***
— А ну, встава-ай, — подтягивая Белого вверх, напряглась Синяя, — отправимся-ка мы в обсерваторный пункт, на звезды полюбуешься в последний раз. Белый был окутан туманом: он всё еще не мог поверить, что та, кому они доверили свои жизни на время полёта, является отмороженной мразью, убившей, считай, невинных людей. Он молча повиновался и шел туда, куда Синяя направляла его рукой, приложенной к спине. Мысли путались, он не знал, что делать. Его руки связаны принесёнными Оранжевым проводами. Кричи, не кричи — Фиолетовый не успеет помочь, да и получится ли его так разбудить-то? Вряд ли. А если попробовать вырваться? Пф, ну и куда он побежит. Так вот как ощущается безвыходная ситуация… Он обречён на смерть от рук «товарища».***
— …лыый. Бе-елы-ый, ау-у. Ты уснул поди? — махала перед его лицом рукой Синяя. — Твоё лицо прям белее твоего скафандра, плохо что ли? — поинтересовалась девушка дружелюбно. — Тепло ль тебе, девица? Тепло ль тебе, красн… белая? Как спится на столе? Белый поднял со стола голову без шлема. Лицо, как сказала капитан, бледнее снега, спина, по ощущениям, вся взмокла от холодного пота, руки слегка онемевшие, ноги в таком положении затекли. Спать в положении сидя, опустив на стол голову, весьма неудобно, как оказалось. — Что-то случилось? — не унималась капитан. Он так чудно взглянул на девушку, что её лицо сменилось нахмуренной гримасой. Его взор снова переметнулся на стол; на столе стоят пустое блюдце и кружка с давно остывшим и недопитым кофе. Видимо кофеин, лимончик и вечная усталость — мощнейшее комбо для страшно реалистичного сна. — Ты... Иди, всё нормально, — после осознания произошедшего пробормотал сокомандник, проведя ладонью назад по волосам. — А-а стой, — окликнул Синюю Белый, — Который час? — Одиннадцать утра, — ответила она, взглянув на часы Белого, находящиеся на панельке рукава, после чего ушла.***
Мало кто учится на своих ошибках. Белый отправился заваривать новую порцию кофе. Параллельно с этим он погрузился в раздумья о сне, о Синей, об Оранжевом, об их действиях, происходивших в этом самом сне. Неужели это действительно был сон? Он настолько пугает своей реалистичностью, что космонавт дернулся, сбрасывая наваждение. Фиолетовый шёл в столовую, с интересом слушая рассказ Оранжевого о реакторе. Он остановился. Оранжевый повернул голову влево, но не увидев Фиолетового, обернулся, в немом вопросе разводя руки. Фиолетовый снял шлем и жестом указал, чтобы собеседник сделал то же самое, после чего сообщил: — Хей, кажется, связь не работает. Я тебя слышать перестал. — Хм, — задумался Оранжевый, — Может, со шлемом проблемы? — он повертел в руках свой шлем, пощёлкал переключатели, потом собеседника, но ничего не обнаружив, продолжил. — Думаю, внутренней связи либо капут, либо есть какие-то неполадки в отсеке управления. Фиолетовый поёжился и надел шлем обратно, посетовав на холод, витающий в атмосфере. Оранжевый последовал его действиям.***
Белый обдумывал свой сон, лениво попивая напиток. "Нет, — стукнул он кулаком по столу, — раз во сне не получилось, то стоит наяву пойти в обсерваторию." Залпом допив оставшееся он бодро встал, пошёл мыть ёмкость и ставить её обратно на законное место. Космонавту по пути никто не встретился; он прислушивался, слышал своё дыхание, напряжённое, волнительное, гул реакторов Орбиты. Наконец он добрался до нужного места. Сейчас он подойдет, отворит двойную дверь, войдет и увидит... Сейчас... Он почувствовал тот самый страх. Страх, когда ты не готовил домашнюю работу, а тебя спросил учитель по сложному и ненавистному для тебя предмету, но тебе двойка не нужна, потому лихорадочно перерываешь все имеющиеся в округе конспекты, пока вновь учителя отвлёк звонок телефона: любезно предоставленные соседом, свои, возможно, у соседних парт крадёшь. Сердце в это время так трепыхается, словно ещё чуть-чуть, и выпрыгнет из груди. Но после чувствуешь блаженное наслаждение, спокойствие, когда садишься после того, как удачно выкрутился. Но сейчас не об этом. Белый взял себя в руки и открыл эту дверь. Мрак, царивший в обсерватории, отступил от фотончиков из коридорной лампы. Он зашёл в помещение, после чего свет включился. Это довольно просторное место; в центре находится стол с какими-то листиками, по стенам стоят синевато-серые шкафы. Стена полностью состоит из стекла, как и потолок, так что обзор предоставляется шикарный. Из стены у панорамного окна "торчит" мощный телескоп. Жаль, Белый не бродил здесь раньше, не видел, как работал Чёрный, да он особо и не вникал в его процессы. Но сейчас ему стало так одиноко, так грустно. Белый взглянул в бескрайний космос; его вновь охватили нехорошие мысли. Его состояние усугублялось чернотой космического пространства. Вдруг он вспомнил и о тех, кто отправился лично бороздить просторы: о Красном, о Чёрном. От маленькой мысли представить, как они мучились, Белому стало не по себе, и он замахал руками, отбиваясь от назойливых, как комары, представлений. Лучше поизучает, что находится за плотными дверцами вот этого шкафа. "Неудивительно" — хмыкнул Белый, увидев множество ящиков. Он открыл один, который располагался на уровне живота, увидел красивый, блестящий ручной телескоп серебряного цвета с чёрной оправой. Выглядит элитно. Космонавт вытащил его и подошёл к тому, что у стены. Ему не давала покоя мысль: что будет, если посмотреть в телескоп через другой телескоп. А что же он увидел, читателю не сообщил; поместил устройство на место. Ещё одна добрая идея, пришедшая ему на ум: лечь на пол и наблюдать звёзды, мечтать, представляя открытие новой планеты.