О любовных письмах.

У Харрисона сердце готово выпрыгнуть из груди, когда тот видит, как усердно Престон повторяет роль перед каждой пьесой, параллельно ругаясь на кого-то из отлынивающих от репетиции кемперов, участвующих в постановке явно не по-своему желанию. У Харрисона щёки становятся краснее рябины, когда этот прекрасный мальчик-театрал смеётся над какой-то из его глупых шуток, сказанных совершенно случайно и без раздумий. У Харрисона губы расплываются в улыбке, когда Гудплей, весь уставший и вымотанный дневными приключениями, зевает и блаженно потягивается, уходя в свою палатку. * * * — Харрисон, соберись! — Нэррис трясёт друга за плечи, пытаясь привлечь его внимание, но вместе с этим привлекает внимание и других кемперов, стоящих чуть поодаль от них. Фокусник лишь устало моргает и вскидывает бровь, задавая немой вопрос, мол "что такое?", — Ты вообще собираешься ему признаваться? — голубые глаза девушки быстро оглядели местность вокруг, дабы убедиться, что Гудплея рядом нет. — Да я бы уже давно ему признался, если бы знал как. — Харрисон издаёт раздражённый вздох и опирается спиной о ствол дерева. Нэррис в ответ лишь хмурит брови: — То есть ты над этим даже не думал? — Да почему же не думал? Думал! Вот только не надумал ничего. — Ладно. Тогда... Может попробуешь просто напрямую сказать? — смеет выдать "эльфийка", смотря на мага, примерно представляя, как он отреагирует на этот вариант. — Ты издеваешься? — брови хмурит уже Харрисон, — Да я умру либо от смущения, либо от страха, пока дойду до него с этой мыслью. Нэррис снова оглядывает всё вокруг: кемперы, занимающиеся своими делами; вожатые, следящие, чтобы эти самые кемперы ничего не натворили; трава, деревья — всё как обычно и в глаза не бросается совершенно ничего, что могло бы подтолкнуть на идею. Только среди кемперов не сразу замечается Престон со сценарием в руках. Сценарий... — Точно! Идея! Напиши ему любовное письмо! — вдруг восклицает она, стараясь сделать это как можно тише, и, опережая вопросительный взгляд друга, продолжает, — Любовное письмо. Он же и актёр, и писатель! Это должно ему понравится. — на мгновение кажется, что глаза девочки заблестели. — Ладно. Можно, конечно, попытаться, но как мне передать ему это письмо, если я его всё таки напишу? — Харрисон не находит идею отличной, но и самой ужасной из всех придуманных она не является. Она определённо лучше, чем, придуманный несколько дней назад, план закатить шумное представление, в конце которого Харрисон признается в чувствах. К слову, план отпал сразу. — Ночью. Когда все спать будут, подбросишь к нему в палатку. Не тупи, Харрисон. — Нэррис усмехается и гордиться собой за столь дивную идею. В ответ маг лишь кивает, не находя что ответить или как возразить — идея, действительно, не плоха и стоит хотя бы попытаться. * * * Харрисон сидит над чистым листом бумаги уже битый час, пытаясь собрать воедино все мысли и чувства, которые он испытывает к актёру; ручкой выстукивает какой-то неопределённый ритм, хотя лучше бы выстукивал признание Престону азбукой морзе — но нужные слова в голову совсем не идут, да и азбуку морзе Харрисон не знает; рядом с чистым листом, под столом, где-то в ногах валяются уже исписанные, скомканные листы с неудавшимися вариантами признания. Маг собирается, решается и выводит синей ручкой послание. "Возможно, я думаю о тебе слишком часто. Возможно, ты слишком часто сам возникаешь у меня в голове. В любом случае это означает только одно: я безнадёжно в тебя влюбился, Престон Гудплей. Ты прекрасный человек, прекрасный актёр и писатель, и прекрасный друг. Думаю, будь я немного смелее, сказал бы тебе об этом лично, но даже в признании через письмо у меня не хватает слов, чтобы выразить все свои чувства по отношению к тебе. И я хотел бы узнать — что ты думаешь о том, чтобы начать встречаться со мной, а после конца лагеря пытаться поддерживать общение в соц. сетях? Надеюсь на твой скорейший ответ, Престон.

— С любовью и надеждой на лучшее, Харрисон.

" Харрисон ещё пару секунд смотрит на написанное и не понимает достойно ли это такого человека, как Престон. * * * Время уже давно ушло за полночь и на улице, казалось бы, должно быть тихо, но трава предательски шелестит под ногами Харрисона. Пальцы неуверенно сжимают белое письмо. — Харрисон, что ты делаешь тут посреди ночи!? Ну-ка иди спать! — уже у самой палатки за спиной послышался голос вожатого. — Дэвид, прошу тише! — Харрисон шепчет, сжимая бумагу чуть сильнее. Вдруг слышится усталый зевок, и не успевает Дэвид развернуться на источник шума, как Харрисон тут же исчезает из виду и появляется на противоположной стороне, а перед глазами предстаёт сонное лицо Престона, выглядывающего из палатки. — Дэвид? Что здесь происходит? — голос Престона усталый и очень сонный — естественно, он же только проснулся. — Ничего-ничего, Престон! Продолжай спать! — Дэвид не знает, что говорить, поэтому не объясняя причину шума, велит театралу укладываться обратно в постель. Гудплей пробегает взглядом по местности, выискивая второй источник шума, но вместо него находит письмо, лежащее прямо у основания палатки. — Здесь был кто-то ещё, ведь так? Было два голоса, а это письмо, как раз, от второго? — Престон сразу догадывается что к чему и подбирает письмо с травы. Дэвид кивает, не зная, что ответить и смотрит на Харрисона, спрятавшегося за палаткой — тот явно нервничает. Престон оглядывается ещё раз, а после прячется обратно в палатку, выбрасывая короткое : "— Спокойной ночи". — Да, спокойной ночи, Престон. — желает в ответ Дэвид и сразу же, как палатка закрылась, строго смотрит на Харрисона выходящего к нему, — Тебе тоже спокойной ночи, Харрисон. * * * В палатке темно и почти ничего не видно, поэтому Престон, вернувшись в неё, включает подсветку и садится на кровать, разворачивая письмо и начиная читать. Лицо Престона искажается: нос чуть морщится, а глаза округляются, щёки краснеют и при виде последних строчек губы расползаются в улыбке. Престон поджимает ноги и прислоняется спиной к бортику кровати. Тонкие пальцы сжимают белую бумагу и прижимают её к груди. Дыхание чуть сбивается, а сердце, кажется, пропускает пару ударов. Престон переводит дух, пробегается глазами по тексту ещё раз и тихо выдыхает, когда понимает, что это всё не игра его воображения. Престон мысленно делает себе заметку, что им нужно будет поговорить. Но завтра. Сейчас он откладывает письмо на небольшой столик рядом с кроватью, выключает подсветку, вдыхает и выдыхает пару раз, переваривая информацию, и принимает полностью лежачее положение. Время тянется медленно, а вот мысли одна за одной прибегают в тёмноволосую голову, не давая хозяину спать. Всё, что сейчас может делать Престон — это лежать на кровати, пытаясь придумать что завтра говорить Харрисону, и пытаться успокоить бешеннобьющееся сердце. * * * Утро обещало быть хорошим, но оно таковым не было — с первой же секунды пробуждения Престон почувствовал сильнейшую боль в голове. Еле как встав с кровати и переодевшись из пижамы в свой повседневный вид, он вышел из палатки, не забыв взять с собой письмо. Жёлтые глаза быстро бегают от одной фигуры к другой, но нужного человека не улавливают, и Престон выдыхает, пряча письмо в карман. "— Ладно, мы всё равно встретимся за завтраком." * * * На завтрак Харрисон приходит с опозданием. Он выглядит совершенно невыспавшимся — лицо усталое, волосы взъерошенные, а рукава жёлтой рубашки спущенны вниз, хотя обычно они закатанны выше локтя. Взяв свою порцию, тот садится рядом со своей подругой, что с первой же секунды начинает его о чём-то расспрашивать, пока он, наконец, закатывает рукава и оглядывает столовую. Он, продолжая оглядываться, будто что-то выискивая, отстранённо кивает на какой-то из вопросов Нэррис, которая, получив ответ, победно восклицает — никто из кемперов на звук не оборачивается, так как давным давно все к такому привыкли. На двух ребят смотрит только Престон, сидящий от них чуть дальше. Престон и Харрисон встречаются взглядами — оба, не понимая почему, покрываются румянцем и пытаются найти что-то, на что можно отвлечься: Харрисон, в кой-то веки, приступает к еде, а Престон устремляет взгляд в окно. * * * Завтрак окончен, а значит кемперы сейчас расходятся заниматься своими делами. Выйдя из столовой, Престон взглядом пытается уловить русые завихрушки, а когда ему это удается, подходит к Харрисону, начиная говорить: — Эм, Харрисон. — названный оборачивается, начиная внимательно слушать, — можем отойти на пять минуток? Поговорить надо. — Харисон "угу-кает", понимая, о чём будет разговор, а Престон выдыхает, отходя от кемперов и ведя за собой друга. Парни выходят за столовую, прячась от чужих глаз, и прислоняются к стене, скатываясь по ней вниз и садясь на землю. Оба примерно с минуту молчат — Престон собирается с мыслями, а Харрисон покорно ждёт. Театрал достаёт из кармана немного помятое письмо и показывает его магу: — Это ведь ты мне его вчера подложил? — Престон и так знает, что он, но удостовериться не помешает. Харрисон кивает и отводит смущённый взгляд — ему хочется провалиться под землю. Они проводят в молчании ещё пару мгновений. Престон пару раз вдыхает и выдыхает, пытаясь снять напряжение, а потом продолжает говорить: — Твои чувства взаимны. — от услышанного у Харрисона щёки приобретают розовый цвет, а глаза в непонимании и смущении устремляются на Престона, щёки которого не менее розовые, а взгляд не менее смущённый. — Я тоже тебя люблю. — Престон договаривает не для того, чтобы это понял Харрисон, а для того, чтобы понять это самому, но щёки обоих заливаются ещё более яркой краской, а дыхание сбивается в очередной раз. Руки парней соприкасаются и Харрисон делает первый шаг, беря чужую ладонь в свою. — Тогда... — Харрисон начинает говорить, но на мгновение запинается. Думает буквально секунду, а после продолжает, — ты согласен встречаться со мной? — ответом служит невинный поцелуй в щёку. да... Это "да" очень тихое и оно доносится до Харрисона не звуком — скорее ощущением.