Желай смелее!

Лили всегда получала то, что хотела. Макгрегор же… ну, он по крайней мере не получил того, чего желала для него его «дорогая» родня, и это уже было неплохо. Что же касается его собственных желаний — невозможность реализовать главные из них он компенсировал желаниями поменьше, должно ведь что-то приносить в жизни радость, правда? Потому у него была завидная коллекция нарядов, клюшек для гольфа, шляп, туфель и прочих мелочей, которыми он пытался заполнить невыносимую пустоту где-то в душе. Однако, какими бы мелочами это ни было по сравнению с тем единственным желанием, которое было ему недоступно, когда Фрэнк выкинул часть его багажа в реку, Макгрегор невольно вздрогнул. Он не был на самом деле так уж сильно привязан к вещам, но сам факт, что его небольшие радости так бесчувственно отправили за борт, весьма и весьма задевал. Тем не менее Фрэнк смог реабилитироваться в глазах Макгрегора за время их ещё недолгого знакомства. Его сила и чувство юмора создавали для лондонского денди некий островок комфорта посреди опасной Амазонки. За широкой спиной Фрэнка было безопасно, хотя Макгрегор и не сказал бы, что сам такой уж беззащитный паренёк, нет-нет, он вполне мог держать удар, но в джунглях куда спокойнее, когда рядом есть такой надёжный шкипер. А его шутки? Макгрегор видел, как морщится от них сестра, но сам не мог удержать улыбки, а то и полноценного громкого смеха, за который ему было неловко, но в то же время от него становилось так легко на душе. Но самым главным стало даже не это, а та минута откровения, которую с замиранием сердца позволил себе Хоутон. Вот в тот момент ему было по-настоящему страшно, не так, как когда он первый раз увидел ягуара, или когда за ними гналась подводная лодка, нет, совсем другой страх. Когда боишься за свою жизнь, при худшем исходе бояться ты уже просто не сможешь, вроде как, нет человека — нет у него и проблем. Но тут другое, после этого признания ему придётся жить с его последствиями. Последний раз, когда он кому-то рассказал о «сфере своих интересов», от него отвернулась родная семья. Все, кроме Лили, разумеется. И вот чудо, Фрэнк и бровью не повёл, только улыбнулся и поделился своей фляжкой. Так спокойно, будто Макгрегор не в содомии признался, а сказал, что не очень-то любит сухое вино или что-нибудь в этом духе. Такая малость для Фрэнка, но она, кажется, перевернула весь мир Макгрегора. Нет, он конечно, не строил никаких надежд, понимая, что то, что Фрэнк не отпрянул от него с брезгливостью, ещё не значит, что они в одной лодке, но, просто встретив в другом человеке такое понимание, он был готов расплакаться от облегчения. А после того, как они узнали, сколько лет Фрэнк плавает по этой реке и сколько невероятного уже повидал, стало понятнее, почему он мог так спокойно принять любую информацию. Тем не менее, как ни старался Макгрегор, а надежда всё же проклюнулась. Проклятое сердце не желало слушать опасения разума и билось всё чаще при взгляде на широкие плечи, тёплые карие глаза, а от звука низкого голоса и вовсе порой замирало, после чего снова колотилось как бешеное. Макгрегор вновь посмел желать. Но это Лили всегда получала, что хотела, а её брат… ему оставалось только радоваться за неё, ведь она так много для него значила. Радоваться и мечтать. Радоваться и притворяться, что мечтает купить новые ботинки взамен тех, что сжевала Проксима, эта шкодливая кошка! Лили души не чаяла в своём братишке. Она была готова защищать его ценой своей жизни и знала, что он сделает для неё то же самое. Она всегда рвалась в бой, всегда бросалась в омут с головой, добиваясь своих целей и отстаивая права свои и брата. И она всегда получала всё, кроме одного, того, чего не могла добиться, как бы ни хотела, того, что было выше её возможностей, — личного счастья для её младшего брата. Ей так хотелось чаще видеть его искреннюю улыбку, как в детстве, когда тревоги и опасения не омрачали его лица. Ей хотелось снова видеть, как он наслаждается жизнью по полной, без оглядки, не цепляясь за яркие тряпки, будто они и впрямь что-то значат. Но пока только эти вещи могли хоть немного поднять его дух. Вещи и Лили — единственная, кому Макгрегор улыбался от души. Так было до тех пор, пока она не услышала сдавленный смешок, который братишка не смог удержать после очередного ужасного каламбура от Фрэнка. Она было закатила глаза на это, но вскоре поняла, что Фрэнк обладает удивительной способностью заставлять её брата улыбаться и даже смеяться, да так, будто тот ничего смешнее в жизни и не слышал. И если это не заставило бы её смягчиться после всех обманов Фрэнка, то то, как шкипер ненавязчиво заботится о Макгрэгоре, как явно принимает его причуды, как стоически выносит нелепые для джунглей костюмы, — всё это всё же примирило бы её с ним. Когда Макгрэгор со слезами на глазах просил «Пожалуйста, не надо так больше», Лили сама была не в лучшем состоянии после того, как их там помотало по порогам, но она заметила, как на него посмотрел Фрэнк. Не так, как смотрели бы снобы из Лондона, не было в его взгляде брезгливости или жалости, только лёгкая тревога и раскаяние. Когда Фрэнк дразнил её буквально минутой ранее всё из-за тех же порогов, к которым она настояла плыть, ни тени раскаяния на его лице не было. За её братишку, похоже, шкипер действительно переживал. Позже Макгрегор, неловко отводя взгляд и краснея, рассказывал ей, что поделился с Фрэнком своим секретом, и Лили видела, как счастлив был брат, не получив в ответ на своё признание ни одного обидного слова или даже взгляда. Кажется, братишка хотел рассказать что-то ещё, но лишь больше покраснел и передумал. Лили тогда улыбнулась. Если Фрэнк так легко мог порадовать её брата, то она вполне могла простить ему некоторую скрытность. В какой-то момент Фрэнк даже показался Лили очень притягательным мужчиной. Но больше всего она хотела счастья для своего братишки. А Лили ведь всегда получала, что хотела! Фрэнк так устал от жизни, что уже особо ничего не хотел. Не смел желать, просто плыл по течению во всех смыслах. Так было, пока в его жизнь не ворвались девчонка в штанах и парень в одежде, слишком жаркой для джунглей, но так похожей на костюмы тех джентльменов, что сидели за рулями авто на газетных вырезках, которые висели в каюте у Фрэнка. Забавно, что Лили, так бесцеремонно проникшая в его обитель и видевшая его, с позволения сказать, декор, не задалась вопросом, отчего это в его каюте так много фотографий молодых мужчин в дорогих костюмах. Может, решила, что это он мечтает купить себе такое? От одной мысли Фрэнк фыркнул, представив себя в каком-нибудь жёлтом костюме-тройке посреди джунглей. Макгрегор и впрямь был будто с картинки, Фрэнк сразу это отметил. Ему даже было жалко выкидывать за борт чемоданы, он был бы не прочь взглянуть на этого парня и в других нарядах. Именно поэтому в первую же ночь он предупредил, чтобы тот не совался в его каюту. Ему казалось, что фото выдадут его интересы с головой. Тем не менее оказалось, что одежды у парня ещё предостаточно, уже ночью он выбежал в интересном ночном костюме в полосочку и, кажется, с бантиками или рюшечками, Фрэнк был не силён в терминологии. Буквально за мгновенье до того шкипер выдал весьма глубокую мысль, правдивую — «если повезёт встретить человека, о котором захочется заботиться, — это уже целый мир». Спешно призывая Проксиму, свою очаровательную домашнюю ягуаршу, оставить трясущегося Макгрегора в покое, он понял, что нашёл, о ком хочет заботиться. В тот момент в своей нелепой ночнушке, с каким-то кремом на лице и с большими испуганными глазами парень выглядел так, что Фрэнку захотелось подойти, прижать его к себе и пообещать, что на этом корабле его никто никогда не обидит. Именно с того момента он начал заботиться о ком-то впервые за долгие годы. Стоило Макгрегору посмотреть на него своими голубыми глазами, будто молящими его быть добрее, внимательнее, нежнее, и Фрэнк был готов сделать всё, как он скажет. Увы, его разодетая в штаны сестрица всё чаще затыкала брата и гнула свою линию. Когда Макгрегор, краснея и пряча глаза, признался, что его совсем не интересуют девушки, Фрэнк был только рад это слышать. Но увы, он так и не смог позволить себе желать, потому он как мог поддержал парня, не рискнув стать ближе. Фрэнк ведь был готов умереть, он так устал от жизни… впрочем, теперь он уже не был так уверен. Более того, он начинал думать, что, возможно, стоит рискнуть. И когда парень предложил ему свою палку (от боли прикусить, конечно, не то, что тот боялся, все подумают) Фрэнк хотел было пошутить в ответ в своей излюбленной манере, про палку и про то, что и куда Макгрегор мог бы подпихнуть, но торчащий из груди меч несколько отвлёк его, а дальше всё вообще закрутилось. Затем и вовсе настало время прощаться. Спешно, вкладывая волшебный цветок в надёжную руку. Фрэнк знал, Макгрегор не подведёт. Один этот цветок обеспечит и ему, и его сестре уважение в научном сообществе, Макгрегор сможет вдохнуть свободнее, имея некоторый вес в обществе. Это успокаивало совесть Фрэнка, когда он смотрел, как парень едва сдерживает слезы, пряча цветок. Фрэнк не надеялся ещё когда-либо увидеть его. Но он мечтал, чтобы у Хоутонов всё сложилось хорошо после того, как проклятие навсегда запрёт его в этом месте. В жизни Фрэнка редко что-то складывалось так, как ему бы хотелось. Но зато Лили всегда получала, что хотела! Наверное, поэтому спустя несколько месяцев они все трое оказались в Лондоне. Лили и Макгрегор не только получили признание научного сообщества, но и радостно послали это сообщество туда, куда и сказать неприлично. Девушку уже увлекла новая идея, планы на новое невероятное приключение, а вот её брат не спешил забывать Амазонку. Но благо ему забывать было и не нужно. — Кажется, рубашка всё же маловата, — в благодарность за всё Макгрегор пытался всячески задарить Фрэнка, и одной из первых его покупок стал костюм, который Фрэнк сейчас и примерял. Пиджак и брюки сидели отменно, но вот рубашка… — Да? А мне кажется, в самый раз, — смущённо отводя взгляд от обтягивающей мышцы ткани, Макгрегор пытался сделать вид, что не специально заказал такую. — Тебе очень идёт. — Рядом с тобой я выгляжу как горилла в смокинге, — хохотнул Фрэнк, он смотрел в зеркало, где отражались они оба. Макгрегор осторожно подошёл ближе. — Неправда, ты выглядишь весьма очаровательно, — возразил он. — Правда? Тогда когда же у меня уже получится? — через зеркало Фрэнк посмотрел парню в глаза. Тот невольно сглотнул. — Что получится? — не понял Макгрегор, озадаченно хлопая глазами. О, как Фрэнку нравился этот жест. — Очаровать тебя, конечно, — ничуть не смущаясь своих слов, Фрэнк широко улыбнулся, оборачиваясь. — О… я… то есть, ты давно… — Макгрегор смутился и не знал, куда себя девать. Он опасливо обернулся к дверям, проверяя, не мог ли кто случайно такое услышать. — Не бойся, в доме никого нет, я проверял, — Фрэнк притянул Макгрегора к себе за талию и медленно, чувственно поцеловал. После чего поднял взгляд к зеркалу. — Я бы хотел такое фото. — Нас осудят, — Макгрегор тоже смотрел в отражение. Зеркало в дорогой раме будто довершало картину. Они так красиво сейчас смотрелись вместе, что парню было до слёз обидно, что такого совместного портрета у них никогда не будет. — И чёрт с ними! Я сам нарисую, — пообещал Фрэнк. Он теперь часто рисовал, имея много свободного времени. Чаще всего, к смущению и удовольствию Макгрегора, он рисовал его. Парень успел продемонстрировать ему уже все свои костюмы, а Фрэнк только и рад был запечатлеть их на бумаге, а после он предпочитал снять с Макгрегора костюм и продолжить рисовать ню, а уж затем… — У меня нет ни одного твоего портрета, — осознал вдруг Макгрегор. И порадовался: — Это будет первый! Но потом, пожалуйста, сходи в фотосалон. Прошу, не ты один так любишь фото! — Люблю я отнюдь не фото, — Фрэнк снова прижал к себе Макгрегора, и тот что-то довольно промычал ему в шею. — Но если ты так хочешь, я, конечно, схожу. Фрэнк нашёл свой мир. Макгрегор наконец осмелился желать чего-то для себя. А Лили как всегда получила то, что хотела, — счастье для своего братишки, ну и, конечно, тот самый цветок, ради которого они вообще выбрались в джунгли.