Имбирно-пряничный латте с тремя ложками сахара

Небольшая кофейня, где работал Мегуми, была весьма странным местом. И коллеги его были такими же странными. Взять хотя бы ее владельца и управляющего – Годжо Сатору, эпатажного мужчину с выбеленными волосами, который носил солнцезащитные очки даже зимой, даже ночью. Он любил выпрыгивать из-за угла прямо на своих сотрудников, пугая их; фотографировать их ошибки и косяки и отправлять это в общий чат. Вот, например, недавно Мегуми пролил на себя молоко, когда делал латте, так тот заставил его еще и позировать в грязном фартуке, выбирая лучший ракурс. Но Годжо был другом его семьи и его работодателем, который мирился с попытками Мегуми совмещать учебу и работу, поэтому жаловаться на него было несколько неприлично. Была еще Кугисаки Нобара – крашеная в рыжий девочка из провинции, приехавшая в Токио, чтобы стать моделью. Покорять столицу у нее получается не очень хорошо, но она упорно старается ходить по всяким кастингам, подрабатывая в остальное время в этой кофейне. У нее была оригинальная привычка продавать как можно больше выпечки красивым и стройным девушкам. Мегуми думал, что Нобара так пытается избавиться от потенциальных конкуренток, хотя даже не знает, заинтересованы ли они вообще в этом. Вредная девчонка, в общем. Третьм и, пожалуй, самым раздражающим сотрудником их заведения был Итадори Юджи. Глуповатый добряк, почему-то считающий Мегуми своим лучшим другом. Вообще-то Юджи был тем еще божьим одуванчиком, да и готовил прекрасно – именно он печет те булочки, которые так хорошо продает Кугисаки, но некоторые его действия вгоняли Мегуми в ступор. Вот, например, недавно Юджи повесил плакат с Джениффер Лоуренс прямо на дверь в туалете для сотрудников, и Фушигуро даже боится предположить, почему он выбрал именно это место. Еще он постоянно лез к Мегуми: предлагал выпить пива после работы, лез с дружескими объятиями и пытался обсудить с ним симпатичных клиенток. Но Мегуми был геем. И, как вы уже поняли, самым адекватным человеком в этом месте. Рабочий день длился, казалось бы, уже целую вечность. Основной поток клиентов уже схлынул, и в кофейне было пусто. Даже Итадори отошел куда-то в туалет (и Мегуми до сих пор не хотел знать зачем). На повторе по требованию Годжо играл новый трек какой-то корейской группы – и ей-богу Мегуми уже терпеть его не мог. После пятнадцатого раза у него начала болеть голова, после двадцать второго — он ненавидел его. И, да, он считал. Резкий звон колокольчика отозвался острой болью в висках. В кафе вошел мужчина, с порога громко спрашивая: — Что за говно у вас играет? Мегуми внутренне был согласен с ним, но вместо этого он отвечает: — Добро пожаловать! Мужчина подошел к кассе, позволяя себя лучше рассмотреть. Он был одет в черную кожанку, сильный торс обтягивала белая полупрозрачная майка, открывая вид на странные татуировки. У него были отлично уложены волосы, и Мегуми хочется спросить, как, черт возьми, он сделал это – сам Фушигуро не может совладать с собственными, и они вечно торчат во все стороны. Мужчина был определенно горяч и вполне соответствовал вкусам Мегуми. И еще был неуловимо похож на кого-то. — Эй, красавчик, не знаешь, где мой братец? — он демонстративно рассматривает Фушигуро, и от этого липкого взгляда хочется спрятаться куда подальше. — Кто? — Переспрашивает Мегуми заторможенно. Из служебного помещения вылетает Юджи, и Фушигуро наконец-то понимает, кого ему напоминал незнакомец. — О, Сукуна! — Итадори подлетает к мужчине, буквально повисая на нем. — Принес? — И тебе привет, мелкий, — Сукуна отцепляет от себя Юджи. — Принес. Но это в первый и последний раз. Я тебе не служба доставки. С этими словами он передает какой-то пакет Итадори, и тот снова куда-то убегает. Сукуна провожает его взглядом и оборачивается в сторону Фушигуро: — Красавчик, а сделай мне кофе. На свой вкус. Ремен Сукуна, если что, — он вальяжно облокачивается на барную стойку. — Это вам не Старбакс, — вяло огрызается Мегуми. Он потерял интерес к мужчине, как только понял, чей он брат. Итадори Юджи в родственниках? Нет уж, спасибо. «Красный флаг», — как сказала бы Нобара. Если бы это было в его характере, Мегуми бы пакостно захихихал, но он ведь не Годжо или Кугисаки. Потому что вкусы его весьма специфичны. Интересно, как гость отнесется к имбирно-пряничному латте с тремя ложками сахара? Вот сейчас он и узнает. Фушигуро сосредоточенно готовит кофе, чувствуя, как прожигает чужой взгляд его затылок. — Ваш кофе, — он ставит бумажный стаканчик прямо перед Сукуной и внимательно наблюдает, как тот пробует и сразу морщится от приторности напитка. Сукуна отставляет стакан и ухмыляется: — А ты любишь сладкое, да, сладенький? Не дашь свой номер? Называть взрослого парня под сто восемьдесят сантиметров ростом «сладеньким» — перебор. Мегуми, по крайней мере, точно не оценил: — Во-первых, я вам не «сладенький»; во-вторых, нет. Сукуна лишь хрипло смеется в ответ: — А ты забавный! Ладно, до следующего раза, — он берет свой стакан и уходит. Мегуми надеется, что следующего раза не будет. Когда на следующий день Сукуна снова приходит, Мегуми подавляет желание спрятаться за прилавок. Его дерганья замечает Кугисаки, бодро впаривающая «самое вкусное и диетическое пирожное на свете» какой-то девушке. Она с любопытством переводит взгляд с опешившего Фушигуро на посетителя, вальяжно подошедшего к прилавку. — Привет, сладенький. Мне большой американо и твое сердце, — Сукуна обаятельно улыбается ему и подмигивает Нобаре, которая от шока уронила несколько пластмассовых крышечек. Фушигуро сохраняет невозмутимый вид, когда выполняет заказ. — Ваш кофе, пожалуйста, — он ставит стакан перед мужчиной, стараясь не смотреть на него. Но Сукуна настойчив: — А сердце? Фушигуро раздраженно вздыхает: — А латте-арт мы на американо не делаем. Не задерживайте очередь. — Ты такой грубый, — Сукуна притворно вздыхает, забирая свой кофе. — До встречи. И будто на зло добавляет: — Сладенький. Стоящая рядом Кугисаки даже не пытается подавить смех, больно толкает его острым локтем в бок: — «Сладенький», Мегуми, серьезно? — ехидно улыбается она. — Это старший брат Юджи? Надо у него будет потом расспросить о нем. Он ничего так, красавчик. И Мегуми, может быть, согласился бы с этим утверждением, если бы этот самый красавчик не подкатывал к нему так демонстративно. И не был братом Итадори Юджи, чей плакат с Джениффер Лоуренс все еще висит у них в туалете. — Просто помолчи. Сукуна постоянно заходит в кофейню, нагло приставая к нему при всех. Один из подобных случаев даже заснял на видео Годжо, скинув это всем – даже его дальним кузинам Маки и Май. Сукуна постоянно позорил Мегуми при коллегах, других посетителях. Теперь даже при родственниках. Казалось, об этом уже знал каждый, кроме Юджи, но Юджи немного тормоз, он вообще ничего не понимает в отношениях. Этот раз стал последней каплей: — Как всегда американо, сладенький. Кстати, у меня дома с утра ты бы сварил такой же вкусный кофе? — Сукуна развязно ухмыляется, буквально раздевая его взглядом. Мегуми уже задолбался, честно задолбался: — Слушайте, вы можете, пожалуйста, прекратить? Вы мне абсолютно не интересны. Хватит, заканчивайте уже этот цирк! — Хорошо, — с лица Сукуны сползла улыбка. Он забрал свой кофе и ушел, даже не хлопнув дверью. — Это было жестоко, Мегуми, — Нобара смотрит осуждающе, скрестив руки на груди. — Это было очень жестоко, Мегуми, — вторит ей Годжо, сидевший за столиком неподалеку. Но ведь это было правильно? Или нет?.. С тех пор Сукуна в кофейне больше не появлялся. Закончилась целая эпоха, состоявшая из бесконечных подкатов, подколок и, чего уж греха таить, неплохих чаевых. Мегуми даже порывался спросить у Юджи, жив ли вообще его брат, но все время останавливал себя. Он же сам этого хотел, верно? В кофейне снова играла та самая дурацкая песня, как в день их знакомства. Фушигуро в последнее время вообще находился в полном раздрае: постоянно ронял приборы, проливал молоко, тупил при общении с посетителями. Но это стало последний каплей. Он добровольно расстается с титулом самого адекватного человека. — Эй, — он окликает Юджи, раскладывающего булочки на прилавке. — Ты не мог бы дать номер своего брата? Чуть поморщившись, добавляет: — Пожалуйста. Юджи замирает, удивленно смотрит на него: — Зачем? — Надо, — если он перестанет задавать вопросы, Мегуми подарит ему новый плакат с Лоуренс. — Ладно, — видимо, интуиция подсказала Юджи, что лучше не спорить. Гудки кажутся бесконечно долгими, когда он набирает номер: — Да? — спустя, кажется, вечность по ту сторону телефона слышится знакомый голос. — Не хотите выпить вечером имбирно-пряничный латте? Обещаю не класть три ложки сахара. Сукуна хрипло смеется в ответ.

The end.