Семейный ужин

— Ты здесь? — Малькольм одарил неприветливым взглядом своего старшего брата, сидевшего через стол. — Наверное, в лесу что-то сдохло. — Малькольм! — одернула его Мать. Ей стоило немалых усилий уговорить Уилла прийти на ужин. И теперь, когда он наконец пришел, Джессика хотела лишь воссоединить семью. Но Малькольм явно не разделял ее планов. Он с неприязнью смотрел на брата, который даже не потрудился прилично одеться к столу. — Не волнуйся, — сдержанно отозвался Уилл. — В лесу все в порядке. — Тебе виднее, — резонно заметил Малькольм. — Это же ты там живешь. Малькольм недолюбливал своего старшего брата и считал, что имеет на это полное право. Когда их семья была разбита разоблачением и арестом Хирурга, Уилл просто уехал в свой колледж и сделал вид, что ничего не происходит. А ведь именно тогда Малькольм нуждался в старшем брате. В поддержке и опоре. В итоге поддержку и опору пришлось искать у отца, которого юный Уитли любил и ненавидел одновременно. И в этом Малькольм винил брата больше всего. Уилл же просто старался отгородиться от ситуации. Он понимал своего брата. Он мог понять кого угодно. Другой вопрос, хотел ли он понимать? Уилл ощущал странную двойственность. В собственной семье он чувствовал себя белой вороной. Грязным пятном на безукоризненно-белой стене. И будто бы нарочно всячески усиливал этот контраст сперва отказавшись от материальной поддержки со стороны матери, а после предпочтя старый потрепанный дом в глуши роскошным апартаментам. Даже сейчас в доме матери он казался чужим в своей фланелевой рубашке и потертых брюках среди дизайнерских костюмов и вечерних платьев. Но тем не менее он удивительно уютно чувствовал себя в квартире Ганнибала именно потому, что убранство комнат там напоминало ему родительский дом. — Мальчики, хотя бы ради меня давайте поужинаем без скандалов, — попросила Джессика и демонстративно улыбнулась. Уилл пожал плечами. Он был убежден, что если бы мать не настояла на его присутствии, ужин прошел бы гораздо приятнее для них всех. Малькольм же просто фыркнул и отвернулся, но высказываться перестал. Их мать вздохнула с облегчением. Улыбка стала более искренней. Однако радость ее длилась недолго. Из соседней комнаты уже раздавался бодрый голос Эйнсли, который оборвался, стоило девушке войти. — А он что здесь делает? — настороженно спросила она, замерев в дверях. — Эйнсли, — с укором обратилась к ней мама. — Уилл согласился прийти только потому, что ты будешь здесь. — Правда? — Эйнсли явно не поверила ее словам. Она перевела растерянный взгляд, полный сомнений, на брата. Их отношения никогда не были особенно теплыми, но сама Эйнсли не совсем понимала, почему. Сейчас, услышав слова матери, она усомнилась в том, действительно ли Уилл был так холоден к ней, как ей казалось. Но Уилл быстро развеял ее сомнения: — Да, Эйнсли, — сказал он, сложив руки на груди. — Я очень хотел обсудить с тобой твой последний репортаж. Блестящая работа! Слова его сочились сарказмом, и Джессика осознала, что спасти ужин не получится. — Неоценимый вклад в поимку безумной преступницы, зверски убившей и изуродовавшей двоих человек, внес специальный агент Уильям Уитли, — процитировал Уилл, артистично жестикулируя. Желчи в его голосе хватило бы на троих. — Только он, в силу своих уникальных психических особенностей, мог понять девушку с синдромом Котара, как самого себя, вызвать у нее доверие и передать ее в руки властей. — Но я же отметила твои заслуги! — Эйнсли чувствовала себя обиженной. — Выставив меня психом? — процедил Уилл. — Как будто для кого-то это новость, — вставил Малькольм. — Не желаю выслушивать критику от того, кто не может спать, не приковав себя к кровати, — парировал Уилл. — Мальчики! — попыталась остановить разрастающийся скандал Джессика, но ее уже никто не слушал. — А что мне оставалось делать? — всплеснула руками Эйнсли. — Мне уже ставят в пример Фредди Лаундс! Эту выскочку, которую даже ни в одну приличную газету не взяли! — Конечно стоит взять с нее пример, — ядовито ответил Уилл. — Может, в следующий раз возьмешь у нас с отцом совместное интервью? Чтобы выложить все козыри разом. Эйнсли задохнулась от возмущения. Она вовсе не хотела, чтобы ее действия выглядели так. Рассказывая про Уилла, она правда надеялась указать на его заслуги, сделать брата героем. А в итоге оказалась виноватой. Снова. — А что, отличная мысль! — снова вклинился в их перепалку Малькольм. — Вы с отцом ведь были особенно дружны. Последнее слово он намеренно выделил интонацией. — Не так, как вы, — не остался в долгу Уилл. — Ты так много времени проводил с ним в тюрьме, что, наверное, уже чувствуешь себя там как дома. — Я был ребенком, который нуждался в отце! — взорвался Малькольм и добавил с явным упреком: — Хоть в ком-то, кто мог бы объяснить, что, черт возьми, происходит вокруг! — И как, тебе объяснили? — По крайней мере, я не так часто ходил с ним в походы, — мстительно заявил Малькольм. — В камере он уже не мог заниматься своим маленьким хобби. — Мы просто рыбачили! — настала очередь Уилла возмущаться. — Не сомневаюсь, — со значением сказал его младший брат. — Улов был большим? — Так, все! Хватит! — Джессика не выдержала. Она резко встала на ноги и ударила по столу ладонью так, что бокалы подпрыгнули. — Действительно, — согласился с ней Уилл. Его голос звучал холодно, но на удивление спокойно. Из присутствующих он лучше всех владел собой. — Хватит этого фарса. Я лучше вернусь к собакам. Он поднялся из-за стола и вышел, остро ощущая на себе взгляды: злой — Малькольма, обиженный — Эйнсли и отчаянный — матери. Когда дверь за ним закрылась, Джессика села, залпом осушила свой бокал и в который раз заставила себя улыбнуться. — Садитесь ужинать, — велела она своим детям. Тем, которые остались.

***

В камере Мартина Уитли был посетитель. Они сидели за столом, перекинутым через черту на полу. Изысканнейшие блюда нелепо контрастировали с одноразовыми приборами. — Это просто потрясающе! — с искренним восторгом сообщил Мартин. — Скажите, как называется это блюдо? — Фабада, — с готовностью ответил доктор Лектер. — Это астурийское блюдо. Белая фасоль, бекон, окорок, чорисо и слегка подкопченная астурийская морсилья. Название происходит от астурийского слова fabes, означающего «фасоль». Красноватый цвет придают паприка и шафран. Ганнибал Лектер умудрялся выглядеть величественно даже сидя на табуретке с пластиковой ложкой в руках. Было странно видеть его за одним столом с радушным и простоватым доктором Уитли. Впрочем, сейчас их никто не видел. — Мне очень повезло, что вам разрешили принести мне домашнюю еду, — признался Мартин. Ганнибал улыбнулся и чуть склонил голову, принимая его слова как благодарность. — А как там мой Уилли? — сменил тему Уитли. — Он так редко заходит. — Уиллу непросто дается общение, — с сожалением проговорил Ганнибал. — Но я надеюсь, наши встречи помогут ему разобраться в себе и устроить собственную жизнь в соответствии со своими интересами. — Не сомневаюсь, — Мартин улыбнулся, вспоминая старшего сына. — Я рад, что Уилли смог найти себе такого хорошего друга, как вы, доктор. Хотелось бы, чтобы однажды мы смогли собраться все вместе. Знаете, поболтать, поделиться опытом. Он забавно подвигал плечами, представляя себе эту встречу. — Уверен, ждать осталось недолго, — Ганнибал тоже вежливо улыбнулся. — Я прилагаю все усилия, чтобы у нас появилось как можно больше общих тем для обсуждения. Мартин Уитли радостно рассмеялся и продолжил трапезу, предвкушая скорую встречу с сыном. Он гордился своими детьми.