда так радуешься, а? Застрянем мы тут с тобой теперь на веки-вечные. Так и помрем. Джокер хитро сощурился. Так, словно Чарли в отличие от него не мог осознать одной очень простой и понятной любому дураку истины.       — Ну, мы же потерялись вместе, Чарли. Так что это звучит не так уж и страшно. Да и вообще, я никогда прежде не мог «потеряться» где-нибудь. Дома-то негде — одно сплошное ровное пространство, всё за версту видно. А тут… раз не туда свернул — и кругом уже куча стен. Ваша реальность такая интересная! Джокера, кажется, нисколько не пугала перспектива вечного заключения с Чарли в недрах зеленого лабиринта. Судя по всему, ему было даже весело. Хотя, с другой стороны ничего удивительного — Джокеру и бошку в Карточном Мире открути и ему уже «весело» будет. Да уж, невозможность испытать почти никакого опыта в Пустоте — ни положительного, ни отрицательного нехило так сводила с ума. Да и планку ожиданий тоже занижала здорово. «Рику это в нём что ли нравится? Эта мерзкая… неуёмная позитивность? Потому что, порань его — и ему уже по приколу будет? Потому что из-за этого он удобный? Сколько лет прошло, а ничего не меняется. Только одних дураков заменяют другие дураки, помладше и повосторженнее», — судорожно гонял по кругу одни и те же мысли Чарли. В его нынешнем состоянии ему едва ли удавалось столь же холодно мыслить, что и обычно.       — Так, ладно, похеру. Засиделись мы с тобой чего-то. Надо обратно идти, — Чарли поднялся на ноги, однако, нормально не смог удержаться на каблуках и покачнулся. Удивительно, но обратно на скамейку он не рухнул — его схватили крепкие руки Джокера. Среагировал тот мгновенно.       — Хм. Так странно. В любой из раз, когда вы возвращались из Карточного Мира ты ещё ни разу не был настолько пьян. Тебя сегодня что-то расстроило сильнее обычного? — голубые глаза Джокера смотрели на Чарли пристально, так словно он пытался понять его мотивы, не прибегая к пресловутому чтению мыслей. Рикку он когда-то давно пообещал, что на друзьях использовать ментальную магию точно больше не станет. Не дожидаясь ответа, Джокер совершенно беззастенчиво облапал щеки Чарли холодными пальцами, затем — помахал рукой перед его лицом (за что получил весьма болезненный тычок в плечо) и вздохнув хлопнул в ладоши, подняв их над его головой. Алкоголь из крови Чарли мгновенно выветрился, а Джокер тут же согнулся пополам и закашлялся. Чарли же закономерно возмутился:       — Блять. Ну вот и кто тебя просил? Я же весь вечер специально и методично напивался и теперь это всё, выходит, зря? Поэтому тебя на пьянку и не взяли в прошлый раз. Ну вот надо же было тебе сегодня напроситься. «Поэтому и потому, что тебе, видать, очень хуёво под Куполом», — промелькнула у него шальная мысль.       — Я… кхех… пошёл с вами не просто так. А потому, что после того случая с Пиковым Королем вы априори подвергаете себя опасности, возвращаясь в Карточный Мир. И случись чего — я ведь даже помочь вам не смогу «извне». Зато здесь я могу использовать на вас магию, хотя бы маскировочную. А насчёт этой отравы, которую вы все пьете — вообще не понимаю, для чего она нужна, ну честно. Она же делала тебе больно, я чувствовал! И мне хотелось помочь эту боль убрать, — обиженно надулся Джокер. Ну точно, как ребенок, которого не похвалили за самодеятельность и его ярое желание помочь, а наоборот отругали. Чарли вымученно вздохнул.       — Я сейчас, наверное, прозвучу как мальчик-академист, впервые услышавший о жанре «декаданс», то есть до жути тупо и выстрадано, но ты не думал никогда о том, что люди часто заменяют один вид боли другим сознательно?       — О чём ты? — удивился Джокер. Чарли замялся.       — Ну, знаешь, иногда… люди напиваются не потому что это дофига приятно, а потому, что не хотят думать о чем-то плохом. О том, что однажды очень сильно зацепило их в прошлом. Не хотят слышать голос разума, который вечно, сука, твердит, что вся их жизнь полетела в пизду! И вообще никаких голосов слышать не хотят. Так тебе понятнее? Джокер с серьезным видом кивнул.       — Да, наверное. Иногда… я тоже слышу голоса. Всякие разные. И они тоже, бывает, говорят мне не очень хорошие вещи, — нервная улыбка на его лице треснула, — но знаешь, они стали тише с тех пор, как я встретил всех вас и почти меня не беспокоят. И вот я о чём подумал — может быть тебе надо просто… Но Чарли его перебил. Видно, что советы Джокера его в данный момент не особо интересовали.       — Так, это всё конечно, хорошо, но как нам отсюда выбраться? Я хоть теперь и трезв, всё равно ничего не понимаю. А, погодь… знаешь, если ты меня подсадишь, то я смогу залезть на ограду и глянуть оттуда куда нам идти. Джокер посмотрел на него с сомнением. Обычно он не то чтобы шёл против авантюр Чарли, однако сейчас он отчего-то не спешил с ним соглашаться.       — Может быть лучше спросить дорогу у кого-нибудь в доме? Просто если мы будем портить сад, то точно привлечем много ненужного внимания. Чарли сощурился, размышляя.       — Ладно, твой вариант тоже вполне ничё такой. Они оба развернулись к дому, до которого было рукой подать и отправились к нему.

***

      — Так, знаешь, судя по всему, идея всё-таки была тупая, — осматривая пустынный холл особняка негромко произнес Чарли, так, чтобы потом не слышать эха от своего собственного голоса.       — Думаешь? — отозвался расстроившийся ещё пуще прежнего Джокер, — мне казалось, что я заметил пару пришедших сюда пораньше человек… В помпезно украшенной усадьбе, вычурной и возвышенной казалось, будто сам воздух был пропитан богатством. Всё было отделано мрамором и позолотой и почти на каждом шагу располагалась какая-то утварь или модные безделушки, исключительно бестолкового назначения, необходимые лишь для того, чтобы подчеркнуть лишний раз высокий статус их владельцев.       — Боже мой, какая ж безвкусица, — скривившись прокомментировал Чарли, уставившись на одну из картин, висевших у самого входа в здание. И как только эти чудики не боялись оставлять двери со всем этим добром нараспашку? В Фелиции их бы уже раз десять обокрали. «И всё-таки… какие дела у Риккардо могут быть с такими идиотами?», — подумал невольно он.       — Ого, а мне они наоборот, кажутся красивыми, откуда они? — за спиной у Чарли тут же вырос Джокер и уставился во все глаза на какой-то до невозможности пошлый и бездушный сельский пейзаж. Чарли склонил голову набок, ещё раз критически осматривая полотно, которым заинтересовался Джокер.       — Это из Вероны. Там народ до сих пор по классицизму угорает. Ну знаешь, симметричность, четкие скучные линии, каноны живописи и полное отсутствие творческого хаоса, бла, бла, бла…       — Класси… что? А твои работы как выглядели? Так же? Чарли передернул плечами и зябко поежился.       — Ранние разве что. Потом мне стало не особо интересно писать проверенными формами и я стал экспериментировать. Не всем, правда, мои последние творения из-за этого нравились. Джокер сделал вид, что понимает о чём речь и соглашаясь покивал головой.       — Хм, вот оно как. Понятно. Слушай, а раз уж мы ничего не узнали про то, как нам вернуться обратно, может быть посмотрим немного на картины, а? Я ведь в конце концов не так часто под Куполом бываю, мало ли — не выдастся больше такой возможности.       — Валяй. Только недолго, а то Мим потом из меня всю душу вытрясет за то, что я её волноваться заставил, да и Риккардо тоже, если он до остальных раньше нас доковыляет. Джокер ещё раз кивнул и начал обходить маленькую выставку по кругу, вглядываясь в каждую её деталь. Чарли следовал за ним по пятам и от скуки то и дело комментировал те или иные приёмы, использованные в работах и характерные для определенных школ живописи Карточного Мира. Знал он об искусстве очень и очень много и распинаться мог о нём часами, да только вот особо благодарных слушателей у него не было, как правило. Но когда у последней картины Джокер залип надолго, вглядываясь в широкие мазки маслом, Чарли вдруг дернуло чего-то и он решил перевести тему, надеясь что на этом их «культурное просвещение» на сегодня и закончится.       — А о чем думал тот человек, мысли которого ты подслушивал? Раз тебя за ним аж в лабирит занесло, надо думать, что там было что-то интересное, — он спрашивал даже не из искреннего интереса, а так, чисто чтобы поддержать беседу.       — Ничего я и не «подслушивал», — возмутился Джокер, — он просто размышлял очень громко. А это, считай сродни тому, чтобы кричать где-нибудь в час пик на улице. Будь тут другие маги помимо меня, они б тоже его услышали. И эээ… о чем думал? Ой, да знаешь, тоже про картины! Удивительное совпадение, правда? Мысли у него были очень яркие и образные, жаль только, что за таким искренним восторгом не было толком видно того, что на самой картине было изображено. Он так сильно хотел купить её, что позабыл почти о всём на свете. Кстати говоря, сделка по продаже должна была вроде как состояться сегодня, в этом самом доме. А ещё… имя-то у художника какое было забавное, который её нарисовал. «Батлер». Я впервые такое слышу, но звучит немного знакомо. Хм, может быть, псевдоним? Честно говоря, я эм… хоть и нисколько и не подслушивал, но надеялся немного пошпионить за этим господином. Очень уж хотелось глянуть на картину, которую он ещё даже не купил, а она его уже настолько обрадовала. Чарли с головы до ног вдруг покрылся испариной. Его передернуло, и он весь разом сгорбился, нахмурив светлые брови. Глаза его недобро блеснули. Кажется, он срастил зачем они сюда сегодня пришли и едва не зарычал вслух от злости из-за своей догадки. «Да быть того, блять, не может. Он не мог достать ещё одну, мы все их…» Не успел он толком додумать мысль, как тут неожиданно со второго этажа раздались голоса, приближающиеся к парадной лестнице, у которой Чарли и Джокер и находились. В одном из говорящих Чарли тотчас же угадал вежливую речь Риккардо. Тот мог быть учтивым и обходительным с людьми и сверх меры, когда это было ему необходимо. Второго же признал Джокер.       — О! Да это же тот самый, о ком мы сейчас говорили, покупатель карти… нмфх!.. Чарли закрыл ему рот рукой и втолкнул в технического назначения каморку, зажимая между ведер и пахнущих каким-то приторным мылом тряпок. Говорившие тем временем спустились ниже и замерли у тех же самых картин, где минуту назад стояли Невошедшие.       — Ой, это же Риккардо… нехорошо. Он же сказал, что нам нельзя за ним ходить, — прошептал Джокер на ухо Чарли, едва не задевая своей головой потолок в тесном чулане. Его зеленые длинные растрепавшиеся кудри лезли Чарли в лицо, и он с раздражением от них отмахнулся.       — Я в курсе, заткнись. Подождем пока они отсюда не свалят и выйдем следом. На самом деле, если бы в планах Чарли было бы незаметно ускользнуть из поля зрения Риккардо, он бы сделал это изначально, просто утянув за собой Джокера на улицу, однако его сейчас интересовало нечто совершенно иное. В этот самый момент его целиком и полностью захватила одна навязчивая идея и Чарли не видел и не слышал ничего перед собой кроме алой пелены и боя крови в ушах. Догадка, очень страшная и противная посетила его разум.       —… выйти на вас оказалось не так-то просто, молодой человек, однако, вы целиком и полностью смогли завладеть моим вниманием, предоставив все доказательства подлинности того лота, который сейчас у вас на руках, — усмехнулся покупатель картины и кинул прищуренный взгляд на стоящего поодаль Де’Карли с каким-то странным прямоугольным контейнером в руках, — позвольте поинтересоваться, а как именно столь редкая вещь вообще попала в ваши руки? Я, признаться честно, до экспертизы искренне считал, что он — фальшивый.       — Этот портрет достался мне в наследство, Ваше Благородие. От одного очень близкого мне в прошлом человека, — Риккардо говорил медленно и сдержанно, и видно, что отыгрывая какую-то определенную роль.       — В наследство? Занятно, занятно. Ну, что ж. Если бы мне такая картина попала в руки, то я бы её ни за что больше из них не выпустил, но вы… эээ… мистер Блек, говорите, что у вас есть какая-то задолженность, которую вам срочно нужно погасить?       — Так точно, Ваше Благородие, — Риккардо соглашался со всем, что ему говорили и врал не краснея. Очевидно, что выслуживаясь перед этим странным аристократишкой он преследовал какую-то одному ему ведомую цель. Но только вот какую?       — Чудесно, чудесно! Ну, думаю в таком случае мы сможем друг другу помочь, верно? У меня — есть деньги, у вас — картина. Только вот у меня будет к вам просьба, поставьте-ка её сюда, хочу ещё раз взглянуть перед покупкой. Риккардо немедленно потянулся к контейнеру и отщёлкнул клипсы по его бокам, вынул из него холст, обернутый тканью, сорвал её и поставил его на мольберт, стоящий под одним из софитов, на который указывал покупатель.       — Ах, этот портрет… неидеален, но так прекрасен в своём историческом контексте, знаете ли вы, что это — первая картина одного из самых знаменитых фелицианских художников? — с упоением нараспев произнес аристократ, вынимая из кармана монокль и разглядывая картину через него. Риккардо, покуда с ним не держали прямой зрительный контакт, закатил глаза и сложив руки на груди ответил. В его голос просочилась нотка иронии.       — При всём желании не забудешь, особенно когда видишь каждый день… его работу, разумеется. Аристократ тут же возмутился.       — Но-но! Проявите должное уважение, молодой человек. Чарли Батлер был великим художником своего поколения и умер непризнанным гением. Убит мафией. Какой, однако, громкий скандал в своё время был. Увы, но даже таких великих людей как он, не спасают от шальной пули ни деньги, ни связи в обществе. Смерть рано или поздно так или иначе настигает нас всех. Однако, надо сказать, что он с его партнером… кхм… по «бизнесу», назовем их взаимоотношения так, ушел невероятно красиво, на самой заре своей карьеры и молодости. О них до сих пор кто-нибудь, нет-нет, да и вспоминает на первых полосах газет. Заполучить его работу в личную коллекцию — это голубая мечта любого коллекционера. Ах… красота! Я только на мгновение упорхну за деньгами, дорогой мой. Ждите и никуда не убегайте от меня. За этой картиной я гонялся слишком долго и не прощу, если вы посмеете отказаться от её продажи в самый последний момент. Риккардо отрицательно качнул головой.       — Будьте покойны, Ваше Благородие. Отказываться не в моих интересах. Мне ведь всё-таки нужны деньги.       — Конечно- конечно. Ну, одной ногой я тут, а другой… — и покупатель, видимо растратив всё своё словоохотство, наконец-таки исчез. Лишь были слышны в отдалении его шаги и резкий хлопок двери где-то наверху. И стоило только Риккардо выдохнуть и подумать о том, как всё удачно складывается, как тут же за его спиной скрипнул мраморный пол. А когда он обернулся, то ему прежде всего бросилось в глаза белое измятое кружево платья и горящие ненавистью серые глаза. Тот, чье присутствие было самым нежелательным, при данной сцене, стоял прямо напротив него и то, что он произнёс было от начала и до конца пропитано ядом.       — Неужели ты продал его, Де’Карли?

***

Чарли ошарашенно смотрел на портрет, тот самый, что написал после выпуска из художественной академии, много лет назад. Это был… их первый, кажется, год отношений с Рикком? Сколько им тогда было, лет по девятнадцать? На картине они оба были молоды и веселы и их обоих с трудом можно было узнать. Чарли — из-за ярко-рыжей копны волос и веснушек на носу на щеках. Из-за того, что синяков под глазами у него тогда ещё не было, только лишь едва заметные затемнения, которые были особенностью пигментации кожи, но никак не показателем убитого в хлам режима и нервов. Риккардо же — потому, что тогда у него были полностью черные волосы, да и костюм на порядок более простой чем его нынешний. Тогда он ещё носил свою старую дурацкую потрепанную федо́ру. Хотя, самое, удивительно, было, пожалуй, то, что они стояли с друг другом в обнимку и улыбались. Но когда Чарли в последний раз вообще видел, как Риккардо улыбается? Не чудачеству Родефа или Мим, не Джокеру, а лично ему? Когда они в последний раз столь же искренне и легко прикасались друг к другу? Этот портрет был прекрасной картиной прекрасной жизни безвременно канувшей в лету. Пожалуй, только в тот самый период Чарли и мог сказать, что всё у них с Рикком было нормально, а потом… потом началась вся эта ругань, недопонимание и долгие-долгие года взаимоупреков. Изображение на портрете навевало воспоминания, те, что они оба безуспешно пытались забыть.       — Ты продал его, — повторив эту фразу Чарли развернулся к Риккардо и с силой сжал кулаки. Голос его надломился. Осуждение перемешалось в его интонации с неверием. Риккардо невольно отступил. Он точно не ожидал ни того, что Чарли узнает об этой сделке, ни того, что его реакция будет такой… чрезмерной. С тревогой Риккардо взглянул на Джокера, застывшего за бывшим художником и осторожно начал:       — Слушай, Чарли, сейчас откровенно не подходящее время для разговора на эту те…       — А когда оно вообще было подходящее?! Выкладывай, всё, как есть, Де’Карли, или я за себя не ручаюсь! — Чарли сделал один большой шаг в его сторону и схватил его за галстук. Руки Чарли дрожали и складывалось у него такое впечатление, что если Риккардо сейчас попытается от него отделаться, то он попросту ему врежет безо всяких церемоний.       — Хорошо. Только если ты не будешь устраивать истерик при заказчике, когда он вернется, — сощурился Риккардо, — когда цивилизованный мир «похоронил» нас с тобой, после всей той истории с мафией, твои картины стали стоить бешеных денег. Но все неопечатанные полицией экземпляры быстро расхватали по личным коллекциям всякие богачи. Людям нравилась драматичность ситуации и весь этот шлейф «трагичных обстоятельств», они долго и много говорили о произошедшем. Когда я узнал про всё это, то понял, что грех было не воспользоваться ситуацией. Тем более, что на старой мастерской всё ещё оставался он, — Риккардо кивнул на портрет.       — Но зачем тебе его продавать? — едва смог выдавить из себя Чарли. Риккардо в ответ устало вздохнул.       — Зачем? Ты же сам должен прекрасно понимать — когда всё окончательно уляжется, мы вернемся обратно, в Карточный Мир. За Куполом вечно жить невозможно. Но на первое время ведь понадобятся деньги. А ни у кого из нас их не осталось. Более того — ни документов, ни жилья. Ничего. Эта сделка — наш шанс вернуться к нормальной жизни.       — Ты не говорил мне о том, что хочешь вернуться назад, — вклинился в их напряженный диалог Джокер и Риккардо немного поумерил свой пыл. Вид его стал несколько виноватым.       — Я планировал… как раз после сегодняшнего. Но не переживай насчет этого, мы обязательно найдем способ забрать тебя с собой. Мы тебя ни за что не бросим. Джокер чертыхнулся и опустил взгляд. Поморщился болезненно и это не скрылось от внимания Чарли. Ага, ну точно, Де’Карли Джокер о своих проблемах со здоровьем под Куполом так и не рассказал и Чарли понял, как на духу — он не сможет находиться здесь на постоянной основе. Сегодняшний день уже был для Джокера слишком большим риском и испытанием. В нём Чарли на мгновение увидел своё перевёрнутое и разбитое вдребезги отражение многолетней давности. Такого же наивного, влюбленного дурачка, прекрасно понимающего, что его используют, но так и не решившегося в самый важный поворотный момент ни слова сказать поперек. А всё потому, что он тогда ещё искреннее верил во всю эту «большую, чистую и светлую любовь», верил в то, что отношения, трещащие по швам можно будет удержать лишь с его молчаливого согласия со всем, что не предложил бы ему Де’Карли. Он запихнул своё недовольство куда поглубже, хотя претензий у него и накопилось невероятное количество за всё то время, а теперь… боже, куда всё это привело их теперь? Чарли передернуло, и он посмотрел абсолютно дикими глазами на Риккардо, едва сдерживая ярость.       — О, и Джокера ты тоже видимо, решил не спрашивать о том, чего он хочет не так ли? Вечная тема про то, что ты знаешь как нам всем «будет лучше», да? Время идет, ничего не меняется. Вот таким значит образом ты решил избавиться от всех наших проблем? Избавиться… — Чарли стиснул зубы и зажмурился на мгновение, — … от того, единственного хорошего, что осталось от наших отношений? Эй, Джо, ты ведь хотел знать, почему я не рисую, да? Чарли всего трясло от гнева напополам с отчаянием, по щекам его скатилась пара слезинок, но он их тут же с силой растер. Зубы его скалились в очень недоброй улыбке.       — Чарли, не смей… — тон Риккардо из обычного строгого мгновенно перешел к угрожающему, но Чарли его проигнорировал. Его уже несло и он сам уже почти не понимал, как и что говорит.       — Из-за него. Из-за тех схем, которые этот мудак проворачивал с моими картинами. Забирал их и продавал каким-то богатым свиньям, которым они даже были и не нужны! Которые даже не будут смотреть на то, что на них нарисовано! Которые оставят полотна, над которыми я бился годами, гнить в своих сейфах и сранных хранилищах только для того, чтобы хорошенько отмыть на них деньги. Но это затянуло, не так ли? Так же прекрасно было с бабками и славой. О, «великий мастер-мафиози Де’Карли» — не какой-то там жалкий вор, как в начале своей карьеры, а целый крупный темный деятель, помогающий политикам проворачивать их коррупционные схемы. Всем нужный и полезный, да только вот относящийся к единственному человеку, который его и без всего этого любил как к последнему куску дерьма! Джокер распахнул в неверии голубые глаза.       — Так вы что… встречались? От его удивленного вида Чарли, запрокинув голову резко расхохотался, чуть ли не сгибаясь пополам.       —Ну какой же ты всё-таки ребёнок, Джокер. А разве это не очевидно было с самого начала? Так вот тебе урок, мой хороший, согласишься быть с ним и ничего кроме страданий он тебе не подарит. Поначалу всё будет как в сказке, да, будешь считать себя особенным, но потом поймешь, что за его фальшивыми вежливыми улыбками ничего не скрывается. И бросил бы он тебя уже давно на растерзание полиции и всем этим уголовникам, — Чарли повернулся к Риккардо, в ступоре глядящему на него и ехидно ухмыльнулся, — да только вот совесть свою оградить от потрясений решил. И если уж быть до конца откровенным в эту чудную ночь, то знаешь, что? Я бы с удовольствием от всех вас свалил. Да только куда, если из-за него весь мир считает нас преступниками? Мне некуда идти. А на ваши счастливые рожи мне смотреть просто тошно. Да и что я должен рисовать в Пустоте, Джокер? Моих счастливых друзей у которых всё охуенно? Моего счастливого бывшего? Тебя? Я не рисую, потому что мне нечего больше рисовать. Попробуй, блять, реши такую проблемку. Оборвав свою гневную речь на высокой ноте, даже не обернувшись ни разу, Чарли пулей вылетел на улицу. Никто его не остановил. Что Джокер, что Риккардо в этот самый момент судорожно думали каждый о своём. Когда цокот каблуков Чарли стих, Риккардо тяжело выдохнул сквозь зубы и закрыл на мгновение лицо руками. Однако, с силами он собрался быстро и состроил очень грустную и неловкую гримасу.       — Ну, рано или поздно он всё равно сорвался бы и выкинул что-нибудь подобное. Жаль, только, что тебе пришлось узнать обо всём этом таким вот образом. Я правда хотел рассказать тебе о своем прошлом, пока всё не обернулось вот… так. Чарли — человек искусства, он всегда слишком остро воспринимал вопрос продажи своих картин и из всего вечно делал трагедию на пустом месте, — Де’карли вздохнул и пригладил дрожащей рукой растрепавшиеся волосы. Но Джокер всё молчал, в ступоре глядя вслед Чарли. На лице его отражались какие-то очень странные смешанные эмоции быстро сменяющие друг друга. И хотел только Риккардо коснуться его, спросить, всё ли с ним в порядке, как Джокер внезапно посмотрел ему прямо в глаза остекленевшим пугающим взглядом.       — Но разве его чувства, это «пустое место»? Он ведь только что напрямую сказал, что ему не нравилось продавать свои работы таким людям. Разве не было никаких альтернатив? Риккардо тяжело вздохнул. Ему откровенно не нравилась ситуация, в которой они сейчас оба оказались. Ему не хотелось объяснять ничего Джокеру, однако он должен был, если хотел выстроить с ним хоть сколько-нибудь доверительные отношения. Риккардо должен был объяснить, что Джокер неправильно понял сцену, невольным свидетелем которой стал.       — Всё намного сложнее чем ты думаешь, намного. Чарли из числа тех творцов, что могут спокойно жить и без гроша в кармане, питаясь одним святым духом всю свою жизнь. Он совершенно оторван от всего бытового и не умеет сам о себе позаботиться. Я встретил его тогда, когда ему буквально не на что было покупать холсты и краски. С таким безалаберным отношением к себе он бы просто погиб во всей этой нищете рано или поздно. Я помог ему. Позаботился о том, чтобы он был сыт, одет, жил в нормальных условиях. Да, на продажах обычным покупателям мы много не заработали бы, мало кого в те времена интересовал абстракционизм. Поэтому мы стали продавать его работы мафии, для того чтобы её члены могли скрывать свои нелегальные доходы. Но… разве хорошая жизнь не стоит пары картин? Не стоит того, чтобы хоть немного перебороть свою гордость? Он всегда был слишком упрямым, — Риккардо перевел дух и нахмурился прежде чем заговорить вновь. С каждым произнесенным словом он становился всё мрачнее и мрачнее, — это очень давняя история, и, поверь, я ею совершенно не горжусь. Я… не прошу тебя занять чью-то сторону во всей этой ситуации. Более того — проблемы в наших с Чарли отношениях только лишь наши и ничьи более. Однако… мне хотелось бы, чтобы ты понял: ни я, ни он — мы оба не плохие люди, так… просто вышло. Во многом мы не сходились во взглядах, но по молодости всё казалось, что это временно и что когда-нибудь всё уладится. Но, как видишь — не срослось. Чарли — слишком эмоциональный и резкий человек и он всегда переходил эту грань без колебаний. Да и вообще частенько раздувал из незначительной проблемы гигантскую, ну а я… у меня никогда не хватало жесткости прерывать его истерики. Даже тогда, когда они доходили до чего-то совсем уж невразумительного. Однако несмотря на все его объяснения, выражение лица Джокера не изменилось ни на йоту.       — Рикк, я — даже не человек в том смысле, в котором люди — вы с Чарли, и я правда многого не понимаю, но я чувствовал его эмоции. Чарли было очень, очень больно. Это не похоже на то, что он делал проблему из ничего. И в его словах определённо есть смысл. Откуда тебе знать, как для него было бы лучше? Взгляд Риккардо на этом самом моменте стал крайне жёстким и неодобрительным. И так он на Джокера, пожалуй, никогда в жизни ещё прежде не смотрел.       — А как по-твоему? Я должен был дать любимому человеку творить всё что с собой вздумается из-за его отношения к жизни? Не есть, не спать, пресмыкаться бог знает по каким клоповникам и подворотням?! Я… я не хочу сейчас обсуждать то, насколько правильны были мои решения в прошлом. Правда, не хочу. Эти отношения были ужасны и нам обоим было в них плохо, но я пережил это и отпустил. А Чарли всё никак не может. Но это так неправильно! Мир меняется, мы сами меняемся, время идет и нужно двигаться дальше. И если он не хочет жить в настоящем и видеть всего того хорошего, что в нем есть, то я хочу. Риккардо, несмотря на внезапную вспышку гнева пришел в себя и успокоился под конец своей речи. Он попытался дотронуться до Джокера, показать, что всё по-прежнему хорошо, но Джокер внезапно уклонился от его руки. Впервые на памяти Де’Карли он избегал физического контакта.       — Ты говоришь, что прошлое тебе неважно, Рикк, но почему тогда не только Чарли, но и тебе сейчас так тошно в этот самый момент? Ты можешь обманывать меня сколько угодно, но себя… сам-то себя неужели ты в силах обмануть? Неужели тебе проще жить вот так, делая вид, что всё в порядке? Я ведь чувствую не только его боль, но и твою тоже. Вам с ним давно надо было обо всём об этом поговорить и не доводить до такого. Ладно, наверное, ты прав. Это не моё дело. Я пойду поищу Чарли, — тихо сказал Джокер и скрылся в том же направлении что и бывший художник, оставив Риккардо наедине со своими мыслями.

***

Чарли обнаружился в самом тихом и темном углу зеленого лабиринта. Он лежал на спине, на скамейке, под сенью одного из деревьев, запрокинув локти вверх и прикрыв ладонями глаза. Подол его белоснежного платья был изорван и весь перепачкался в грязи и траве, а туфли на небольшом каблуке валялись неподалеку. Словом, вид у Чарли был горестный и убитый. Джокер медленно подошел к нему и опустился рядом на колени. Осторожно провел пальцами по его плечу, на что Чарли шмыгнул носом и перевернулся набок, так, чтобы не было видно его лица.       — Ну, и чего ты приперся, а? Я за свои слова точно извиняться не буду. Ни перед ним, — Чарли выделил последнее слово интонацией и сердито махнул в сторону особняка рукой, — ни перед тобой. Джокер всё так же молча сидел подле него у скамейки. Он сложил на неё руки и уткнулся в них подбородком, точно большая послушная собака, пришедшая утешать своего хозяина. Он посмотрел на Чарли своими огромными голубыми глазами и выражение их было на удивление серьезным.       — Я пришёл потому, что хочу тебе помочь. Чарли схватился за волосы и страшно зарычал, выгнулся. Чувство было такое, будто он сейчас взбесится ещё сильнее и начнёт вертеться, и уж тогда-то точно свалится на землю, но ничего подобного не произошло.       — Да в кого ты такой правильный?! Аж блевать тянет! Ты вообще хоть что-нибудь плохое в жизни делал ради разнообразия? Джокер только успел открыть рот, как тут же Чарли перебил его:       — Да блять, помимо того, что помог Родефу окончательно глюкануться. Это не такая уж и большая трагедия. Он всё равно рано или поздно до той же стадии «замагичивания» дошел бы и сам. У него и в Карточном Мире были проблемы и с магией, и со здоровьем. Джокер закрыл рот обратно. По его глазам было видно, что он всё-таки хотел возразить, но в последний момент передумал и о чём-то смолчал. Чарли вздохнул, завозился и развернулся, едва ли не столкнувшись с Джокером носом. Под опухшими от слёз глазами у него были черные потеки от размазанных комочков туши.       — Ладно. Херли с тобой делать. Чё конкретно ты от меня хочешь услышать? Джокер помолчал, обдумывая его слова.       — Что хочу услышать? Ну… правду? Из-за чего вы в итоге… — Джокер поджал губы и покраснел. Голос его дрогнул. Видимо, сама мысль о том, что с Риккардо кто-то прежде встречался была для него в новинку, — …из-за чего вы расстались. Я понял, что всё началось из-за творчества, но… может, если ты расскажешь, то тебе станет легче? Чарли окинул Джокера скептическим взглядом. Ехидно приподнял бровь.       — Разве Де’карли тебе только что не навешал вот эту вот всю лапшу на уши на тему того, что: «ой я такой бедный-несчастный, мой парень был таким неуправляемым, не ел, не спал, никого не слушал, и вообще если бы не я, то точно убился бы по неосторожности!», — глядя на вытянувшееся лицо Джокера Чарли аж резко повеселел, — нет, я не подслушивал, просто слишком хорошо этого придурка с его комплексом спасителя знаю. Несложно догадаться, чем он себя обычно оправдывает. Ладно. Если ты от меня потом отстанешь, то так уж и быть, открою тебе эту страшную тайну. Началось у нас всё банально — познакомились случайно, на улице. Я от полицейских дёру давал потому, что карикатуры на стенах рисовал, (в Фелиции такого нынче не любят), а Де’Карли потому, что какую-то хрень в лавке неподалеку стянул. Столкнулись вот в подворотне, едва ли не нос к носу, потому что оба в одном и том же месте постоянно в таких случаях прятались. Ну и как это обычно бывает — искра, буря, безумие. Этот идиот из Империи по малолетству сбежал, в Фелиции несколько лет по каким-то притонам полулегальным ночевал, а у меня, ну… от родителей квартира осталась. Предложил вот ему на свою голову, раз всё так плохо, у меня перекантоваться. Он хозяйственный оказался, порядочный, готовил хорошо… мне было одиноко, а он, скажем так, разбавил моё одиночество. Так вот и завертелось. И поначалу всё было прекрасно: на стипендию жили не дай бог как, но с криминалом он вроде завязал. Я картины на заказ писал. Да только вот потом народ нищать начал при дурной политике, работы мои больше не покупали, и не то чтобы проблемой стало там за воду и газ платить, а даже на еду наскрести. Тогда Рикк и додумался до этой вот идеи с тем, чтобы полотна мафии толкать. Связи-то были. Мне это с самого начала не понравилось. Я лучше бы и дальше в нищете жил, но он настоял, а я повелся потому, что думал, что всё это ненадолго, но как говорят: «всё, что временно, то постоянно». Рикк хорошо так на всём этом поднялся, ему это в голову ударило, но и я был не лучше. Мог бы спокойно ему обо всём этом сказать, но терпел зачем-то до самого последнего, как дурак. А потом взорвался, когда уже поздно было и надо было уже от тех, кто по нашу душу за «слишком хорошие продажи» пришел бежать. Что добавить? Я уже к Рикку достаточно претензий накопил к тому времени, хотя если смотреть здраво, то у нас обоих с самого начала были кардинально разные взгляды на отношения. Я хотел одного, он другого. Нам не стоило всё это начинать, а раз уж начали — то заканчивать на такой истеричной ноте. Но в молодости нихрена опыта не было такое разгребать и кровь кипела… и вот мы оба здесь. Я — художник, который не пишет картины уже кучу лет, с зависимостью от бухла и депрессией, жалуюсь на жизнь, и ты — чёрт знает что, в облике шута, настолько стрёмное, что тебя аж буквально за границу мысленной вселенной выгнали, нытье моё выслушиваешь. Смешно, правда? Ну же, Джокер, не молчи, хоть ты над всем этим посмейся, чтобы это не звучало так… Джокер вытянулся вперед и крепко-крепко обнял его, прерывая сбившийся монолог. Чарли больше не плакал, уткнувшись ему в грудь, но при том он чувствовал, как злость и желчь покидают его. Что остается только пустота, которая пугала его всю жизнь куда больше подобных деструктивных эмоций.       — На самом деле я тоже очень сильно его подвёл… Рикк достоин лучшего и уж точно не со мной, — выдавил он заторможено и сам не веря в то, что наконец произнес нечто, что терзало его долгие-долгие годы. Чарли не справился с ролью любовника, друга, партнера, да по сути — никого из этого списка. Он никогда не умел нормально реагировать на стрессовые ситуации, никогда не умел нормально объяснять словами, что ему толком нужно. Он был не такой, как другие люди в Фелиции, не улыбчивый, не простой, не добрый в классическом понимании этого слова. Он был «Невошедшим», потому, что в Карточном Мире, в их уютной сбитой системе, где каждый удобно укладывался в своё понятие масти он никогда не укладывался ни во что.       — Знаешь, Джокер, посмотрел я на вас обоих со стороны и вот что могу сказать: если не хочешь повторить мою судьбу и стать законченным мудаком, то поменьше плюй на себя. Тобой ведь все постоянно пользуются, и Риккардо в том числе, так что научись уже говорить: «нет»! Чарли вдруг стало совестно за то, что он так сильно расчувствовался. Теперь, когда ему стало получше, он вдруг решил перевести тему, потому что посчитал, что психотерапии и дружбомагии ему на сегодня с лихвой хватит. Джокер, видимо понял его намерение, но отчего-то он тоже больше не выглядел таким мрачным, как и раньше. Наверное, почувствовав, что Чарли стало лучше он и сам повеселел. Он улыбнулся.       — Да ладно, мне же не сложно! Я умею пользоваться магией и потом меня ведь не жалк…       — Жалко! — перебил его Чарли, с силой тряхнув за грудки, — ты что, правда думаешь, что никто не видит, как тебе временами бывает хуево? Как тебе было плохо сегодня? Никакая дружба не стоит твоего здоровья, ты понял?! На миг Джокеру показалось, что он увидел в глазах Чарли, своего нынешнего Чарли отражение того самого рыжего мальчишки с портрета. Заботливое, внимательное, доброе.       — Ты вот вообще нахуя и меня слушался всё это время? Ты зачем за тем камнем полез, когда в карты в прошлый раз проиграл, а? Послал бы меня нахер и дело с концом! Ты ж буквальный Бог за Куполом! Ты убить меня можешь не напрягаясь, так в чём вообще тогда дело? Что за наплевательское отношение такое к самому себе? Сбитый с толку вопросом Джокер вздрогнул будто бы от какой-то внезапной мысли.       — Да, могу. Но… быть одному гораздо тяжелее, чем терпеть боль, пусть даже и значительную. Я не выдержу очередные пятьдесят лет одиночества. Голоса рано или поздно просто сведут меня с ума, — тон его становился всё тише и тише и под конец фразы он совсем скис. Тогда Чарли шумно выдохнул и хлопнул его со всей силы по плечу.       — Знаешь, что? Сделаем с тобой так — это я сейчас такой весь расчувствовался и добрый, а когда снова начну тебя доставать какой-то херней, которую тебе тяжело будет сделать — просто посылай меня нахуй. Я стопроцентно буду говниться на этот счет, но заткнусь спустя какое-то время. Понял? А ну, кивни давай! Джокер расплылся в широкой улыбке и закивал что есть сил. А Чарли, отстранившись от него резво подскочил на ноги, пошарил под скамейкой рукой и подцепив за стертые ремешки туфли махнул ими в сторону банкета.       — Фух, ебучие разговоры по душам. Ненавижу их. Ещё и подводку всю как идиот по лицу размазал, никакой эстетики. Ну что, пошли что ли? Де’Карли сам, надеюсь, дорогу найдет, не заблудится. Они двинулись обратно, но не успели сделать и пары шагов как вдруг Джокер ляпнул немного невпопад:       — Знаешь, Чарли, даже если не с Риккардо, но ты ведь тоже заслуживаешь лучшего, правда? Чарли вспыхнул, сам не зная отчего.       — Да ну тебя, Джокер, наговоришь тоже. Но всё-таки из-за этих слов ему стало немножечко легче.

***

Возвращались они на банкет в полном молчании. Но оно не было дискомфортным, напротив. Чувствовалось, что градус напряжения спал, и теперь они оба — и Чарли и Джокер думали каждый о своём, переваривая сегодняшнее. Каждому из них было о чем поразмыслить, в том числе и обо всей этой неприятной ситуации с продажей портрета. Однако, стоило им только свернуть за угол и покинуть сад, как в глаза им обоим бросилась нервная и напряженная обстановка в бурлящей толпе и пиковые солдаты, тут и там, опрашивающие людей. Что-то определенно произошло во время их отсутствия. Чарли и Джокер оба настороженно замерли и остановились буквально в паре метров, послушать то, чём говорят люди.       — … прямо на свадьбе, представляете! Появились те самые преступники, которых искал Король-Император! Вот так вот, сидели среди гостей, ели один с нами хлеб, а потом взяли и перевоплотились прямо посреди праздника в свои обычные обличья! Наверняка какой-то маг над ними постарался.       — И не говори! А главное, страшный-то этот мужик девку на руки-то взял и как ломанулся к Куполу. Солдаты спохватиться-то не успели толком, а они уже — геть за него и поминай как звали.       — Да что ж за напасть-то такая? Сперва налог перед Съездом правителей подымут, потом — жульё всякое по местам приличным начинает расхаживать, праздники портить. Будто одних проблем нам было мало. Толпа гудела и возмущалась, топчась на одном и том же месте. «Высшее общество, как же», — ехидно подумал Чарли, — «а как напугают их, так и ведут себя как обычные крестьяне и говор свой тут же сельский припоминают и к полицаям начинают жаться поближе» Видимо, пока Чарли с Риккардо разыгрывали свою маленькую драму, в которую они мимоходом умудрились втянуть и Джокера; Родефа и Мим отчего-то рассекретили, но те успешно свалили по ту сторону барьера.       — Ох, у ребят маскировка должно быть слетела из-за того, что я разнервничался. А я и не заметил. Джокер говорил не так уж и громко, но по странному стечению обстоятельств именно в этот момент бóльшая часть разговоров в толпе поутихла и его высокий голос облетел почти всех присутствующих. Люди, не сговариваясь резко развернулись к ним, и он запоздало испуганно прикрыл рот ладонью. В числе обернувшихся были и Пик с Вару и если Чарли Пик сразу узнал, то вот, когда их взгляды пересеклись с Джокером… сложно было сказать, что именно произошло. Будто бы искра проскочила в пропитанном парами бензина воздухе. Пику показалось, что он видит это существо не впервые и то, что оно опаснее их всех вместе взятых — и королей, и валетов, и даже его подданных, обученных военному делу. Ощутил он это чисто на уровне каких-то животных инстинктов и ужаснулся, особенно тогда, когда понял, что у «этого» были ярко-голубые глаза с вертикальным кошачьим зрачком. Кто-то из имперцев, отмерший раньше Пика взвыл как проклятый:       — Это зараженный! Стреляйте в него! Охрана повыхватывала пистолеты, однако Чарли сориентировался быстрее. Он сгреб Джокера за руку и рванул в самую гущу испуганно расступившейся перед ними толпы. Стрелять по гостям, в такой суматохе, ясное дело, никто не мог и этим он и воспользовался.       — Какого…       — Ловите их! Пока люди с криками отхлынули в разные стороны, солдаты кинулись вслед беглецам. Кинулся чисто по инерции и сам Пик, с удивлением отметивший и то, что и Вару вприпрыжку скачет за ним по пятам. Его валету то ли захотелось стать очевидцем невероятно занятной сцены погони, то ли поближе рассмотреть «зараженного», которые появлялись где угодно, но только не у него в Варуленде. Когда Чарли с Джокером вырвались из толпы, по ним начали палить. Но на бегу стрелять, как известно, нормально почти невозможно, что тоже им обоим было на руку. Одному из тех, кто затормозил для «более меткой стрельбы» Чарли даже попал брошенной туфлей промеж глаз. От острого каблука у солдата на лбу остался ощутимый такой отпечаток. До края Карточного Мира было всего ничего и Чарли, перехватив крепче ладонь Джокера ускорился. Пусть они и зашли сюда с другого края, пусть им и придется обходить потом Купол по кругу, да без разницы! Лишь бы выбраться отсюда живыми. Но на границе, когда они оба перескочили заграждения, случилось нечто невероятно странное. Тогда как Чарли, кубарем вкатился в Купол и оказался за ним без видимых проблем, Джокера тот не пустил обратно. Он с глухим стуком влетел в его белый бок, не понимая, что пошло не так. Он ведь только что держал Чарли за руку, а теперь?.. Люди с оружием тем временем перевели дух, вскинули пушки и подступили ближе, но Джокер на них совершенно никак не реагировал. В прострации он прижался к Куполу и впился в него пальцами, низко опустив голову с растрепавшимися зелеными волосами.       — Именем восьмерых правителей! Ты, чудовище, медленно повернись к нам и сдавайся. Если расскажешь, как этот человек до тебя покинул барьер, то мы не причиним тебе вреда, — крикнул самый ближний к нему солдат, остальные же согласно закивали. Даже их пальба не несла цели кого-то убить — задержать и ранить, не более того. Сам Пик отдал им распоряжение после того недавнего инцидента: те, кто мог покидать Купол были нужны ему живыми, у мертвых ведь не выспросишь никаких секретов.       — Нет, нет, нет так не должно было быть… Он ведь никогда меня не впускал, так какой ему смысл держать меня внутри?.. Я… я ведь разрушу этот мир, если буду находиться тут долго… — шептал еле слышно Джокер всё сильнее и сильнее погружаясь в самого себя. Взгляд его помутнел, плечи начали мелко дрожать.       — Эй ты! Разворачивайся и иди сюда по-хорошему, или нам придется применить силу! Считаю до трех: раз, два… Но не успел солдат произнести и первую букву слова «три», как вдруг тело Джокера вспыхнуло белым, наполнившись хаотичной магией. Вокруг него заплясали молнии и шут со всей дури долбанул обоими кулаками по Куполу. Раздался оглушительный звон, а выплеск магии был такой колоссальной силы, что снёс всех стоявших поблизости с ног. Но на этом он не остановился. Джокер занес руки над головой ещё раз и ещё и спустя эти сотрясающие сам мир пару ударов Купол в том месте, где он бил, покрылся сеткой трещин. Сам не осознавая себя нормально в этот момент Джокер взвыл, жутко и не по-человечьи, скаля острые зубы. На его «магическом», абсолютно белом теле начали расползаться темно-синие болезненные пятна. Поначалу бывшие только на кистях рук, они переползали выше, к самому локтю. Видимо, ему они причиняли неимоверные страдания. Пик смотрел на это ревущее и беснующееся от боли существо, которое едва ли было человеком и судорожно осознавал — вот оно, вот их ключ к свободе. Но неужели оно прямо сейчас разрушит границу их мира? Сделает то, чего сам Пик годами достичь не мог? Однако, это было бы слишком хорошим для них исходом — из-за другой стороны Купола вдруг показалась рука и с силой дернула на себя зараженного. И на удивление в этот самый раз барьер почему-то пропустил его без особых колебаний. Вот так вот — стоял перед ним жуткий злобный монстр едва ли не искрящийся от волшебства и в мгновение ока исчез. Единственное, что заметил Пик перед этим — это то, как смешно дернулось и замерло чудовище увидав тонкую хрупкую руку в белом шифоне и то, как легко оно позволило схватить ей себя за волосы. Настала оглушительная тишина: по ту сторону Купола не раздавалось больше ни звука. Как бы Пик ни старался прислушиваться, он больше ничего не услышал. Но вот, завозились солдаты, начали негромко перешептываться между собой и подошедшие поближе гости. Вновь всё ожило и стало как прежде, будто бы и не было только что этой стремительной и дикой погони, ужасающего грохота и гула. Пик протянул развалившемуся на земле Вару руку и помог ему подняться на ноги. Даже отряхнул любезно со спины его пиджак. А затем — высмотрел поверх голов нахлынувших людей трещины на Куполе, так и не заросшие каким-нибудь магическим образом, и крепко задумался. Отвлекся от размышлений Пик только в тот самый момент, когда к нему подоспел один из его подчиненных.       — Ваше Императорское Величие… — начал было солдат, подобострастно вглядываясь в его сгорбленную фигуру, однако Пик его перебил.       — Не сейчас, лейтенант. Мне нужно подумать. Солдат поклонился ему чуть ли не до пола, подозвал остальных своих коллег, и они отошли поодаль, видимо ожидая следующих приказов или надеясь на то, что своему начальству они так или иначе скоро понадобятся. Вару, наконец отошедший от всей этой беготни, незаметно закатил под очками глаза. Имперцы напоминали ему собак — таких же несамостоятельных и навязчивых, ни шагу ступить не смеющих без отмашки сверху. Разве что хвостами перед хозяином они в силу физического их отсутствия вилять не могли. Пик тем временем начал проговаривать свои мысли вслух:       — …значит эта тварь скорее всего и есть источник «заразы»? А что если её разозлить? Сможет ли она разрушить Купол окончательно? И… с ней, кажется, были те самые люди, сбежавшие от меня в прошлый раз, верно? Если этой штуке они дороги, то это можно использовать… Глаза Пика потемнели, а взгляд стал задумчиво-зловещим. Он нервно сжимал и разжимал свой галстук, намотав его на кулак. Бедная ткань едва не трещала меж его пальцев.       — Чего ты там бормочешь? — Вару цапнул ушедшего глубоко в себя темного короля за руку, привлекая его внимание. Он терпеть не мог, когда люди в его присутствии смели его игнорировать и отвлекаться на свои собственные проблемы. А сейчас ему не терпелось обсудить произошедшее. Кто бы мог подумать — что в Карточном Мире может быть и такой экшн! Однако, у Пика, судя по всему, на этот счёт были иные планы.       — Да так, — Пик встрепенулся и повернул к нему голову, — ничего особенного. Но, удивительное дело — в кои-то веки ты оказался прав. Если бы я не пришел сюда, то пропустил бы очень и очень много интересного. Спасибо, Вару. Судьба сегодня благоволит нам, так что надо пользоваться предоставленными ею возможностями. Я подниму тему с произошедшим на собрании. Так что будь добр, подтверди всё, о чём я расскажу, всё, что ты сегодня видел. На этом я тебя оставлю. Доброго тебе вечера. Пик подал жест солдатам и откланялся. Шёл он с ними к машине быстро, видимо, воодушевившись тем, что произошедшее дало ему большой простор для спекуляций на Съезде. Теперь, после того, как такая огромная куча народу видела тех, кто мог выйти за пределы Купола, это станет достоянием общественности. Пойдут слухи и пересуды, которые друг друга тысячу раз переврут и расскажут «как всё было на самом деле», только ещё раз в десять страшнее. И уже вот это другие клоны игнорировать будут не в состоянии. Народные волнения в их замкнутом маленьком мире были нежелательны, так как даже внутренние проблемы стран так или иначе поздно выливались во внешние. Это они все выяснили на горьком опыте Вероны и Фелиции. Вару запрокинул лицо вверх и хрипло замычал, разом сознавая всю серьезность ситуации. На одной из линз его зеленых очков красовалась огромная такая трещина, которую он заработал при неудачном падении, но оправа пока держала стекло исправно.       — Сдается мне, что мы влезли в какое-то дерьмо. Я Пика таким довольным сто тыщ лет не видел уже, — процедил он, а после, дернул кого-то из персонала, подоспевшего для помощи всем морально «пострадавшим», — эй, у вас тут водка есть? Тащите сюда живо, мне срочно нервы восстанавливать нужно! Кажется, у него начиналась истерика.

***

Тем временем по ту сторону Купола Чарли, с трудом протащивший Джокера обратно, подскочил на ноги и уставился на него во все глаза.       — Это чё за дискотека была?! Какого хрена ты… — Чарли внезапно осекся и его гнев сменился испугом, когда он наконец смог нормально разглядеть Джокера. После его ослепительного магического облика, того, от которого сами по себе невольно слезились глаза, нынешняя внешность Джокера ощущалась на порядок тусклее. Он не постарел, как и в прошлый раз, но его волосы стали пепельно-серыми, а сам он будто бы лишился половины присущих ему цветов. Его прежде яркие голубые глаза сделались почти прозрачными. Джокер со стоном съехал по покатому боку Купола и зажмурился, скалясь от боли.       — Вот это я «прогулялся в Карточный Мир», конечно, — выдавил он из себя бледными еле шевелящимися губами. Джокер выглядел смертельно больным и уставшим и при всём при этом едва ли дышал. Пиджак и брюки висели нём изорванными клочьями и Чарли сперва ошибочно показалось, что основной его, шутовской костюм нисколько не пострадал, однако, когда он подошел поближе и присмотрелся получше, его непроизвольно передернуло от ужаса и отвращения.       — Боже мой, что это?.. Единственными открытыми участками на теле Джокера были руки. Длинные перчатки на них обгорели до кистей, а дальше — разошлись кривыми волнами по швам, однако не это было самое страшное. Израненная и изувеченная кожа под тканью пульсировала болезненным синим цветом, резко очерчивая под собою все мышцы и вены. Казалось, что вдоль кости до самого локтя с каждым тактом пульсации расползается гнилостный и жуткий яд. Джокер сжимал менее пострадавшей ладонью ту, из которой вместо нормальной крови стекала какая-то черная жижа. Его мутный взгляд был направлен сквозь Чарли.       — …опять увеличились, хотя… глупо было бы думать, что обойдется без последствий, — как-то придушено выдал он. Чарли опустился перед ним на колени, схватил за плечи и тряхнул что есть сил.       — Джокер, мать твою, а ну не смей отключаться! Что это я спрашиваю? Ты тут мне помереть решил что ли?! — голос его был резким и нервным и едва ли не на грани истерики.       — Ничего. Со мной всё нормально.       — «Ничего»? Какого хрена? У тебя все руки фиолетовые, а сам ты еле разговариваешь и выглядит это точно как угодно, но только не «нормально»! Если бы это не я увидел, а Де’Карли, он бы тебе такую истерику закатил… На моменте упоминания Риккардо Джокер внезапно подобрался и схватил Чарли за одну из ладоней, игнорируя тупую страшную боль.       — Именно поэтому он и не должен знать! Как раз из-за этого я перед вами ни разу и не переодевался. Эта… болезнь у меня уже очень и очень давно и даже я её не в силах излечить, не то что кто-то из вас. А раз никто ничего изменить не может, то и… Чарли, я прошу тебя, это правда неважно. Я устал у меня нет сил об этом разговаривать.       — Но!.. — вскинулся было Чарли, но Джокер страдающе стиснул зубы и посмотрел на него расфокусированным взглядом.       — Ты говорил мне, что я могу остановить тебя, когда ты начнешь снова на меня давить. И сейчас — ты давишь. Я понимаю, что тебе страшно, но я не умру, по крайней мере не прямо сейчас. Пообещай мне, Чарли, что ни слова не скажешь ни Рикку, ни Мим с Родефом. Чарли совершил над собой усилие и закрыл рот. Вот так вот, он конечно говорил, но не думал, что обратиться к этому его «разрешению» Джокер решит так скоро.       — Я обещаю, — сдавшись произнес он.       — Хорошо… спасибо. Мне нужно передохнуть. Давай посидим тут ещё… немного?.. Чарли угрюмо кивнул и уселся так же — спиной к Куполу. После, когда через пару минут на ладонях Джокера затянулись первые ожоги, помог ему стащить пришедший в негодность парадный костюм и старые перчатки, а затем — натянуть новые, материализовавшиеся неподалеку.       — Ау, я… ха-ха, кажется, себе все кости в этой руке переломал, — усмехнулся Джокер, глядя на то, как Чарли мучается, разгибая его одеревеневшие пальцы, — адреналин ушел, вот теперь они и болят. Он говорил это со слезами на глазах, но всё-таки улыбаясь.       — Дурная у тебя башка, Джокер. А дурные головы никогда заднице покоя не дают. Сам как идиот последний об Купол бился, нечего теперь ныть. И вот скажи мне, на милость, зачем ты настоял на том, чтобы с нами тогда пойти, раз знал, что тебе будет так плохо? Джокер едва улыбнувшись захрипел.       — Чарли… хоть это и неочевидно, но… имперцы обычно крайне метко стреляют. Если бы не воздействие моей магии, что сбивала их с толку, тебя бы уже давно не было в живых. Как, возможно и Родефа с Мим и Риккардо. На вас всех я не только маскировочные чары наложил, но и защитные и поддерживать их мог… кхе-хех… только если был бы рядом.       — Родеф и Мим — они-то понятно, выбрались, а Де’Карли? С ним что?       — С ним всё в порядке, я это чувствую. На него всё ещё действует моя магия и он уже перешёл барьер, но далековато от нас.       — Ладно. Хорошо. Тогда сиди, лечись, — опять заворчал Чарли. В его голосе, несмотря на то, что он более-менее успел успокоиться всё ещё проскакивали крупицы напряженности.       — Спасибо… — едва успел прошептать Джокер. Его голова безвольно дернулась, а тело увалилось набок. Чудом Чарли успел подхватить его и осторожно прижать к себе. Но невзирая на болезненный вид, дышал Джокер спокойно и глубоко, как человек скорее заснувший от усталости, а не потерявший сознание от боли. Он уснул сразу после того, как Чарли помог ему скрыть произошедшее. Видимо он опасался того, что на него в таком состоянии могли наткнуться другие Невошедшие и тех расспросов, которые за собой это бы повлекло, вот и держался в сознании до самого последнего.       — Один опять к каким-то сомнительным богатеям полез, второй — рассказал, что какой-то смертельной заразой болен. Я, с вами, идиотами, и сам так поседею скоро, — тихо сказал Чарли, плотно сжав губы и угрюмо покачав головой.

***

На удивление, восстановление Джокера не затянулось надолго. Чисто по внутренним ощущениям Чарли прошло всего два-два с половиной часа прежде чем шут вновь раскрыл глаза и потянувшись взглянул на него.       — Ну что, пойдем, поищем остальных? — без предисловий и лишних расшаркиваний предложил Джокер. Будто бы и не он сам недавно корчил болезненные гримасы у него на плече. Чарли коротко кивнул.       — Пошли. Так они и отправились вдоль Купола. Джокер шёл впереди, размахивая руками и насвистывая какую-то дурацкую мелодию, а Чарли семенил за ним, на ходу расстегивая и стаскивая с себя безвозвратно испорченное платье. Слава Богу, его обычная одежда под ним нисколько не пострадала, несмотря на то, как быстро они ретировались из Карточного Мира. Даже пятна краски на рубашке остались на прежних местах, а ведь барьер иногда шалил со структурой того, что через него проходило и мог одни вещи превратить в другие или вовсе их не пропустить, если не следовать определенным «правилам» того, как через него их проносить и, если не выходить наружу в том же месте, в котором ты и вошёл. За то время, что Джокер был в отключке, Чарли о многом успел попередумать. Откровенно говоря, он и правда уже устал вести эту «холодную войну» с Де’Карли. Устал раз за разом подкалывать его и задевать. Да, поначалу это было забавно и даже помогало избавиться от накопленного стресса, однако потом переросло в какую-то отвратительную желчную привычку, от которой Чарли и самому порой бывало тошно. Но, после разговора с Джокером, тогда, когда его впервые кто-то нормально выслушал и о чудо, воспринял всерьез, Чарли призадумался: неужели всё до конца его дней обязано быть вот так? Неужели даже при том, что он не может сбежать обратно в Карточный Мир он должен мучиться и страдать? Ведь по факту Риккардо он давно уже разлюбил, отпустить только вот до сих пор не мог (потому что жутко ему завидовал), но может пора было признать что надо двигаться дальше? Ведь сколько ещё можно носить в себе эту дикую обиду? В конце концов она портила жизнь не столько окружающим, сколько самому Чарли, а ему самому… как-то поднадоело уже страдать. Когда на горизонте показались Родеф и Мим, Джокер сорвался с места и побежал с ними обниматься. И если Родеф вытерпел лишь недолгую пытку крепкими объятиями, то Мим сама вцепилась в своего «драгоценного» Джокера всеми руками и ногами. Так как они сбежали из-под Купола первыми Мим не знала, что случилось с Чарли и Джокером и не была уверена, что они оба не пострадали. Видимо вот и успела и распереживаться и надумать себе бог знает чего. Именно поэтому она, негодуя, заставила Джокера вертеться из стороны в сторону, проверяя всё ли с ним в порядке. Тот посмеиваясь отвечал ей невпопад:       — Нет, нет! Чарли мне очень сильно помог, я без него бы даже и не выбрался из-под Купола. Да. Нет. Нет конечно, всё хорошо! Видишь, даже почти волосы снова нормальными стали. Да ничего со мной страшного не было! При всём при том, Мим не показывала ему ничего руками и не «спрашивала», лишь сердито тыкала в его грудь пальцем, заставляя Джокера морщиться и скрывать улыбку от того, как ему было щекотно. Его способность к чтению мыслей в общении с Мим была невероятно читерской, надо отметить. Больше чем с Джокером Мим разговаривала только с Родефом. Говоря о нём…        ¿ʁɔqɯʎнdǝʚ ıqƍоɯҺ ‘wǝɯ ɔ ıqwǝvƍоdu иvʞинεоʚ ‘оwиɓиʚ ‘ɐdǝʞожɓ ʎ — — спросил Родеф, наблюдая за дружеской перепалкой и дуракавалянием остальных Невошедших.       — С чего ты взял? Он ж сказал, что всё нормально было, — хмуро буркнул Чарли, всё ещё погруженный в свои непростые мысли. Родеф в ответ на это посмотрел на него спокойно, как и всегда, но промелькнуло в его безэмоциональном голосе на секунду некоторое ехидство.        ˙ǝоɹʎdɓ онɔǝdǝɯни ǝнw оʞɐнɓо ‘ɯǝdʞǝɔ n̯оʚɔ ǝн qmǝɐɹǝdǝƍо ɔɐҺn̯ǝɔ ıqɯ оɯҺ ‘oıɐwиноu ʁ ˙wоɓʎdɯ ɔ ʁɔɯиdǝʚ ɐɓ ‘ǝинɐɓǝdu оdɐɯɔ — Он наклонился ещё ближе к Чарли, так чтобы их разговор никто не услышал.        ¿oıqɯɔонvоu и wоʞиvǝǹ ʁинɐwинʚ оɹǝ ǝинɐʚǝоʚɐε ɯǝʎɔǝdǝɯни ǝн ǝжʎ ʁƍǝɯ иvи ˙qɯʁниʚƍо vɐɯɔ ǝн ıqƍ оɯʞин ʁƍǝɯ и ˙нǝɓоƍоʚɔ ‘ниɓо ıqƍ ʁɔvɐɯɔо qʚонʚ оɓdɐʞʞиd и ˙ɐvоuʎʞ ɓоu-εи ɐɹǝƍоu ʁwǝdʚ оʚ и wиw ʁɐɹоdоɓ ʁоw qɯɐʞɔıqɯо оɹǝ ɐvиɔоduоu ʁƍǝɯ ɐɓɹоʞ ‘ɐɓɹоɯ ˙ıqɓжɐʚɓ жɐ ˙оɹǝ qɯиɔоdƍ ǝж ɹоw ‘ʁɔɯиʚɐdн ǝн ʞɐɯ но ǝƍǝɯ иvɔǝ — Глаза Родефа обычно безучастные и непоколебимо спокойные смотрели на Чарли с живым любопытством и от этого взгляда ему вдруг стало не по себе. Чтобы Родеф взял да и поинтересовался у него о чем-нибудь? Да ещё и так много наговорил (после того, как его голос окончательно исказился, он стал избегать длинно поставленных предложений какие бывали у него прежде). Ещё и то, о чём он говорил… о самой мысли о подобном Чарли передернуло. Да, он недолюбливал то, что с Джокером все так носились, но, чтобы поступать так, как предложил Родеф? Ему даже в голову подобное не приходило, да и потом… наверное Джокер был частью… чего?.. Его, Чарли, семьи что ли? А с близкими, как бы они его не бесили, он бы никогда так не поступил.       — Всё-то у тебя легко, да? Не нравится — брось умирать, нравится — люби. Никаких полумер, да? Я думал, вы, бубновые не такие резкие. Родеф на это заявление лишь как-то неопределённо фыркнул. Так, словно, Чарли его очень здорово повеселил. Жутоты в его взгляде чуть поубавилось.       ˙хǝɔʚ ǝmqvоƍ ɯoıɐɓɐdɯɔ онҺǝʚ ǝıqнdǝʚ оɯҺ ‘ɯʁdоʚоɹ онqvиʚɐdu ˙оwǝʎεɐʞɔɓǝdu ǝжɐɓ оvıqƍ оɯє ˙˙˙ж оɯҺ ˙vиɯǝʚɯо оɹǝн ɐн ǝжʎ ǝɓоd wоdоɯоʞǝн ʚ ıqɯ ɐɔоduоʚ ɯо ʁɓохʎ ‘ɐɓ и ˙oıqɯɔонvоu и wоʞиvǝǹ qɯɔɐw oıоʚɔ oıɐжɐdɯо ǝн ʁ ˙«n̯иmɓǝmоʚǝн» ʁ ‘ıqʚ и ʞɐʞ —       — Я — червовый, а червовые все ветреные, никакой верности, — возразил Чарли.       ¿онdǝʚ ʎwǝmɓǝmʎ онʚɐɓ wıqннɐɓǝdu qɯıqƍ qɯɐɯɔǝdǝu и 'ǝоvmоdu qɯиɯɔʎuɯо ʁwǝdʚ ɯǝɐɯɔɐн ɐɓɹони он 'qɯɔоннǝƍоɔо ʁɐнʚɐƍɐε ʁоʚɯ оɯє оɯҺ 'vɐεɐʞɔ и ʁ ʎwоɯєоu ˙ɐɓ — Голова у Чарли жутко болела, и он уже толком не понимал, что пытается иносказательно втолковать ему Родеф.       — Сказал тот, у кого прошлого больше и нет, — съязвил он.       ɐɓʚɐdu ʁоʚɯ ж оɯҺ — На этих словах Родеф улыбнулся ещё шире чем обычно. Видимо, для себя он вычленил из этого разговора всё, что хотел и счел, что можно наконец отстать от Чарли. И в тот самый момент, когда к нему подошла Мим, «делиться впечатлениями» от того, что поведал ей Джокер, вышеупомянутый шут радостно закричал, что есть силы и ломанулся куда-то в сторону.       — Рикк! Чарли обернулся. И правда — позади них стоял несколько потрепанный, но вполне себе живой Риккардо, которого Джокер поднял в воздух и начал кружить так, что их разноцветные силуэты едва ли не слились в одно неразличимое пятно.       — Ха-ха-ха, поставь, на место, Джо, убьешь ведь!       — Нет, не поставлю! Ты как, всё в порядке? Ты так долго не появлялся! Я переживал!       — Да видел я, как ты переживал, с Мим вон веселился.       — Неправда! Я всё равно про тебя думал и, если бы что-то с тобой случилось, я бы весь Карточный Мир по кирпичику бы разнес.       — А вот этого уже не надо, пусть живут. Чарли посмотрел на них, счастливо разговаривающих и всё никак не способных друг от друга оторваться, а затем — опустил голову и собирался уже было уйти, как вдруг его внезапно окликнули.       — Чарли, погоди! За его спиной раздались тяжелые шаги и его плеча осторожно коснулись. Это был Риккардо. Чарли молча развернулся к нему, выжидая. Сил язвить у него уже не было да и не хотелось ему честно говоря.       — Слушай… я тут из-за слов Джокера подумал над всем этим, — он нервно пригладил свои растрепавшиеся черно-белые волосы и едва подбирая слова продолжил, — наверное это неправильно было, продавать его, не спросив разрешения у тебя, да и тут такое дело… магия вышла из строя как раз тогда, когда я его покупателю передавал. Ну а потом понабежали имперцы и всё испортили, так что я в суматохе его с собой и прихватил. Чего добру пропадать, верно? Раз всё равно бежать пришлось и ничего со сделкой не вышло. И в ту же секунду, ошарашенному Чарли в руки втиснули портрет. Риккардо тем временем продолжил свою сбивчивую речь:       — Ты верно это сказал — я просто обычный вор и никогда толком из себя ничего не переставлял. И если бы не ты и твои картины, если бы не твоя помощь, тогда, в прошлом, то… в общем, прости меня. За всё. Чарли и тупо пялился на Риккардо. Весь его мир в эту самую секунду сузился до одной невероятно маленькой точки. Он с трудом проглотил комок в горле и прокашлялся.       — Я… Риккардо никогда перед ним не извинялся. Ни разу за все года их отношений. И будь Рикк прежним собой, он скорее всего наоборот начал бы нудить, что был во всем прав, просто Чарли не понял и не осознал, как сильно он на самом деле о нём заботится. И вправду, Джокер сильно влиял на этого придурка. В хорошем смысле. И в это самое мгновение Чарли наконец-таки понял: если бы даже они и решили вновь сойтись с Рикком, ничего в их отношениях не изменилось бы ни на йоту. Он на Рикка не повлиял бы так же положительно, как и Джокер. В их отношениях не было гармонии и это было и ни хорошо, и ни плохо. Просто они с самого начала не подходили друг другу и вместе проявляли не лучшие свои черты характера. Но это ведь не значило, что они были ужасными людьми, равно как и то, что они не могли быть счастливы по отдельности.       — Ну что, мир? — переспросил Риккардо, явно нервничая и подавая Чарли ладонь для рукопожатия. И Чарли протянул было ему в ответ руку, однако в самый последний момент призадумался, а затем — резко хлопнул по ней тыльной стороной своей ладони.       — Простить тебя? Вот прям за всё-превсё, разом? Ещё чего! Да пошел ты нахуй, Де’Карли! — Чарли состроил очень паскудную гримасу и рассмеялся, обнажив в улыбке все свои зубы, — ух, боже, сколько же я всего от вас всех наслушался за сегодня, на три жизни вперед, блять. Не день, а одно сплошное эмоциональное нытье со всех сторон! Всё, ну вас всех нахер, не подходите ко мне сегодня больше! Он тотчас развернулся и нетвердой походкой направился к своей куче хлама — пустым банкам от краски, паре пачек сахара, каким-то разломанным безделушкам и нескольким разбитым подрамникам. Тому, что условно называлось в Пустоте «его территорией». Портрет при всём при этом Чарли прижимал к себе бережно и нежно, точно самую ценную вещь, когда-либо попадавшую в его руки. Секундой позже, договорив о чём-то на языке жестов отошли и Родеф с Мим. А Джокер и Риккардо всё стояли и смотрели Чарли вслед и каждый из них поймал себя на одной-единственной мысли.       — Рикк, а Чарли разве когда-нибудь смеялся после того, как вы вышли за Купол? — Джокер склонил голову набок, явно пытаясь что-то припомнить.       — Нет, я… — Риккардо словно завороженный перевёл взгляд на Джокера и улыбнулся. Хоть запоздало, но очень искренне, — я так давно не слышал как он смеется. Вот так, по-настоящему.       — Нуууу… и кому же за это надо сказать «спасибо»? — протянул довольный собою Джокер, за что Рикк тут же стиснул в объятиях. Крепких-крепких.       — Тебе. Спасибо. И хоть Чарли меня и не простил, но… наверное, всё равно, что-то да изменилось в лучшую сторону, да? Знаешь, мне хочется, чтобы и ему тоже стало легче тут жить. Джокер разулыбался. Хоть денек и был сегодня от начала и до конца безумный, он был рад, что всё окончилось на такой относительно положительной ноте. Да и потом… чувствовать, как тебя в конце всего этого обнимает любимый человек было приятнее всего на свете. Он чуть сгорбился и обнял Рикка в ответ, уткнулся ему лбом в плечо.       — А… тот план с переездом обратно под Купол? Что, получается, раз ты украл обратно и портрет, и деньги у тебя при себе, то вас опять объявят в розыск? Де’Карли внезапно отстранился и ошалело посмотрел на кошель с золотом, завязки которого торчали из кармана его пиджака. Выражение его лица быстро из умиротворённого сменилось на шокированное.       — Да твою ж мать! Я же хотел их оставить! Поймав изучающий взгляд от Джокера он смутился.       — Прошу прощения, давай притворимся что ты всей этой лексики в моём исполнении не слышал.       — Давай. Хм, но, выходит, этот план откладывается ещё на некоторое время, и вы останетесь здесь со мной, да? — уточнил Хранитель Карточного Мира.       — Выходит, что так, — кивнул ему Риккардо. Так вот и закончился тот сумбурный день. И вроде как за Куполом не стало в один момент жить лучше, ведь физически за ним ничего так и не появилось, однако нечто неуловимое будто бы за ним сдвинулось в лучшую сторону. Возможно сама атмосфера и настроение её обитателей? Спустя какое-то время Родеф, неведомо как ускользнувший от пристального надзора Джокера, притащил из Карточного Мира для Чарли набор кистей и красок и тот недолго думая загрунтовал холст с портретом. Поверх старого изображения, на котором они с Риккардо были лишь вдвоём он сделал новое. То, где все «Невошедшие» были вместе. И нельзя было сказать, что после извинений Рикка Чарли чудесным образом избавился от творческого выгорания и всех своих застарелых проблем разом, однако… начало этому совершенно точно было положено.