Спасите его мозг от мыслей

На десятый день жизни в Норе, на ясное двенадцатое мая, Гарри встал с постели полностью окрепшим, подумав, что если тело отзывается жизненной энергией на солнце из окна, то жизнь возвращалась в прежнее русло. Хотелось удостовериться в первую очередь, как чувствует себя хозяйка дома, полностью отдающаяся всем своим детям… и Гарри. Ему невозможно было запретить что-либо делать по дому все дни, начиная с пятого числа, как только смог встать на ноги весь забинтованный. Молли много вздыхала, не подозревая, как ему жгли его ссадины первое время, болели мысли, пугали сны… Но он единственный в этом доме, кто не потерял близкого человека впервые. Грустнее только думать о смерти Фреда. Он тоже скорбил, не выдерживая слёз всех Уизли. Их накат мог застать в любое врем. Никто не был застрахован. Гарри сегодня испытал облегчение, когда перестал скрывать эмоции ото всех, и впервые добился от миссис Уизли чистого, не жалеющего взгляда, попросив очередную работу на свои плечи. Для оказания помощи «больной» усадьбе Норы, нужен был запас энтузиазма, как минимум. Каждому ярду территории необходим был уход. Его раны всегда оказывались на произволе судьбы, и Гарри по мере поступления новых, терял рефлексы самосохранения, а с ними появлялось нездоровое привыкание к постоянному раненному состоянию. Он не испытывал самосострадания, и вообще уверен, что должен был погибнуть. Это же его судьба была, такая какая есть… вот неугомонный псих. Приручив дары смерти, забыл приручить обсессии! Найдя в своём пыльном сундуке кроссовки, купленные для позапрошлогодней весны, парень сел на вечно увешанный сумками стул, принявшись обуваться. С одной стороны здорово, — новая обувь, а с другой: чёрт возьми, он возил их с собой уже два года на дне чемодана, ох уж эта возьня в дни предшкольной закупки. В эти малочисленные дни после победы он поклялся себе даже не припоминать образование, так как продолжать намерен был его только через очередной апокалипсис. Новые яркие мысли бодрили, делая состояние Гарри ещё более подъёмным. Обувшись он полез дальше, и откопал на дне ещё и джинсовый комбинезон. Где-то промелькнула ассоциация себя с магглами-грузчиками, заносящими Дурслям в дом новую мебель с позолоченными нитками. Воспоминания трёхгодичной давности, не меньше. Бедняги так тряслись над ней, несмотря на плотный защитный целлофан, пыхтели, стараясь бесшумно ступать на газон, краснея под пристальным взглядом дяди Вернона. Ну и жизнь была, будничной затейливости на всякие бытовые иронии не хватало этой атмосфере полного эмоционального раздрая. На дворе стояла середина мая, солнце начинало печь, делая из всех бурлящую яичницу на сковородке. Останешься на одном месте подольше, — уже как-будто загараешь, чего для Уизли не представлялось возможным. Во первых лица мгновенно покрывались веснушками. А во-вторых… дом был в упущении. Он пережил три атаки злобных несущих смерти за пару лет. Но на чёрные вихри пожирателей смерти в этой семье всегда стоял капкан, — любовь. «Все мысли о еде, когда находишься в доме, где кухня занимает этаж». Потускневшая шляпа из тонкой соломы на голову, а в руки сапу, — так выглядел образ Гарри на законченном этапе. Со свежезажившими боевыми ранами и швами над бровью, Поттер думал, что обзаведётся второй молнией, только у переносицы и без неприятной функции фантомной боли. Будущий шрам располагался ближе к другому глазу, в опасной с ним близости. Вокруг него всё ещё красовались остатки кровавой ссадины со вкраплениями глубоко-фиалкового цвета. В Мунго ошарашенно заявляли, что Гарри Поттер и впрямь везучий, раз кровоизлияние под кожу на таком расстоянии от глаза обычно требует лечения, тянущегося вечность, если оставаться под наблюдением в госпитале. В случае Гарри нанесли плотный слой заживляющей мази. В очередной раз он подумал, что его любит жизнь, и тогда перестал себя винить. Самая опасная травма, — моральная. Мазью не излечишь… Заваленный мыслями, как принято в его странной жизни, Гарри спустился вниз, беря указания у Молли. С чувством полной гордости за свои старания, он подчеркнул что план сработал. Всего-то неделю помельтешить перед её глазами за работой, а она уже принимает его за равносильного остальным членам семьи. Как только обнял миссис Уизли, тут же направился в сарай, прямиком к ручному инвентарю. Молли конечно же всучила ему в руки пирожок с нутом, игнорируя натянутые на его руки перчатки. Гарри слишком много настрадал, чтобы волноваться о взятом в грязноватые перчатки пирожке. Тут умалчивается о их с Роном и Гермионой питании в бегах… Ещё горячим он быстро запихнул пирожок в рот, проглатывая всего за два укуса. Его теперь преследовало чувство несправедливости за Рона, который все эти годы оказывается заедал банальный стресс. По тому, как Гарри поглощал в последнее время еду, следует вывод: он проникся к Рону с большой солидарностью, а ещё добавил, что с едой Молли в любом случае привыкаешь к самой прекрасной функции жизни, — употреблению пищи. Ради неё стоит задержаться на этой планете подольше. Второй пирожок Гарри прихватил с собой, дожёвывая по пути. Фирменные пирожки Молли, — самая Благодеятельная еда и на всякого сытого. Воспринимается как чистое благословение, рука сама тянется к корзинке на столе. Ещё три таких ушло утром на сухомятку в вещмешки рабочим Уизли. По правде, Гарри часто задумывался, что неважно какая еда, главное приготовленная призванником с положительной энергетикой. Поттер впервые чувствовал спокойствие на душе в этом доме, невзирая на высокочтимый траур. Он мог давать в ответ всё, что ему здесь предлагали. Своими благодарными намерениями. Артур и Молли больше не сопротивлялись, для них это было сердечно-мило. быстро отыскав инвентарь и самое главное: сапу, Гарри направился по прямому назначению, маршируя к грядкам мимо хлева. Хрюканье, которое ему не предполагалось пропустить мимо ушей, уже стало неминуемым на пути. Свиньи тут же сбежались к краю загородки, повизгивая в сторону появившегося Поттера, — тире потенциального рукастого, того кто перекинет им через заборчик завтрак. Встав как вкопанный, он быстро сообразил и вспомнил методички прямиком из уст лучшего друга: «нарвать свежих листьев, уложить сверху и смело опрокинуть ведро им «к столу». Посмотрев влево от загона, где прижилась поросль листьев хрена, цель была обозначена. Свиньи хрустели теми редкими листьями, заглядывающими в зазоры меж досок. Овощные отходы в ведре стояли приготовленными для кормёжки. Кто-то уже выставил их на специальный деревянный поддон, — его постоянное место, судя по круглому тёмному отпечатку на светлой подставке из фанеры. Собственноручно нарванные листья хрена дались ему с трудом, хотя Гарри был собой доволен, утрамбовывая листву на овощные шкурки. Всё чётко по инструкции друга. Он вывалил всё содержимое в деревянные ясли, наблюдая как свиньи словно одержимые накидывались на еду. Нужно было ещё набрать для них воды, не оставлять же скотину в печали, изнывать от зноя, если хозяев разом не оказалось дома. Для этого кажется здесь и жил Гарри: незаменимая подмога. Флора и фауна деревни Оттери-сент-Кэчпоул завораживала его. На то она и деревня. Фермы не единственное, что Гарри здесь нравилось. В следующую минуту он подумал о Джинни, которую не видел вчера после ужина. Шло время за работой. Гарри уже повесил на крюк шляпу, скинул жаркие перчатки и даже закатал штанины джинс. Вторая половина часа за прополкой грядок ощутимо ускорила циркулирование разгоняющейся крови, предплечья жгло от трения об подкатанные рукава. Грядки с редисом практически блистали чистотой, от его-то ненатренированных рук, надо же, ещё три ряда редиса и оставался один неполитый травник. Женский голос вывел его из упорного труда. — Мама попросила нас пойти в сад. Вместе, — объявил голос. — Оно и верно, работёнка, которая меня к тебе подослала в напарники, намечается занимательная… ещё она сказала, что тебе не обязательно сегодня пропалывать грядки досконально, — продолжив, закусила губу Джинни. Она пялилась куда-угодно: на руки Гарри, курятник, окно теплицы, уставленное снаружи цветочными керамическими горшками, но мысли о грядущем визите к гномам не прельщали её до побеления носогубных складок. А Гарри особенно насупился, будто бы сейчас его голова взорвётся от догадок, учитывая опыт «тёплых» отношений с нарушителями покоя садов и оранжерей. Чего им на зимовке не сиделось. Хотя куда, уже май. — А что, никого больше нет на это задание? — скривился парень. — Рональда только что мать забрала с собой на рынок, они нескоро будут… мы по сути одни остались, — развела она руками. — Им предстоит покупка новой скатерти. Рон обиделся, сказал что это оскорбительно, если такое «девчячье» задание мама доручила не мне, а ему. Согласился только когда узнал про гномов, — смеясь рассказывала Джинни. Убирая с лица слегка намокшую челку, Гарри даже подумывал намочить волосы, так ему стало жарко от её слов. Неужели гномья эпопея выдворения, — это навсегда? Но к нему пришла Джинни. Несомненно лучшее утро, не считая некоторых моментов, но их стоит упустить во имя невинной совести, где по усадьбе не валяются оглушенные гномы. Девушка уже минуту после своей тирады о незримой радости брата стояла и с прискорбным видом изучала его батрачью участь, вернее… добровольную батрачью участь. Не мог же он сидеть в Норе, просто сложа руки, пока вокруг царит жизнь и возрождение уюта. — Мерлин, Джинни, поклянись на этих тоненьких перчатках, что наша задача, — не гномы! — мученически вопил Гарри, выставляя руки в перчатках перед ней. Ногами он зажимал сапу, с лезвия которой свисала трава, похожая на болотную ряску. — Они же через них отгрызут мне все ногти, — уже ноюще, фыркал себе под нос Поттер. — Ну не кисни, наденем по две пары. А ещё у нас в саду имеются специальные длинные палки, забыл что-ли? — Джинни улыбнулась, протянула ему руку, а Гарри спокойно вложил в неё свою. На девушке тоже были перчатки, хотя выглядела она немного пассивной, настрой наверняка в ней бушевал решительный. Гномы как-никак… Поттер бросил сапу так же легко, как изначально принялся за неё. — Кстати, а ещё мы волшебники. Намёк на наличие палочек будет вечен, даже когда они доберутся до столетнего возраста. К этому невозможно привыкнуть. Гарри слушал её спокойную умиротворённую речь, расслабляющим, глубоким голосом, и его сердцебиение налаживалось, а прикосновение к ощутимо тёплой, даже через перчатку, руке, в обратном действии, — тревожило пульс. Он знал не наверняка, что между ними куча недомолвок, но их нельзя нагнетать, иначе хрупкое положение чревато неопределённостями. Они с Джинни уже миновали гараж, а Гарри всё шёл позади неё, не разрывая крепко сцепленных рук, длинные блестящие волосы развевало встречным ветром, солнце грело плечи, но дуновения каждый раз приводили в чувство, не пуская в ноздри летнего зноя, давая понять, что ещё едва разгар весны. Жара была только впереди, а у Джинни уже виднеются некоторые веснушки на оголённые плечах. На ней был надет коричневый садовый фартук, с набитым садовым органайзером для инструментов, находящийся спереди, под ним белое хлопковое платье с длинными буфами. Необычный выбор как для грязного, явно запущенного сада. Выглядело романтично. Гарри впервые видит её в платье со времён клуба Слизней. На секунду его грязные, как садовая утварь, мыслишки замельтешили на предмет осутствия нижнего белья под верхом платья, но он их быстро отогнал, уверяя себя что мог бы считать себя негодяем только в том случае, если бы Джинни не была ему девушкой, пусть и с их вечными скитаниями по мыслительной сети. Такая её привычка не надевать нижнее бельё забавила, заставляла переживать странные эмоции, и всегда в неподходящий момент. Как, например тот, что перед свадьбой Билла и Флёр, затем туда вошёл Джордж… Довольно позора на его репутации! А Джинни шла, думая, сколько позора предстоит, стоит им вернуть прежнюю взаимность. В случае этой пары легилименция бессильна. Щёки Поттера покраснели то ли от досады за содеянное годом ранее, то ли от обнаруженного секунду назад. Скорее второе, ведь три дня назад девушка подкараулила его среди ночи, в ванной, когда наконец дошла его очередь, и молча подтолкнулась на встречу. На головы взвалилось много поцелуев. Не обломившись в обмен ни словом они растаяли. А Гарри не думал ни о чём, просто целовал, безжалостно портя её пижаму своим мокрым телом, имея полное право, безмолвно данное Джинни: действовать как подсказывают руки, — её единственные слова. Дальше в памяти её намокшая пижама, давшая ему сегодня повод для пристального внимания к платью, максимально глупый вид и витание в облаках двое суток напролёт. Та пижама вспоминалась ему только скомкано-лежащая на полу душевой, куда текла вода. Кажется Джинни на него совсем не сердилась, если же сейчас давала возможность спокойно идти вместе с ней за руки. Влюблённые любят контрасты. — Нам потом еще нужно будет нарвать зелени для салата, и надёргать немного редиски. Как мы заметили, она уже созрела, — размышляла вслух Джинни на ходу. «Мы», — повторил про себя Гарри. Неудержимая улыбка пробилась сквозь мыслительные процессы, торжественно воссияв на лице Поттера. Как же он рад, что идёт за Джинни, и она не видит этот мальчишеский взбалмошный вид. — Самое важное сейчас не убиться об оградки, я вчера видела как они заросли, жуть, — в своей обычной манере размышляла Уизли, уверенно пикируя через преграды в виде разбросанного по территории механического хлама. Рядом был гараж отца, Джинни не особо любила это место из-за доносящегося отсюда шума в детстве, но вскоре начала привыкать, через гараж всё-таки лежал путь в ненавистный сад с гномами. Конечно девушка обожала выращивать цветы с некоторыми братьями каждую весну, но вот визгливые садовые гномы с сапожной речью, всегда доводили Джинни до обескуража. Когда-то по детской наивности малышка Уизли полагала, что гномов можно обучить манерам… Уже взрослой она покрывала их ругательствам. — Мои успехи по выдворению этих вредителей ещё хуже, чем в логическом мышлении… порой, — агрызался Гарри на предстоящие «новые знакомства». Джинни цепко держала его, неосознанно не давая шанса отойти от неё ни на метр, и тем самым душила Поттера всевозможными чувствами к ней. Он хотел забраться руками под фартук, окружить талию, зарыться лицом в рыжие волосы и поймать дзен. Даже если она надумает его бросить, он сделает освежитель воздуха с запахом амортенции. — Мы пришли, — констатировала Джинни, неохотно разрывая с Гарри руки. Они застыли перед кустами петуний. Прямо под ними низился поросший вьющейся травой заборчик из белого камня, позеленевший в прорезях от весенней влаги, покрытый местами мелким мхом, а позади ряда петуний уже хорошо виднелись различные сорта первоцветов. Именно тут прятались садовые гномы, чавканье и кряхтение которых доносилось на версту. Ещё у гаража, Гарри услышал характерные низкочастотные звуки, всеми силами ссылаясь на глюценогены в грибах, не желая при этом обидеть пирожки Молли. Это всё мысли безысходности. — Проклятые Пожиратели! — воскликнул карявенький писклявый голос из-за куста. Гарри с Джинни отшатнулись, опешив от таких заявлений. Девушка почувствовала внутри неприятное чувство, связанное с этим словом. На ум шло такое описание, как «мерзость», ещё большая мерзость, чем гномы, сами по себе как явление. — Мы пожиратели червякоооов! — завопил второй гном, и на сердце отлягло. Гарри вышел из ступора, а Джинни ухватилась за селезёнку. Поттер только что смог разглядеть на платье Джинни крохотный цветочный принт. Что за милая весна ждала его после всех бед? Почему он ни от кого не слышал о «побочных» действиях возрождённой любви к жизни! — Всё нормально, похоже эти ребята совсем не умеют логически складывать предложения, а так… просто наслушались… всякого, — Он пристально смотрел на побелевшую Джинни, вспоминая рассказы о происходящем в Норе, пока их трио отсутствовало по причине охоты за крестражами. Слушая гномов, Гарри сам выглядел белее репы, но что поделаешь, жизнь столкнула их с огромным недоразумением лицом к лицу, а у Гарри надолго поселился негативный груз на плечах, — дико распирающее изнутри, сжирающее позитив, чувство вины. На удивление быстро расправившись с гномами, Гарри и Джинни еле добрались до садового рукомойника, по очереди помогая друг-другу умыть вспотевшие лица. Духота привлекала насекомых, например Джинни только что скинула с щеки муравья. — Зачем мама поручила это нам, мы же… — Она остановилась, но кажется её отлично поняли: — Мы же такие неопытные, что ненароком перелетим через грабли, упав в бочку с овощами, — закончил за неё Гарри в шутливой форме, но она так была похожа на прямую цитату миссис Уизли… Джинни не сдержала смеха. — Ты знаешь, через три недели Джордж едет с Биллом и Флёр во Францию, что ты думаешь на счёт… того чтобы нам с тобой отправиться вместе с ними? Посмотрим магическую Францию, там нас никто не будет узнавать, а Габриэль недавно списалась со мной по международной почте, вначале сочувствуя мне, а постскриптум приглашая в гости, как только узнав от сестры о планах визита… У Гарри перемешалось в голове от потока информации, лёгкие, насытившиеся кислородом зелёного сада, сейчас разрывало от действующего на них волнения. Он согласился сам с собой, что мигом всё верно обдумал, ни за что не желая ограждаться от Джинни как морально, так и физически. — Только если ты скажешь мне, что те события трёхдневной давности имеют к этому отношение… — набрался смелости Гарри, и выложил всё на одном дыхании. — Естественно они имеют, — незамедлительно ответила Джинни, опираясь плечом на деревянную полку с мылом и садовыми опрыскивателями, что была устроена в стенку гаража у рукомойника. — Иначе зачем мне говорить это всё? Я понимаю, что так не бывает, люди должны разговаривать между собой, прежде чем… — А мы даже в ту ночь умудрились проглотить языки… — Гарри взвеселился, несмотря на подтекст, его забавляли их интересные взаимоотношения, напоминающие кошки-мышки на двоих игроков, постоянно меняющихся ролями. Продружив шесть лет к ряду, а затем провстречавшись один школьный семестр, основанный на редких поцелуях и вынужденном расставании, никак невозможно уверенно считать себя хорошо прописанным пунктом в её жизни. Гарри только что это понял. Возможно ненамного позже, чем оно же отпечаталось в сознании Джинни. Обратный отсчёт до момента настоящего чувства любви был оборван сегодня утром. — Франция? — Франция, — утвердительно закачал головой Гарри, глядя в улыбчивые лазурные глаза. Они правда лазурели в те моменты, когда смотрели на него.