Снова живём, Тсуна

Иетсуна неторопливо ужинал, слушая щебетания матери и Марины. Только познакомившись они быстро нашли общий язык. Сейчас же яро обсуждали различия в обеденных традициях Японии и России. Дамы честно пытались вовлечь в разговор и Фонга, знатока Китая, но тот очень быстро слился. Если бы кто только знал какое удовольствие сейчас получал парень. Ведь обычно шумный дальний край стола сейчас сидел, что мыши. Бьянки оставила попытки накормить любимого и спокойно поглощала ужин. Ламбо не кричал, а тихонько уплетал еду, опасливо поглядывая то на Иетсуну, то на Марину. У Ёши явно кусок в горло не лез, ибо ел он практически по одной рисинке. Конечно же он не забывал строить самые обиженные выражения лица, когда попадал под взгляд Наны. Но в остальное время младшенький смотрел с максимальным недовольством на гостью. Ведь та посмела игнорировать его! Не беспокойся Ёши-кун, как только появится возможность я разучу тебя считать себя центром вселенной А сейчас перехватывая взгляд брата Тсуна ухмылялся. Ох как кривится милое личико мальчика, от понимания, что он больше не главный герой вечера! Но перейдём к самому интересному персонажу в этой комнате, к Реборну. Аркобалено сидел с абсолютно ровной спиной, внимательно смотрел на противоположный край стола и демонстративно резал рыбу ножом. Старший из братьев Савад внутренне сотрясался от смеха, ведь лучший киллер никогда не умел прятать своё недовольство. Вот и сейчас любопытство так и распирало Реборна, но задавать вопросы бесполезно. Марина либо отвечала кратко, либо ловко уходила от ответа вовсе. Что несомненно злило лучшего этого мира, заставляло чуть ли не в открытую кидаться претензиями. Вот только такого поведения ему не позволял статус, что несомненно веселило, как Иетсуну, так и Кравцову. Хотя, глядя на хитрые искры в глазах матери, не только подростки радовались шалости. В принципе, Реборн сам виноват, надо было меньше задавать неудобных вопросов и вести себя поскромнее. Интересно воздух возле него уже стал плотнее от недовольства? Интуиция радостно хихикала и предлагала выкинуть ещё что-нибудь. Всё-таки несмотря на всю любовь к своему обладателю, в отношении других она была скорее язвой. Ну приятного понемногу. Пора заканчивать это представление, а то дети не смогут спокойно поесть. – Мам, мы с Мэри съедим десерт у меня в комнате. Ты ведь не против? – прервал увлекательную беседу Иетсуна. – Конечно нет, Тсуна-кун! – улыбнулась Нана. – Подымайтесь, я принесу вам чай и запеканку. – Чай? А можно что-нибудь похолоднее? На улице так жарко, – поинтересовалась Марина. – Конечно-конечно, в холодильнике был сок. Ты не посмотришь Тсуна-кун? – попросила сына женщина. Тот кивнул и поднялся со своего места. – Мэри? – Ага, барашек Мэри, – хихикнула Кравцова. – Это из детской песенки. – Апельсин или вишня? – рассматривая содержимое холодильника спросил Савада. – Я Наруто Узумаки, – вновь залилась смехом девушка. – Значит апельсин, – прикрыв глаза парень покачал головой. Всё-таки какое лёгкое на подъём ему досталось солнце. – Идите, я всё принесу, – Нана встала из-за стола. – А у тебя, как всегда, чистота и порядок, – Марина продефилировала к кровати и села на пол упираясь спиной в оную. После чего стала с интересом рассматривать комнату. Остановила свой взор она на висящих на стене грамотах. – Приятно, что ты хранишь их. – Пусть я и не помнил откуда они взялись, но выбросить не мог. Что-то внутри всё время отдёргивало от этого, – усмехнулся Иетсуна оседлал стул, стоящий напротив девушки. – Он всё-таки заблокировал тебе воспоминания? – Кравцова вмиг стала серьёзной. – Все, в которых были вы, – вроде прожил уже жизнь, а говорить что-то неприятное близкому человеку так и не научился. – Но грамоты висят и Нана-сан кое-что знает про лагерь, – с интересом глянула девушка. – Воспоминания блокировались постепенно, видимо Иемитсу не нашёл профессионала нужного уровня или я сопротивлялся до последнего, – пожал плечами Тсуна. – А где благодарственное письмо из лагеря? – Мэри заметила, что не хватает самой главной награды, полученной небом в лагере. – У адресата, – улыбнулся парень. – Я отдал его маме, как только вещи разобрал. – Ясненько. Раздался стук в дверь, после чего зашла Нана с подносом в руках. Поставив, десерт на стол, женщина пожелала им хорошо провести время и вышла. Иетсуна передал подруге тарелку с запеканкой и стакан сока. – Знал, что я приеду? – рассматривая знакомую с детства сладость спросила Марина. – Мне намекнули, – устроившись поудобнее, ответил Савада. – Интуиция Вонголы знает всё, да? Посчитав вопрос риторическим Тсуна приступил к десерту, Марина последовала его примеру. Какое-то время в комнате была тишина, только редкий стук вилок о тарелки. Когда свой кусочек был практически съеден, Иетсуна посмотрел на подругу. Девушка уже расправилась с одной половиной, а другую методично размельчала в массу. Задумалась Свободной ладонью она теребила край платья. Сминала, скручивала, после чего пыталась разгладить. Волнуется – Не мучай себя, задай вопрос. Не обещаю, что от ответа станет легче, но всё-таки, – печальная улыбка появилась на губах парня. Он догадывался о чём хочет, но боится спросить Марина. – В тот день, когда ты связался с нами, – собравшись девушка заговорила. – Незадолго до этого может за час или чуть меньше. Я почувствовала… Нет мы все почувствовали, как… Как внутри натянулась наша с тобою связь, потом резко оборвалась. И всё внутри пронзила такая боль! Я даже не могу сказать откуда именно она шла. Болело абсолютно всё! А затем появилась тоска. Она заполнила собой все мысли, притупила боль. Пламя… Моё пламя взвыло! Оно выло, ревело как настоящий зверь. А потом… Потом всё резко стихло. Ушла боль. Развеялась тоска. А пламя запело! Честное слово оно пело! Прямо как тогда, в день образования связи. Я не могла понять, что происходит. Через какое-то время пришёл ответ от тебя. И я… Я так обрадовалась, что даже не задумываясь стала собираться в этот же день. Максимально быстро разобралась со школой, документами и приехала сюда, к тебе. У меня внутри всё пело и плясало от радости, да и сейчас тоже. Но мне не дают покоя те ощущения, та боль, тот рёв пламени. Иетсуна, что это было? Скажи пожалуйста, ты ведь знаешь. Я чувствую. Весь свой монолог Марина смотрела на свои руки, но в конце она подняла голову. И Савада увидел застывшие в глазах слёзы, тоску, что рвалась наружу и надежду. Парень понимал, что именно последнюю он разобьёт вдребезги. Он – дурак, который совершенно забыл о свойствах связи хранитель-небо. – Мэри, ты ведь знаешь, что через связь возможна передача пламени, эмоций и даже мыслей, при должной её крепости, – начал тяжёлый разговор Иетсуна. – Наша с вами связь удивительно крепка, если посмотреть на неё это крепкая верёвка. Знаешь этот факт весьма удивителен, если учесть проведённое вместе время. Что-то я ухожу не в ту сторону. Так вот, нас интересует сейчас такой аспект, как возможность узнать состояние человека. Обычно этим пользуется только небо, чтобы проверить что там с его хранителями на миссии происходит. Хранители же обычно ограничиваются улавливанием эмоций неба, чтобы не попасть под горячую руку или развеселить, когда ему грустно. Именно этим вы занимались последние два года. Хоть и не получали должного ответа с моей стороны. А то, что произошло в тот день… Ты ведь знаешь, что я кандидат на место Десятого Вонголы. В тот день я выполнял очередное задание для наследника. Суть его сводилась к поимке и передачи Рокудо Мукуро Вендиче. В этом мне должны были помогать хранители, которых выбрали Иемитсу и Девятый. Ими стали потомки первых Вонгол. Вот только они не учли тот факт, что эти потомки уже преданы, как собачки, моему братцу. В принципе они не могли этого учесть, ведь даже не знают о наличии у Ёши пламени. А мой репетитор повёвшийся на добрую улыбку, слегка неряшливый домашний вид и тёпленькое пламя, не спешил сообщать о наличии оного. Что-то я опять ухожу от темы. Так вот мне оставалось только нанести решающий удар, чтобы вырубить Рокудо. Но в этот момент вмешался мой брат. В общем он обвинил меня в бездушности, чёрствости и практически назвал живой куклой. Хранители конечно же его поддержали, но меня это не сильно интересовало. Думаю, в тот момент меня добили слова Реборна. «Небо должно уметь прощать». Одна фраза, а какой эффект. Сейчас я прекрасно понимаю, что она задела меня за живое. Ведь никто из них не знает, что со мной делали в Италии, как меня тренировали. Никто из них не видел шрамов на моём теле, ведь я никогда не снимаю этот чёртов гвоздик! Я честно плохо помню, что было дальше. Только короткие отрывки. Пустой дом. В зеркале отражается моё разбитое лицо. Тёплая вода в ванной. Лезвие на полке в шкафчике. Красные насколько возможно глубокие порезы на руках. Рыжеющая вода. А потом… Глаза закрылись сами собой, вдруг стало так спокойно. Я перестал чувствовать что-либо. Затем яркая вспышка и я вижу маленький огонёк своего пламени. Оно пульсирует, рвётся, разгорается и начинает носиться по телу. Я почувствовал своё тело. Потом стали возвращаться воспоминания. Резкий рывок и я снова вижу ванну. Позволяю своему небу соединиться с пламенем мрака, что мечется внутри. Мрак окрашивается яркими цветами пламени посмертной воли. И вместе они помогают привести моё тело в порядок. Боль, которую вы почувствовали, это разрыв связи. Тоска – потеря неба. Рёв пламени – понимание, что небо не вернуть. Марина, в тот день вы почувствовали мою пусть и кратковременную, но всё же смерть. Иетсуне тяжело смотреть на Кравцову. Девушка плачет, старается делать это беззвучно, но не выходит. Уже всю ладонь искусала. Она всхлипывает, её всю трясёт. Глаза красные, перед ними стена из слёз. Щёки опухли раскраснелись, они настолько мокрые от слёз, что отдельных дорожек не разобрать. Мокрые от слёз ещё и ладони, платье, даже на кончики кос попала влага. Она тяжело встаёт, её ведёт из стороны в сторону, но она идёт к нему. Остановившись максимально близко, падает на колени. – Покажи руки, – тихим, охрипшим голосом просит Кравцова. Иетсуна послушно расстёгивает пуговицы на рукавах рубашки и закатывает их. Протягивает внутренней стороной к Марине. Перед её взором абсолютно чистая кожа. – Ты ведь знаешь, что иллюзия скрывает все неровности на моей коже, – Тсуна не может говорить громко, хочется сорваться на шёпот. Савада не хочет видеть слёз своей подруги. Небо не желает чувствовать боль своего солнца. Единственная мысль в голове это «утешь». – Сними её, – шепчет девушка. Иетсуна не хочет этого делать, ведь так ей будет только хуже. Понимая, что парень не спешит выполнять просьбу Марина срывается на крик. – Сними эту ёбанную безделушку! Тяжело вздохнув, Тсуна понял, что надо подчиниться. Волосы легко убираются за ухо. Теперь маленький металлический шарик на хрящике хорошо виден. Пара ловких движений и он снят. На теле проявляются шрамы. Их хорошо видно только на открытых предплечьях. Иетсуна впервые смотрит на свои-не свои напоминания о прошлом. До этого, как-то не хватало смелости. Парень понимает лишь одну вещь, он знает кто и когда оставил каждый из них. Неровные, длинные параллельные шрамы на предплечьях ярко выделяются на коже. Марина смотрит на них неотрывно, о чём-то думает. Осторожно проводит по ним пальцами. После чего медленно наклоняется к правой руке. Тсуна чувствует её сбившееся дыхание кожей. Кравцова замирает ненадолго после чего целует то место, где шрамы наиболее близки друг другу. Резко отстраняется и повторяет тоже самое с другой рукой. – Я уберу эти шрамы. Ты сможешь ходить без этой чёртовой штуки. На твоей коже больше не будет таких отметин, – Марина с Иетсуной смотрят глаза в глаза. У обоих в них пляшет пламя. Это не просто слова, не просто обещание. Это клятва солнца своему небу.