любовь живёт три года

Минхо как всегда пялился в телефон, когда Чан зашёл в аудиторию. Ничего не менялось — только Минхо каждый раз на проклятом продвинутом курсе по праву ничего не слушал, из-за чего Чану потом приходилось копировать свои конспекты, лишь бы его возлюбленный не оплошал на экзамене. И он совершенно не был против. Как он мог быть против, если Минхо действительно старался во всём, кроме лекционных конспектов, из-за отсутствия концентрации. Так что на лекциях Чан старался за двоих, в то время как Минхо мог спокойно помогать ему с письменными работами. Всё честно. Второй семестр этого курса был только хуже. После промежуточных экзаменов казалось, что ничто не может побороть по трудности устные ответы по праву. Как бы не так. Публичное право было почти изучено, на очереди — частное. Чан ненавидел право. Минхо, очевидно, тоже. На сессионной неделе они часами сидели в библиотеке университета и пытались впитать хоть какие-то знания, хоть и не особо получалось. Зачем им право на компьютерной инженерии, это, конечно, вопрос интересный. «Так надо,» вот слова администрации. Ну, надо, так надо. Минхо смотрит в экран своего ноутбука и что-то беззвучно шепчет — Чан предполагает, что так ему легче запоминать информацию, а сам отворачивается и утыкается в учебник, найденный на полках с правом Минхо. За окном начало июня, и дико хочется гулять. Чан думает, что здорово было бы съездить вместе на море. Минхо пялится в потолок и молчит. — Тебе помочь? Чан тут же поднимает голову и улыбается — Минхо заметил то, как он уже несколько минут сидел и не переворачивал страницы. Да, ему нужна была помощь, он не мог понять, что ему делать с принципом неприменения силы. — Ага, — отвечает Чан и поднимается со своего места, чтобы сесть на диванчике рядом с Минхо. — Что с правомерным применением силы в международном праве? — О, ты уже на международке? — Спрашивает удивлённо Минхо и приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрывает и усмехается. — Или ты начал с публичного? — Да, я начал с публичного, оно мутное, — Чан надувается, но Минхо знает, что он просто шутит. — Мутное твоё частное, а публичное — это моя любовь, — Минхо посмеивается, и Чан залипает. Минхо красивый до жути. — Помнится, это я твоя любовь? — Спрашивает Чан и отводит от парня взгляд, глядя в стекло, за которым виднеется небольшой холл между двумя корпусами. — Может, кофе? — Может, кофе, — повторяет за ним Минхо. — Всё равно ничего не понимаю. Чан поднимается и протягивает руку парню, чтобы тому было удобнее вставать. Минхо закрывает ноутбук и убирает в карман телефон, а после переплетает пальцы с довольным из-за этого Чаном. — Ты на чём сейчас? — Задаёт вопрос Чан, и Минхо лишь покачивает головой. Глупые вопросы. Разумеется, он начал с гражданского права, а как иначе. Этот курс выедал им обоим мозги на протяжении целого года, и вот она — финишная прямая, но её ещё как-то нужно пересечь. — Наследственное, — отвечает он и морщится. Не понимает. Он ненавидит что-то не понимать. Он даже думает, что ему будет достаточно итоговой четвёрки из десяти, он даже думает, что если схватит пересдачу, ничего страшного не будет, даже если это не так. Страшно будет. Он и так много думает о смерти, какие пересдачи, всё станет только хуже. Вдруг он чувствует, как его руку сжимают посильнее, и поднимает взгляд на Чана, шагающего рядом. Он знает. Минхо тут же останавливается и неловко улыбается. Он просто застрял в своих мыслях, а Чан его из них вытащил. — Прости. — Не извиняйся, солнце, — отвечает ему Чан, абсолютно точно зная, что творится в голове Минхо. Не в первый раз. И точно не в последний, как бы ни хотелось обратного. Это возвращается каждый раз, как ни крути. — Тебе латте? — Да, давай, спасибо, — шепчет Минхо и стоит немного в стороне, когда Чан заказывает себе капучино с каким-то невероятно сладким сиропом и латте на овсяном молоке для Минхо. Бариста спрашивает, не нужно ли добавить корицы, и Чан качает головой, оплачивая заказ телефоном. Минхо отворачивается и залипает на переход между корпусами, который выглядел, словно современный Хогвартс, оформленный в стекле. Ему нравилось здесь учиться, но иногда казалось, что всё идёт к чёрту. Ему нравилось учиться, но в то же время он чувствовал дикое отчаяние от осознания того, что когда-то придётся наконец взрослеть, искать работу и забыть о том, что его чувства когда-то были важны. Чан всегда рядом. Чан протягивает ему стакан с кофе, на боку которого написано его имя с милой нарисованной звёздочкой, Чан берёт его за руку, Чан оставляет лёгкий поцелуй у него на виске и шепчет «пойдём». Минхо идёт за ним. — Что тебе непонятно? — Спрашивает Чан, когда они возвращаются за свой столик в библиотеке, и тормошит его волосы. Минхо недовольно смотрит на него, но ничего не говорит по этому поводу. — Всё, — отвечает Минхо и откидывает голову на спинку дивана. — Я ничего не понимаю. Я такой тупой, просто кошмар. — Совсем ты не тупой, — Минхо ощущает руку на спине и дыхание возле уха. — Так, давай-ка посмотрим, что тут у нас. Прошло некоторое время, Минхо уже не смотрел так отчаянно на файл с билетами и в потолок. Пару тупых шуток про смерть от обилия кофе спустя он пялится на стеллажи, заставленные книгами, и молчит. Чан помог ему, Минхо помог Чану в ответ. Всё честно. — Хён, смотри, — указывает пальцем на полку с рекомендуемыми книгами Минхо. Чан отрывается от экрана планшета и делает глоток своего кофе. — Что-то про звёзды. Интересно, наверное. Жалко только, что в Сеуле на звёзды особо не посмотришь. Чан усмехается и кивает, внимательно наблюдая за Минхо. Уголки губ того слегка приподнялись, а Чан был только этому рад — кроме шуток про смерть, он давно ничего хорошего от Минхо не слышал. Он был рад, что хоть что-то смогло заставить его возлюбленного улыбнуться. Правда, очень и очень рад. — Съездим к морю? Минхо поднимает на Чана взгляд, когда тот задаёт ему вопрос с вполне очевидным ответом. — Съездим, конечно, — отвечает он. Это не ложь. Конечно, съездят, куда они денутся. И будут шептать друг другу нежные слова, сидя на пледе в сумерках на берегу. Чан будет спрашивать глупые вопросы, а Минхо так же глупо ему отвечать. — Что, если звёзды погаснут, а я всё ещё буду тебя любить? — Спросит Чан, а Минхо усмехнётся и положит голову на его плечо, прежде чем провести носом по его шее и оставить на скуле краткий поцелуй. — Когда все звёзды погаснут, тебя уже не будет в живых. Чан лишь грустно вздохнёт и покачает головой — когда-нибудь Минхо станет лучше, а он сам будет рядом и сейчас, и тогда. Когда-нибудь Минхо поймёт, что, кроме его возлюбленного, существуют и другие радости жизни, а пока Чан с благоговением наблюдал за тем, как тот находит в нём покой. На берегу моря они будут сидеть долго. Они будут долго и нежно целоваться, они будут делиться своими мыслями о будущем (Чан будет слушать о сомнениях Минхо и говорить ему о собственных), они будут смотреть друг на друга, как на сияющие в небе над их головами звёзды. Но это всё потом. Сейчас они сидели в библиотеке и готовились к экзаменам. Чан даже не замечает, как Минхо засыпает на столе, и понимает это, когда хочет спросить, не голоден ли он. Он улыбается и поднимается, чтобы принести плед, а после укрывает Минхо и приглаживает его волосы. Он думает о том, что Минхо невероятно много работает как над собой, так и над учёбой, он думает о том, что Минхо невероятно хорошо справляется для человека в депрессии. Он думает о том, какой же его Минхо сильный. И решает, что пусть он подремлет хотя бы полчаса — впереди ещё несколько экзаменов, не стоит допускать, чтобы тот выгорел. Пусть немного отдохнёт, а потом снова принимается за работу. Чан кивает своим мыслям и поглаживает Минхо по спине, думая о том, какой же тот всё-таки молодец. Он думает о том, что скоро будет годовщина их отношений. Три года. Он думает о словах Минхо, который не верил, что доживёт до двадцати. Сейчас ему уже двадцать три, а он всё так же влюблён в Чана. Он думает о том, как Минхо справляется в его объятиях уже почти три года. Минхо как-то сказал ему, что слышал выражение «любовь живёт три года». Минхо как-то сказал ему, что не планировал так долго жить. Но Чан всё это время был рядом с ним и подставлял ему своё плечо для поддержки, получая в ответ такую же поддержку. Минхо не только брал. Он отдавал и отдавал много. Он дарил много любви Чану, он следил за его питанием и сном и никогда не оставлял его одного, когда тому требовалась помощь. Он был рядом и старался сделать так, чтобы Чан не чувствовал себя одиноко. Минхо хоть и был сломлен, но в нём таились огромная любовь к своему возлюбленному и решимость жить, пока не настанет конец, несмотря на мысли о смерти и полное отсутствие сил. Минхо как-то сказал Чану, что слышал выражение «любовь живёт три года». Минхо как-то сказал ему, что не планировал так долго жить. Чан счёл ту фразу глупой. — Как это так, как это любовь живёт три года? — Спросил тогда он. Минхо согласился. Спустя почти три года согласился — любовь живёт не три года. Она живёт столько, сколько понадобится. Чан смотрит на спящего Минхо и поправляет плед на его плечах. Пока они рядом и помогают друг другу, всё будет в порядке. Минхо будет жить.