Листовки с наградой

Татч всегда хранил листовки с наградами своих друзей и никогда не выкидывал старые, когда награда увеличивалась. Наоборот. Они лежали стопкой по возрастанию. На листовках менялись фотографии, изображения его любимых товарищей, и он, как заботливая мамаша, во время попоек обнимал листовки, пускал «скупые» слёзы со словами: - Как же быстро растут дети! Товарищи смеялись, говорили выкинуть, пытались казаться крутыми пиратами, но всегда смущались и чувствовали, как черствая душа морского волка наполнялась теплом и оттаивала. Им было ужасно приятно знать, что кто-то хранит казалось бы простую бумажку с цифрами. Свои же листовки кок никогда не хранил. Смущался, чесал рукой затылок и выкидывал. Ну как выкидывал. Говорил, что выкинет и оставлял на столе, зная, что один стрелок заберет их себе и спрячет подальше от любопытных глаз. Изо не был тем человеком, который хранит каждую мелочь о знакомых ему людях. Он часто шутил над сентиментальным Татчем с его любовью к хранению подобных вещей, но шутки никогда не были обидными. Брюнет понимал и любил эту черту кока, как многие другие черты. Но он бы никогда не сказал этого. Вы спросите почему? Потому что любой человек, который даёт прекрасные советы в отношениях, в своих чувствах никогда сам не разберется и не даст себе нужный совет. Поэтому Изо, король любовных дел и намеков, считал, что это просто братская любовь. А казалось бы такой местами простодушный Татч уже давно все понял. Марко да и другие товарищи замечали, как взгляд всеми любимого кока становился намного теплее и ласковее, когда на горизонте появлялся один темноволосый стрелок. Татчу хватало просто находиться с ним рядом и заботиться, легко приобнимать за плечо или сжимать в объятиях до хруста спины во время попоек. Изо понял все, когда потерял Татча, когда чертов Тич убил его из-за дьявольского плода. Он понял, что все было настолько очевидно, что он был просто дураком, что он потерял самого дорогого человека в этом чертовом море из-за того что пытался внушить себе, что это просто братские чувства, а не любовь. Любовь, да? Любовь. Как же больно от этого слова. Больно от осознания того, что все было у тебя в руках, но ты все потерял. Больно, что ты не можешь вернуть время вспять и изменить все. Больно больше не видеть улыбки Татча. Больно больше не слышать его смех. Больно больше не тащить его пьяную тушу в каюту. Больно не видеть, как он экспериментирует на кухне. Больно не слышать его шутки. Больно понимать, что Татч любил его. Больно осознавать, что он всегда был рядом и по его взгляду уже давно можно было все понять, но Изо дурак. Больно, что он такой дурак. Больно. Больно. Больно. Больно. Больно. Больно. Больно. Больно. Больно. Больно. Б. О. Л. Ь. Н. О. Татч все время снится Изо. Говорит не винить себя, улыбается и заботливо гладит по спине. Изо просыпается в слезах и иногда ему кажется, что он начинает забывать лицо кока. Забывать шрам на лице возле левого... Нет, правого глаза... Или он был возле рта? Нет, точно возле глаза. Стоп. А был ли вообще у Татча шрам на лице? Изо боится. Боится забыть его лицо, его привычки, его улыбку. Просто забыть. Иногда во снах он уже не видит его лицо, но продолжает чувствовать то родное ему тепло. Ему страшно. Страшно, когда на утро он не может вспомнить его лицо. Просто пятно вместо лица, его прекрасная шевелюра и жёлтый галстук. А галстук точно...желтый? Изо, как сумасшедший, заперся в своей каюте и сидел сутками в руках с карандашами, перьями и всем, что было у него в комнате и имело свойство оставлять след на бумаге. Стрелок рисовал кока. Срисовывал сто раз лицо с листовки, рисовал по памяти его портрет, пока не отточил свой навык в рисовании. Он рисовал только его. Но когда дело доходило до глаз, Изо плакал. Он не мог запечатлить на бумаге тот светлый теплый взгляд, который все время посвящал Татч Изо. Как бы он не хотел, как бы не старался, сколько бы бумаги не переводил. Он просто не мог. Где-то в глубине души считал, что теперь не заслуживает его теплого любящего взгляда. Изо нарисовал лишь одну картину с тёплым взглядом Татча. Всего одну. После неё он больше не рисовал. Кок с желтым галстуком навсегда исчез из его снов.