Я тоже...

И сново я сижу в скучном офисе. Как же меня достал отец, который всë приносит и приносит мне бумаги-работу. А ведь за всю мою жизнь он ничего не сделал для меня, я сам добился своего успеха и сейчас… Сейчас, я не понимаю, что со мной. Когда в нашем офисе появилась Совочиха, у меня в груди становилось всë жарче. Не смотря на холодную войну, я помню еë маленькой девочкой, которая вытерпела те же страдания нелюбимой дочери, как я был нелюбим отцом. Я понимал еë, делал подарки, выводил гулять хотя бы несколько раз в месяц, обрабатывал ей раны. Из-за того, что у меня не было счастливого детства, я пытался осчастливить детство этой девочки, у меня это весьма получилось, но она сделала кардинальный шаг — убила своего отца. Она всадила пулю в лоб РИ. О господи, эта женщина меня с ума сведëт… Брат говорит, что это любовь, но. Я не знаю, каково любить. Я всю свою независимую жизнь без отца пользовался девушками. Я был популярен всегда и девушки ко мне тянулись, а я давал им то, что им нужно, равноценный обмен, почти. Каждое утро уходил, сказав: «это было прекрасно, спасибо за эту ночь, милая». Это «милая» Было сказано почти каждой, ведь забывал имена, но я запомнил имя Союза раз и навсегда. Еë слегка жестокий характер заводит меня. Не подумайте, я не мазохист, просто, никогда таких не встречал. Когда я ей на прямую предложил переспать, а в замен попросил кусочек земель, она меня испепелила своим холодным и безразличным взглядом и послала nahui. Я был в замешательстве, но потом понял, что она — та самая. Это из разряда вон выходящего. Я еë ненавижу, но при этом люблю. Когда она вышла замуж за РСФСР, я чуть не умер от зависти, я был готов убить его, но не хотел разочаровывать Совочиху. Она была слишком счастлива с ним, не хотел мешать. Когда еë мужья начали погибать, ей нужна была поддержка, которую никто не мог дать. Я стал для неë другом по горю. В первый день, мы обнимались. Когда она крепко обняла меня и проливала горы слëз, по моему телу прошлись мурашки. Она прижималась ко мне, как та самая маленькая девочка. Ей нужна была опора. Я на удивление только в таким моментах становлюсь нежным, для неë. Мы всë же соперники на политической арене и нам не присуще такие нежности с друг другом, но… Я не могу сделать ей больно, в такой момент. У меня разрывается сердце от вида того, что она плачет. Мой руки обнимали еë, прижимали к моей груди, она чуть вздрагивала с каждым объятьем от неожиданности, такой резкости, а потом еë нежные руки аккуратно обвивали меня. Еë строгое и безэмоциональное лицо превращалось в ужасно грустное и наполненное разочарованием и печалью. Она рассказывала, что дома не позволяет себе плакать, дети не так поймут и будут грустить. Эта чёрта еë характера, очень украшает девушку. Она-заботливая и любящая мать. Для меня, это всегда было удивлением. Материнская любовь, такая сложная моральная составляющая. Моя мама, всегда лелеяла меня, говорила как мне лучше сделать, но при этом не делала из меня маменького сыночка, так же прощала все оступки и защищала, как могла, от отца. Не хочу вспоминать свои первые 200лет жизни, они были слишком сложными для меня и моей психики. Моя мать — прекрасная женщина, как и сама союз, которая не хочет растраивать детишек — достойно уважения. После, когда она уже не нуждалась в моëй поддержке, у нас на собраниях, иногда, пересекались взгляды. Еë светлые глаза, в которых так и тонешь в золоте, сияли на солнце, будто брилианты. Я не мог оторвать взгляда. Чуство незаполненности, желание обнять еë и больше не отпускать, не пропадало. Это чувство было сильнее меня, сильнее любого другого чувства. Ночами я не мог спать, думая о ней, о еë нежной улыбке, которую она дарит только близким ей. Китай входит в их состав, жаль, сукин сын… Но, зато, когда наши взгляды встречались, она отводила взгляд с лëгким милым румянцем, на еë нежной коже. Как же хочется сново до неë притронуться… Еë румянец был милым и таким детским, когда выходишь на улицу в морозное утро. Через несколько лет наши отношения потихоньку приходили в приятельские, поставка пепси и строительсво макдональдсов прогрессировало, я был рад чрезмерно. Не уже ли мы сможем сблизиться? Но я начал замечать, что союзу становилось плохо слишком часто. То ли голова болит, то ли давление, ещë и руки перемотаны в бинтах. Я пересилил себя и не спросил, просто, я такой человек. Если она не хочет говорить, я не буду заставлять. Просто был почти всегда рядом, начал приезжать в их дом и играть с весëлыми ребятами. Я видел как у них дома чисто, как всегда есть еда, как детки сказали, что Союз просыпается в 4 утра, чтобы всë успеть и сделать. Я приятно удивлëн, на сколько она трудолюбива и любвиобильна с детьми. Старшие ей помогали во всём, а она пропадает на работе весь день, зато проводит выходные с ребятами отлично. Я и сам водил их гулять, еле уговорил еë разрешить. Хотел сделать приятно детям, и ей. Она наконец-то могла отдохнуть, хотя бы немного. В этот день, она подарила мне самое желанное, свою улыбку. Это много значило для меня. Меня стало тянуть к ней сильнее. Ни одного кривого шага сделать нельзя, я еле добился этого доверия. Хочу остаться с ней хотя бы в таких отношениях, видить еë с улыбкой на лице, или просто зная, что у неë всë в порядке. Я поддерживал такие отношения на протяжении 4 лет… Тогда произошло самое ужасное в моей жизни. День, когда я понял, что такое любовь и сразу же потерял еë… 1991 год. Мне сообщают, что СССР привезли в больницу, я не мог поверить ушам. Только, уже сидя в машине, я вспомнил, что ей было плохо эти 2 длинных последних года. Я не помню, как доехал до больницы… Как прибежал на правильный этаж и узнал, что она в палате в критическом состоянии. Я спросил: «что с ней», на что врачи сказали, что еë страна разваливается. Всë, меня унесло в другое пространство, моя увереность пропала вместе со строгостью. В глазах были только боль и печаль. Я взял за шиворот врача с криками, что готов отдать всë, что у меня есть, только спасите еë. Меня оттащили… Сказали, что это невозможно и единственное, что я сделал после, уже проливая первые слëзы, за последние 55 лет, слëзы горя, чтоб меня провели в палату. Я быстро накинул на себя халат и зашëл туда. Я увидел то, что разбило мне сердце, я был опустошëл. Союз еле дыша лежала вся в трещинах, будто, она камень, который долбили годами. Она посмотрела на меня пустым взглядом, я не мог устоять на ногах… Я подбежал и сёл на колени перед ней и взял аккуратно еë за руку. Я просил еë не уходить, просил простить меня за всë, а она просто нежно улыбаясь слушала меня. Я посмотрел на неë и на видел слезу стекающую с еë щеки. Я понял, что такое любить человека. Человека, который дорог тебе больше чем любой другой, которого ты готов спасти за всë, что у тебя есть, даже с помощью своей же жизни. Я отдал бы всë, чтобы вместо неë, забрали меня… Я прошептал ей те 3 заветных слова, а она улыбнулась чуть шире, что-то прошептав и она спокойно легла на подушку, расслабилась и рука еë ослабела, я не услышал, но прочитал по еë губам: «я тоже»…