Сделка

– Пришло время «Бонтена», — договорил темноволосый за начинавшего парня. Все взгляды были прикованы к только появившейся парочке. Как вы могли догадаться, это Майки и Такемичи. Но в них что-то странное, что-то другое, будто бы они изменились, это не то чтобы бросалось сразу в глаза, но, находясь в одной комнате с ними, уже ощущались некие изменения. Всё такие же светлые чуть длиннее плеч волосы, первые пряди собраны в небольшой хвостик, дабы они не лезли в глаза во время драк, прочтения бумаг, да и вообще какой-либо рутины. Детское для его возраста лицо овальной формы, небольшие, больше напоминающие не особо широкую полосу губы и обычный носик (хотя как обычный, абсолютно все подмечали, что он схож с тем, что были у котят. Естественно, никто не осмелился этого говорить, тем более главе «Свастонов-Канто»). Такие же чёрные глаза, неоднократно пугающие даже тех, кто множество раз видел, заглядывал в этот бездонный омут, которые, к слову, не были такими как прежде. Если раньше глаза Манджиро были в основном пусты, только иногда проскакивали какие-то эмоции или изменения, то сейчас всё было наоборот, ненависть, злость, высокомерие, цинизм, эгоизм и тому подобные отрицательные чувства, легко заметные, в некотором роде омерзительные, но по большей части ужасающие для всех присутствующих. В случае Майки изменения в основном были внутренне – морально. Однако то, что было с Такемичи… Это касалось и внешности парня, из-за чего все в основном смотрели на него, будто бы изучая, но долго их взгляды на нём не задерживались, так как глаза тех, кого сюда позвали, метались туда-сюда, то на Майки, то на Ханагаки. (Майки тоже нужно было «изучить», верно?) Так что же было такого странного в темноволосом парне, стоявшем около главы? Глаза. Наверное, это первое, на что все шестеро обратили внимание. Они разные. Что? Да, они совершенно разные. «Это линзы?» — первое, что пришло на ум парням, но это не было похоже на них. Правый глаз Такемичи практически не изменился, разве что чуть потемнел, напоминая теперь грозовое небо, а не солнечное и беспечное, как это было раньше. С правым дела обстояли куда хуже, если это можно таковым назвать. Он был как у Манджиро. Таким же чёрным, мрачным и безжизненным. Да и вообще взгляд темноволосого был сейчас, на удивление многих, мёртвым. Несмотря на всё то, что пережил Такемичи в его глазах всё также можно было увидеть надежду, очень маленькую, но она была, да и так в них не было никаких негативных чувств, разве что иногда, очень редко, скорее они излучали свет и доброту, согревающую и манящую. Однако сейчас они такие же, как у Майки. Второе, что удивило всех, но Какучо обратил на это внимание первым, – серьги. Но не какие-то там обычные, это были серьги ханафуда, серьги Изаны. Нет, это не были похожие или одной модели, они наверняка принадлежали Изане, уж Какучо-то знает и сможет увидеть их даже среди тысячи таких же. «Откуда?» — сам у себя спросил сероглазый, хотя еле как сдержался, чтобы не задать этот вопрос заму, но терпение небесконечное. Его реакция была весьма понятной, потому как эти серьги были только у него, точнее одна, так как вторую он воткнул в небольшой сугроб снега в память о своём умершем друге в заброшенном приюте. Так откуда? Голубоглазый хотел что-то сказать и сделать шаг к своему Королю, но послышался обратный приказ: – Заткнись, Санзу. Ни я, ни тем более глава не давали тебе права говорить, — отрезал Ханагаки, даже не посмотрев на него, его тон был грубым, высокомерным и немного жутким, что опять же удивило всех, так как зам никогда так не говорил, разве что было пару моментов, но это был Мизуки. Санзу не был бы Санзу, если послушался бы приказа, но кто для него Такемичи? Верно – никто. Однако нарушить приказ не дал взгляд Майки, направленный в сторону своей собачки, он словно говорил: «Не смей нарушить приказ». И о да, увидев этот взгляд, Харучиё обрадовался настолько, насколько это вообще было возможно. Но почему? Дело в том, что этот взгляд от своего Короля он не видел достаточно долгое время. Можно было бы задать вопрос почему? Однако ответ ясен, как день. Всё опять же из-за Ханагаки. С момента его вступления, многие подмечали факт того, что глава немного изменился, а Санзу, как тот человек, который больше всего за ним наблюдает, согласился. Манджиро стал чуть мягче, хоть и не показывал это, но то, каким он был с темноволосым, раздражало Харучиё. Поэтому, увидев снова этот взгляд, почувствовав, что его Король вернулся, он преисполнился счастья, из-за чего на его лице всплыла улыбка, которую он всячески пытался подавить, но это плохо получалось. Санзу закрыл рот рукой. Тем временем как Хитто, явно уже не выдержавший, решил подойти к разноглазому. – Такемичи, что всё это.. — хотел он что-то спросить, но его перебили. – Я позже с тобой поговорю, — кладя правую, ближнюю, руку на плечо сероглазого, начал шёпотом парень около уха подошедшего, чтобы остальные не слышали. – Сунь Укун. — Глаза Какучо расширились от удивления, лёгкая дрожь пробежалась по его телу, он с испугом посмотрел на Ханагаки, на лице которого красовалась еле-заметная ухмылка. После чего Хитто отошёл назад. – Все присутствующие здесь, — начал Майки, – становятся верхушкой «Бонтена». Коко и Такеоми, вы остаётесь в той же должности, Какучо становится руководителем. – Санзу и Хайтани, вы трое будете нашими личными исполнителями во всех делах, которые мы вам прикажем, и подчиняться вы обязаны только нам. – Также с этого момента не должно быть никаких оплошностей. Никто никогда не принимает какие-либо решения самостоятельно без нашего разрешения. – Не должно быть никаких выходок с вашей стороны, чтобы не привлекать внимание полиции. Действуйте скрытно, не оставляйте за собой следов. – Дурацким играм пришёл конец. Сейчас мы начинаем играть по-крупному. — Голос стал серьёзнее. – То, что было раньше сущий пустяк, мелкие дилеры наркоты и поставщики оружия, их сила распространялась только на Токио. Сейчас это будет затрагивать всю страну. –Мы подчиним себе всю Японию. Права на отказ у вас не будет. Если вы вступите в эту игру, то выход из неё – смерть. Итак, кто-то хочет отказаться, пока есть возможность? Все молчали. Никто не горел желанием прерывать тишину. Не потому, что все с радостью остаются или что-то по типу «Вы ещё спрашиваете?», «Конечно остаёмся», нет, всё было не так. Санзу понятное дело, он собачка, следующая за своим хозяином, куда бы тот не пошёл. Что касается остальных, то… Они не знали. Так как прекрасно понимали, что это больше не шутки, что теперь это станет куда серьёзнее. Казалось бы, Хайтани должны были сразу согласиться, даже не раздумывая, но они ведь не настолько глупы, чтобы так просто идти на смерть. Конечно, сам по себе ответ был очевиден – согласие. Но подумать всё-таки стоит. С одной стороны, вступив в эту «игру», они всегда будут в веселье, суете и всём том, что они любят и из-за чего вступали во многие группировки. Но с другой… Они могут умереть. И хоть они уже не раз были на волосок от смерти, но она их пугала, что они никогда не признают. Но что пугало их ещё больше, так это смерть друг друга. Если они умрут вместе, в один день, в один час, в один миг, то это будет не так уж и плохо. Однако, если умрёт кто-то один, то это конец и для другого, но тот должен будет продолжать жить уже с полной татуировкой на теле. Обещание, данное друг другу, они не могут не выполнить. Так что же? Согласны. Даже несмотря на все эти риски, лучше жить так, в веселье, чем обычным и скудным существованием. Не так ли? Какучо, как и Хайтани, тоже не стал долго раздумывать. Согласие. Ему особо нечего было терять, но то, ради чего он всё-таки решился: понять, что не так с Такемичи, тем человеком, кто спас его в детстве, и откуда у него эти серьги. Да и, помимо этого, у сероглазого были ещё вопросы, на которые он надеялся получить ответы. Хоть он и думал над тем, что при любой возможности откажется от всего этого и начнёт жить обычной жизнью, потому как его это порядком достало, но обстоятельства сложились по-другому. Такеоми согласен. Он и не задумывался, он чётко знал, что согласен и пойдёт за этой парочкой. В основном из-за Манджиро, потому как не хотел снова бросать его, не хотел снова чувствовать к себе отвращение (оно, конечно, ещё присутствовало после прошлого инцидента, но уже не так сильно). Да и Ханагаки его тоже заинтересовал. Остался последний. Хаджиме был единственным человеком, кому и правда нужно было хорошенько подумать, прежде чем принимать кое-либо решение. Если остальные уже знали, что согласны и им просто нужно было расставить приоритеты, то Коко колебался. Хоть черноволосый и говорил, что его место здесь, в криминальном мире, и он не может без этого прожить, но сейчас Хаджиме сомневался. Да и к тому же. Если всё становится серьёзнее, то Инуи может умереть. «Ммм, так и думал», — промелькнуло у разноглазого, глядя на Коко. После чего перевёл взор на рядом стоявшего светловолосого. Они переглянулись. Манджиро кивнул вместе с тяжким вздохом, сразу после этого поворачиваясь к выходу. «Коко, пойдём-ка выйдем», — сказал Такемичи, хотя это больше походило на приказ, направляясь за главой. Трое покинули помещение. – У зама серьги Изаны? — спросил старший Хайтани, глядя на сероглазого, который в свою очередь о чём-то задумался, но ясно слышал вопрос Рана. – Да, — кратко ответил Хитто, уставившись в одну точку. «Но откуда?» — спросил уже Риндо, так как знал, что серьги Курокавы у Какучо. — Мне бы самому хотелось знать. – Да какая разница, — протянул голубоглазый. – «Откуда?», «Чьи они?», не всё ли равно? Эти двое вернулись, так что больше не о чём переживать, — разводя руками, с ухмылкой проговорил Харучиё. – Заткнулся бы, Санзу-Сан, — очень радушно начал Ран, особенно протягивая «Сан». – Сам как собачка начал хвостиком вилять при виде своего хозяина. – Слюнки, смотри, по комнате не разбрызгай, — поддержал младший Хайтани. – Не тебе решать, что важно, а что нет, — высокомерным тоном добавил Риндо, глядя жёлтыми глазами на Харучиё. – Я хотя бы верный, как собака, а не то что вы. Бросаетесь своими обещаниями, что будете защищать зама и тому подобное, а на самом деле вы всю неделю только и делали, что шлюх трахали, которых, видимо, у себя под забором нашли. – Я не знаю… Глава, зам, можно мне ещё немного подумать? — выйдя на улицу, сразу спросил черноволосый, так как и правда не мог принять какую-либо сторону. – Хей, Коко, — обратился Ханагаки. – Почему ты мешкаешь? Не ты ли говорил, что тебе нравится вся эта криминальная херотень? — Коконой ничего не ответил, лишь уткнул взгляд в землю, сжав кулаки. – Ах да, как же я мог забыть. Это из-за Инуи? –Так ты знаешь, что он жив?.. — недоумевающе задал вопрос Хаджиме поднимая глаза. Разноглазый ухмыльнулся: – Когда его пырнули ножом, я думал, что он мёртв. А если бы это было так, то у тебя совсем другая физиономия была бы сейчас. Ты даже мог не прийти. Так что, увидев тебя здесь, я сразу понял, что Инуи выжил. – Он хочет присоединиться к нам… — тихо проговорил он спустя пару минут молчания. – Ммм, и что ты думаешь насчёт этого? — сразу спросил зам на удивление Коконоя, потому как думал, что Ханагаки откажет, только услышав об этом. – Даже не знаю… Это опасно для Инупи и, если он снова ввяжется во всё это, то может умереть, но… Даже, если вы не согласитесь, то он всё равно будет лезть в это… И это будет куда опаснее. «Кого-то мне это напоминает», — с укором подумал светловолосый, смотря на Такемичи. – Значит ты, Коко, хочешь, чтобы он вступил в «Бонтен»? — Хаджиме кивнул. – Я не против. А ты как, Манджиро? – повернувшись к черноглазому, стоявшему позади, довольно просто, не озабоченно, спросил Такемичи. «Мне всё равно». – Видишь? Так теперь ты согласен? Черноволосый стоял в полном непонимании. Он не мог поверить своим ушам. Что бы Такемичи так легко одобрил это предложение, в какой-то степени он даже сам подвёл Коко к такому решению. Это радовало его, но совсем немного, в основном Коко испытывал тревогу. Он сам не понимал почему, но Ханагаки его пугает, даже очень, да и не только его. Все те, кто остался в апартаментах, тоже боялись темноволосого в придачу с Майки. От них словно исходила другая аура. Та, что может поглотить, медленно и мучительно убить, только посмотрев на них. Так что теперь эта парочка и правда пугала. – Но почему?.. — выдавил из себя Хаджиме, так как с каждой минутой рядом с ними ему становилось хуже, он был готов уже к тому, что Манджиро и Такемичи убьют его. – Почему я так быстро согласился? — переспросил разноглазый как бы для себя, а не для подтверждения вопроса. – И правда, раньше я бы ни за что не согласился. Но, знаешь, Коко. — На лице всплыла противно-подавляющая улыбка. – В тот день, первого сентября, старый Ханагаки Такемичи умер. Он мёртв. Но появился новый, то есть я. Мне будет очень интересно посмотреть на вас. Вы прекрасный дуэт. И веселье не помешает, не думаешь? – И ты, и Инуи будете прекрасными фигурами. Так как мы можем упустить этот момент? Да и Такемичи прав. В «Бонтене» адекватное веселье лишним не будет. Особенное зная ту троицу. – Шлюхи? Да ты мать свою видел? — с агрессией начал Риндо, чуть повышая тон. – Я-то видел, это вас аисты принесли, похоже. Бросили в канаву, так там и живёте, отлизывая бомжихам, лишь бы какое-то развлечение было, — огрызнулся Харучиё. – Мы сексом хотя бы занимаемся, а не ширяемся наркотой, пытаясь убить всех подряд, — ответил старший Хайтани. – Не знал, что вымаливание того, чтобы какая-то чурка раздвинула ноги для того, чтобы вы ей отлизали, называется сексом. Я удивлён, что твоя телескопка у тебя ещё из жопы не торчит. – Заебал. Я тебе сейчас все кости переломаю, как раз хотел анатомию вспомнить, — раздражённо проговорил Риндо, надавив рукой на шею, из-за чего та хрустнула. – Надо же, а я хотел проверить действие нового наркотика, — доставая из кармана пистолет выпускающий дротики, ответил голубоглазый. – Не хотелось мне телескопку об тебя марать, но, видимо, придётся. – Прекратите, вы трое!! — разом заорали Такеоми и Хитто, так это уже порядком достало, да и их вопли не дают спокойно подумать. – Вам в дальнейшем, — продолжил один Акаши, – придётся работать вместе. Не думаю, что глава и зам потерпят ваших разногласий. Особенно, если это будет влиять на результаты приказов. Хайтани и Санзу хотели возразить, но прекрасно понимали, что Такеоми прав. Это, наверное, бесило Харучиё ещё больше, чем Ран с Риндо, потому как он не любил, когда это «ископаемое» излагало верное предложение. К тому же, голубоглазый ненавидел его всей душой и без этого. Ведь, если бы тогда, в тот день, его старший брат был дома, то, возможно, Харучиё не получил бы этих шрамов… Однако, последние два года они даже начали ему нравиться. Стоя перед зеркалом в ванной, он радуется, честное слово, и порой задумывается над тем, чтобы заработать новых. Или, как вариант, ставить шрамы другим. Троица начала понемногу успокаиваться, но они всё также смотрели друг на друга, пытаясь испепелить взглядом. Не будь здесь Такеоми и Какучо, то они и правда бы подрались, нанося серьёзные ранения друг другу, или даже убили, так как взаимная ненависть, испытываемая друг к другу, была чересчур сильна. Они из любой мухи могут сделать такого слона, что мало не покажется. Харучиё был рад состоять в «Свастонах-Канто» вместе со своим Королём, но пришли Хайтани. Харучиё был рад быть личным исполнителем своего Короля в «Бонтене», даже несмотря на Ханагаки, но снова эти Хайтани. Снова и снова, как же они его раздражают. И всё бы ничего, если бы они его никак не провоцировали и не нарывались на разногласия, но Хайтани это Хайтани, им обязательно нужно вывести кого-то себя, а таким был Санзу, который слишком легко принимал провокации в свою сторону. Но и сам голубоглазый тоже любил поиздеваться над этой парочкой. Так что в их конфликте, кто бы не начал спор, обе стороны в ярости. Однако, то, что бесило и Рана с Риндо, и Санзу, так это то, что их практически всё время, будто бы специально, ставили вместе. У них было около трёх заданий в августе, где они трое должны были принимать совместное участие. Хоть они и говорили главе и заму, что могут справиться сами, без вмешательства какой-либо из сторон, но всё было без толку. И вот даже сейчас, их снова ставят вместе. Что за проклятье такое? А проклятье ли? Дверь хлопнула. Это означало, что вышедшие из апартаментов двадцать пять минут назад вернулись. – Я так понимаю, что все согласны и не хотят уйти? — спросил темноволосый, заходя в комнату и, становясь около ближайшей, облокотился на неё. Все кивнули. – Санзу, Такеоми, — обратился Майки. – Объявите всем членам, что девятого сентября в три ночи будет собрание. Там я публично заявлю о «Бонтене». И ещё, Коко. — Перевёл взгляд на черноволосого, что стоял правее него, чуть позади. – Даю тебе время до собрания. – Хорошенько подумай над этим. — Подошёл ближе. – И Инуи тоже, — шёпотом добавил Такемичи. – Можете расходиться, — приказал глава и все послушно, как дрессированные щенки, ушли. – Что думаешь насчёт Коко? — спросил Ханагаки, садясь на мягкий диван. – Это я должен у тебя спрашивать. Ты с ним лучше меня общаешься, — ответил черноглазый, после чего словил взгляд темноволосого, дающий понять, что всё равно хочет услышать мнение Майки. – Коко один из тех, кто непредсказуем в своём выборе. Хоть он и умён, всегда идёт за выгодой, но, если дело касается Инуи, то тут он мозги выключает. Так что не знаю. Если он не примет предложение, то придётся заставить его силой. Он – одна из важных фигур, — договорил черноглазый, садясь на подлокотник дивана рядом с разноглазым. – Ты как обычно в своём стиле, Манджиро. Однако я с тобой согласен. Коко тот ещё долбаёб. Интересно, что же придётся сделать, чтобы он вступил в «Бонтен»? — с улыбкой спросил Такемичи. – Успокойся, Такемичи. Тебе стоит научиться контролировать свой садизм и заскоки. – Он далеко не мой, а Изаны и Мизуки, тут уж ничего не поделать, — разводя руками ответил он. – Скажи, Мизуки ненавидел меня? — неожиданно для самого себя спросил светловолосый, смотря на парня рядом с ним. – Забудь. Ненавидел он меня или нет, это не меняет факта, что он исчез. «Не знаю. Не знаю. Не знаю. Это слишком опасно», — набирая максимальную скорость, что может выдать его байк, думал Хаджиме. «Если я соглашусь, то Инупи вступит в «Бонтен» и подвергнется опасности, если я откажусь, Инупи всё равно вступит в «Бонтен», подвергаясь ещё большей опасности. Да и тем более, не думаю, что мне так просто позволят уйти. Не хочу, чтобы Инупи умер…» — резкий поворот вправо. — «Может, попросить Такемичи? Нет. Сейчас он совершенно другой. Да и Майки тоже. Что вообще с ними произошло за эту неделю?..» — сбавил немного скорость. — «Может… Стоит сбежать? Не выйдет», — отрезал сам себя черноволосый, стиснув зубы, потому как знал, что так и будет. «Я не могу… Если бы я знал, что Инупи не полезет, то… Я бы даже не задумывался. Но его безопасность важнее. Став членом «Бонтена»…» — призадумался. Хаджиме был в смятении. Он и правда был не против того, чтобы присоединиться к «Бонтену», но безопасность его друга была важнее. Сейшу – баран, которого хер переубедишь, и, если он решил, что вступит в «Бонтен» в независимости от того, будет там кто-то, кто сможет прикрыть его, например Коко, или нет, ему всё равно. А Хаджиме как раз наоборот. Прежде чем принять какое-либо решение, он взвешивает все за и против, если для него будет опасно, то он отступит. Став тем, кто будет властвовать экономикой и деньгами, Коконой будет занят, из-за чего не будет времени приглядывать за Инуи, гуляющего среди членов группировки. А зная этого барана, он точно нарвётся на какие-то неприятности. Хоть он и придумал себе другое имя – Кезуки, действовал скрытно, вмешивался только когда это требовалось, но его всё равно раскрыли, и ладно, если бы это был обычный прокол, но тут Сейшу чуть не умер. «Кто сказал, что такого больше не повторится?», «Кто может это гарантировать?», «Как же тогда обеспечить его безопасность?» — ломал голову Хаджиме. Черноволосый замедлился и остановился около небольшого магазинчика, работающего даже сейчас, в четыре часа утра. Зачем Коко остановился? Он и сам не знал, но всё же решил зайти, так как хотел чем-то перекусить, потому что весь день практически ничего не ел – пару яблок и много кофе, очень много кофе. Зайдя внутрь, ничего сверхъестественного не было. Обычный среднестатистический японский магазин. Пол сделан из квадратной плитки, чуть больше среднего размера, благодаря чему по ним удобно прыгать, а, если наступил на стык, то «умер», забавная игра, в которую играют множество детей, не так ли? (Я же не один таким дебилом был.) Цвет по большей части казался белым, но он был немного темнее, совсем чуть-чуть, так что никто не обращал на это внимание. Стен практически не было видно из-за стеллажей, разве что к потолку. Тёмно-серый хорошо сочетался с полами, так же на стенах присутствовал какой-то рисунок белого цвета, скорее всего что-то похожее на волны, но увидеть его целиком нельзя, всё опять же из-за стеллажей и других предметов. «И зачем заморачиваться над росписью стен, если этого всё равно не видно?» — подумал Хаджиме, замечая всё вышеописанное. Полки целиком и полностью забиты едой, как и следовало в продуктовых магазинах. Разная выпечка, закуски, дошики лапша быстрого приготовления, десерты и ещё много-много всего. Коко бродил по магазину минут пятнадцать, возможно даже двадцать, не зная, что ему следует взять. И нет, дело не в цене, при желании черноволосый может полмагазина скупить, если не весь, он просто не знал, что хочет поесть. Проходя мимо отдела с выпечкой, Хаджиме задумывался над тем, чтобы взять что-то, но передумал, так как не особо любил всякие булочки, только некоторые, коих не было в этом магазине, что неудивительно, ведь получить их можно только одним путём – заказать в пекарне, чтобы они её испекли. В часть, где была лапша быстрого приготовления, да и вообще еда «быстрого перекуса», он не стал заходить, даже смотреть в ту сторону. Эта еда настолько ему не нравилась, что, только посмотрев на неё, у Коко появлялась тошнота. К фруктам и ягодам Коко относился положительно и был бы не против сейчас поесть своих любимых – дыню юбари и яблоки секаи ичи, но их можно купить только напрямую с поставщика, так как в магазинах, в которых они всё-таки продаются, цены завышены в два-три раза, хоть Хаджиме и богат, но не стоит разбрасываться деньгами направо и налево. Отдел сладостей поистине разнообразен, так что даже черноволосый нашёл что-то себе по душе и не против перекусить ими сейчас. Пройдя половину отдела его взгляд остановился на моти с зелёным чаем, хоть он и не особо любил моти именно с этим вкусом, но сейчас ему очень их захотелось, так что почему бы и нет? Взяв одну упаковку, Коконой собирался уже уходить из этой части магазина, но он заметил на полке выше данго и остановился. «Вроде, их Инупи часто покупал себе в детстве», — подумал парень, протягивая руку к небольшой упаковке. Хаджиме смотрел на десерт около двух минут. «Пожалуй, куплю ему», — вслух проговорил он, направляясь уже в другой раздел. И о да, это, наверное, самая любимая часть магазина. Онигири. Очень и очень много онигири. С лососем, курицей, бобами, морепродукты, с чем угодно. Это тот самый продукт, который Коко мог есть вечно и любой вкус, но кроме клубничного (да, есть и такие), на клубнику у черноволосого аллергия. Не став долго выбирать, он взял самые вкусные, лично для него. Два с лососем, два с курицей, один с креветками в сливочном соусе и один простой, без начинки, просто рисовый треугольник, обёрнутый в лист нори. Зачем так много? Да он и сам не знает. Резкое желание поесть онигири затуманило его разум и Хаджиме взял побольше. Уже стоя около кассы, черноволосый посмотрел на холодильник, в котором стояло огромное множество напитков. И, как обычно, он взял холодное кофе, две баночки 0,3 литра. Казалось – всё, Коконой больше ничего не хочет, но ему вдруг стало жарко. На улице температура вполне нормальная, тем более что он на байке, да и в магазине был кондиционер, но ему всё равно было жарко. Возможно, из-за стресса. Поэтому парень взял себе мороженое. «С вас 2118 йен», — радушно, как и полагается, сказала кассирша. 5:00 Черноволосый зашёл в палату. Достав из пакета данго, он положил их на тумбочку, рядом с кроватью спящего. Отойдя от неё на пару метров, Коконой обернулся и ещё раз посмотрел на то место, куда положил десерт. Цветы. На тумбочке стояла прозрачная ваза с цветами – лавандой. Как Хаджиме их сразу не заметил? Ведь лаванда — это те цветы, которые не то, что пахнут, а даже воняют, их запах слишком густой и резкий. Но, к удивлению, Хаджиме они не источали сильный запах. Однако это не самое важное. «Кто принёс сюда эти цветы?» — мысленно спросил парень. В это время вошла медсестра, чтобы проверить состояние пациента. Когда она собиралась уходить, Коконой остановил ей. «Скажите, сюда кто-то приходил после меня?» — спросил он. «После вашего ухода, Господин, никто не посещал пациента. Если вас что-то беспокоит, то можете сказать об мне», — с улыбкой ответила девушка. «Нет, спасибо», — после чего медсестра поклонилась и ушла. «Никто?..» — переводя взгляд снова на цветы, задумался Хаджиме. Но от мыслей его оторвали терзания насчёт недавнего предложения. Черноволосый сел на кресло, положил пакет на стол и достал баночку кофе. «Не знаю. Сбежать мы всё равно не сможем, так как они нас будут преследовать, да и не думаю, что Инупи согласится» — открыл кофе. — «Почему он такой проблемный?» — глоток. — «То с «Драконом» возился всё время, то сейчас с «Свастонами-Канто», а, как узнает о «Бонтене», снова полезет. Есть ли вообще в этой ситуации выход?» — глоток. — «Дебил. Я не знаю, что делать… Думай. Думай. Думай. Что же это такое?! Почему я не вижу никакого логичного решения?! Как бы поступил Инупи в этой ситуации?.. А Такемичи?.. Прошлый Такемичи. Стоял бы до последнего на своём, даже если бы на нём живого места не было. Но я не могу… Я не Такемичи. Слабак. Я – конченный слабак. Убегаю, как только вижу опасность. Лишь бы обезопасить себя. Обезопасить?..» — Хаджиме задумался. Прошло пятнадцать минут. «Довольно рискованно… Но лучше так. Я защищу тебя, Инупи. Даже ценой своей жизни». – Чего ты хотел, Какучо? — зевая, спросил разноглазый, подходя к парню, стоявшего в парке. – Откуда у тебя эти серьги? Откуда ты знаешь о Сунь Укуне? Что вообще с тобой произошло? – Во-первых. — Голос стал грубым и тяжёлым, из-за чего сероглазый сделал небольшой шаг назад, будто бы предвкушая то, что Ханагаки сейчас его ударит. – Не «ты», а «вы». Не забывай, что я зам. А, во-вторых, я сказал тебе, что мы позже поговорим. — Понимая, что Хитто больше не о чём другом не спросит, парень развернулся и собирался уходить. – Можете хотя бы тогда сказать мне, — начал Хитто в уважительной форме, — откуда у вас эти серьги? Темноволосый вздохнул: – Они… — начал Такемичи ю, повернув только голову в сторону спросившего. – Эти серьги – подарок. От моего друга и Изаны, — ответил он, и подул лёгкий ветер, колышущий серьги, из-за чего послышался звон, а на лице разноглазого была улыбка, но не та, что наводила ужас и отвращение. Она была полна грусти и мягкости, такая искренняя и тёплая, которую Какучо не видел очень и очень давно. Это та улыбка, что больше никогда не появится на лице Ханагаки. Она – последняя и, возможно, единственная за всё то время, пока он прибыл в прошлом. 8 сентября 21:29 «И всё же я не уверен… Они могут не согласиться. Даже если я так скажу, то им будет всё равно. Значит, мне нужно поставить их в невыгодное положение», — переводя взгляд на нож, что находился в правом кармашке сумки, думал Хаджиме над той же ситуацией. – О чём думаешь, Коко? — неожиданно, как и в прошлый раз, тихо спросил зеленоглазый. – Не о чём важном, — отмахнулся черноволосый, смотря на только проснувшегося парня. – Как ты? — По ощущениям практически так же, как и вчера, но всё равно лучше. Думаю, через три дня смогу уже выбраться из этой палаты, — улыбкой ответил Сейшу. – Спасибо за данго. Правда я их не съел. Врач сказал, что для такой пищи мне ещё рано. – Я что-то не подумал насчёт этого, — переводя взор на паркетный пол, проговорил черноволосый. – Эти цветы, их же не ты принёс? — Коконой кивнул. – Значит, мне не показалось. – «Не показалось»? Ты видел, кто их принёс? — спросил парень, так как волновался, кто это может быть, потому как ни у кого не было адреса больницы, в которой лежал зеленоглазый. – Всё было в тумане. Но это был высокий с чёрными волосами парень. Лица я не разглядел. Он был в маске. Одежда вся чёрная. Сначала я подумал, что это ты, и у меня просто глюки, но, увидев цветы, я понял, что это всё-таки был кто-то другой. – Ещё бы. Я не люблю лаванду. И не стал бы дарить их тебе. Лучше уж камелии или лилии. 9 сентября 2:35 – Так что, Коко, каков твой ответ? — спросил черноволосый, как только Хаджиме вошёл. – Я вступлю в «Бонтен», только при одном условии: Инупи станет частью верхушки, — не став церемониться, сразу высказал свою инициативу Ханагаки и Майки. – Частью верхушки? Понятно, хочешь держать его поближе к себе, чтобы защитить. А что, если мы откажем и не примем твоё условие? — спросил темноволосый. – Я не буду частью вашей «игры». Это слишком опасно, чтобы вступать без каких-либо гарантий. – Ты ведь не тупой, Коко. И прекрасно понимаешь, что мы можем заставить тебя это сделать. Да хоть прямо сейчас. Схватить и использовать, — с предвзятостью проговорил светловолосый. – Тогда, — Коконой вынул из кармана нож и подставил к своему горлу, отходя на пару шагов назад, – Вы можете потерять меня навсегда, — ухмыльнувшись, добавил он. Оба его собеседника улыбнулись. – Забавно, — начал Такемичи. – Такое сильное желание защитить его. Я даже завидую. — Ненароком сделал небольшой шаг в сторону черноволосого. – Стой на месте!! — повысив тон, прокричал Хаджиме, надавливая сильнее. Тонкая струйка крови побежала по шее черноволосого, окрашивая его белую рубашку в алый цвет. – Вперёд, — сказал Манджиро, смотря на кровь. – Ты ведь хочешь показать свою настойчивость? – Давай, Коко. Это будет прекрасное зрелище. Инуи-то как обрадуется!! Режь. Коконой стиснул зубы глядя на эту парочку. «Что вообще у них в голове? Хотя, в принципе, я не против умереть». – Как скажите. — Резкое движение рукой. Кровь большими каплями пачкала пол.

Добро пожаловать в арку

«Бонтен»