* * *
Мягкая подушка под щекой ощущалась как невесомое облако, которое несло Гарри по волнам сновидений. На границе сна и реальности он подумал, что война, должно быть, уже закончилась, и сейчас он лежал на койке где-нибудь в Мунго, и, открыв глаза, увидел бы счастливые лица своих друзей. Или что на самом деле он в Хогвартсе и никакой финальной битвы еще не случилось, она просто приснилась ему, потому что воспоминания о ней были настолько размытыми, что Гарри помнил лишь ощущения, а не события. Потом Гарри вспомнил, что умер. «Тоже мне, умер! А кто сейчас тогда так не хочет вставать? — урезонил он сам себя, а потом, зарываясь носом в одеяло, себе же ответил: — Я не хочу». Но что-то мешало его безмятежности, и сон постепенно развеивался. Кто-то настойчиво тряс его за плечо. — Гарри! Гарри, ты идешь на завтрак? — послышался смутно знакомый голос. Завтрак? Это было аргументом того, что он все-таки в Хогвартсе. Гарри перевернулся на спину и с трудом разлепил веки, на автомате отвечая: — Да-да, сейчас. Только спустя минуту протирания глаз и потягиваний он понял, что все, абсолютно все вокруг было не так. Во-первых, балдахин его кровати был темно-зеленым. Во-вторых, света в комнате было мало и он проникал сюда из маленьких окошек под потолком. А в-третьих… Смутно знакомый голос принадлежал бледному юноше с длинными черными волосами. Что-то внутри Гарри само придумало ответ: — Доброе утро, Северус. …Северус?! В одно мгновение сердце разогналось до бешеного ритма, но Гарри решил не устраивать панику прямо сейчас — хотя, наверное, его лицо все же отразило некоторые эмоции. Гарри посмотрел снизу вверх на сидевшего рядом юношу. Тот нахмурил брови и внимательно вгляделся ему в лицо. — Ты что, все еще на меня сердишься? — М-м, нет?.. Почему ты так думаешь? — Гарри изобразил удивление. — Ты называешь меня Северусом, только когда злишься. «Ах вот оно что. Как тогда я должен тебя называть?» Но подсознание само навеяло неясное знание в его голову. — Все в порядке, Сев, — немного ненатурально улыбнулся Гарри, но Северус сразу расслабился. — Просто видел странный сон. — Расскажи, — ровным голосом попросил Северус. Не так, как воодушевленный ребенок просит рассказать про его любимого динозавра, а как психоаналитик — чтобы составить более подробный портрет своего пациента. Гарри решил, что любой, самый странный ответ будет принят за простой сон: значит, можно сказать… Правду. — Мне снилось, будто я был на войне. Я умер и попал на… пересадочную станцию между жизнью и смертью. Там мне предложили либо умереть окончательно, либо вернуться сюда, к тебе, — тихо сказал Гарри. Почему «к тебе»? Что-то внутри будто сказало это за него. На этих словах Северус посмотрел на него каким-то необычным, жадным взглядом. Наверное, он не пропустил это мимо ушей. — И что же было потом? — Потом я проснулся, а здесь ты. — Значит, ты выбрал вернуться, — серьезно сказал Северус поднимаясь. — Вставай. Гарри поднял голову, все еще не вполне уверенный в реальности происходящего. О нет, война ему вовсе не приснилась. Это просто не могло быть так легко. Ему действительно дали выбор на «пересадочной станции», и он, конечно, не решал вернуться именно к Северусу, но какое-то шестое чувство говорило именно это. Видимо, в этой Вселенной он принял бы именно такое решение. А там, откуда его забрали… Там же тоже был Северус, только он умер у Гарри на руках — и это было последней утекшей каплей смысла его жизни; он не хотел возвращаться, лишь чтобы узнать еще больше плохих новостей. Они с Волдемортом убили друг друга одновременно, а значит, Гарри выполнил свое предназначение, оставив позади хрупкий мир с разрушенным равновесием. И он не хотел его восстанавливать. Он устал. Гарри сел на кровати, и голову тут же пронзило вспышкой режущей боли. Он обхватил ее руками и согнулся пополам, негромко застонав. Северус, уже успевший отойти, обеспокоенно обернулся. Он не сделал и шага, когда боль отпустила так же внезапно, как и началась, но за прошедшее мгновение в голову Гарри как будто влили галлон воспоминаний. Друг за другом перед его внутренним взором пролетели сотни картинок. Он идет по коридорам Хогвартса, держа в руках учебники. На нем слизеринский галстук. Рядом шагает Северус, и они о чем-то разговаривают. Гарри полностью доволен жизнью. Они сидят в Большом зале, заполненном студентами и преподавателями. Северус — напротив него, он кидает в Гарри горошину из своей тарелки, тот ловит ее ртом и заливисто смеется. Северус скромно улыбается. Гарри чувствует, что одна из главных целей его жизни — вызывать эту улыбку снова и снова. Они у озера. Гарри читает книгу, сидя на траве, а чуть поодаль сидят Северус с Лили и болтают о своем. Лица у обоих спокойные и даже довольные. Гарри умиротворен — ему нравится подруга Северуса, хоть они и почти не общаются. Они лежат на диване в гостиной. Гарри — вверх ногами, закинув их на спинку, его голова свешивается вниз, Северус — с ногами на подлокотнике, смотрит в потолок. Он недоволен, почти что зол, он говорит, что этот «мерзкий Джеймс Поттер» прикасался к Лили, его Лили! Говорит, что хотел бы проклясть его, но тогда Северуса выгонят из Хогвартса, а Лили, наверное, перестанет общаться, ведь она-то совсем не против того, чтобы к ней прикасался этот «черт лохматый». Гарри поддерживает Северуса в его негодовании, говорит, что этот Поттер слишком много себе позволяет, что Северусу надо признаться Лили в своих чувствах, не то станет слишком поздно. Гарри говорит это, потому что Северусу нужно это услышать, но на самом деле чувствует какую-то ревность, ведь он может потерять друга, если Лили согласится с ним встречаться. Они на уроках. Множество сцен учебы, имена однокурсников, встречи, разговоры, учителя… Иногда после уроков Северус уходит с Лили. Чувство собственности затуманивает разум, но Гарри не дает этому разрастись. Он думает, что Северус, наверное, чувствовал что-то такое же, когда весь пятый курс Гарри бегал за одной хаффлпаффкой. Они говорят действительно много, но чаще всего — о происходящем сейчас, о новостях и слухах. Северус мало говорит о себе. Северус язвит, но с теплотой в глазах. Северус все-таки рассказывает какие-то подробности из своей жизни, когда под вечер, разморенный прошедшим днем, он уже не в силах поддерживать броню. Северус боится быть уязвленным, не желает ничьей помощи, но все-таки иногда принимает ее от Гарри. Северус просит оставить его одного. Они в гостиной Слизерина. Вокруг никого, только они сидят у круглого стеклянного столика: Северус — на кресле, как полагается нормальному человеку, Гарри — прямо на полу, на подушке. Северус сосредоточенно переписывает что-то из учебника в тетрадь, а Гарри, положив подбородок на столик, внимательно следит за кончиком пера. Он совершенно не хочет ничего писать. Они в общей спальне, лежат на животах на одной из кроватей, за балдахином, и в свете Люмоса читают маггловский комикс про супергероев, иногда смеясь на грани слышимости. После одного из таких моментов Северус вдруг замолкает и поворачивает голову к Гарри, смотрит очень странно, совсем непривычным взглядом, и ресницы его подрагивают. Он переводит взгляд на губы Гарри, затем — обратно на его глаза, молчит долгие несколько секунд, снова смотрит на губы и тянется к ним, а Гарри как завороженный наблюдает за этим, а потом тоже тянется навстречу, закрыв глаза. Они соприкасаются губами на четверть секунды, а потом Гарри вдруг охватывает ужас, и он, отпрянув, отодвигается на добрые полметра, чуть не падая с кровати. Глаза Северуса распахиваются, он пораженно открывает рот, выдыхает тихое: «О нет», — и шепотом начинает извиняться, говоря о том, что не знает, что на него нашло, это была случайность, нелепая случайность… Гарри неопределенно мотает головой и говорит, что все нормально. Северус извиняется еще несколько раз и с беспокойным лицом слезает с кровати, скрываясь за балдахином. Гарри не идет за ним, но перед тем, как заснуть, все-таки высовывает голову и говорит в сторону кровати Северуса: «Спокойной ночи», — и получает ответ, сказанный сдавленным голосом. От последней сцены Гарри ощутимо передернуло. Он чувствовал, что это случилось вчера. Что именно за это должен был сердиться на Северуса. Было удивительно, что с утра тот вообще подошел к нему: судя по характеру другого, привычного Снейпа, и того Северуса, который только что влился в память, он бы скорее играл в молчанку несколько дней, делая вид, что ничего не было. Но, видимо, для себя он решил что-то, ради чего можно было обуздать свою гордость — а может быть, стыд. Открыв зажмуренные до этого глаза, Гарри распрямился и шумно выдохнул. — Ничего, просто резко голова разболелась, скоро пройдет. Давление, может, — дрожащим голосом сказал он взволнованному Северусу. — Уже иду. И встал с кровати, больше ничего не говоря. Северус бросил на него еще один взгляд и вышел из спален. Гарри достал какую-то одежду из сундука, надел слизеринский галстук и мантию и подошел к висящему над тумбочкой небольшому зеркалу — хотя бы пригладить волосы и убедиться, что глаза его были не слишком безумны. Увиденное не то чтобы поразило его, но все-таки немного удивило. Он выглядел не совсем так, каким помнил себя в последние дни. Его волосы были острижены очень коротко, почти под ежик, шрам на лбу пропал, а тело и лицо были полнее. Но самое главное — подойдя к зеркалу, он увидел все абсолютно четко, хотя не надевал очки, да их и не было видно на прикроватной тумбочке. До этого момента где-то на краю сознания Гарри переживал, что его внешность сразу выдаст родство с Джеймсом Поттером, но судя по тому, как тот выглядел в его воспоминаниях — лохматый, худощавый, в очках, — его ничто не компрометировало. К тому же в этой действительности он учился здесь уже давно — правда, воспоминания о том, когда и как это начиналось, пока не вернулись. Беспокойно посмотрев в глаза своему отражению, он тоже вышел из спальни по направлению к Большому залу. Гарри думал так усиленно, что от этого, казалось, раздувался мозг. Похоже, он уже ничего не сможет сделать с этой реальностью. Он теперь принадлежал к ней, а значит, было совсем не обязательно рассказывать кому-то правду. Он хотел переиграть свою жизнь, и ему выпал шанс это сделать. Оставалось принять правила игры и сделать вид, что все как обычно: незачем загружать друзей рассказами о том, что на самом деле он жил в конце тысячелетия. Его либо сочтут сумасшедшим, либо залезут в голову по самое не хочу в попытках выведать что-то о будущем. И если подытожить… Значит, он учится в Хогвартсе. На Слизерине, на седьмом курсе вместе с Северусом, к тому же — дружит с ним. Северус все еще общается с Лили и, кажется, влюблен в нее. Или нет? Вчера Северус пытался поцеловать его, а Гарри его оттолкнул. Они же просто друзья, обычные парни в семнадцать лет, ведь так? Ведь так?* * *
Весь завтрак Гарри угрюмо промолчал, стараясь не смотреть на сидевшего рядом Северуса. Тот тоже не начинал разговор. Причины у обоих были довольно разными, но все же сходились в одной точке необъятной неловкости. Большой зал выглядел таким же, как Гарри помнил его с мирного времени; за преподавательским столом он увидел множество знакомых лиц, они лишь были моложе на двадцать лет. Некоторых учителей он не узнавал, но надеялся, что вспомнит все, когда попадет к ним на урок. По дороге из подземелий Гарри узнал, что на дворе все тот же май, третье число — следующий после его смерти день. Наверное, он теперь всегда будет думать о датах относительно того дня — почти как от начала нового года. А еще он подумал, что это значило, что весь седьмой курс здесь он уже отучился — и не знал из учебной программы ни списка предметов, ни хоть одной строчки из учебника. Но пока это беспокоило его меньше всего. Его смерть не то чтобы сильно расстраивала, но в первые же минуты Гарри заскучал по прошлому, по радости, поднимавшейся из глубины, когда раньше он встречался со своими настоящими друзьями. Сейчас же он смотрел на проходивших мимо однокурсников и умом понимал, что знает их — в полученных воспоминаниях были и имена, и факты из жизни, и отношение к другим студентам, но не было только одного: эмоций. Никакие чувства о других людях не загрузились в его мозг. Только огромное количество воспоминаний о Северусе всколыхнуло что-то внутри, но это скорее было похоже на то, что за одно мгновение Гарри узнал о нем столько, что моментально выработал собственные чувства, не влившиеся в его голову из чужой. А еще он не знал, была ли та голова чужой. Он попал сюда, в тело человека с его именем, выглядевшего как он, говорившего его голосом — но они ведь не были одним целым. Может, он просто выгнал отсюда предыдущую личность? Прошлый Гарри жил здесь семнадцать лет, имел свои планы и желания, и вдруг какой-то другой Гарри занял его место. Или они просто слились — два сознания в одно? Гарри был уверен, что со временем вспомнит всю прошедшую жизнь — и, наверное, сильно изменится. Ему было странно думать об этом. Весь день он пробыл как в тумане. Еще несколько раз его ударяло волной воспоминаний — в них предыдущая жизнь будто отматывалась назад. Когда он приходил на урок, прямо в дверях боль пронзала его голову от лба до затылка, как заряд молнии — и он даже приноровился к этому и просто пережидал несколько секунд, схватившись за косяк. Кажется, никто и не замечал этого. Он вспоминал отрывки прошедшего года, связанные с этим классом, что-то из учебного материала, только в очень небольшом количестве, ведь примерно столько он и запоминал во время обучения сам по себе. Но теперь он хотя бы мог сказать, что они проходили на прошлом уроке. Потом эти вспышки стали хаотичнее — разрозненные клочки воспоминаний о проведенных каникулах, выходных, что-то особенное в обычные будни — такого было немного, но все же случалось. Например, что он остался с Северусом в Хогвартсе на Рождество, потому что тот не хотел уезжать домой к вечно ссорившимся родителям. Хотя самому Гарри было куда ехать — и он даже предлагал Северусу поехать с ним, потому что это не стеснило бы никого, но Северус ни в какую не соглашался — и Гарри думал, что его стеснительность и независимость не могли бы позволить две недели жить у посторонних людей и тратить их ресурсы. Это стало самым большим открытием за весь этот непонятный день: здесь у него были родители. Воспоминание о летних каникулах, проведенных дома, показало ему обыкновенный дом в, кажется, маггловском районе, мужчину и женщину среднего возраста, выглядевших ужасно счастливыми наедине, но в их разговорах с Гарри постоянно присутствовала обоюдная неловкость, и это было неудивительно: когда семь лет подряд, семь самых главных лет в развитии личности они не виделись большую часть года, сложно было сохранить теплые и доверительные отношения. Они относились друг к другу уважительно и заботливо, но практически не делились ничем личным. Гарри проводил время за чтением комиксов и с двумя друзьями своего возраста из соседних домов, а еще иногда писал письма Северусу. Но он совершенно не мог вспомнить, о чем именно. Потом Гарри узнал — или вспомнил, что в этой реальности он носил фамилию Певерелл. Сначала он немного беспокоился насчет нахождения двух Поттеров в одном Хогвартсе, но на самом деле не думал, что Вселенная не решила бы этот вопрос. Хотя это знание не помогло ему сразу же переключиться, поэтому, когда на сдвоенном с Гриффиндором уроке травологии профессор Спраут обратилась к Джеймсу фразой «мистер Поттер», Гарри вскинулся и чуть не ответил на заданный вопрос, но вовремя спохватился. Все было не так уж и плохо и даже не странно — полученные воспоминания ровным слоем укладывались в голову и постепенно составляли картину его прошлой жизни, и по крайней мере треть всей полученной информации включала в себя Северуса — этот загадочный юноша с глазами глубиной с Черное озеро, похоже, действительно бередил его душу по крайней мере последнюю пару лет. Этот Северус был мягче, чем тот, которого Гарри видел в профессорских воспоминаниях несколько лет назад, а еще он был совершенно не заинтересован в деятельности Тома Риддла, разговоры о котором постоянно то и дело вспыхивали в гостиной Слизерина. Гарри хотелось думать, что его дружба хоть как-то в этом помогла. Уроки прошли спокойно, как и на следующий день. Иногда они с Северусом говорили о чем-то нейтральном — учебном или не очень, но это не затягивалось больше, чем на пару фраз. К вечеру второго дня напряжение вокруг них чувствовалось даже кончиками ресниц. Об их недавнем «моменте» Северус больше не говорил, но лицо у него было такое, будто ему очень, очень сильно надо было что-то сказать. Гарри решил первым разбить этот лед, когда их соседи по общей спальне спорили о чем-то в гостиной, и они остались вдвоем, лежа каждый в своей кровати. Нужно было с чего-то начать. Он перевернулся на бок лицом к Северусу и сказал: — Голова болит второй день — просто жуть. — Да, я заметил, — взглянул на него Северус. — На тебе лица нет, ходишь бледный как смерть и молчишь. — И ты тоже молчишь. Северус вздохнул и тоже повернулся. — Я много чего хотел сказать, но все казалось каким-то неподходящим. — Скажи неподходящее. Северус замолчал, перевернулся на спину, посмотрел в потолок, потер лоб и снова повернулся на бок. — Мне стыдно. Гарри вздохнул и встал с кровати. Северус следил глазами за тем, как он обошел ее, направился в его сторону и лег рядом. Затем Гарри призвал из-под потолка спальни пару летающих свечей и задернул балдахин. Такого источника света хватало только, чтобы видеть лица друг друга. Северус лежал спиной к Гарри и не двигался. — За что тебе стыдно, Сев? — потрогал его за плечо Гарри, слегка поглаживая. Северус лег на спину, не смотря на него, и абстрактно поводил ладонью в воздухе. — За… некоторые вещи. Гарри придвинулся ближе, касаясь его плеча подбородком, негромко сказав: — За эти? И прижался губами к его губам. Сначала Северус застыл, но спустя несколько секунд несмело ответил на поцелуй, постепенно все больше погружаясь в процесс. Он первым провел языком по нижней губе Гарри, но как только тот попытался сделать то же самое, вдруг уперся ладонями в его грудь, отрываясь. Тяжело дыша, он сел на кровати и обеими руками убрал волосы с лица. Гарри некоторое время смотрел на это, но потом все же не выдержал: — Сев, что происходит? Северус, ссутулившись, спрятал лицо в ладонях. — Я и сам не могу сказать, — глухо пробормотал он. Гарри тоже сел, подобрался ближе и обнял его за плечи. — Ты же умный, Сев. Ты все знаешь, особенно про себя. — Нет, нет, я полный дурак… Я просто… Ты мне нравишься, Гарри. Он потер лоб таким жестом, будто у него болела голова. — Я знаю. И ты мне тоже, — негромко произнес Гарри. — В чем тогда проблема? Северус долго не отвечал на вопрос, будто и не собирался. А может, просто подбирал слова, но так и не нашел нужных, а только рвано сказал: — В тот день я… До того, как мы с тобой… Я поцеловал Лили. — Что? — опешил Гарри. Северус выглядел таким подавленным, что к нему даже просыпалась жалость, хоть это и было его худшим кошмаром. Он уткнулся лбом Гарри в плечо и пробормотал: — У меня какое-то помутнение случилось. Но я не мог тебе не сказать. Северус вздохнул так глубоко и горько, будто был абсолютно уверен, что Гарри отвергнет его сейчас, а затем продолжил еще тише: — Я хочу быть с тобой. Гарри поцеловал его в макушку, погладил по спине — может, он и был немного шокирован, но не хотел высказывать это и так взволнованному Северусу прямо сейчас. — Я с тобой тоже, — шепнул он. Они просидели так еще долго, греясь друг другом — этого так не хватало в последние дни. Гарри думал о том, что Северус же давно был влюблен в Лили, как он сможет переключиться так быстро, да и сможет ли вообще? Но Северус выглядел предельно искренним, почти раскаявшимся, а Гарри самому так хотелось поцеловать его хотя бы еще раз. Обратно на свою кровать он ушел намного позже отбоя.* * *
С тех пор, как их отношения поменяли вектор, в душе Гарри поселился червь. Он грыз все, что попадалось на пути — мысли о будущем, о том, что через полтора месяца они сдадут ЖАБА и должны будут что-то решать. Северус наверняка захочет продолжить обучение зельям, а Гарри… Что собирался делать Гарри? Пойти в школу авроров и начать бороться с Волдемортом? Открыть личную охоту на него? Тот еще не развоплотился и наверняка чувствовал себя намного лучше, чем в их последнюю битву. Наверное, его тело еще не настолько развалилось, как и остаток души. Крестражи были целы и спрятаны в других местах. Гарри подумал, что на этот раз задача стояла даже жестче. Но его сознание настолько привыкло к прошедшему году, наполненному войной, что он уже не знал, годится ли на что-то еще. После этого было трудно привыкнуть к спокойному течению жизни, посещению уроков, обычным отношениям, а уж составить осмысленный план на будущее — и того сложнее. Его привязанность к Северусу набирала обороты с каждым днем, будто все семь лет развивающихся чувств сжали в одну таблетку и положили ему под язык. А из-за того, что Северус рассказал про Лили, на Гарри нападала невыносимая тоска, когда он видел их вместе, будто Северус уже ушел от него. Но те общались как обычно, хотя иногда Гарри замечал в глазах Лили какое-то слишком заинтересованное выражение. А потом Лили и Поттера вдруг начали видеть держащимися за руки. Впервые заметив их в коридоре, Северус остановился как вкопанный. — Ты тоже это видишь? — мертвым голосом спросил он. Гарри тоже это видел. Видимо, Поттер все-таки не зря подбивал клинья весь седьмой курс. А еще, похоже, ему действительно была нужна именно она, раз он не сдался после такого количества отказов. Волна негодования передалась к Гарри от Северуса, наложившись на прошлые воспоминания, и Гарри уже совсем не думал про Джеймса, как про своего… будущего отца? Здесь он был просто глупым ребенком, хоть и выглядел как взрослый человек. Гарри понял, что Северус имел в виду раньше, называя его наглым и заносчивым — Джеймс был именно таким, и Гарри не стыдился своей неприязни. Это Джеймс не был его отцом и никогда не будет. У них появится ребенок, который никак не будет относиться к Гарри. Их ничего не связывало. — Добился своего, Поттер? — не удержавшись, крикнул Гарри им вслед. Тот обернулся и показал в ответ средний палец. А позже в этот же день Северус и Лили почти поссорились. Он вернулся в спальни, злой на весь мир. Сказал, что Лили обиделась на него, что «Джеймс на самом деле очень милый», что ей грустно из-за такой реакции. Что он попытался проглотить это все и оставить ее в покое, если ей так нравится. Она поблагодарила его за это понимание, хоть оно и было неискренним, но Северус был так раздражен, что, наверное, убил бы Поттера, попадись он ему на глаза. Гарри обнял Северуса за напряженные плечи — на них разве что колючки не выросли. — Она скоро сама все поймет и тут же сбежит от него, — постарался ободрить его Гарри, но на самом деле думал, что этот выбор уже окончательный. Хотя еще был шанс, что в этой реальности все пойдет по-другому. Он же не видел в воспоминаниях профессора Снейпа никакого однокурсника Гарри — так почему бы и другие события не могли свернуть? Еще несколько дней Северус проходил недовольным и несколько раз пытался поговорить с Лили. У них установилось хрупкое подобие равновесия — оба просто делали вид, что Джеймса не существует. К этому времени занятия были закончены — через неделю начиналась серия экзаменов, и студентам дали время подготовиться к ним. В один из таких дней они лежали на излюбленном диване в общей гостиной. Северус читал учебник по зельям, а Гарри опять листал комикс. С самого начала обучения он заметил изменения в своем отношении к оценкам — в нем появился какой-то фатализм. Он думал, что сдаст экзамены в любом случае — все-таки он не был глупым, а чтобы набрать необходимое количество баллов, нужно было ответить правильно всего лишь на половину вопросов. Для этого было достаточно просто ходить на уроки. Северус закончил читать параграф, положил раскрытый учебник на грудь и задумчиво посмотрел в потолок. — Поттер вообще с ума сошел, — сказал он. Гарри оторвался от комикса, немного удивленный неожиданной репликой. Видимо, Северус уже встретил Джеймса с утра. — Мне кажется, мы все-таки устроим с ним дуэль. — Дуэль? — поднял брови Гарри. — Это невозможно, они всегда нападают только вчетвером. Это было правдой. Их стычки всегда происходили двое на четверых — Северус и Гарри против этих Мародеров. Бессмысленный обмен оскорблениями случался всякий раз, когда кто-то из них был в дрянном настроении. То есть чуть ли не при каждой встрече. — А что он делает? — Сегодня устроил скандал, когда увидел меня и Лили рядом. Сказал, что я пытаюсь настроить ее против него. — А ты не пытаешься? — Нет, уже нет. Это сделает все только хуже, — вздохнул Северус. — Не знаю, что делать. Гарри тоже не знал, поэтому ничего не ответил. В этой общей задумчивости они помолчали еще некоторое время, а потом вернулись к своим занятиям.* * *
Незадолго до экзаменов Северус сказал, что устал готовиться. Он выглядел так, будто его подняли из могилы, чтобы попросить заварить чай. Так что это время они с Гарри собирались провести снаружи, валяясь на траве и не думая об учебе На второй день Северус хотел встретиться с Лили, а потом они, как обычно, могли погулять у озера. В это утро Гарри спал до обеда, а когда все-таки разлепил глаза, понял, что нещадно опаздывает. Быстрым шагом он отправился к месту встречи. Почти достигнув цели, он услышал что-то похожее на драку и квиддичных болельщиков одновременно. Кто-то зло кричал, кто-то смеялся, кто-то хлопал в ладоши, но среди всего этого шума прорезалось звонкое: — Отпусти его! Это была Лили? Северус с ней? Гарри не стал долго думать и уже перешел на бег, взбираясь по склону, из-за которого не было видно происходящего. Сначала в поле зрения появилось дерево, затем толпа студентов — некоторые уже расходились, но большинство остались наблюдать за разворачивающейся сценой. Лили Эванс и Джеймс Поттер ругались так, что вокруг сыпались искры. — Да что ты привязалась к этому Сопливусу? — насмешливо спросил Джеймс. — Северус мой ДРУГ! — взвизгнула Лили. — Это не смешно! Это выглядит просто жалко — то, как ты самоутверждаешься за счет других. А когда вы нападаете вчетвером на одного, это еще и низко! Неудивительно, что ты именно олень! — выплюнула она, а затем ткнула пальцем в Петтигрю, стоящего рядом с Джеймсом, и крикнула: — А ты — грязная крыса! После этих слов и сам Поттер вышел из себя. — Да ты тоже хороша! — крикнул он в ответ. — Пытаешься играть роль его мамочки. Мой бедный Сопливус то, мой несчастный Сопливус это! Он — тряпка, которая не может постоять за себя, а ты возишься с ним, просто чтобы быть хоть кому-то нужной! Лили смотрела на него широко распахнутыми глазами, ее грудь вздымалась, а губы были немного приоткрыты. В почти что шоковом состоянии она резко развернулась и умчалась в сторону замка, оставив сумку с учебниками лежать на земле. Все это произошло менее чем за минуту, которую Гарри добегал до места действия. Еще на подходе он заметил Северуса, подвешенного в воздухе вниз головой. Когда Лили начала кричать, заклинание снялось, и Северус тяжело упал на землю. Гарри растолкал собравшуюся толпу локтями, и, когда Лили уже убежала, подлетел к лежащему на земле Северусу, тщетно пытающемуся встать. Видимо, у него была повреждена нога. Гарри хотел взять его под руку, но Северус отдернул свой локоть, не прекращая своих попыток. — Я сам, — прошипел он и бросил на Гарри злой взгляд. «Извини, извини, — подумал тот. — Ты должен выглядеть сильным и совсем не уязвленным в глазах других». Его нисколько не обидел такой ответ — он слишком хорошо знал Северуса. Тогда Гарри переключил внимание на Джеймса, уже подбиравшего с земли свои разбросанные вещи и иногда опасливо поглядывающего в их сторону. Гнев закипал внутри, это была настоящая ярость. Значит, они подкараулили Северуса, когда тот был один? Они знали, что даже вчетвером не одолеют их двоих, поэтому выбрали такой вариант. — Поттер, я убью тебя! — крикнул Гарри, молниеносно выхватил палочку и кинулся в сторону Джеймса. — Ступефай! Джеймс отлетел на несколько метров и, обездвиженный, рухнул на землю. Его друзья сразу растеряли всю спесь и мялись в стороне, переглядываясь: у Гарри был такой безумный взгляд, что сейчас только самоубийца сунулся бы с ним в драку. Он подбежал к лежащему Джеймсу, который медленно пытался опереться на локти, и оседлал его в районе груди, а затем с размаху ударил в лицо. Очки полетели в сторону, Гарри замахнулся еще раз, но в этот момент сзади послышались причитания и призывы остановиться. Тяжело дыша, Гарри обернулся на мгновение, чтобы увидеть бегущую к ним Макгонагалл, взволнованно осматривающую место происшествия. — Прекратите! — воскликнула она. — Певерелл, немедленно слезьте с мистера Поттера! Что здесь произошло? — Минерва всплеснула руками. Пока очевидцы и участники рассказывали ей ход событий, Гарри незаметно отошел к дереву, на которое опирался Северус, нетвердо стоящий на ногах. По дороге он подобрал обе сумки — Северуса и Лили. — Как ты? — Нормально, — ответил Северус довольно затравленным голосом, выдохнул и опустил глаза. — Спасибо за помощь. Нужно отнести это Лили, — кивнул он на сумку. — Сделаем, — тоже кивнул Гарри. — Извини, что только Ступефай. Я бы приложил его Круцио, но мне не очень хочется в Азкабан. Гарри даже не получил взыскания за слишком агрессивное возмездие, потому что обучение уже формально закончилось. Макгонагалл только сделала ему выговор с таким оскорбленным лицом, будто это на нее было совершено нападение. Затем все разошлись.* * *
Экзамены были сданы. Перед тестом по каждому предмету Гарри в течение получаса листал свои тетрадки, запоминал какие-то мелочи и стабильно сдавал на «удовлетворительно». Его это устраивало. Через три дня после окончания экзаменов должен был состояться выпускной бал, а потом — церемония прощания со школой. Эти несколько дней перерыва стали для студентов возможностью провести собственные локальные вечеринки или просто передохнуть. Седьмой курс Слизерина устраивал довольно бессмысленную пьянку, в которой ни Гарри, ни Северус участвовать не хотели. Вместо этого они проводили все время снаружи, наслаждаясь солнцем и обсуждая планы. Северус в течение этих дней выглядел каким-то нервным и отвлеченным, но на вопросы отвечал, что все в порядке. Иногда он встречался с Лили там же, у озера — она выглядела подавленной даже издалека. Видимо, ссора с Джеймсом сильно подорвала ее моральный дух. Гарри украдкой наблюдал — можно сказать, подглядывал — за тем, как Северус обнимает Лили на прощание, когда спустя несколько минут разговора она опускала голову и заправляла за ухо рыжую прядь, поднимаясь. — Поттер — полный мудак, — вздыхал Северус, устраиваясь рядом с Гарри. — Может, хватит о нем? — на второй день не выдержал Гарри. — Только и говоришь, что о Поттере. Ну и еще о том, как Лили расстроена из-за него. — Но это же правда, — нахмурился Северус. — Правда, конечно. Но ты не думаешь ни о чем другом, — негромко сказал Гарри. — Я вот постоянно думаю о нас. — Я думаю о том, что моя подруга детства страдает из-за какого-то идиота, — буркнул Северус, и недовольство на его лице было предельно искренним. — А у нас и так все хорошо. — Мне уже так не кажется. На Северуса это подействовало как сигнал к атаке. — Я вправе общаться с людьми помимо тебя! — Да, но не с теми, в кого ты влюблен с десяти лет! Северус даже приоткрыл рот от удивления. — Ты ревнуешь меня к Лили?! — воскликнул он. Гарри отвернулся и сказал как-то по-детски обиженно: — Да. От негодования Северус не мог подобрать слов. Он сузил глаза и опасно посмотрел на Гарри. — Понятно, насколько ты мне доверяешь, — прошипел он, поднимаясь. А затем он ушел в сторону замка. «Все ругаются, уходят, утешают друг друга. Теперь мне нужно пойти жаловаться к Джеймсу, чтобы замкнуть круг», — невесело подумал Гарри.* * *
Они не разговаривали два дня. Когда до бала оставались сутки, Гарри все же не выдержал. С утра он поднялся с постели совершенно разбитый. Балдахин кровати Северуса был задернут, так что Гарри немного приоткрыл штору и сел на край кровати. Северус уже не спал, но не посмотрел на него. — Сев, — тихонько позвал Гарри. Северус перевел взгляд на его лицо, потом опустил глаза на его лежащую ладонь, слегка сжал ее своей и почти прошептал: — Доброе утро. Гарри сжал его руку в ответ, погладил большим пальцем, переплел их пальцы. Северус придвинулся ближе, положил их сомкнутые ладони под свою щеку, обнимая. Он пролежал так несколько минут, прежде чем Гарри освободил руку, погладил Северуса по волосам, а потом аккуратно примостился рядом. — Ну чего ты такой траурный, — нежно сказал он, целуя Северуса в лоб. — Все же будет хорошо. Прости, если обидел. Я доверяю тебе. Северус уткнулся носом в изгиб его шеи, затем оставил там невесомый поцелуй. — Да, все будет хорошо, наверное, — очень тихо сказал он. — Точно будет, — Гарри поцеловал его еще раз, — я тебе обещаю. Завтра бал, наденем мантии одного цвета, будем парой года. — Мы пойдем на бал?.. — глухо спросил Северус. — Конечно, разве нет? — Гарри взглянул ему в глаза. Там плескалась концентрированная тоска всего человечества. — Я думал, что это… не обсуждается. Северус посмотрел на него взглядом обреченного на смерть. — Прости, — сказал он. — Я уже позвал Лили.* * *
Так как после своей первой смерти Гарри не удалось поприсутствовать на собственных похоронах, на эту роль он взял выпускной бал. Он думал, что совершил невозможное: умер дважды за последний месяц. Он вошел в Большой зал в одиночестве и остановился у дверей. Атмосфера была приятной, но это не смогло хотя бы оттенить происходившее внутри. Гарри разглядывал присутствовавших, но не заметил среди них Северуса. А спустя несколько минут все-таки уловил движение, похожее на взмах распущенных черных волос. Гарри принял последнюю отчаянную попытку — схватил за руку проходящего мимо Северуса, пока тот был один. Он оглянулся и посмотрел почти испуганно, но все же остановился и сделал шаг навстречу. Так они стояли, все еще рука в руке, и смотрели друг другу в глаза. Никто не знал, что сказать. — Прости, — наконец произнес Северус, расцепил их руки и ушел вглубь зала — почти все уже собрались там. Гарри наблюдал, как он подошел к Лили в неброском вечернем платье, которая несмело улыбнулась ему, подал ей руку, и они отошли к столу с фуршетом. И Гарри каким-то шестым чувством ощущал, что за этими действиями было много, много больше, чем простая дружеская поддержка. Там у дверей Гарри и простоял первые полчаса. Потом, когда началась церемония вручения аттестатов и назвали его имя, он подошел к кафедре Дамблдора, пожал ему руку и вернулся обратно к дверям. После этого началась неофициальная часть — студенты веселились, общались, ели, танцевали, преподаватели потихоньку расходились кто куда. Гарри несколько раз брал что-то в бокалах с фуршетного стола и с каждым глотком чувствовал себя все хуже. Несколько девушек звали его на танец, но он давал им ответ одним лишь тяжелым взглядом. Спустя пару часов он так и стоял у двери, зачем-то смотря на все это — он и сам не мог сказать, почему не ушел еще в самом начале. Он смотрел на танцующего с Лили Северуса и ненавидел весь мир. — Вот это поворот, да, Певерелл? — внезапно он услышал справа от себя. Гарри обернулся и увидел Джеймса в классическом костюме, но все равно с растрепанными волосами. Он стоял у дверей в Большой зал, опершись плечом на косяк. — Ага, — выдохнул Гарри. — Выйдем? — предложил Джеймс. Гарри молча последовал за дверь, потом так же молча они прошли коридор, наконец оказавшись на улице. Снаружи опускались приятные сумерки. Джеймс сел на каменные ступени, Гарри — рядом с ним. Вдруг Джеймс выудил из кармана пиджака пачку сигарет и приглашающе протянул Гарри. Тот согласился и взял одну, поджег заклинанием, затянулся. За десять минут они не произнесли ни слова. Никому этого и не было надо. Гарри подумал, что это очень ироничная ситуация — понимающе курить сейчас с человеком, которого хотел убить несколько дней назад. Наконец момент исчерпал себя. — Вот это поворот, — сказал Гарри в пустоту, поднялся, щелчком пальцев испепелил окурок, развернулся и ушел. Когда он вернулся в Большой зал, бал уже, видимо, собирался подойти к концу. Играл свободный вальс, студенты танцевали кто как мог: кто-то просто переминался с ноги на ногу, обнимая свою пару, а кто-то танцевал настоящий вальс. Увидев, что Северус с Лили принадлежали ко второй категории, Гарри отрешенно подумал, что это выглядит очень красиво. А потом, когда зазвучали последние ноты, он как будто не своими глазами увидел, как Северус остановился в танце, все еще с одной рукой Лили на его плече, а с другой — в его собственной руке, наклонился к ней, и волосы упали на его лицо, закрывая обзор. А потом он поцеловал ее. В ушах у Гарри запульсировало — и, если бы у него в руках сейчас был бокал, он бы непременно сжал его настолько, что тот бы разбился. Гарри выскочил из зала, желая лишь разнести там все в щепки. В спальне он зачаровал балдахин на своей кровати так, чтобы никто не смог его даже пошевелить, а ещё наложил заглушающее, чтобы не слышать ничего снаружи. Злость и обида кипели в нем, но к этому примешивалось и что-то другое. Наверное, это было чувство истеричного веселья — Гарри смеялся над собой, над тем, как наивно принял этот подарок Смерти, подумал, что уж для него не будет никакого «но». Но Смерть никогда не приносит счастья. И счастье никогда не падает на голову просто так, в один день не дает доступ к чувствам, которые кто-то другой развивал полжизни. Он поверил, что такое и вправду возможно, но оно… Не было. Гарри забылся беспокойным сном уже поздней ночью, подавив как минимум тысячу порывов снять заклинание. На следующий полдень была запланирована церемония отбытия выпускников — в лодках по озеру, так же, как их доставили к замку в их первый год. Гарри сел в первую попавшуюся лодку со смутно знакомыми сокурсниками, посмотрел на воду. Он больше никого не искал в толпе. И никто не искал его.