***
— Здравствуйте. Это вы Гонхи? Вы мне вчера писали? — А я был уверен, что ты придёшь. — Мы с вами не переходили на «ты». — Так давай перейдём. Всё равно тему нашего разговора сложно будет поддерживать в официальной обстановке. Не бойся, присаживайся! — омега потупил взгляд на парня, но сел. В глазах оппонента виднелся явный азарт. Сразу видно, что человек пришёл сюда не за просто так. — Ну и о чём ты хотел со мной поговорить? — Давай по-честному: ты же хочешь отомстить Иму? — Ну допустим да. — Давай без допустим. Конкретно да или нет, — альфа казался реально устрашающим, благодаря своей настойчивости. Омега даже начал тушеваться рядом с ним. Видя явную зажатость в собеседнике, Гонхи решил помочь ему немного расслабиться. Парочка алкогольных коктейлей уж явно справится с этой задачей. И вот уже омега сидит спокойный и готовый идти на деловые переговоры. — Я так понимаю, что ты что-то задумал? — Правильно понимаешь. — Я с законом дела иметь не собираюсь. — Боже мой. Да я тоже особо не намеревался заниматься таким. Я лишь хочу взять то, что по праву должно было принадлежать мне. Ну а ты получишь жесткий компромат, которым хоть до скончания дней можешь шантажировать этого пиздюка. — И что же ты собираешься делать? — А это ты узнаешь чуть позже. Главное ответь, ты согласен со мной сотрудничать? Выгода одинакова как мне, так и тебе, — один вопрос, а столько раздумий. Словно стоишь над пропастью, а сзади тебя люди с автоматами, и думаешь — прыгать или нет. — Я согласен. Он посмел посягнуть на моё сокровенное. В ответ я буду мстить ему всю его гнилую жизнь. — Молодец, малыш. Ты сделал правильный выбор. Ты явно не пожалеешь, — альфа хищно улыбнулся и взял омегу за подбородок. — Им Чангюн ответит за всё им сделанное.***
Весь день Чжухон с Кихёном не отходили не на шаг от младшего. Даже Хёну периодически «дежурил» вместе с ними. Чангюна это жутко бесило, но парней особо не волновало его мнение. Старших нужно слушаться. Так что помолчи и ходи с нами. Опека была такой, что даже на уроке, когда Гюна вызвали к доске отвечать, Кихён по привычке пошёл за ним. Было неловко, но без этого не обойтись. Все лишь посмеялись, а потом быстро забыли. Чангюн буквально ходил, как со своей охраной. Разве что в туалет отпускали одного и то, доведут, а там уже занимайся сам с собой. День продолжался и быстро подходил к концу. И вот уже началась долгожданная последняя пара. За целый день парень настолько разнервничался, что почки опять стали его подводить. Терпеть желания уже не было совершенно никакого, и быстро подняв руку, омега поросился выйти. Всё равно скоро конец первой половины пары. Какими косыми бы не были взгляды преподавателя, а отпустить он его отпустил. Куда деваться. Не сидеть же ему, умирать в аудитории. Чжухон заметив выход младшего, жестами попросил Ю пойти вместе с ним. Отпускать его одного они явно боялись, даже в туалет. Мало ли что случится по дороге. Кихён сразу же стал выпрашиваться вместе с другом, но учитель строго запретил выходить во время занятий больше чем одному человеку. — Вернётся и ты пойдёшь. — Но мне срочно нужно, — старший омега не унимался. — Ничего с ним не случиться. Уж справиться без тебя, а ты живо садись за своё место, — по аудитории прошёлся небольшой смешок, а Ки, рассерженный, сел на своё место. Чжухон сразу же заёрзал на месте, думая о том, что сейчас они оставляют младшего одного. «Всё будет нормально, Ли Чжухон, он просто идёт в туалет. Что с ним может сейчас произойти» — успокаивал себя парень. В рот опять попала ручка, что была уже довольно сильно изгрызена за все сегодняшние уроки. А нервишки то пошаливают. Чангюн спокойно шёл по пустым коридорам учебного заведения, осматривая стены и двери других аудиторий, откуда доносились голоса студентов, что отвечали учителям на поставленные вопросы. Большие окна открывали шикарный вид на родной город, который лежал словно на ладони. Аудитория, в которой учился омега была 7 этаже, откуда во время перемен из коридора было приятно смотреть на завораживающий пейзаж Сеула. Вышки домой, улицы, дороги и толпы перемещающихся людей, что отдалённо напоминали лишь маленьких фигурок. Красота. Хоть останавливайся прямо сейчас и любуйся. Однако организм в данный момент не горел желанием оценивать местные дарования природы. Поэтому парень вновь продолжил свой путь на этаж ниже. Все уборные в институте находились через этаж. Так что, чтобы дойти до ближайшего пункта назначения, нужно было миновать один лестничный пролёт и коридор одной из рекреации. И вот до нужного места рукой подать. Удар. Голова в миг начала жутко трещать, словно сейчас развалится на несколько кусочков. В глазах потемнело. Чангюн потерял сознание. Очнулся парень в непонятном месте. Темно, жутко темно. Повернуться невозможно, а после одной попытки на голову упало что-то непонятное. Мало и так боли, так оно ещё и на голову. Помимо всего прочего и жуткое ощущение, что кто-то исподтишка наблюдает за твоими несносными попытками выбраться. Ощущение ужасное, а масло в огонь подливают чужие руки, которые начинают гладить тебя по ногам. Вдруг глаза резко прорезало словно вспышкой от фотоаппарата. Свет включили. Не сразу придя в себя, Чангюн стал потирать глаза рукой, лишь бы поскорее увидеть всё здесь происходящее, и был жутко удивлён, увидев рядом сидящего Гонхи. Теперь он понял, что сидит в компании своего недобывшего в подсобке для спортинвентаря. — Я что, тебя так сильно напугал? Прости, детка, я не специально, — в глазах читался неподдельный интерес и игривость, а Чангюн всё сильнее и сильнее вжимался в стеллаж за своей спиной. — Ну милый, ну чего ты такой дикий, я же просто хочу пообщаться, — эти слова впились парню в голову с их самой первой встречи. — Чего ты от меня хочешь, — омега перешёл на панический крик. — Ну не надрывай голосок, детка, — альфа подсел к младшему ближе и схватил его волосы на затылке да с такой силой, что у Гюна не было возможности и пошевелить головой. — Он тебе ещё понадобиться, — и снова эта ужасно пошлая улыбка, не сулящая ничего хорошего. — Не трогай меня. — Это почему же? — вдруг за спиной альфы послышался ещё один голос. Перед глазами появилась ещё одна знакомая фигура. — А ты сюда как попал? — Чангюн уже чуть ли не орал во весь голос. — Это сейчас совершенно неважно. — Малыш, «не трогай» ты мне мог сказать ещё на нашем первом свидании. Но время идёт, а значит я, как твой альфа, уже могу взять то, что по праву должно принадлежать мне. И мне всё равно хочешь ты этого или нет, — альфа резко притянул голову парня к себе и грубо поцеловал. Чангюн, как только мог, старался не отвечать на поцелуй, в ответ на что получал лишь удары головой о стеллаж сзади. Губы потихоньку начинали опухать от тех укусов, что оставлял разъярённый Гонхи. А бывший парень Чжухона лишь молча стоял и наблюдал за всем процессом. Гюн начал брыкаться и бить альфу свободными руками, за что позже получил смачную пощёчину. — Мне всегда нравилась в тебе эта необузданность. Но подожди. Со мной ты запоёшь по-другому. Чангюн на миг притих, но снова и снова пытался освободить свою голову от тисков сильных мужских рук. — Ах да, про руки забыл. Соджун, достань-ка канат, — теперь Гюн знает имя и второго своего обидчика. Омега вытащил из соседнего стеллажа длинный канат, которым были наскоро замотаны руки парня. — Ну теперь ты полностью мой. Полностью и без остатка, — альфа заложил завязанные руки омеге за спину и вновь стал целовать его губы с неведанной силой. По лицу Гюна стали скатываться слёзы обиды. Он понимал, что сейчас с ним сделают и к чему это может потом привести. А если учесть, что это будет, по факту, его первый раз, то становилось совсем противно. Не так он видел себе этот момент. Гонхи надоело бесполезно терзать только губы, и он медленными поцелуями, словно дразня и сильнее разжигая огонь паники, стал спускаться к шее омеги, оставляя на ней алые засосы. А кожа у Чангюна была нежная. Ему пальцем ткни — синяк останется. А тут засос. Он потом на тоналке разорится. Места на теле было мало, негде было разойтись. А значит наступил момент самого интересного. — Включай камеру, — бросил альфа. — Сейчас будут самые сочные кадры. Противные руки потянулись к пуговицам свободной рубашки, что даже не была заправлена в джинсы, которые так великолепно подчёркивали омежьи бёдра. Чангюн сорвался на жуткий истошный крик. Крик о помощи, который наверняка никто так и не услышал. — Ты его насиловать собираешься? — до Соджуна только что дошло. — Ты же говорил, что не собираешься делать ничего противозаконного. В ответ последовал лишь грубый порицательный взгляд, что гласил лишь заткнуться и включить эту грёбанную камеру. — А это не противозаконно. Я беру то, что мне принадлежит. Он мой. Я лишь пользуюсь моментом. А ты заткнись и включать свою камеру, — Гонхи явно был не на шутку возбуждён и раззадорен безрезультатными попытками омеги выбраться из-под его тела. Чангюн толкал его своими бёдрами, на которые уселся альфа, пытался столкнуть его с себя. Но всё безрезультатно. Альфа был довольно тяжелее омеги и явно превосходил его в силовом показателе. — Не пытайся. Будет только хуже, — с тела сняли рубашку, что мигом полетела куда-то в сторону. Альфа принялся кусать ключицы младшего, оставляя на юном теле не следы жаркой ночки, а скорее следы жуткой пытки. Тело уже не поддавалось самому себе, так как было жутко вымотано попытками выбраться. К тому же жуткая боль в голове продолжала давать о себе знать. С ключиц парень медленно стал перемещаться всё ниже и ниже. Тело Има аккуратно скатилось вниз и теперь полностью лежало на полу. Альфа выцеловывал каждый миллиметр невинного тела, попутно кусая каждое место, где коснулись его губы. Так на теле вырисовывался незамысловатый узор из жутких следов насилия. Спустившись запретно низко, альфа поднял хищный взгляд на омегу и стал медленно расстёгивать ремень на брюках. Чангюн уже откровенно не сдерживал себя в криках и как мог срывал свой приятный голос. Альфа расстегнув ремень, стал медленно стягивать с тонких ног джинсы, а вместе с ними и зацепленную резинку боксёров. Гробовая тишина коридоров была бездушно прервана звонком с предпоследнего урока. Продолжать всё это теперь было опасно, т.к. велика вероятность, что громкоголосого Чангюна кто-нибудь услышит. — Оставь его, — резко проговорил Соджун. — С него и так хватит. Я думаю, он всё понял. Но альфа не унимался. Ему было этого мало. Ему нужно было, чтобы омега точно запомнил его на всю свою оставшуюся жизнь. — Ладно, сопляк. Но это ещё не всё, — альфа поднял омегу на ноги полностью голого и приказал Соджуну открыть дверь подсобки. — Делай, что я тебе говорю, а ты, мой милый Соджун, наслаждайся представлением, вытолкнул связанного Чангюна в коридор, полный студентов, полностью голым. Внимание не заставило себя ждать. В один момент жизнь Гюна морально закончилась. Прямо сейчас его голым выставили напоказ перед всем институтом. Все, кто был в этом коридоре сразу подоставали свои телефоны и стали снимать всё происходящее на камеру. Было ощущение, что ты словно зверь в клетке, а все люди над тобой лишь потешаются. Вымотанный Чангюн упал на пол и сложился в маленький комочек, продолжая несдержанно плакать. Боль. Жуткая боль, как физическая, так и моральная. Хотелось просто убежать от всего этого подальше и не вспоминать, как страшный сон. А Гонхи, словно хозяин с поводком, стал бить Гюна тем канатом, которым были связаны его руки. Парень требовал омегу встать на ноги и показать себя всего полностью. Омега на жуткие шлепки лишь сильнее сворачивался в клубок и продолжа лежать. Вдруг Чангюн услышал резкие возгласы публики и поднял голову. Гонхи лежал рядом с ним, а из его носа лилась кровь. Вдруг тёплые руки обняли обмякшее тело и накрыли своей толстовкой. Кихён. Друг аккуратно поднял Има с пола и попытался поднять его на руки, чтобы отнести в медпункт. Младший лишь смотрел на то, как Чжухон бил Гонхи со всей силой, попутно разъярённо крича на него и всех присутствующих. После пары крупных ударов и требований расходиться, мол «спектакль окончен», Хон подлетел к Гюну, поднял его одним махом на руки и, попросив Ки поправить на нём лежащую толстовку, понёс того в медпункт. Туда прибежали и директор, и педагог, с урока которого ушёл парень. Долго омега там не просидел, слёзно прося учителя отпустить его с Кихёном домой. Учитель естественно не стал противиться такой просьбе. Кихён помог другу одеться в его одежду, которую благо не порвали, и направился с ним домой, а вместе с ними напросился и Чжухон. Меньше всего сейчас хотелось смотреть в глаза Чжухону. Было жутко стыдно, что он увидел его в таком виде и при таких условиях. Поэтому задыхаясь в собственных слезах, омега упросил его не идти вместе с ними. Дома они оказались быстро. Сегодня как-то быстро потемнело. Поэтому домой они пришли уже в потёмках. Уложив младшего на кровать, Ки стал судорожно искать полотенце в комнате, чтобы отнести парня в душ и согреть. Тело омеги было жутко холодным, от бездушно ледяного кафеля институтских коридоров. — В шкафу на третьей полке, — судорожно проговорил Гюн. Ки моментально нашёл нужно полотенце и повёл Чангюна в душ согреваться. Аккуратно усадив друга в ванную, он стал настраивать воду, чтобы было по теплее. Омега вновь стал плакать, а тело покрыло тепло не только от душевой влаги, но и от собственных слёз. — Он теперь меня никогда не полюбит. Меня вообще больше никто и никогда не полюбит после такого, — парень издушно кричал в никуда. Старший лишь продолжал поливать его тёплой водой и нежно гладил по спине. — Маленький мой, Гюн~и, успокойся. Всё будет хорошо. Они ещё поплатятся, — Кихён продолжал успокаивать младшего. — Да ничего уже не будет хорошо. Ки, меня почти что изнасиловали. А когда пропала возможность, то просто выставили голым перед всеми. Это позор! ПОЗОР! — Чангюн стал кричать, продолжая задыхаться от жгучих слёз. Кихён лишь, не обращая внимание на воду, обнял друга, крепко прижимая к себе. — Всё уже прошло. Я с тобой, рядом. Прости меня, пожалуйста. Я меньше всего хотел, чтобы с тобой такое произошло. Я правда не хотел тогда тебя отпускать одного. — Я не злюсь на тебя, ты в этом не виноват, — парень сильнее прижался к другу. — Ки, отнеси меня в спальню, — просьба была моментально исполнена. И вот Гюн уже одетый в домашнюю одежду лежит на мягкой кровати. Через тонкую ткань длинной растянутой футболки хорошо видно всё, что творил Гонхи с Чангюном за время его пребывания в той подсобке. Ки не стал донимать его расспросами что да как, так как понимал, что для друга это будет болезненным воспоминанием о произошедшем. Вдруг в комнате раздался звук звонка телефона. Кихён принёс парню его телефон. Сначала парни подумали, что это Чжухон звонит, поинтересоваться. Но номер был незнакомым. — Здравствуйте. Это вы Им Чангюн? — неизвестный голос задал скорее риторический вопрос. — Да, а вы кто. — Приношу вам свои соболезнования. Ваши родители несколько часов назад разбились в автокатастрофе. Они сейчас находятся в клинике. Но травмы оказались несовместимыми с жизнью, — Чангюн моментально затих. В глазах весь мир будто разом упал и разбился о скалы реальности. — Молодой человек, вы меня слышите? — на вопрос уже не последовало ответа, так как трубка была повешена. Омега лишь повернул пустой взгляд на испуганного друга и еле слышно проговорил только два слова. — Они… умерли, — секунда и всю квартиру поразил жуткий истошный крик обиды, горя и боли. — ОНИ УМЕРЛИ! Кихён крепко прижал к себе тело Гюна и стал укачивать омегу, пытаясь хоть немного унять его боль. Он сам уже не мог сдерживать свои эмоции и сам начал проливать на щёки горькие слезы. — Кихён, мои родители умерли. РАЗБИЛИСЬ! ПРОСТО РАЗБИЛИСЬ! — слёзы лились непрерывными ручьями, а тело начало трясти. Приближалась истерика. Просидев и прокричав вместе с Кихёном с 30 минут, омега выпил с рук друга таблетку успокоительного. Состояние понемногу начало успокаиваться и стабилизироваться. И как только парень полностью успокоился, то попросил друга оставить его одного. Кихёну было в принципе страшно оставлять его одного. Но друг уверил его в том, что просто хочет побыть один и осмыслить дальнейшую жизни. Забрав из дома все ножи и лезвия, Ки, ещё раз проверив друга, пошёл домой. Пролежав в убивающей тишине ещё 15 минут, Гюн принял для себя важное решение. Жить ему теперь было не зачем. Всё равно у него отняли самое дорогое, что у него было — родителей. А ещё сегодняшние события. Уж они явно не помогут справиться с такой трагедией. Встав с кровати, Чангюн подошёл к шкафу с одеждой и, выбрав первое, что попалось под руку, надел на себя. Единственное, что он взял с собой, так это били дверные ключи от квартиры. Путь предстоял на мост, что стоял практически на краю района. Ночной город не опустел в количестве проезжающих машин. Поэтому мальчик шёл аккуратно вдоль быстрых машин, прямо по обочине. Вот центр моста. Красота. Прекрасный ночной пейзаж корейского города, который разноцветными красками отражался в чистой воде. Вот она — свобода. Одно движение и вода заберёт с собой все проблемы и беды, что преследуют этого маленького мальчика последнее время. А началось всё с чего? С новичка. С новичка, в которого он, как дурак, влюбился. Жаль, что безответно. И вот уже ноги переступили металлические заграждения. Теперь от решающего движения его отделяют только, собственные руки, что крепко держаться за прутья моста. Слёзы так и не прекращают литься, затмевая взгляд, которые и без того был совсем нечётким. Вот он последний шаг, и маленький сынок будет вместе со своими родителями. Один шаг и… — СТОЙ! НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО! Я ПРОШУ ТЕБЯ!