После нас хоть потом

Антон не мог толком выдохнуть, грудь ходила ходуном, а кожей чувствовались острые соски Арсения. Он впивался ногтями Антону в лопатки, часто дышал и сжимал бёдра, почти заклинивая на себе, но Антон героически преодолевал это, продолжая толкаться внутрь. Пот капал со лба на щёку Арсения, стекал ниже, куда Антон никак не мог перевести глаза, потому что уставился Арсению в лоб, пытаясь отмедитировать скорый оргазм, но… Его тряхнуло, Арсений под ним наконец глухо вскрикнул, впиваясь в кожу ногтями так больно, что спину прошило насквозь острой болью, и это будто выбило последние предохранители. Антон вжался лбом в мокрый лоб Арсения, вцепился в него так, будто хотел разорвать, и не отпускал, пока оргазм брал над ним верх. Мокрые настолько, что под ними пропиталась влагой простыня и наматрасник, они с трудом откатились друг от друга, чувствуя блаженную успокаивающую прохладу спальни с приоткрытым окном. Пару минут пришлось просто дышать, чтобы насытить лёгкие кислородом и очнуться от сытого морока оргазма. — Едва не побили рекорд, — донёсся до разума Антона сбитый голос Арсения. – Всего минуты не хватило. Антон повернул голову и увидел, как Арсений печатал в телефоне. — Откуда у тебя силы… — без вопроса спросил он, тяжело вздыхая. В синем свете экрана лицо Арсения с ещё не сошедшим румянцем и мелкими каплями пота на висках и лбу светилось и переливалось, как льдинка. Антон залюбовался, но как-то лениво. Он сейчас насытился, и даже мысли о том, чтобы перекатить Арсения с живота на спину и снова улечься сверху между гостеприимно разведённых ног, вызвали отторжение. Антон смотрел, как Арсений переписывался, и думал, что в их сексуальной жизни было не так, если они, как безумные, встречались, не тратили время на все эти детские ухаживания и прелюдии, а сразу заваливались в кровать, чтобы бешено стучать изголовьем о стену во время дикого секса. Дикого. Как никогда, это слово подходило для описания того, что они делали. Поцелуи с укусами, ласки с болью, секс – будто под финальный отчёт. На качестве оргазма это не сказывалось – Антон готов был кончать в Арсении бесконечно и утолял им голод со всем желанием, но что-то томило. Доводя аналогию до совершенства, Антон бы сравнил это с быстрым забегом в макдак, а не с щепетильным и размеренным поглощением блюд высокой кухни. И – вот оно, то, что так царапало в голове, но не давало ответа. Вот оно – то, что так томило Антона. — Арсений. — М? – тот отвлёкся от экрана, полуобернулся, а у Антона заколотилось сердце. Ведь ничего же сложного не было в их чувствах… Хорошо, в чувствах Антона, но всё же. Он любовался уставшим, но довольно улыбавшимся Арсением, который смотрел на него мягко и кротко, но в темноте зрачков ещё догорали костры адского пламени, в котором Антон готов был гореть ежеминутно. — Почему мы всегда так торопимся? Арсений сперва не понял, а потом снова не понял. Он смотрел на Антона и ждал, когда же тот расшифрует таинственное послание, но Антон не мог правильно подобрать слова. — Как будто есть ровно десять минут, за которые нужно возбудиться, потрахаться и кончить, — объяснил Антон. Арсений терпеливо ждал окончания скачущей шастуновской мысли, не отводил глаз, и это только мешало, потому что они Антону ужасно нравились. – Не понимаешь? — Сейчас – не очень, — хмыкнул Арсений. — Ну смотри. – Антон даже сел на кровать, хотя мышцы ещё подрагивали, как ткнутое пальцем желе. – Мы встречаемся и сразу бежим трахаться, будто потом отнимут. Но не отнимут ведь? Куда мы торопимся? Почему, не знаю там, не полежать? Не пососаться? Нас же никто не торопит. Арсений даже отложил телефон – да и экран погас, оставляя их наедине с темнотой. Чтобы развеять это, Антон дотянулся до выключателя лампы и на секунду ослепил обоих мягким светом. Арсений, закрывшись ладонью, продолжал смотреть, и это уже подначивало Антона завершить свою мысль. — Как-то мы странно с тобой… Это. Будто сразу на четвёртую базу, даже не побывав на первых. Правда… Ну, давай как-нибудь хотя бы просто пососёмся, я засуну руку тебе в ширинку, а ты будешь делать вид, что не такой и пора домой… Ну, так как-то? Арсений захихикал, глядя на Антона чуть снизу, а потом и вовсе спрятал голову в сложенные руки и заржал. — Я утомился ебаться на рекорд, — обиделся Антон и лёг на кровать, уставившись в потолок. Арсений, считав его обидку, тут же подлез под бок и облепил собой, ласково заглядывая в лицо. Против такого приёма не было защиты. Антон, хоть и притворялся пару секунд, что обиделся и не подходи, но в итоге обнял Арсения и прижал к себе. — Это сложно, — будто и не на его вопросы ответил вдруг Арсений. – Каждый раз пиздец как тебя хочу. — Я тебя тоже! – вскинулся Антон. – Но можно же, не знаю, не торопиться, посмаковать, просто потискаться. Разве сложно? — Не знаю, — вздохнул ему в грудь Арсений. – Постоянно кажется, что не хватает времени и нужно вот прямо сейчас, быстро, а то умрём. Наверно, привычка. Что было похоже на правду: ну не с их жизнью было рассекать по свиданкам, а потом втихаря лапать друг друга за члены у подъезда и вылизывать рты до скрипа. Оба давно не подростки – а кое-кто ещё давнее, чем Антон, — и с самого начала недоотношений даже мысли такой не возникало. Они с первой встречи перепрыгнули все базы до четвёртой, мгновенно оказавшись в постели, где трахались так остервенело и голодно, будто от этого зависела жизнь. С тех пор и повелось. — Хочу на свидание, — зло вздохнул Антон. – Притвориться, что склеил тебя в баре, что привёз домой и теперь буду соблазнять. — А я – притворяться, что не понимаю, зачем мы в твоей квартире в три часа ночи? – снова захихикал Арсений. — Типа того. — Не злись, Шаст. Мне нравится. Как вы там, геи, говорите? У меня аж жопа привстала. — Придурок, — фыркнул Антон, но суть сказанного оценил. Антон пялился так жадно, будто впервые видел этого смазливого чудика в облегающих чёрных джинсах. Актёрство не задушишь, не убьёшь: Арсений сегодня был вроде и Арсений, а вроде и совсем нет. Только иногда что-то знакомое проскальзывало в его манерах, на что Антон привычно залипал: на расставленные длинные пальцы, жесты, больше похожие на танец, на знакомую до тоски в груди задницу, облепленную джинсами так, будто они были мокрыми. Арсений сидел у бара, рассказывая очередную байку уже поплывшему бармену, а тот заворожённо следил за его пальцами, то обнимавшими высокий стакан, то парившими в воздухе. Антон и сам подгипнотизировался на них, но привычка тут сыграла правильную роль. Некогда было любоваться. Пора было штурмовать. — Один тут отдыхаешь? Арсений полуобернулся на голос, удивлённо округлил глаза, будто не ожидал такого дешёвого подката. Антон попялился на ключицы, видные за расстёгнутыми пуговицами блядско-фиолетовой рубашки, на взъерошенные – по утверждению Арсения «грамотный микс из нарочитой небрежности и дорогой работы мастера», — волосы, на дурацкий поповский нос. Понятно, почему бармен пялился на него, как кролик на удава, а круговорот людей у бара набирал обороты с каждой дополнительной минутой, что вот это безобразие там сидело. — Выйди и зайди обратно с чем-то более интересным, — фыркнул вдруг Арсений, совершенно выпадая из намеченной роли. Антон опешил, но всего на доли секунды. Привычка общаться с Арсением выручила и здесь. — Ничего более интересного, чем ты, в этом баре нет. Поэтому я даже пытаться не буду. Антон опёрся на стойку, заказал у бармена вискарик, к которому потом даже не притронулся. — Так что, вашему папе зять не нужен? Подкат был настолько издевательски ничтожен, что даже Арсения пробрало. Второй раз он не удержался от глупого смешка. Такими он награждал Антона за самые выдающиеся достижения в области долбоебизма, но каждый раз это было больше ласково, чем обидно. Что-то вроде «Пусть и тупенький, но мой». По крайней мере, Антон это себе объяснял так – берёг нервы. Бармен, остававшийся невидимым третьим в их общении, с удивлением уставился на Антона, чуть не открыв рот. В глазах читалось «Ты вот щас серьёзно, парень?», но Антона было уже не сбить. Он точно видел цель и не замечал барменов. — Часто здесь бываешь? А то у тебя такое знакомое лицо… — Просто ты раньше видел его в своих снах, — отбил Арсений и с видом победителя отсалютовал себе же бокалом. Бармен хихикнул в бороду, но продолжал притворяться, что нисколько не заинтересован в наблюдении за двумя распушившими перья гусями – один серый, другой белый, оба голубые. — А вот это было лишним, — обиделся Антон, которого подбили на подлёте. — Как твоя сорок седьмая хромосома? От неожиданной грубости Антона аж передёрнуло. Выигрывая время, он отвернулся и снова встретился взглядом с барменом, который уже, кажется, начал болеть за него. Ненавидя подводить людей, Антон выдохнул и снова взялся за невозможное. — Даже твоя сучность настолько горяча, что растопила лёд в моём стакане. Бровь Арсения дёрнулась вверх, а уголки губ – вниз, на едва заметное мгновение выдавая его: последняя фраза, кажется, ударила, куда нужно. — Горячее, чем твой ноутбук после суток просмотра порно? Антон, пряча улыбку, отпил из бокала и чуть не поперхнулся. Виски отчего-то в этот раз оказался не таким приятно-противным, как обычно. Да и во всём уступал обожаемому пиву, но где сегодня пиво – и где класс, который он должен показать? Приходилось держаться роли. — Если бы это было наше домашнее порно, нам некогда было его смотреть, потому что мы бы его снимали круглосуточно. Настала очередь Арсения допивать из своего стакана, чтобы потянуть время. Выглядел он немного огорошенным, а слишком медленные глотки выдавали то, что он отчаянно ищет подходящий ответ. — А что, сутки теперь длятся семь минут? «Семь минут» — это и был тот своеобразный рекорд, от которого шёл отсчёт. В защиту Антона стоило сказать, что тогда он будто пережил недрочабрь, потому что Арсений уехал на гастроли на три с половиной недели. Всё это время послушный Антон свой член держал, только когда мылся, ведь Арсению тогда пришла в голову мысль, что даже дрочка под порно – это почти измена, Антон, ну как ты не понимаешь. Антон и правда не просекал, но отправлять Арсения горюющим по очередной выдуманной причине на гастроли тоже не хотел. Поэтому, как честный бойфренд, не передёргивал даже на воспоминания о светлом лике и круглой жопе. Такой вот был Антон. Только кто это ценил? Никто, потому что когда он рассказал об этом Арсению, тот ржал гораздо дольше пресловутых семи минут и просил Антона больше не быть таким дураком и не верить во всё, что скажут. Потому что это была шутка. Потому что Арсений — та ещё вонючка. — Не знаю, но, может, вместе проверим это в Палате мер и весов? Хотя нельзя, тебя там запрут как экспонат, ведь ты – идеал. Так что, может, познакомимся? Арсений открыл было рот, чтобы ответить, но Антон перебил: — Твой парень не будет против, ведь сейчас он пересчитывает свои сокровища, пытаясь понять, где смог потерять тебя. Арсений не выдержал и заржал. Антон, чувствуя себя царём горы, протянул бокал и стукнул им о краешек опустевшего стакана Арсения. — Я – Антон, и я тот, кто купит тебе что-то настолько же вкусное, как твои губы на вид. — А я – Андрей, и я тот бармен, который отвечает, что вы, парни, сегодня побили рекорд. — Что ж, — снова по-кошачьи фыркнул Арсений, — мне не привыкать. Вонючка. — Можешь не отвечать, я ведь могу и угадать твоё имя. Спорим на поцелуй, что справлюсь? Арсений хитро взглянул на него. — А давай-ка, попробуй. — М-м-м, — Антон в притворной задумчивости постучал пальцами по подбородку и загадочно посмотрел наверх. — Решил уточнить моё имя у бога? — Конечно, ведь он должен знать по именам всех своих ангелов. Словно приз, перед ним материализовался новый стакан с виски, а бармен присел перед ним в реверансе, отдавая должное мастерству. — Бог сказал, что от него сбежал самый красивый ангел по имени… А… А… Аксентий? Армений? Асклепий? Нет, всё не то… А. Арсений! Но не волнуйся, я не выдал, что тебя нашёл. Арсений насупился, посмотрел на читера Антона с осуждением. — Что ж, хорошо, что я атеист, потому что меня не так зовут! Это было неожиданно и очень обидно, потому что зря Антон распинался перед ним целых полчаса, играя в эту головоломку? Смерив Арсения ледяным взглядом, он отодвинул стакан и со вздохом, полным искреннего разочарования, сообщил: — Тогда мне придётся попрощаться и уйти искать Арсения, ведь небеса подсказали, что именно он – моя судьба. Приятно было познакомиться… Андрей. Расстроенный бармен помахал рукой, заметно погрустнев из-за того, что закончилось такое развлечение. Антон его даже понимал. Но не успел он сделать и трёх шагов, как… — Ладно. Ты выиграл. Забирай свой поцелуй. Антон оборачивался к нему по ощущениям несколько минут, словно в киношном слоу-мо, чувствуя себя героем, победившим главного босса. Арсений, поджав губы, наблюдал за этим парадом превосходства с недовольной гримасой. Антон, снова оказавшись рядом, осторожно придержал его за подбородок, заодно чуть наклоняя голову, и медленно приблизился к его губам, чтобы в миллиметре тихо выдохнуть: — Я придержу выигрыш на потом. А пока напомни, чем тебя угостить? Они сидели у бара почти час, болтали за сменявшими друг друга коктейлями. Антон перестал следить за выпивкой, зная, что Арсений не даст им блевово надраться, потому что от этого зависела общая ночь, но чувствовал себя заряженным и весёлым. Так глупо было изображать смолл ток о просмотренных фильмах и сериале, который смотрел со своим же парнем – вот этим же вот. Но они старательно изображали, хотя и ни для кого, только что познакомившуюся парочку, у которой дело точно шло к главному. Антон наблюдал за Арсением, пьяно сверкавшим глазами, любовался расходившимися лучиками морщин, наморщенным носом, приподнимавшимся, когда Арсений смеялся, и чувствовал себя невероятно счастливым. Этот вечер будто стал квинтэссенцией всех тех, которых у них не было, и Антон отчаянно желал продлить это ощущение. Причёска Арсения уже давно выбилась из ряда «так было задумано за много денег» во что-то очаровательно-взъерошенное, чёлка от частых прочёсываний улеглась на высоком лбу косыми волнами. Антон не отказал себе мягко поправить её пальцами, зачесать назад, чтобы обратно волосы легли неровно, но всё равно красиво. Арсений замер под прикосновением, чуть приоткрыл влажные губы, отдававшие на вид сахаром и алкоголем. Ожил он, когда Антон не убрал руку, а едва заметно, буквально кончиками пальцев, скользнул по его щеке до шеи и ниже, замирая над воротником рубашки. Антон, подчиняясь приличиям, убрал руку, но тут же положил ладонь чуть выше дырки на колене Арсения. Тогда тот заёрзал, нервно поправил волосы, но ногу не отодвинул, позволяя рассеянно гладить неровный край обреза джинсов. Антон же, будто не замечая, как на его висках заблестели капли испарины, продолжил спорить по поводу финалки сезона «Пацанов», будто не теми же словами доказывал то же самое этому человеку пару месяцев назад. Продолжая говорить, он будто случайно чуть дёрнул рукой, чтобы ладонь оказалась на середине бедра, мгновенно закаменевшего под касанием. Арсений до конца допил притворяющийся слабым коктейль, где почти растаял лёд. Андрей, иногда подходивший к ним, вопросительно посмотрел с намёком на повторить. Арсений жестом показал, что не нужно, а после, аккуратно двумя пальчиками сняв руку Антона со своей ноги, поднялся. — Извини, надо освежиться. Антон послушно выпрямился, но никто не запрещал смотреть Арсению вслед, пока тот лавировал между посетителями и покачивал бёдрами при ходьбе. Джинсы облегали ноги будто вторая кожа, Антон чуть пьяно покачивался в ритме с ними, пока смотрел, не понимая, что упускает шанс. Быстро махнув бармену, он приложил телефон к терминалу, оплачивая общий счёт, и, стараясь сохранять достоинство, размашисто зашагал вслед. Арсений нашёлся в туалете, уже мокрый, вода стекала по лицу, и он промакивался бумажным полотенцем. Несмотря на это, несколько капель собрались у воротника рубашки, оставив тёмные пятна. Антон подошёл со спины, наблюдая за ними в зеркало и любуясь взъерошенным Арсением, прижался так, чтобы осталось пусть и ничтожное, но пространство. Арсений, забыв убрать полотенце, загнанно смотрел в ответ. Пришлось сначала вынуть мокрую бумажку из его руки и швырнуть в корзину, а потом Антон облокотился о край раковины, зажимая Арсения между ней и собой так, что было не вырваться. Несколько мгновений Антон медлил, наслаждаясь сгустившимся между ними вожделением, и только потом поднял руку, чтобы отвести края воротника от шеи. — Вот здесь пропустил, — понизив тон до пределов допустимого, сообщил он, ласково гладя взмокшую нежную кожу. Арсений сглотнул и снова посмотрел через зеркало, забавно вытаращив глаза. Последние минуты «свидания» он реагировал на Антона странно, будто терялся в происходящем. – Но ничего. Можем поехать ко мне, я дам тебе свежую рубашку. — Обещаешь? Антон коварно улыбнулся и кивнул. Но уходить почему-то никто из них не спешил. Антон не выпускал Арсения из полуобъятий, а тот лишь часто дышал и облизывал подсыхающие губы, что превращало происходящее в прелюдию к порно. Антон наблюдал за тем, как острый кончик розового языка выскальзывал между приоткрывавшихся губ, и прижимался к Арсению всё плотнее, пока наконец они не соприкоснулись щеками. Отпустив воротник, Антон пальцами вёл вниз, по надплечьям и плечам почти до локтей, а потом удобнее переместил руку, чтобы провести ладонью по гладкой ткани рубашки, обтянувшей бок Арсения. Тот вздрогнул, под ладонью Антон почувствовал, как на мгновение сжался его живот на выдохе. Не теряя момент, Антон мягко подался вперёд, упираясь пахом в чуть оттопыренные ягодицы. Арсений судорожно вдохнул, на бледном лице появился болезненно-яркий румянец, а Антон, заставляя смотреть себе в глаза, провёл ладонью дальше – до бедра, уложив пальцы чуть ниже ширинки его джинсов. То, как натянулась ткань, давало ответы на все вопросы. Антон, подчиняясь собственному желанию, снова мягко толкнулся вперёд, чувствуя под напрягавшимся членом шов джинсов. — Так что, вызывать такси? Растерянный Арсений только кивнул. Антон уступил место сзади, сев рядом с недовольным таксистом, которому не повезло везти две каланчи. Арсений позади возился, вздыхал, пытался смотреть в окно, но то и дело Антон чувствовал на затылке его взгляд. По-хорошему, стоило сесть рядом, чтобы продолжить спектакль: изредка и будто случайно касаться бедра или сталкиваться пальцами, или переглядываться в нелепой игре «я на тебя не смотрю, но смотрю». Но обоим нужна была передышка – никаких постоянных постельных рекордов Антону сегодня было не нужно. Он рассчитывал на долгий вдумчивый трах, как было задумано: долго сосаться, перемежая поцелуи ненавязчивым петтингом, ласкать друг друга до самой грани, но не дальше, и только потом отправиться на четвёртую базу, а не кидаться на Арсения от порога, через несколько секунд уже впихивая в него член. Арсений, видимо, думал о том же, потому что Антон слышал тяжкие, но тихие вздохи из-за спины. Уже возле дома, едва такси затормозило, Антон выскочил из него, чтобы открыть дверь. Арсений оказался этим недоволен, скорчил уничижающую гримасу, но из машины выплыл, будто на облачке, и до входа в подъезд дефилировал так, будто из-за угла снимали десять папарацци. Лишь у крыльца, когда Антон догнал его и потянулся ключом к домофону, он заметил, что Арсений дрожит. Куцая кожаная куртка считалась верхней одеждой будто по приколу, нисколько не грела и не защищала от измороси, окутавшей город. Антон в безразмерном пальто был в гораздо более комфортных условиях. Убрав руку, он распахнул полы пальто и накрыл ими дрожавшего Арсения, прижав к себе. — А за тобой должок, — напомнил Антон, когда почувствовал, что Арсений зарылся лицом в его футболку и там что-то бормотал. Целоваться возле подъезда никогда не было заветным желанием, но сейчас, уже не в рамках игры, а только из-за того, что его Арсений в его руках был таким жарким, но одновременно милым, Антона накрыло. Арсений в недоумении поднял голову, тусклый свет фонаря, освещавшего дорогу и часть дорожки к подъезду, выхватил его лицо. Антон, улыбаясь, как сумасшедший, тут же перехватил его губы, мгновенно раскрывая их языком, которым скользнул внутрь. Арсений коротко вздохнул в поцелуе, но поудобнее устроил голову и ответил Антону с тем же сдержанным пылом и огромным старанием. Они будто действительно впервые целовались так: никуда не спеша, исследуя, скользя языками друг по другу или позволяя проникать им всё глубже. Антон едва дышал, чтобы не испортить мгновение, но и не задохнуться, Арсений млел и тихонько постанывал ему в рот, сам прижимался плотнее и уже обхватил тощие бока, едва не притираясь к Антону бедрами между бёдер, когда тот мягко отстранился. — Так что насчёт подняться и выпить кофе? Арсений пару секунд смотрел на него, как на первого в мире пришельца, гадавшего на таро, а потом устало рассмеялся. — Ладно, ладно, я сам на это согласился. Веди меня к кофе. — Добро пожаловать, — радушно пригласил Антон и распахнул перед ними подъездную дверь. — Где можно помыть руки? – тоном мальчика из церковно-приходской школы осведомился Арсений, едва разувшись. – И можно мне какие-нибудь тапочки? — Конечно, — оскалился от сдерживаемого смеха Антон. – Вот эти. И размер, кажется, подходящий. Арсений без лишних слов переобулся, будто не сам же притащил эти тапки к Антону, потому что брезговал ходить босиком, ну и «ножкам нужно дышать». — Ванная здесь, — указал рукой Антон, пока раздевался. Арсений, сохраняя вид совсем не брезгливой королевы галактики, отправился в до сколов на кафеле знакомую ванную, оставляя Антона в прихожей наедине с его смехом и ощущением непроходящей дурости от этой ситуации. Делать было нечего, правила игры никто не отменял, поэтому он отправился на кухню, где зарядил Арсению двойной эспрессо, как и много раз до этого. Арсений вышел из ванной уже без рубашки, лишив этим дара речи. Антон понял, что издаёт невнятное «ы-ы-ы-ы» уже несколько секунд как, когда Арсений пощёлкал перед ним пальцами. — Ты обещал новую рубашку. И кофе. И мне уже пора. Не хочу тебя стеснять. Антон остолбенел. Не на такое окончание вечера он рассчитывал. Удивление могло тут же вылиться в раздражение, если бы он, пялясь втихаря (хотя о чём речь, если они с Арсением стояли на расстоянии полувытянутой руки), не заметил, как тот чуть переминается с ноги на ногу и пытается не смотреть в глаза. Самым же главным, что выдало Арсения, оказались соски. Потемневшие и туго сжавшиеся, они ярко выделялись на фоне бледной груди. Антон с трудом оторвал от них жадный взгляд и уставился на Арсения с поистине крокодильей улыбкой. — Конечно. Сейчас принесу. А ты пока располагайся. Выпей кофе. Двойной эспрессо устроит? — О, мой любимый, — блеснул хитрой ухмылкой Арсений. – Как ты узнал? — Наитие какое-то, — отразил улыбочку Антон и вышел из кухни. К его возвращению Арсений уже допивал своё убийственное пойло с самым невозмутимым выражением лица. Как ему это удавалось, Антон не понимал. Он однажды попробовал эту смесь из (по ощущениям) нефти и средства для прочистки труб, так оно чуть не прожгло в его кишках прямой путь от гортани до пола. Поэтому Антон оставался верен классическому утреннему чаю с восемью ложками сахара, при виде которого Арсения кривило, как от червяка в листе айсберга на тарелке. — Вот эта подойдёт? Антон встряхнул перед Арсением принесённую рубашку, которая была велика даже ему, и накинул на плечи. Арсений в рубашке мгновенно утонул, на счёт раз превратившись из высоченной орясины в воттакусенького твинка. — Несколько, кхм, великовата, — с неодобрением заявил Арсений, вопреки самому себе заворачиваясь в рубашку. Антон хмыкнул и даже помог, протянув руки под мышками Арсения, чтобы якобы помочь застегнуть, а на самом деле – облапать. Он стянул рубашку так, чтобы обездвижить Арсения, прижался сзади, прилепляясь к нему всем телом от носков до шеи. Несколько томительно прекрасных секунд он нежил его в объятиях, наслаждаясь тем, как Арсений внутри себя сдаётся. Когда тот откинул голову Антону на плечо, тот, радостно ликуя и улыбаясь во всё лицо, прижался к его щеке, мелко лаская её краешками губ в пародии на поцелуи. — Очень торопишься? – шёпотом спросил он, и Арсений понуро кивнул, но вырываться не собирался. – Тебя кто-то ждёт? — Мой парень, — притворно вздохнул Арсений. – Жуткий собственник. Даже не знаю, как объяснить ему чужую рубашку… — Но чужая рубашка всё равно лучше, чем никакой, — успокоил Антон, мягко оглаживая его живот кругами. Арсений ёжился под прикосновениями, перетаптывался, пока не впечатался в Антона всем собой. Тот лишь довольно вздохнул, прихватил горячее ухо губами и лизнул по краю, впитывая новую волну дрожи, прошившую тело в его руках. – К тому же, ты можешь остаться здесь, пока твоя не высохнет. Да и так ли сильно твой парень тобой дорожит, если ни разу даже не позвонил за вечер? Если бы мне достался такой подарок, я бы глаз с него не сводил. Говоря это, Антон продолжал мелко ласкать языком или чуть прихватывать зубами край уха и мочку, заставляя Арсения млеть. Тот окончательно поплыл, обмяк в державших руках, и Антон осмелел, забрался пальцами под рубашку, продолжая ласкать уже обнажившуюся кожу. Он то опускал руки до критической близости к краю джинсов, то поднимал выше, очерчивая рёбра и почти доходя кончиками пальцев до всё так же крепко сжавшихся сосков, глотая слюну от желания их облизать. Арсений же гладил его руки, но не перехватывал, а будто подначивал, мягко очерчивая фаланги пальцев и кисти. От того, как края его ногтей касались кожи, она покрывалась мурашками, и Антону пришлось сжать губы, чтобы не дать вырваться стону. — Можем просто полежать вместе. Ничего не будет. – «Если ты сам не захочешь», продолжил бы он, но Арсений робко кивнул. — Спальня там, — сказал в никуда Антон, не в силах отпустить Арсения даже в спальню. — Угу, — потерянно согласился тот, продолжая прижиматься к его вставшему члену задницей. — Обещаю даже не приставать, — с трудом выдавил Антон, ругая себя почём зря. Кто вечно тянет его за язык? Но, к счастью, из них двоих Арсений был умным, ну и ещё красивым, так что Антон за свою роль в их паре вообще не переживал. — А если, — прошептал Арсений, — а если я… Хочу, чтобы ты?.. — Чтобы я что? – низким шёпотом, от которого даже по его телу прошла томная волна, отдавшаяся в паху, спросил Антон. — Чтобы ты приставал? — Тебе стоит только попросить, Арсений, — тем же тоном ответил Антон. — Друзья зовут меня Арс, кстати. — Но я тебе не друг. И не хочу им быть, — хмыкнул Антон. – Но мы остановились на другой теме. Ты можешь просто попросить меня… — О чём? — О том, чтобы я уложил тебя в кровать, раздел и долго ласкал, чтобы ты сошёл с ума от нетерпения. А потом раздвинул и задрал твои удивительно красивые ноги и взял так, что потом бы ты на этих ногах не мог ходить ещё неделю. Как тебе план? — Надёжный, — со странной смесью смеха и нетерпения отозвался тот. – Так где в этом доме спальня? В анонсе плана Антон не соврал. Едва оказавшись возле кровати, он тут же уложил туда Арсения. Оставив его в своей рубашке, распахнувшейся с отчаянной щедростью, он взялся за узкие джинсы, едва не впившиеся в кожу. Арсений нетерпеливо вздыхал и трогал себя, водя по груди раскрытыми ладонями, цеплял ногтями соски, тихонько вскрикивая, а Антон, превозмогая себя, сражался с его одеждой, пока проклятые джинсы (сжечь бы их) не сползли на пол. Сбросив туда же, как змея кожу, свои шмотки, Антон мгновенно оказался возле Арсения, полунакрывая собой. Арсений поднял к нему лицо, открыл рот, позволяя скользнуть туда языком, и Антон, для надёжности ухватив его за бок, чтобы не вырвался, с удовольствием этим воспользовался. С каждой секундой нетерпение нарастало, играть по правилам не оставалось сил. Антон проникал в приоткрытый рот, скользя языком по языку, прихватывал губы, облизывал их по краешку и изнутри, пару раз переводил внимание на подбородок, то прикусывая, то вылизывая его. Арсений зажмурился, стонал и вздыхал, позволяя ласкать себя, почти не шевелился под Антоном, только дрожал, когда возбуждение накрывало новой волной. Антон неспешно вёл ладонью по его груди от манящих ключиц, обвёл соски, потерзав их пальцами, чтобы не смели расслабляться, огладил живот, задев пупок, и несколько раз надавил в него пальцем. Арсений подался вверх, приподняв бёдра над кроватью, но Антон не торопился, продолжая его оглаживать, куда дотягивались загребущие руки. Точнее, правая, потому что левую он подложил Арсению под голову. Тот метался по ней, судорожно вздыхал, снова и снова дёргаясь тазом вверх. Весь его вид говорил, что Арсений умоляет быть трахнутым, но просьбы без слов Антон не принимал. Он снова прижался к Арсению поцелуем, наконец-то обхватив его член пальцами, но некрепко, лишь обозначая сжатие, чего тому явно было мало. — Хочу целовать тебя везде, — с хрипом вытолкнул из себя признание Антон. – И отсосать. Ты как насчёт отсосать? — Не могу больше, — вдруг почти на слезах признался Арсений. – Я всё… — Я тебе не разрешал. От этих неожиданных слов Арсений распахнул глаза и уставился на Антона так, будто впервые видел. — Сначала ты попросишь. Выпустив Арсения, Антон расположился над ним, приподнявшись на руках. Так места и возможностей было меньше, зато на языке расцвёл его вкус, от которого перегорали последние предохранители. Антон целовал и лизал, или дразнил языком торс Арсения, оставляя на его коже розовые следы от засосов или мягких укусов, а тот вспыхивал на каждый. Антон касался везде, заставляя кожу гореть в ответ, пока не опустился до паха и не прижался ртом к влажной головке. — Я не буду сосать, — передумал он. – Хочу, чтобы ты продержался подольше и кончил на моём члене. Но пока ты не попросишь, ничего не будет. Арсений вытянулся под ним струной, застонал во весь голос, но ничего связного не сказал. — Сам выбрал. Антон прижал головку члена ртом к животу Арсения и едва касался её кончиком языка. Единственным длительным прикосновением было то, что он вылизал щёлку, чуть проникая в неё, но тут же отпустил. — Арсений? — Не могу больше, — взвыл тот, толкаясь членом вверх в тщетной надежде впихнуть его Антону в рот до самой глотки. – Антон, не могу больше, слишком долго… — И? — Хочу на твой член, дебил, блядь, — ныл Арсений, наконец отмирая и начиная возиться под Антоном. — Стоило только намекнуть, — ухмыльнулся тот, но веселье прошло, едва он рассмотрел картину целиком. Картину из Арсения с диким румянцем, расплывшимися после поцелуев губами, сосками, вокруг которых оставались следы зубов и рта Антона, со стоящим членом. Дрожавший, перекрытый возбуждением, он оставался в уже помятой, но всё ещё белоснежной огромной рубашке, выглядевшей на нём слишком странно и непривычно. Арсений терялся в ней, оставаясь при этом почти полностью голым, и этот контраст вызывал слишком сложную гамму чувств. Антон лежал между его ног, широко разведённых и дрожавших, чувствовал, как в живот упирался чужой стояк, и – как выяснилось – зря терял время, пока не трахал такого незнакомого сейчас, но своего же Арсения. — Подожди секунду, — мгновенно выпал он из игры. – Надо... Взять. Арсений опустился на кровать, уставился в потолок невидящими глазами, пока Антон, проклиная всё на свете – и чёртову тумбочку, оказавшуюся где-то в Гренландии, а не рядом с кроватью, — вытащил нужное и вернулся обратно. Арсений позволил приподнять свои ноги, а потом и сам проявил инициативу, впихнув себе под бёдра подушку. Подушку Антона, чёртов засранец. Но возмущаться было некогда. У Антона стояло так, что было больно. На головке скопилась смазка, и он собрал её до того, как выдавить на пальцы химической. Арсений придерживал себя под бёдра, раскрываясь перед ним, когда Антон провёл влажными пальцами между его ягодиц и легко надавил на мягкую дырку. — Я бы с твоего члена не слезал неделями, — вдруг выпалил Арсений, пока Антон мягко вдавливал кончик пальца в него. И от этих слов в нём вспыхнул знакомый пожар. Антон двигался быстро, как ртуть, раскрывая Арсения привычными движениями, думая, что не торопится, настолько чётко ощущал и осязал всё происходящее. На деле прошло лишь несколько вдохов и выдохов до того, как он натянул презерватив и медленно толкнулся в раскрывшиеся мышцы головкой. Арсений откинулся на кровать и застонал, встречая его движения, а потом ответил, вливаясь в тот же, слишком привычный бешеный ритм. Он снова обхватил Антона за спину, сжал бока бёдрами, впился пальцами в лопатки и поддал снизу так, что член оказался в нём целиком. С этой секунды Антон больше не медлил. Не оттягивая, не заставляя себя замедлиться, трахал Арсения жёстко и сильно. Тот на каждом толчке чуть сдвигался к изголовью, но не протестовал, лишь отзывался сорванными стонами и становившейся всё сильнее хваткой. Антон тонул, вбиваясь в него, не мог дышать. Бёдра двигались сами, заставляя остальное тело подчиняться набранному ритму, и сердцу приходилось подстраиваться. Антон сгорал, чаще вбивался в принимавшего Арсения, оргазм дразнил опасной близостью, отчего щекотало в затылке. Арсений сжимался и чуть крутил задом, отдаваясь и принимая член, как и обещал, трахал себя Антоном так, что тот не мог сопротивляться. Время не бежало и не медлило, его будто выключили, настолько диким и всеобъемлющим оказалось общее желание. Антон с криком провалился в оргазм, чувствуя, как Арсений сжимался вокруг него с невозможной тугостью, тут же сам проваливаясь в мелкую дрожь оргазма и ликующий стон. Антон рухнул на него, чувствуя, как живот стал мокрым от чужой спермы, и ещё пару вдохов лежал, вздрагивая, пока оргазм отпускал напряжённое тело. Только после этого он с трудом заставил себя приподняться, чтобы дать обоим возможность вдохнуть. Ещё крепкий член выскользнул из расслабленного ануса, и Антон тут же стянул с себя резинку. Собрав пальцами остатки спермы, размазал её по каплям спермы на животе Арсения, будто печать ставил: «Выебано Шастуном». — Долбаные рекорды, — вымученно выдавил тот. – Дурацкие игры. — Прости. — Да не за что. Арсений сжался, почти скомочился возле него, ещё чуть вздрагивая, и Антону стало стыдно и больно от того, что он, видимо, сделал что-то не так. — Тебе было плохо? — Да я сдохнуть хочу, как хорошо, — отозвался Арсений. – Я такого пиздеца никогда не испытывал, это же… Что «это же» Антон не понял. Но то, что Арсению хорошо, он догнал. — Я бы жил на твоём члене, — продолжал изливать тот. – Кончал бы как на конвейере. — Так это же… ну, хорошо? – осторожно спросил Антон. — Да пиздец как. Прошла минута в тишине, пока Антон ждал, когда Арсений, переведя дух, продолжит. — Я чуть не сдох, а всё равно мало. Антон понял, о чём тот говорил. Несмотря на ещё не до конца отступивший оргазм, единственным, чего он хотел, было отсосать Арсению, а потом трахнуть снова. И снова, и снова, пока смерть не разлучила бы их, а перед этим бесконечно вылизывать и ласкать, как получилось в этот вечер. Голод и жажда до тела Арсения полностью завладели Антоном. — Арс… Тот с трудом поднял голову, а Антон перевёл взгляд себе на пах, будто подсказывая Арсению, куда смотреть. — Арс, давай ещё? Тот, ошарашенный и распалённый, пусть и замученный, но отчего-то послушно кивнул и перевернулся на живот. — Опять на рекорд идём, Шастун. — Ну так, — гордо воскликнул тот и потянулся за новой резинкой. – Потом ещё парню своему расскажешь, как круто тебя имели, пусть позавидует. — Да я сам себе завидую, — отозвался Арсений. – А моему парню лучше самому всё запоминать. — Как скажешь, — хмыкнул Антон, становясь позади него. – Обещаю, я каждую секундочку запомню.