A big bad wolf

      Скотту не нравится новый ухажер его матери, причем причину этой глубокой неприязни объяснить совершенно не может, будто какое-то чутье подсказывало ему, что этот человек опасен и от него следует держаться подальше, желательно поставив решетки на окна и сигнализацию в дом. Женщина же, как назло, души не чаяла в новом ухажере, приходя всякий раз со свидания окрыленная, с цветами и подарками, абсолютно не замечая странностей, которые, по мнению Скотта, были видны невооруженным глазом. Богатый, брутальный, красивый, с некой таинственностью, которую так обожали женщины; он не говорил где работает, туманно описывая какой-то там бизнес, не рассказывал о своей семье, будто бы даже дальних родственников не имел, зато был непротив узнать как можно больше о самой Мелиссе и ее сыне под предлогом крайней заинтересованности в объекте своего обожания и ее жизни, свое же прошлое храня в строжайшем секрете. Отчего-то его волновало здоровье Скотта и его группа крови. Отчего-то обычно чрезмерно опекающую сына мать это не встревожило даже на йоту.       Все начиналось слишком хорошо, чтобы быть правдой. Просто одинокой женщине повезло повстречать на работе солидного одинокого мужчину, которого спустя несколько недель интенсивных ухаживаний было решено представить сыну. Точнее, тот просто заезжает за Мелиссой домой, чтобы забрать ее на очередное рандеву, а та специально просит сына открыть дверь. Из окна кухни видна дорогая иномарка, а некто в черном плаще вальяжной походкой медленно приближается к дому. Скотт лишь хмурит брови и идет открывать, распахнув дверь до того, как мужчина успевает дотянуться до звонка. И вместо принятых в таком случае вежливостей повисает странное молчание. Тот, кого Мелисса представила как Питера, смотрит на юношу долго и пристально, глубоко вдыхая и выдыхая, а на его губах расцветает какая-то слишком довольная и игривая улыбка, которую принято дарить тому, с кем идешь на свидание, а не несовершенолетнему мальчишке, коего видишь впервые. — Эм-м, здравствуйте. — Привет. — Улыбается мужчина еще шире, облизнув губы. — Ты, наверное, Скотт? — А вы Питер? От этого взгляда, слишком откровенного и слишком рассматривающего, по спине тинейджера ползут мурашки, и он мнется на месте от неловкости, наконец протянув ладонь для рукопожатия. Лучше бы он этого не делал. Прикосновение такое горячее и такое нежное, взгляд становится совсем жадным и темным, но Скотт просто не может разорвать зрительный контакт, как и вырвать свою руку из чужого захвата, испытывая дикое смущение, будто стоял перед мужчиной в одних трусах. — Питер? Мамин голос за спиной спасает положение, и юноша будто бы отмирает, резко вырвав ладонь и опустив глаза. — Поехали? — Питер уже казалось и забыл про подростка, теперь все свое внимание посвящая вышедшей к нему женщине, а Скотту лишь подмигивает на прощание, очаровательно улыбнувшись. — Еще увидимся, малыш.       И с того момента Скотт начинает молиться, чтобы это «еще» не наступило никогда. В его жизни хватало проблем, а теперь начинают происходить такие странные вещи, которые не сразу даже расскажешь лучшему другу, как, например, мертвая тушка зайца у порога, которую юноша обнаружил как-то утром, появление завывающего волка недалеко от дома, с учетом того факта, что в округе этих животных не водилось уже много-много лет, ощущение, будто за ним кто-то извечно наблюдает, а потом и полный кавардак в комнате, что списали на попытку ограбления и решили просто впредь запирать все окна наглухо, а не оставлять проветриваться, когда дома никого нет. Когда Мелисса говорит, что Питер спрашивал о здоровье Скотта и даже рассказал долгую увлекательную лекцию об его группе крови, подросток надеется, что его мать прозреет и поймет, что встречается с психопатом. Мелисса же уверена, что просто повстречала самого образованного мужчину на планете. А потом происходит то, чего юноша никак не мог ожидать: он застает мать во время занятия сексом с Питером прямо у них в гостиной. В тот день отменили несколько занятий, а настроение было слишком паршивым, чтобы идти к другу в гости, потому Скотт возвращается домой раньше и видит слишком пикантную картину, причем с участием собственной матери. Крепкая мужская спина, покрытая испариной, и широкие сильные плечи Питера слегка виднелись над спинкой дивана, и периодически обзору представали тонкие пальцы Мелиссы, оставляющие на мужском теле свежие царапины в приступе новой волны удовольствия. Женщина стонала и о чем-то просила, пока любовник ритмичными толчками входил в ее тело, и на, видимо, самом ответственном моменте у Скотта из рук выпадает рюкзак. — Скотт! — Вскрикивает Мелисса, пунцовая от стыда, спешно натягивая через голову чужую белоснежную футболку. — Я не знала, я… В тот момент неудобно всем. Всем кроме Питера. Он не спеша натягивает брюки, также не спеша подходит к подростку, улыбаясь во все тридцать два, и приобнимает Мелиссу за плечи. — Прости, Скотт, мы немного увлеклись. В глазах Питера столько довольства, будто он только что выиграл чемпионат, но вместе с тем там есть и это треклятое нечто, жадное, темное, отчего ноги становятся ватными и дрожат в коленях. Юноша молчит, не зная куда деть глаза, и в итоге не находит ничего лучшего, чем просто кивнуть головой и пойти к себе, перешагивая через две ступени, лишь бы только быстрее достигнуть комнаты. Хуже быть уже точно не может.

***

      Хуже становится уже наутро, когда Скотт обнаруживает очередное мертвое животное у порога дома. Всю ночь выл волк, а теперь нужно будет зарыть где-нибудь несчастную белку. Под одним из деревьев неподалеку уже были схоронены четыре зайца, и тинейджер явно не желал устраивать рядом с домом уютное кладбище. Мама рано ушла на работу, Скотт был дома один. Неторопливо позавтракав, он наконец собрался в школу, как вдруг к дому подъехала знакомая иномарка. — Подбросить до школы, малыш?       Скотт пытается отказаться, но машина упорно едет за ним, пока он все же не садится в салон. Питер выглядит спокойным, его поза и мимика расслаблены, но вот взгляд выдает его с потрохами, и в нем любой идиот мог прочитать то, что таилось в душе у мужчины. Голод, желание, азарт. Скотт отворачивается к окну, стараясь даже не дышать, на что слышит легкий смешок со стороны. Они уже подъезжают к школе, машина останавливается, и тут чужая рука оказывается на коленке подростка, слегка сжимая и поглаживая. — Если хочешь, могу забрать тебя из школы. — Не надо, я сам. Скотт вылетает из машины пулей и идет не оборачиваясь. Ему срочно нужно с кем-то этим поделиться, иначе он сойдет с ума.

***

      Мелисса остается дежурить в ночь через несколько суток, и Скотт едва ли не просится провести ночь в больнице с ней. Мама, которая сильна в медицине, хорошо, когда у тебя склонность заполучать травму за травмой или же есть необходимость в выписке очередной фальшивой справки. В данном же случае, Скотт хотел, чтобы его мама была полицейским, а лучше судьей. К таким обычно психи не лезут и обходят их стороной.       Какой-то типа смешной фильм никак не успокаивает нервы, а когда стрелки часов подходят к полуночи почему-то по телу пробегает легкий озноб. Вдалеке снова воет волк, и юноша плотнее кутается в плед, включая телевизор громче. Помогает слабо. Поднявшись к себе в комнату, дабы уже наконец лечь в кровать, Скотт с ужасом осознает одну очень ужасную деталь — он забыл закрыть в спальне окно… — Ну, вот мы и остались одни, малыш. Едва не подпрыгнув на месте от неожиданности, подросток резко оборачивается и видит того, кого ни в коем случае не желал бы увидеть вновь, тем более будучи одному дома. Питер стоял в такой недопустимой близости, что можно было почувствовать, насколько горячее у него дыхание, а с учетом того, что он был полностью обнажен, стало ясно, что мужчина еще и весьма возбужден. Свет полной луны касается его лица в тот момент, когда он улыбается, и Скотт невольно шарахается в сторону увидев то, что никак нельзя было назвать удачной работой стоматолога или хорошими капами. У Питера были по-настоящему волчьи зубы. — Я совершенно не знаю, как вести себя с тобой, Скотти. — Говорит мужчина, медленно вновь сокращая расстояние между собой и подростком. — Тебе не нравятся мои ухаживания, тебе не нравятся мои подарки. Чем я заслужил такое дурное расположение? — Подарки? — Через силу выдавливает из себя Скотт, с ужасом осознавая, что пятиться больше некуда и его спина подпирает письменный стол. — Да, подарки. Которые ты почему-то зарываешь под деревом, хотя я старался как никогда в жизни. Скотт даже не хочет знать зачем, и в принципе ни один вопрос не лезет к нему в голову, поскольку парализующий страх уже достаточно сковал тело, чтобы просто дрожать, как осиновый лист, ожидая уготовленной участи. Но тут тинейджер нащупывает рукой какую-то книгу. — На твоем месте я не поступил бы столь глупо. — Порыкивая, говорит Питер, схватив юношу за руку и выкручивая ее до тех пор, пока книга не упала на пол. — Я бы просто не стал. Он толкает тинейджера к кровати и сам в ту же секунду оказывается сверху, рывками сдирая с него одежду, оставив на теле Скотта острые полосы от вмиг удленившихся, похожих на звериные ногтей. — Я сразу понял, что это ты. — Шепчет юноше на ухо Питер. — Твой запах просто сводит меня с ума. — Прекрати! — При заболеваниях крови выживает не каждый, но на удачу с тобой все пройдет гладко. — Чего ты хочешь от меня? — Кричит ему в лицо Скотт, дергаясь в крепких тисках. — Зачем я тебе? — Без стаи волк слабнет, и я ищу себе бету. Ищу весьма избирательно, и ты, как никто другой, подходишь на эту роль. — Лизнув юношу в шею, мужчина резко переворачивает его на живот, когтями стягивая с него нижнее белье. — Я мог бы просто тебя укусить, но это было бы слишком примитивно.       Скотт чувствует чужие губы у себя на спине, между лопаток и на плечах, а потом чужие острые зубы смыкаются у него на шее, посылая тысячи болевых разрядов по всему телу. Постепенно боль проходит, а перед глазами все начинает плыть. Но Скотт не теряет сознание, он все чувствует, особенно, когда его тело начинают оглаживать чужие широкие ладони, слегка царапая когтями, и спускаясь все ниже к копчику. — Согни ноги в коленях.       Чужой голос звучит как команда в голове, и Скотт покорно принимает нужную позицию, чувствуя, как его ведет. Он ничего не соображает, лишь чувствует как влажный язык скользит по расщелине между ягодиц, а потом сильные руки слегка раздвигают их, сжимая со звериной нежностью, отчего почему-то по телу пробегает волна мурашек. Когда юркий язык принимается кружить вокруг тугого кольца мышц, юноша невольно задерживает воздух в легких, со стоном выдохнув, стоило лишь ощутить этот язык внутри себя. Он подается ему навстречу, действуя абсолютно без участия разума, повинуясь какому-то инстинкту, заставляющему слегка прогнуться в спине и тверже опереться о локти. За спиной слышится глухой смешок, но это не важно, ведь главное это то, что чужая рука столь нежно стала ласкать его напряженный член, будто дразня, почти невесомо скользя по всей длине и массируя мошонку. — Ты ведь хотел этого с первой встречи, не так ли? — Почти рычит Питер подростку в ухо, теперь касаясь пальцами у самого входа. — Я слышал, как билось твое сердце… Он вводит палец в юношу медленно, разрабатывая долго и плавно, спустя какое-то время добавив второй и почти каждый раз касаясь простаты, отчего Скотт невольно двигал бедрами, вскидывая их и беспомощно кусая губы. — Ну же, мамочки дома нет, не стоит сдерживать себя. — Питер выводит оба пальца из тела подростка, пристраиваясь к нему сзади поудобнее. — Я хочу слышать, как ты кричишь мое имя. От первого проникновения из уст Скотта вырывается лишь сдавленный крик, но Питер не двигается, замирает, дает привыкнуть к ощущениям, вновь принявшись ласкать чужой член, умелыми прикосновениями доставляя небывалое удовольствие. Он начинает толкаться в тело юноши медленно, уткнувшись носом ему в буйные кудри, пока наконец не срывается с ритма, двигаясь рвано и дико, как пес во время случки. Скотт чувствует, как перед глазами все темнеет от острой смеси чувств, ведь член внутри задевал явно нечто очень чувствительное, отчего удовольствие крупными волнами расходилось по телу, а собственная рука уже тянулась к своему возбуждению. Он видит, как чужие руки еще больше покрываются шерстью, а острые когти до боли врезаются в бедра, но в данный момент это волнует Скотта мало. Он вновь ощущает чужую руку на своем паху, что столь умело дарила удовольствие, и в тот момент, как он уже собирался кончить, ему в загривок вновь вгрызаются острые звериные клыки. Сперма заливает скомканное одеяло, когда Скотт с криком наконец получает разрядку, а Питер все еще движется в нем, сцепив зубы еще крепче, и совершая последние толчки перед тем, как излиться следом. — Теперь ты мой волчонок, малыш. — Слышит юноша перед тем, как провалиться в беспамятство. — И ничто не сможет разрушить эту связь.