Хоть раз, подумай о себе

Цзян Чэн сначала даже не понял. Ну, правда, а кто бы догадался, кроме шицзе?! Этот болван никогда не был серьёзен, жаловался на тысяча и одну мелочь, улыбался и шутил. Во всём этом было что-то странное, но, пребывая в постоянном состоянии раздражения, молодой наследник клана Цзян не мог выцепить эту странность.. Вэй Ин никогда не жаловался всерьёз. Никогда. Ни разу. Ни разочка. Всегда улыбался, отшучивался, переводил тему так, что догадаться о том, что тебя с лёгкостью увели от нежелательного для него разговора, было практически невозможно. Цзян Чэн не помнит, чтобы Вэй Ин грустил – при нём он никогда не демонстрировал этого. Разве что один раз, один единственный раз Вэй Усянь позволил пролиться своей боли наружу, когда они лежали в траве неподалеку от обгоревших остовов некогда красивых строений Пристани Лотоса и каждый глотали немые слёзы скорби. Но тогда у Цзян Чэна было своё горе, так что чужое он попросту пропустил мимо, позже нещадно коря себя и поедая поедом в свободное от командования время. Вэй Ин всегда оставался рядом. Иногда незримо, будто добрый дух за плечом маячил призрак его присутствия, пока они с Лань Ванцзи денно и нощно искали малейший намек на его местонахождение, любой след, который рассказал бы, куда делся солнечный, по-своему тёплый человек, греющий окружающих своей верой в справедливость и добротой. Иногда наоборот, не отлипая, не отходя ни на шаг, но при этом умудряясь не душить своей заботой. Всегда, в минуты нужды, соизмеряя необходимость и в чём-то безалаберность тех или иных действий и поступков готов был прийти на помощь, не прося ничего взамен. Лучащийся спокойной уверенностью в себе и собственных возможностях, поневоле заражал всех вокруг верой в себя, желанием стать лучше. И сейчас, глядя в спину уходящего от него Вэй Ина, любимого брата, готового уйти из Ордена ради того, чтобы не стать пятном на репутации, чтобы сохранить шиди от возможных нападок других Глав, ради несчастных людей, оказавшихся жертвами ситуации, Цзян Чэн с ужасом чувствовал невосполнимую потерю. Даже щека уже не болела – настолько стало всё равно. Если отпустит сейчас, что-то между ними сломается, исчезнет, пропадёт без следа. И он должен это исправить. Проблема Вэй Ина в том, что он никогда не думает о себе.

***

Сильные руки сомкнулись на талии Вэй Усяня, когда он готовился сделать последний шаг из пещеры. Сердце заболело с новой силой – что ещё он должен сделать, на что ещё пойти, лишь бы Цзян Чэн не оказался втянут в игры великих из-за него? Он и так уже наломал дров в этой жизни, а также на несколько последующих, хватит создавать окружающим проблемы. В конце концов, если бы не он, ничего бы не.. – Сколько ещё ты будешь жертвовать собой? – хриплый, откровенно больной голос брата был насквозь пропитан горечью. Сердце сдавило сильнее и судорожный вздох покинул лёгкие. – Цзян Чэн.. – Не Хуайсан, Цзян Яньли, Ло Цинъян, Лань Ванцзи, Вэни, я в конце концов! Ты всё делаешь для других, отдаёшь всё, что имеешь сам, из кожи вон лезешь, чтобы помочь! Вэй Усянь, Вэй Ин, а-Сянь, ты хоть раз, хоть раз делал что-то для себя? Хоть один раз ты подумал о себе? Скажи, подумал? – Цзян Чэн перебил его, не дав даже начать. Руки шиди мелко дрожали, отдаваясь дрожью в душе самого Вэй Ина, а тихое а-Сянь защекотало под рёбрами, поднимая волну тепла. Цзян Ваньинь тем временем продолжал. – А я тебе отвечу – нет! Ты никогда о себе не думаешь! Ни-ког-да! Всегда помогал Не-сюну, зная, что тебя будут ругать. Начистил Павлину перья за шицзе, зная, что мама будет в ярости, заступался за меня и отца, помогал шиди и шимэй учиться. Круги нарезал вокруг своего обожаемого Лань Чжаня, чуть не на руках носил и защищал от Вэнь Чао. Спас Мянь-Мянь от клейма, подставившись сам, выгнал меня из пещеры Сюань У.. перечислять можно бесконечно, столько всего ты сделал за свою жизнь хорошего. Но я не помню, чтобы ты хоть на секунду решил что-то сделать для себя, понимаешь ты? Цзян Чэн уткнулся лбом в дрогнувшее плечо и крепче сжал руки – чтобы не думал даже сбежать или вырваться. Он.. он вынудил его это сказать.! Пусть теперь слушает всё, что накопилось, пока они прятались друг от друга. Боги, какие же они оба были дураки.. Голос совсем стих и сел, но заклинатель прокашлялся и закончил, потершись носом о складки серого одеяния и вдыхая запах трав и свежей древесины. – Я.. я не хочу потерять тебя. Смешно сказать, но по тебе не поймёшь, что творится у тебя в душе. Хах, вы с Лань Ванцзи действительно похожи. У него холодное лицо, а ты слишком умело маскируешь всё ненужное, пряча за тысячей своих улыбок. Мне стыдно, что, выросши рядом с тобой, я не понимаю, когда тебе плохо, когда больно, когда одиноко. Шицзе.. шицзе знает, я нет. И мне.. мне чертовски жаль, а-Сянь. Тело в руках Главы Цзян мелко тряслось, обуреваемое сотней эмоций одновременно, а на тыльную сторону ладони внезапно капнуло что-то очень горячее, медленно остывая. Цзян Чэн зажмурился и уткнулся носом в затылок старшего брата, уговаривая себя опять раскрыть рот и закончить, наконец, начатое. – Не отталкивай меня снова, пожалуйста. Я понимаю, что ты хотел как лучше, но это не так. Нам с шицзе.. ладно, чёрт с тобой, мне, мне тебя не хватает. Я скучаю. Ты нужен нам дома, а-Сянь. Пожалуйста, возвращайся. Я и Вэней твоих заберу, если так хочешь, ладно! Только.. вернись домой. На руки капнуло снова и Цзян Чэн прикусил губу до крови, чтобы не всхлипнуть. Он чувствовал себя маленьким ребенком, который бессилен перед чувством ускользающего через сжатые пальцы тепла, что так щедро дарил ему Вэй Ин; перед чувством возникающих между ними высоких стен и отчуждённости. Мужчина скрипнул зубами – нет, он уже не мальчик, он будет бороться. Даже если ради того, чтобы удержать брата ему придется бороться с его внутренними демонами и самим собой. О, великая богиня, он сделает всё, чтобы вытащить Вэй Усяня из этого порочного круга потерь и самобичевания. Если захочет уйти – неволить не станет, но хотя бы сохранить их отношения он обязан. Себе обязан, сестре.. им обоим нужен Вэй Ин. – Правда, заберёшь? – хрипло спросил Вэй Ин, запрокинув голову и пытаясь загнать вытащенные младшим братом наружу, уязвимые и хрупкие чувства, обычно надёжно запертые на задворках сознания и практически забытые. Видимо, тогда в нём всё-таки что-то надломилось, пока он жил на улице. И правило не показывать слабости никому, даже близким, вбилось похлеще заклинательской науки. Пара слезинок всё-таки сорвалась с длинных ресниц, прокладывая мокрые дорожки по бледным щекам. Сзади прерывисто вздохнули и быстро-быстро закивали. – Да, клянусь, что да, – так, на всё соглашаться, на абсолютно всё, лишь бы не передумал! – И меч носить заставлять не будешь, – капризно и чуточку плаксиво протянул Вэй Усянь, слабо улыбаясь и ероша волосы Цзян Чэна, опять тыкающегося в плечо, как слепой кутенок. – Не буду, не буду, – ну, раз шутит, значит, уже чуток успокоился.. Цзян Чэн выдохнул, не в силах прямо сейчас отпустить Вэй Ина "на волю". Они продолжали стоять на пороге, застыв на месте. Вэй Ин мягко рассмеялся, качая головой. – Диди, ты неподражаем, – улыбнулся он, а потом громко захлопнул рот, для верности затыкая его ладонью. Шиди за спиной застыл, казалось, что даже дышать перестал. Вэй Ин успел раз пять проклясть свой длинный бескостный язык, как до слуха донеслись тихие и какие-то робкие слова, заставившие только-только просохшие от слёз глаза снова наполниться предательской влагой. – Рад слышать слова похвалы от гэгэ, – чего это стоило Цзян Чэну и заикаться не надо. Но на душе полегчало и стало спокойнее. – А-Чэн, – Вэй Ин развернулся в кольце рук и крепко сжал шиди в объятиях, чувствуя столь же крепкую хватку на своей спине и не в силах подавить широкую радостную улыбку. Цзян Чэн над его плечом тоже улыбался, немного шало и неверяще, но так же радостно. А в мыслях вертелась только одна мысль "Фух.. у меня получилось..". Что-что, а потерять Вэй Ина он не хотел. – А-Чэн, – он спит или его бесстыдный братец и правда смущается? – А-Чэн, а можем мы.. пригласить Лань Чжаня.. в Пристань Лотоса? В который раз за день Цзян Ваньинь испытал моральное потрясение. Вэй Ин, он уже заслужил немного покоя за свою смелость сегодня, ты не находишь? Не доводи своего шиди до сердечного приступа! – Кхм, ну, если очень хочешь, то конечно, – скажите ему кто-нибудь, что он не покраснел, пожалуйста, боже – Хотя ты знаешь.. наверное не надо, – ему снова кажется, или он слышит неуверенность и досаду в чужом голосе? Цзян Чэн фыркнул – ну что за непостоянный человек! – Это почему это? –Ну, ты же знаешь Лань Чжаня.. он Второй Нефрит, Ханьгуан-цзюнь, несущий свет и справедливость, светлый заклинатель.. и я. Изгой, бесстыдник и отщепенец, – хоть слова звучали иронично, Цзян Ваньинь всем нутром ощутил тупую боль, которой от них несло, – ему.. ему не стоит находиться рядом со мной, он может запятнать свою репутацию, общаясь с последователем Тёмного Пути.. Дальше говорить ему не дали, больно ткнув под рёбра. Вэй Ин зашипел, а Цзян Чэн сердито отлип от братской груди и раздражённо уставился на обескураженное лицо. – Ещё хоть одно слово и, клянусь маминым Цзыдянем, я тебя побью как в старые-добрые, – предупреждающе шикнул заклинатель в фиолетовых одеждах, отвешивая профилактический подзатыльник как незабвенная мадам Юй, – ты такой же придурок, каким был раньше, ничего не поменялось кроме твоего способа заклинательства. Изгой? Отщепец? Ты ещё отступник скажи! Что-то в войну твои методы никого не смущали, а значит и сейчас все недовольные должны держать свой поганый рот в закрытом виде. А всем несогласным я быстро растолкую, что к чему. Не смей себя хаять, выпорю! – Узнаю а-Чэна, – рассмеялся Вэй Ин, хлопая брата по плечу, – спасибо тебе. Я тоже.. очень скучал. Всегда скучал. – Тогда собирайся, а я обрадую остальных. А Лань Ванцзи твой пусть только посмеет после приглашения не явиться, лично снизойду и приволоку, – мрачно пообещал Цзян Чэн, но глаза его смеялись. Вэй Ин тоже прыснул в рукав ханьфу, сверкая лисьим прищуром, – а если посмеет тебя обидеть, я его так отделаю, что неделю встать не сможет! – Ты лучший, шиди, – промурлыкал довольный Вэй Усянь, уже мысленно представляющий, как они втроём – он, Лань Чжань и а-Юань – гуляют по Пристани, покупают горячие булочки и плавают на лодке, – жду не дождусь увидеть шицзе! Цзян Чэн беззлобно расфыркался, сдерживая улыбку. – Ага, ври больше! Уже напредставлял, небось, как будешь с Лань Ванцзи под ручку гулять! – Даже если так, то мне ни капельки не стыдно! – не стал отнекиваться темный заклинатель, споро распихивая свои труды на поприще Тёмной энергии в мешочек цянькунь и сжигая всё лишнее, чтобы не досталось, кому не надо. – И не сомневался. А если серьезно, то я твоему Лань Чжаню нажалуюсь, что ты на себя напраслину взводишь. Вот увидишь, он будет в ярости. Как-то один идиот додумался при нём о тебе нелестно отозваться, так я думал к концу Совета вместо этого дурака недалёкого там будет ледяная статуя повышенной степени уродливости, – хмыкнул Цзян Ваньинь, милостиво игнорируя шокированный взгляд старшего брата, повторяющего одну и ту же фразу "Лань Чжань разозлился? Из-за меня?". – "Конечно, разозлился, тупица, ты же ему нравишься.. эх, дурни. Благословить вас, что ли?" – меланхолично раздумывал Глава Цзян, пока Вэй Ин не закончил упаковывать свой нехитрый скарб. Пещера разом стала пустой и неуютной, какой-то чужой без всех вэйусяньских мелочей и безделушек, раскиданных тут и там. Игрушки Вэнь Юаня тёмный заклинатель собирал особенно тщательно и упаковывал особенно бережно. – Я готов. – Тогда пошли, скажем всем остальным, чтобы собирались, а я пока извещу адептов, чтобы нашли нам транспорт. Не думаю, что лететь – хорошая идея. Вэй Ин кивнул и опять расплылся в улыбке. И настолько она была родная, что Цзян Чэн не удержался и тоже улыбнулся. Они помирились. Они заберут отсюда всех несчастных в безопасное место. И плевать он хотел на всяких там Глав, Верховных заклинателей и чужое мнение, которое никто не спрашивал. Он со старшим братом возвращается домой. Это самое главное.