///
– Миха, тебе срочно нужен отпуск, – заявил Ипполит, отвлекая Романова от работы за компьютером. – Не думаю, – покачал головой он. – Но спасибо за беспокойство. Михе надо подготовить документы, он сейчас ни в какие словесные баталии вступать не хочет. – Неправильно думаешь, – но Муравьёв дотошный, сил нет. Миша устало потёр глаза и откинулся на спинку офисного стула. Поля с таким заявлением не стал бы выступать, не будь у него в кармане тысячи и одного аргумента. Значит, сейчас будет длинный монолог. – Ты давно не отдыхал, – Поля пододвигает к Мишиному столу стул и садится рядом. – Я отдыхал, как и все, в прошлом году, – непроницаемо произнёс тот и вдруг поймал участливый взгляд Саши Мозалевского – их дизайнер сидел за одним из дальних столов и добросовестно оформлял новые страницы журнала. – Думаю, нам всем стоит заняться делом, а не страдать ерундой. – Да что ты там наотдыхал? – досадливо морщится Поля, игнорируя последнее Мишино предложение. – В третий же день отпуска сорвался к нам из-за какой-то статьи, с которой мы сами могли бы справиться. Да и приезжал с тех пор по делам. Считаешь, это нормальный отпуск? Кто из нас юрист вообще, ты или я? – Вот именно, – Миша зацепился за последние слова, – я штатный юрист и никогда сильно не нагружен. Поэтому отстань от меня, Поль. – Нет уж подожди! – Ипполит заупрямился. ‒ Учитывая характер Пал Иваныча, темы наших статей и цензуру в России, ты нагружен. ‒ Так и скажи, что хочешь от меня избавиться, ‒ шутливо фыркнул Романов. Хотя отчасти Муравьёв был прав. С журналом Пестеля и правда было много проблем, но именно поэтому Миша и не хотел ни в какой отпуск. Вдруг что случиться? Да и не видел он в этом потребности. ‒ Скорее уж хочу избавиться от синяков под твоими глазами, ‒ покачал головой Поля. ‒ И добиться справедливости. Ладно, Мише всё-таки было приятно, что о нём заботятся, он улыбнулся краешком губ. И это тут же просёк Ипполит, чувствуя, что Романов дал слабину. ‒ Соглашайся, Мишань, я быстренько всё устрою. Съездишь, развеешься, заведёшь курортный роман, ‒ Поля чуть понизил голос, заглядывая Романову в глаза, мол слушай, от чего отказываешься. ‒ А без романа никак нельзя? ‒ Миша засмеялся и вопросительно уставился на Полю. Было видно, что на отпуск Романов уже согласен, но вот насчёт последнего предложения у него были большие сомнения. ‒ Конечно нельзя! ‒ возмутился Ипполит, как будто Миша отказался сейчас не от романа, а едва ли не от родины. ‒ Тем более это пойдёт тебе на пользу. ‒ Это каким же образом, интересно? ‒ прищурился Романов. ‒ Встретишь там какую-нибудь горячую южную красотку, ну или красавца, кто тебя знает... И одиноко не будет, и город тебе покажут, в отпусках же главное что? Развлекаться на всю катушку! ‒ А у тебя кто был, красотка или красавец? ‒ без задней мысли спросил Миша, чувствуя за этим советом личный опыт. ‒ У меня было два горячих южных красавца и это была самая насыщенная неделя в моей жизни, ‒ не колеблясь, завил Поля, но потом вдруг задумался. ‒ Кроме возможно тех дней, когда я готовился к сессии... ‒ Аж страшно представить, чем насыщенная... ‒ Миша в отнюдь не притворном ужасе потряс головой. ‒ Рассказать? ‒ с готовностью предложил Ипполит. ‒ Нет! Избавь нас от подробностей, ‒ Миша поднял руки в жесте защиты. ‒ Ладно я, но Саша у нас нежный, он не выдержит. За спиной смешливо фыркнул Мозалевский. ‒ Ладно, я в любом случае рад, что ты согласился, ‒ довольный собой Поля подошёл к собственному столу, но долго усидеть за ним не мог. ‒ Я за кофе, кому-нибудь прихватить стаканчик? ‒ Мне! ‒ отозвался Миша. ‒ Раз уж ты взялся заботиться, ‒ подмигнул он уходящему Поле, на что тот закатил глаза. ‒ Ты бы сильно на Полю не надеялся, кофе он тебе не скоро принесёт, ‒ из своего угла вдруг подал голос Саша. ‒ Почему? ‒ озадаченно нахмурился Романов, выглядывая из-за компьютера. ‒ Поля кофе вообще не особо любит, зато любит забежать в отдел журналистики пококетничать с одним новеньким сотрудником. А автомат с кофе как раз находится в конце коридора, поэтому пойти за кофе ‒ это идеальный прикрытие, чтобы на обратном пути заглянуть к тому журналисту, ‒ с лёгкой улыбкой пояснил Мозалевский. ‒ Так что если хочешь кофе, то давай я схожу? ‒ Нет… ‒ растерянно замотал головой Миша. ‒ А откуда ты?.. ‒ Я просто наблюдательный, ‒ пожал плечами Саша. ‒ Это тот, который похож на моего брата? ‒ нахмурился Миша, пытаясь вспомнить всех журналистов, которые работали у них в компании. ‒ Во-первых, я не видел твоих братьев, а во-вторых, на какого именно? ‒ На Костю… ‒ почти шёпотом ответил Романов, вглядываясь в коллегу. ‒ Саш. ‒ Да? ‒ не отрываясь от работы отозвался он. ‒ Ты согласен с Полей? ‒ со слабой надеждой на отрицательный ответ спросил он. ‒ Да, полностью, а ты тут совсем захандрил… ‒ Мозалевский сочувственно посмотрел на коллегу. ‒ Небо на землю не упадёт, если ты позволишь себе отдохнуть. Знаешь, странно, что именно у тебя эта гиперответственность проявляется, ты вроде самый младший в семье. ‒ У нас эта гиперответственность у всех в крови, ‒ грустно хмыкнул в ответ Миша. ‒ Так значит мне нужен отдых? ‒ ещё раз уточнил он, как будто не хотел верить, что люди устают. ‒ Как воздух, Миш. Я тебе может секрет открою, но он нам всем нужен, ‒ мягко улыбнулся Саша. ‒ Так что, как я уже сказал, Поля прав. Ну вот со всем, кроме курортного романа, не думаю, что это обязательная часть отпуска. Хотя на твой выбор, кто ж тебя знает… ‒ Значит отпуск... ‒ Миша отвернулся к окну, думая, хорошей ли идеей будет ехать на море в сентябре. И курортный роман ему в это мгновение показался совсем не плохой идеей.///
‒ Поздравь меня, я выбил себе отпуск, ‒ приземлился рядом с Костей Матвей. Его широкой улыбкой в этот момент можно было осветить весь кабинет. ‒ Не так ты начал разговор, ой не так… ‒ продолжая капаться в бумагах, покачал головой Романов. Но приподнятый уголок губ говорил, что за Муравьёва тот всё-таки был рад. ‒ Точно, ‒ театрально приложил себе руку ко лбу Матвей. ‒ Я же совсем забыл посвятить тебе оду в благодарность за пару словечек, которые ты замолвил за меня! ‒ Ну, мой брат в уровне язвительности может посоревноваться с тобой, поэтому не оду, но хотя бы какой-нибудь задрипанный стишок я от тебя ждал, ‒ в тон коллеге ответил Костя. ‒ Я же шучу, ну Кость, ‒ Матвей легонько толкнул того плечом. ‒ Ну это же любя… ‒ Ну если уж любя, то сошла бы элегия, ‒ отвлекся от работы Романов и посмотрел на Матвея с улыбкой. ‒ Я просто отвратителен в написании поэтический произведений, не унаследовал, к сожалению, талант папеньки, будь он три раза неладен, ‒ Матвей поморщился. ‒ Но могу распечатать тебе благодарность на своём принтере, ‒ с довольной улыбкой заключил он. ‒ Хватит благодарности в устной форме, ‒ хмыкнул на это витиеватое предложение Костя. ‒ Тем более у меня у самого есть принтер. ‒ Кость, реально спасибо, ‒ перешёл с шутливого на искренний тон Муравьёв. ‒ Я бился с Александром Палычем последние несколько месяцев, это был сущий кошмар. ‒ Рад за тебя, ‒ сердечно поздравил Костя. Матвей не раз выручал его в паре серьёзных случаев, поэтому не помочь ему с неозвученной просьбой (слишком уж этот Апостол гордым был, чтобы просить напрямую) он не мог. ‒ Спасибо. А ты когда собираешься вырваться из этого пыльного кабинета? Романов вопросительно повёл плечами. ‒ У меня ситуация сложнее… Но постараюсь в декабре укатить ненадолго в Польшу. ‒ И как же мы будем без нашего обожаемого заведующего? ‒ покачал головой Матвей ‒ А как же мы будем без нашего незаменимого травматолога? ‒ парировал Костя. ‒ Ну я-то как раз заменимый, ‒ рассмеялся Муравьёв. ‒ Ты лучше скажи мне, в Польшу ты едешь случаем не к Жанетт? Костя внезапно поморщился, как от зубной боли, а потом медленно покачал головой. ‒ Значит к Жози? ‒ продолжал допытываться коллега. ‒ Матвей, вот лучше бы вместо того, чтоб в моей личной жизни копаться, свою организовал, ‒ миролюбиво, но с ледяными нотками в голосе оборвал того Костя. Он был хорошо настроен почти ко всем темам для разговоров, но свою личную жизнь готов был обсуждать только с избранными. Теперь на реплику Романова поморщился Матвей. ‒ Не думаю, что мне это нужно прямо сейчас, ‒ спустя паузу произнёс он, поднимая глаза на Романова. Тот коротко и понятливо качнул головой. ‒ Тогда эту тему закрыли, ‒ примирительно улыбнулся Костя. ‒ И вообще, наверное, все темы закрыли, ‒ вдруг нахмурился он, получая на телефон сообщение. ‒ Меня Сашка вызывает. Удачи там, отдохнуть тебе хорошо, и чтоб погода была лётная или плавательная, какая тебе нужней, ‒ он ободряюще хлопнул Матвея по плечу. ‒ Я побежал. ‒ Спасибо за пожелания, ‒ уже почти в спину крикнул тому Муравьёв. На душе неожиданно стало тяжело. То ли от совета Кости организовать свою личную жизнь, то ли из-за комканного прощания с ним. Наверняка от первого. Матвей подпёр щёку рукой, хмуро рассматривая Костины документы. Его личная жизнь заботила всех: маму, братьев, сестёр, вон даже коллег. Хотя Романов наверняка сказал это не с реальным желанием докопаться, а чтобы Муравьёв от него самого отстал, но факт остаётся фактом. Матвей был склонен полагать, что мало кто с ним может ужиться. Заскоки, плохие черты характера, но у кого их в конце концов нет? Значит дело в другом. Он просто не искал. Вот так просто. Матвей даже не пытался найти себе человека, с которым ему было бы хорошо рядом. Полагал, что тот сам найдётся. Или нет. В современном мире это уже не казалось таким важным. Но важным казалось то, что Анна Семёновна каждый раз смотрела на него так, будто её сын самый несчастный человек на планете. ‒ Но я же не несчастный, верно? ‒ вслух спросил сам себя Матвей. Не несчастный. А значит можно продолжать ждать, пока тот самый его человек сам не ворвётся в его жизнь. Ну или нет.///
Матвея отвлёк от скроллинга ленты соцсетей скрип двери. Он удивлённо нахмурился и вышел в коридор. На пороге его номера стоял молодой человек с чемоданом и рюкзаком. Увидев Матвея, он на мгновение застыл, замешательство отразилось у него на лице. Смущённо улыбнувшись, незнакомец выглянул за дверь, видимо, что-то сопоставляя у себя в голове. Матвей лишь беззлобно усмехнулся и прислонился плечом к стене. Наблюдать за этим парнем становилось весело. – А... Это не четвёртый этаж? – уже без капли надежды в голосе спросил тот. Нужно было как-то заполнить неловкую тишину. – К сожалению, нет, – выдохнул Матвей, театрально качая головой. Обижать юношу не хотелось, просто эта ситуация стала первым примечательным событием за все два дня отпуска. – Извините... – незнакомец виновато прикусил губу. – А почему "к сожалению"? – вдруг спросил он, заставая Матвея, который вообще-то сказал это для красного словца, врасплох. – Ну... – срочно нужно было придумать остроумный ответ. – Знаете, просто если бы вас подселили ко мне, я не был бы против такого очаровательного соседа. Флирт был не самым лучшим вариантом в экстренных ситуациях, тем более такой откровенный, но Матвею в голову ничего умнее не пришло. – Понятно... – парень чуть покраснел, подхватил чемодан и тут же попытался ретироваться. – Ну прости, – Матвей сорвался с места, и придержал того за локоть, но столкнувшись с недоуменным взглядом, тут же отпустил. – И за это прости. Я просто хотел разрядить обстановку. Ничего плохого я не имел ввиду, окей? Парень замялся, но Матвей уже почувствовал, что уже можно брать ситуацию в свои руки, и с улыбкой подхватил чужой чемодан, протягивая ладонь для рукопожатия. – Матвей. – Миша, – ответно улыбнулся парень, пожимая чужую руку. – Ты не представляешь, как приятно познакомиться, ‒ Матвей вдруг почувствовал острую нужду пожаловаться на разочаровавшее его начало отпуска. ‒ Тут же ничего интересного не происходит, я ведь большего ждал от этого города, не то чтобы планы строил, но хотелось провести время хотя бы с удовольствием. А тут даже море подвело, все два дня, что я тут, так штормит, что фиг поплаваешь, весьма возможно, что и сегодня штормить будет. Ты, кстати, собирался на море? И вообще, чтобы нормально развлечься, нужно будет ехать или в Сочи, или в крайнем случае на Красную Поляну. А ты что думаешь делать? Миша растерянно улыбался всё то время, пока Матвей рассуждал о возможностях отдыха на Чёрном море. Никогда ещё с ним так непринуждённо не завязывали беседу. ‒ А я думаю… Вот это вот мой номер, ‒ Миша указал Матвею на светлую дверь справа. Тот подёргал ручку и посмотрел на него со смешинкой. И Миша только сейчас понял, как глупо вломился в чужой номер. У него же в руках был ключ, а ему почему-то даже в голову не пришло его использовать. Он смущённо отпер дверь и пустил Матвея первым. ‒ Думаю, что сначала хочу осмотреться тут. Может, мне больше понравится Адлер, чем тебе. ‒ Тогда я могу сопроводить тебя, если ты не против, ‒ оживился Матвей, ставя чемодан рядом с кроватью. ‒ Я-то уже осмотрелся, и смогу провести тебя по самым неразочарующим местам, ‒ и улыбнулся так обаятельно, что Миша, не выдержав, кивнул. ‒ Отлично, тогда ты заходи, как соберёшься. Номер мой ты уже знаешь, ‒ подмигнул он на прощание и вышел, оставляя Мишу одного. Это было слишком стремительное знакомство, Матвей оставил после себя какой-то невероятный вихрь из эмоций и ощущений. Миша присел на кровать и выглянул в окно. Оттуда открывался живописный вид на море и полоску пляжа, который принадлежал их отелю. И сегодня, вопреки прогнозам Матвея, никаких волн не ожидалось. ‒ Интересно, он потащит меня на пляж? ‒ сам у себя спросил Миша и, хмыкнув, пошёл в душ. После дороги хотелось помыться. И только обсохнув и переодевшись, он решил, что ничего страшного не случится, если он сходит на прогулку с этим взбалмошным Матвеем. Может, он даже посоветует какое-нибудь приличное место, чтобы пообедать. Поэтому спустившись на этаж ниже и немного помедлив, Миша всё-таки постучал в дверь. Начиная с этого стука, всё и закрутилось. Их первый пьяный дебош, как и первый пьяный секс, состоялся сегодня же вечером. Хотя стоит сказать, что сначала они вполне цивильно прогуливались по городу и набережной, заходили в разные ресторанчики, в общем, напитывались местным колоритом. И чёрт их дёрнул завернуть в караоке-бар с забавным названием. Там тоже вначале всё происходило чинно, но стакан за стаканом, и разморённые прогулкой Матвей и Миша пошли петь. Всем известную «яхту, парус» им по какой-то причине вырубили на середине, что обоих не устроило. Кто ж виноват, что людям захотелось допеть эту песню во что бы то ни стало, а стойки для микрофонов не были прикручены к полу? Как Миша говорил, они всего лишь хотели одолжить одну. Конец у истории был бы печальнее, если бы им накатали штраф, но их отпустили, взяв честное слово не появляться на этой улице. Пьяные, но растерявшие всю свою буйность, они дошли до отеля, добрались до этажа, где жил Матвей, и Миша уже хотел было попрощаться и поблагодарить за весёлый вечер, как его притянули для долгого поцелуя. Пресловутых бабочек Миша не почувствовал, только лишь ощутил, как сладкая нега разливается по всему телу. Целоваться вот так возле номера было до головокружения хорошо, но Матвей неожиданно отстранился и спросил: ‒ Может ко мне? После этих слов стало ещё лучше. Секс по пьяни хорош тем, что на следующее утро участники сия процесса ничего не помнят. Но это только в случае, если напиваться до беспамятства. Миша и Матвей не были пьяны до беспамятства, поэтому утро началось с лёгкой головной боли и стыда, но перед друг другом. Перед соседями. ‒ Бедные люди, я бы на их месте жалобу на нас накатал, ‒ Матвей поморщился, дотрагиваясь до головы и привставая с кровати, но тут заметил такую же гримасу у Миши на лице и мягко улыбнулся, вновь ложась рядом. ‒ У тебя всё хорошо? Миша улыбнулся в ответ, и Матвей не удержался от того, чтобы протянуть руку и запустить её в Мишины светлые кудри. ‒ Можно поцелую? ‒ спросил он тихо, на что Миша рассмеялся. ‒ Вчера ты не спрашивал. Матвей хмыкнул и мягко коснулся чужих губ своими. И когда Миша одевался спустя несколько минут, то вполголоса проронил: ‒ Не думал, что и правда закручу тут курортный роман. Он не увидел застывший взгляд Матвея только потому, что стоял к нему спиной. Но они не прекратили проводить время вместе даже после того, как Миша заклеймил их отношения курортным романом. Возможно, со стороны Матвея это казалось молчаливым одобрением такого вида отношений, но это было не так, он просто хотел быть рядом с Мишей. С ним было не только весело, но и интересно, он был очень умным молодым человеком, с которым можно было поговорить едва ли не на любую тему. Так что, когда однажды погода на улице испортилась и пошёл дождь (хотя сравнить его с серой Петербургской моросью рука не поднималась), они просто весь день просидели в номере у Матвея, смотря по телефону сериалы и разговаривая про всё на свете. Ну, почти про всё. Оба обтекаемо уходили от темы семьи и работы. Миша, потому что ему посоветовал так Поля, а Матвей, потому что видел, что Мише неприятно об этом говорить. Но всё остальное, начиная от возможности существования цивилизации дельфинов, заканчивая зарубежной средневековой классикой было обсуждено. Миша даже внезапно почувствовал себя дома. Они всё-таки съездили на Красную Поляну, и в Сочи съездили, и вообще Матвей вёл себя не как турист, а как местный житель и ориентировался в самом городе и в окрестностях просто отлично (Миша не догадывался, но Матвей специально откапывал всю информацию про развлечения, чтобы порадовать его). А Матвея его чувства с каждым днём захватывали всё больше и больше. Он был уверен, что вот он, тот самый его человек, другого не надо! Но что поделаешь, если для этого человека ты такое же развлечение, как прогулка на яхте или катание на подъёмниках. Такой же выброс гормонов счастья, но только не разовый, а на шесть дней. А в телефон заглянуть, чтобы узнать хотя бы один контакт, не позволяла совесть. Да что там контакты, они даже фамилий друг у друга не спросили. Но мрачные мысли посещали Матвея редко, только когда Миши не было рядом. А тот был рядом едва ли не всё время. От этого на душе становилось теплее. Миша сам казался Матвею тёплым южным солнцем. И это солнце хотелось увезти с собой, вот только не получилось бы, как ни старайся. Поэтому оставалось наслаждаться им временно, только шесть дней. И эти шесть дней промчались в череде поцелуев, общих пробуждений, безудержного веселья и несравнимого ни с чем счастья. Очень быстро промчались. И оставили после себя в двух сердцах не удовлетворение и тёплые воспоминания, а такую беспробудную тоску, что хоть волком вой. Было до ужаса обидно осознать всё, когда их дороги разошлись. Было больно от того, что, похоже, на этом всё и закончилось… /// – Кофе? – Саша ставит перед Мишей стаканчик, на что тот грустно, но благодарно улыбается. – Всё нормально? Мы-то думали, что ты отдохнувшим приедешь, а ты почему-то совсем зачах... Романов только согласно кивает головой и ничего не говорит. Слишком много нужно было сказать там, сейчас всё уже бессмысленно. Хотя нет, нужно было сказать немного, всего пару слов, но таких нужных и важных. А теперь поздно. – Я опоздал, – вздыхает Миша как будто про себя. Потом замечает недоумевающий взгляд Саши и улыбается, отгоняя уныние. – На поезд опоздал, когда возвращался, а из-за этого такая нервотрёпка вышла... Никогда такого со мной не было, вот и расстроился немного. – Нашёл из-за чего, Миш... – облегчённо улыбается Мозалевский. – Ничего страшного ведь не произошло, с кем не бывает. – Знаешь, ты прав, – Романов кивает, пододвигает к себе кофе и делает глоток. – Спасибо. И за кофе, и... Вообще за всё. Может, не всё так плохо, как он представлял. – Мне бы кто кофе принёс... – бурчит из-за своего стола Ипполит. Он уже провёл Мише допрос с пристрастием, но, не добившись от него ничего толкового, просто махнул на это дело рукой. А час назад он со скоростью света подорвался к компьютеру. Видимо, вспомнил о каких-то дедлайнах. – Так ты его не любишь, если не ошибаюсь, – вопреки своим словам Саша ставит перед Муравьёвым собственный стаканчик. – Я, если что, его не пил. – Не люблю, – подтверждает Поля, но смотрит на Сашу благородными глазами. – Но он повышает работоспособность. – Вообще-то это частое заблуждение, – замечает Миша. – Ты лучше не делаешь, Романов! – Поля падает лицом в ладони и издаёт умирающий звук. – Мне Пал Иванычу правки сдавать в час, а половина их всех в флешке, потому что не успел я вчера их загрузить, куда надо! А Матвей всё не едет... – Ипполит с надеждой проверяет телефон на наличие сообщения от брата. Романов аж вздрагивает от упоминания знакомого имени. А вдруг теперь он ни с одним Матвеем нормально общаться не сможет?.. Саша сочувственно хлопает Полю по плечу, мол держись, и уходит за кофе, всё-таки свой он благородно пожертвовал коллеге. Некоторое время в кабинете раздаются только судорожные удары пальцев о клавиатуру. Миша тоже погружается в разбор новой статьи. – Ну слава богу! – вдруг восклицает Поля, глядя в экран смартфона. – Миш, можешь сходить за флешкой? – умоляюще спрашивает он, весь обращаясь на Романова. – Поль, я даже не знаю, как этот твой... Матвей выглядит, – отрицательно качает головой тот. – Это будет человек с моей флешкой в руках, жизненно необходимой мне флешкой. Мишань, ну сходи пожалуйста, мне ж после Пал Иваныча ещё и Серёжа по шее даст... Я бы Сашу попросил, но он куда-то смылся, – давит на жалость Муравьёв, состраивая мордашку несчастного кота. – Ладно, – Миша отъезжает от стола. В конце концов ему не помешает проветриться. – Скоро приду. На улице он оказался быстро, всё же хотелось выполнить просьбу Ипполита добросовестно. Там моросил мелкий противный дождик, что ещё больше заставляло тосковать по Адлеру, солнцу, морю и Матвею. Миша уныло провожал взглядом каждую проезжающую мимо машину, надеясь, что вот сейчас она остановится, и ему больше не придётся мёрзнуть – он решил, что выйти за флешкой можно и без пальто, но прогадал. – Ну когда же... – Романов зябко обхватывает себя руками, уже начиная раздражаться, но тут рядом с обочиной тормозит машина, и он облегченно выдыхает, надеясь, что сейчас оттуда вылезет нужный ему человек. – Наконец-то! Первым он замечает не флешку. Сначала Миша видит из-за машины до боли знакомую светлую макушку. Водитель хлопает дверью, обходит автомобиль спереди, и Мишино сердце, кажется, делает кульбит. Матвей снимает нелепые при такой погоде солнечные очки и смотрит на Мишу, кажется, бесконечно долго. Но потом он первый срывается с места, выверено быстрым шагом доходит до Миши и заключает его в крепкие объятия. Миша утыкается носом в пальто, которое пахнет автомобильным салоном, Питерским дождём, а ещё самим Матвеем, и Романову думается, что лучше этого запаха быть не может. – Я уже всерьёз задумал искать тебя, – тихо говорит Матвей почти Мише на ухо. – Просто спросил бы у Ипполита он бы тебе всё про меня выдал, – улыбается Романов. – В жизни бы не подумал, что ты брат Поле, – смеётся он неожиданно. – Почему? – вкрадчиво интересуется Матвей. Даже не потому, что реально желает узнать, просто хочется снова услышать Мишин голос. – Все, кого я видел из вашей семьи, были темноволосые, – выдыхает Миша тому в волосы, а потом отстраняется, потому что снова хочет посмотреть в глаза, по которым он так скучал. – Ну так доминантный ген… – в тон Мише вторит Матвей, – Хочешь прочитать мне лекцию по биологии? – Хочу тебя поцеловать. – Где моя флешка?! – Ипполит обводит взглядом все часы в поле своего зрения. – Почему так долго?! – Я не знаю. Или это был риторический вопрос? – спрашивает Саша, думая, что это может успокоить Муравьёва. – Это было взывание к Богу, – ворчит Поля. – Можешь из окошка выглянуть? – складывая бровки домиком просит он Сашу. Мозалевский вздыхает, но идёт к окну. – Ну... Думаю, последнее, о чём сейчас думают Миша и Матвей, так это о флешке, – отхлёбывает он кофе и странно улыбается. Поля раздражённо сжимает губы и решительно направляется к коллеге. По какой причине вообще эти двое могли задержаться? Когда он видит, как Миша самозабвенно целуется посреди улицы с его братом, то сначала подвисает. Но потом думает, что с проблемами (правда, была ли эта странная ситуация проблемой он ещё не решил) следует разбираться по мере их поступления. Поэтому сначала дедлайн, потом весь остальной мир. – Могли бы сосаться уже после того, как принесут мне флешку... Саша только тихо смеётся.