Иногда случаются забавные проишествия

      Как же интересно, однако, осуществлять свои самые испорченные желания и потом жалеть о содеянном всю свою чёртову жизнь. Но, к сожалению или к счастью, Чара никогда не делал ничего подобного. Не считая падения в подземелье, отравления цветами и уничтожения всего мира. Да, в жизни такого юного и, казалось бы, глупого и невинного дитя происходили вещи, которые обычным ребятам даже и не снились. Чара был мягко говоря… не самым лучшим человеком в мире. Но нужно помнить, что плохими людьми не рождаются, а становятся. Поселение, в котором жил ребёнок, не отличалось хорошей медициной, образованием и сохранением культурного наследия. Здесь жили или старики, или совсем бедные люди и пьяницы, успевшие завести множество детей. Чара рос большой семье с кучей сестёр и братишек. Но вечно пьянствующие родители не уделяли достаточного внимания всем детишкам, и ребёнку просто не хватало обыкновенной заботы. Тут и началось формирование личности Чары. Желание быть замеченным, быть в центре событий, постоянные шалости, в надежде на то, что на него наконец-то обратят внимание. Врождённая харизма позволяла осуществлять желания, но пожимал Чара то, что сам и сеял. Ну, а что же ещё получит ребёнок за очередной проступок? Похвалу? О, да, Чара, какой же ты молодец, что притащил домой убитую тобой же кошку и предложил младшим братьям и сестричкам потыкать в неё! Плачь дальше, идиот. Может, подумаешь в следующий раз как выпендриваться перед всеми. Время шло, а садизм не уходил. Повзрослевший Чара смеялся над глупым шестилетним собой, а пакости теперь становились вовсе не шуточными. Но он и правда ничего не мог с собой поделать. Причинять другим боль было так приятно. Эта странность была так же вызвана постоянными драками и насилием как в семье, так и за ее пределами. Так что если в шесть наше дитё издевалось над животными, то к годам двенадцати под прицелом были уже люди. Ну, по сути, как и при инциденте в кошкой, Чару не любили за проявления насилия. Но, если тогда это было больше «не выпендривайся», то сейчас всем не нравилось, что это уже не обычные попытки выделиться. — Однажды я заставил младшую сестру сжечь себе волосы, — говорит Чара единственному человеку, которому он доверяет - Фриск. Насилие со стороны дитя не всегда было физическим. Он спокойно мог заставлять людей делать неприятные вещи с собой, при этом не тронув жертву и пальцем. Таким же образом он глумился над Азриелем, Азгором, Ториэль и даже Фриск. — Нет, я не обижаюсь на тебя, — шепчет Фриск, — Я понимаю, это было в прошлом, и сейчас ты не причинишь мне и твоей приемной семье вреда. Фриск был не совсем прав. Это было сложно, но Чара научился зарывать желание мучать кого-то, или же отрывался на самом себе. Какое-то время. А потом все возвращалось на круги своя. По какой-то причине, он полюбил Фриск и ничего не смог сделать с этой влюбленностью. Всё пытался не придавать чувствам значениям, в надежде, что это пройдёт. Но все попытки были счетны. Хоть ненависть ко всему и садизм никуда не пропали, Чара иногда все же старался не причинять вреда Фриск. Но не всегда. Дитя в голубом свитере отвечало другу взаимностью. Они были привязаны друг к другу из-за множества пережитых вместе приключений в подземелье. По началу Чара был крайне недоверчив, а Фриск потакал его желаниям начать геноцид и совсем не сопротивлялся, когда тот хотел овладеть его телом. — Ты должен ненавидеть меня, Фриск, — бурчал Чара, — Почему ты делаешь вид будто тебе нравится, когда я контролирую тебя?! А в ответ лишь молчание. *** Когда Чара на поверхности ещё не обрёл своё тело из плоти, он устал делать вид, будто желание издеваться над кем-либо прошло. — А помнишь как мы убивали, Фриск, — протянул рыжеволосый ребёнок, — Ты тогда отлично справлялся с различными видами оружия. И даже порванной тетрадкой умудрялся биться. Фриск не любил разговоры об этом таймлайне, и его друг об этом прекрасно знал. — Ну же! Это не я держал в руке нож. А ты, Фриск. Ты ненавидишь себя? Ты должен ненавидеть себя. Сколько же мучений ты принёс монстрам, с которыми сейчас весело и беспечно обсуждаешь погоду и прочую чепуху. Это лицемерие, Фриск. — Ты прав. Это моя вина. Моя. *** — Хватит реветь как девчонка! Ты говоришь, тебе жаль? Да кому нужны твои сожаления, бесчеловечная ты сволочь! Фриск всё сидел и слушал как Чара насилует его мозг. — Я думал, что люблю тебя, Фриск. Но сейчас как только я получу своё тело, ты ответишь за все свои проступки. И как бы думаете? Чара получил своё долгожданное тело. Все такие радостные. Ура, королевский ребёнок жив! Но только на лице Фриск застыл дикий ужас, когда тот увидел «друга» в нормальном теле. Эта глупая нелогичность и противоречие… То Чара любит Фриск больше всего на свете, то он хочет его смерти. —Я устал от твоих идиотских разговоров! — Фриск и правда устал. — Уйди с глаз моих долой, Фриск. — Почему я должен уходить? Катись к черту отсюда! — Заткнись! Ты уже забыл, какого валяться в луже собственной крови? Я тебе с удовольствием напомню, если ты сейчас же не заткнешься. — Я расскажу об этом Ториэль! Или кому-то ещё! — Значит я сделаю так, чтобы твой вонючий рот не смог открываться. Уйди, пока можешь. Для тебя же стараюсь. Свалился же ты на мою голову! Никогда бы не думал, что смогу полюбить такого идиота как ты.