Расскажи мне

Кун в который раз падает на кровать, зарываясь в подушку, не крепко её сжимая по бокам, прикрывая уши. Хочется плакать, а сил нет. Он мучается. Душу терзает сильная боль внутри и, кажется, готов сдаться и упасть в забвение. Жить стало очень сложно. Проблемы одна за другой накатывают с новым наплывом и их всё больше и больше. Всех их надо решать, но Агеро уже не дееспособный, усталый, вымотаный и даже убитый. Ему самому нужна помощь. Он тянул на себе довольно большой груз проблем, идя вперёд, наступал на новые. Жизнь уже казалась минным полем. Куда не шагает – боль, новые страдания. Это так не справедливо. Чего его так удостоила чести страдать судьба? Он и сам не знает. Поэтому сейчас он может только наслаждаться временем проведённым в кровати, что очень редко бывает. Вдохнуть в лёгкие воздуха становится всё сложнее. Горло давит ком. Задыхаясь в собственных чувствах, он открывает окно, набирая кислород. Это не очень помогает, но даёт чутка сил и немного почувствовать себя свободным. Наверное, он сейчас бы и дальше вникал в себя, проникал в самые острые углы своей души, умирая и захлёбываясь от боли, но стук в дверь прервал сию задумку. Агеро неуверенно шагает к двери, надеясь, что тот кто пришёл поскорее уйдёт и оставит его одного. – Привет. – Большие коричневого цвета глаза смотрят на Куна, а в них светится жизнь. Планы отменяются, он его не выгонит. – Здравствуй, – Агеро отходит в сторону, приглашая войти Баама. – Что-то хотел, котёнок? – Мне показалось что ты грустишь. – Мальчик развёл плечи, а после отвернулся к окну, наблюдая за деревом, что покачивает ветки от лёгкого ветра. – Уже нет. – Что? – Двадцать пятый снова смотрит на Куна. Господи, он готов душу продать за эти глаза и мальчика, только чтобы он таким же взглядом смотрел на него всегда. Парень не решается ответить. Вместо этого подходит к Бааму, обнимая и зарываясь в макушку носом, вдыхая такой знакомый запах. Никакой кислород больше не нужен. Можно дышать только им? – Кун, – его голос прозвучал слегка резко, но всё ещё мягко. – Мм, – отзывается Агеро, прикрывая глаза, стараясь не расплыться лужицей по полу, от того, как же приятно рядом находиться. – С тобой ведь всё хорошо? – Сейчас да. – А в общем? – Двадцать пятый вырвался из крепких объятий парня, заглядывая в глаза напротив. И снова Кун молчит. Он усаживается на кровать, всё ещё не разрывая контакт с любимыми глазами. Это длится недолго. Потому что Агеро не выдерживает и похлопывает по своему колену, приглашая сесть. На что Баам особо не отказывается, послушно садясь, укладывая руки на шею Агеро. И только сейчас он замечает, как сильно поменялся Кун. Под глазами мешки, кожа стала нездорового-белого цвета, а лёгкий румянец на щеках, что так нравился мальчишке, пропал. Ужас поглащает двадцать пятого. – Кун, прошу тебя, расскажи. А тот лишь утыкается лбом в грудь напротив, трясь об него головой, словно кот. И кто сейчас из них котёнок? – Расскажу. Как-нибудь. – Только отвечает он, закрывая глаза. Кажется, сейчас уснёт вот так сидя с Баамом. – Нет, Кун. Сейчас. – Двадцать пятый давит, что для него не свойственно. Агеро тяжело вздыхает, поднимает глаза на мальчика, прося без слов дать ему ещё немного времени и он всё обязательно расскажет. Конечно расскажет. Тот сдаётся, маленькой ладошкой зарываясь в волосы Куна, перебирая их. Напряжение окончательно покидает парня. Он чуть ли не мурлычет, льнёт к руке, выпрашивая больше ласки. – Ты такой уставший. Не хочешь поспать? – Если только ты будешь рядом. Давай поспим вместе? – Агеро тянется к лицу Баама, нежно поглаживая кожу. Мальчик улыбается и кивает, ненадолго обнимая парня крепче. Внутри Куна переворачивается всё. Эта самая искренняя и светлая улыбка за все те несколько месяцев, что озарила тёмную душу, пробралась даже до косточек. – Я люблю тебя, – тихо шепчет Агеро, энергично хватая двадцать пятого и укладываясь с ним на кровать. Тот хихикает, жмётся ближе и зарывает лицо где-то в выямке на шее. – Я тоже тебя люблю.