«По жизни мы не раз будем менять маски и притворяться теми, кем не являемся. Но помните: смена облика не изменит вашу сущность»
© Учиха Обито
Веки, словно налитые свинцом, неохотно раскрывались в сопровождении подрагивания тёмных ресниц. Голубые очи, наконец, разомкнулись. Белый потолок казался взору бескрайним простором: неоглядным, спокойным и холодным. Протянув руку, к нему нельзя было никоим образом прикоснуться, ощутить или познать на вкус, но оно отчётливо стояло перед глазами, назойливо источая исходящим из себя ярким светом. Постепенно некие чёрные очертания начали пожирать его, затемняя, оставляя свои следы на белоснежном, уже имеющем границы, пятне. Коричневые, зелёные, бежевые... прыгали, кружили, танцевали, всячески извивались; резвясь, будто дети, воссоздавали реальность, в которой на сей момент пребывал Узумаки. Протяжённость усеивало разноцветными красками, придавая ей некой конкретности, закладывая её формы, подобно неизвестному художнику, в нерешительности замершего с тоненькой кистью в руке, которая, чуть касаясь девственного полотна, готова была запятнать его, ведь капли жидкости, скопившиеся на её кончике, ринулись вниз, оставляя сырые дорожки на призрачном холсте. Плескающиеся помутнения перед ним рассеивались, пятнышки раскладывались во всеобщий пазл, а туманный покров спадал вместе с болезненным жжением в глазных яблоках. Со временем зрение сфокусировалось, возрождая полную ясность видения. Дубовые стены, пару шкафчиков, набитых непонятными, изуродованными колбами, металлические голые койки и запах... таблеток, микстур, различных препаратов... Осознание происходящего сразу вбилось в блондинистую голову, что даже глаза расширились от удивления и неожиданности оказаться здесь. В больнице. - Сука! - взревел в отчаянии юноша, ударив со всей силы кулаками по обе стороны от себя, но взвыл только пуще прежнего, - блять! Его тело пронзила болевая молния. Бинты, наложенные на большую часть туловища, сковывали движения и не давали полностью рассмотреть себя. С каждым шорохом, движением, намерением привстать, доказать себе, что никакие ранения и их последствия над ним не властны, заканчивались неудачей, шипением и слёзными краплениями вокруг глаз. - Наруто... - послышался женский голос, - пожалуйста, отдыхай. Хината уже несколько минут наблюдала за его ничтожными попытками справиться с самим собой: парень то весь извивался, приподнимаясь с кровати, то плюхался на неё обратно и, жмуря глаза от страданий, жалобно стонал. - Я не сдамся, - продолжал он упорно возлагать надежды на своё изувеченное тело. - Перестань! - Хьюга подошла к больному и сложила руки ему на грудь, дабы тот к ней хоть немного прислушался, - разве ты не видишь, что с тобой? Блондин поморщился, скривил губы и разочарованно вздохнул.***
Публика ликующе вопила от непредвиденно разворачивающихся событий: каждый либо одобрительно свистел, либо довольно верещал вместе с остальными, многие всплёскивали руками от переполняющих их чувств и эмоций; другие, расталкивая своих же товарищей и доставая по пути свои сбережения, спешили добраться до мужчины, который, ранее помирая со смеху, уже неверящим взором глазел на поле боя. Узумаки в мгновение ока оказался в клетке, несмотря на протесты Сакуры на ряду с просьбами остаться, отказаться от заманчивого приглашения запереться вместе с ней, Беспроигрышной Королевой, за одной решёткой. Он уже давно решил для себя, что как только его нога перейдёт порог данного заведения, то его цель непременно будет достигнута - защитить честь Хинаты. И дело было вовсе не в том, что она, по её рассказам, случайным образом прознала про клуб, добровольно вызвалась принять участие в столь важном для неё событии, самостоятельно добралась до Беспроигрышной Королевы и, по мнению Наруто, триумфально покинула бойню, а в её собственном достоинстве, ведь она столько старалась ради того, чтобы стать сильнее, стать лучше, стать той, которой она сейчас и является на самом деле, но не осознаёт этого. Несмотря на то, что с детства девочку натаскивали занятиями, пытали различными диетами и вдалбливали словами, что она слишком слаба, неуклюжа и не сможет постоять в будущем не то, что за своих напарников, но и даже за себя, поэтому куноичи каждый день дополнительно проводила время на тренировочном поле: оттачивала свои навыки, боролась с комплексами и думала о том дне, когда её плечо сможет встать рядом с улыбающимся блондином. Только вот когда на очередном треннинге с командой они вставали в спарринги, сил не хватало отбиваться от многочисленных атак; на миссиях она постоянно лишь мешала, не зная, как внести свою лепту во благо, на пользу своим сокомандникам, и, возвращаясь домой с очередного задания, в сумраке ночи, скрываясь от посторонних глаз, отчаянно прикрывала лицо избитыми ладонями, обещала себе стараться изо всех сил превзойти бесполезную версию себя и, наконец, обратить на свою персону внимание человека, за которым она безоговорочно следовала всю жизнь. Сейчас Наруто здесь и он точно будет бороться до последнего – на кону – честь Хьюга. Конечно, он понимает, что его наверняка узнали некоторые жители Деревни и теперь от проблем не отделаться, но отступать он не намерен. Он также прекрасно осознаёт, что люди не настолько глупы, чтобы побежать к Хокаге и доложить ей о месте, где они развлекаются, выплёскивают из себя то, что можно, ведь она даже и не подозревает о существовании арены, которая уже успела стать за небольшое количество времени неотъемлемой частью Конохи. Хотя, возможно, «Бойцовский клуб» и вовсе не успеет застать Цунаде. - Я тебя на куски порву, - злобно проорал голубоглазый, поправляя по привычке заднюю часть повязки на лбу, - вместе с чёртовым клубом! Ноги сами понесли его к цели, а пальцы, до хруста сжатые в кулаки руки зудели в нетерпении впечататься в белую маску, полностью разломить её, раскрошить и уничтожить невозмутимую, пустую, фарфоровую физиономию до самых мизерных осколков. Только его удар хотел встретиться с соперником, как из ниоткуда появившийся судья в маске перехватил его руку, преграждая путь к женщине, заслонив её своими широкими плечами. - Съеби! - проворчал юноша, всматриваясь в маленькие, еле заметные, чёрные глаза, также спрятанные за непроницаемым материалом. - Вы должны следовать правилам, - мужской голос говорил важно и размеренно, - иначе вылетите отсюда прежде, чем успеете принять вызов. - Отпусти его, Листолаз, - приказным тоном вмешалась блондинка, - он больше сюда и носом не сунется после того, как я его отделаю. - Королева, но он обязан переодеться и надеть маску! - Идите к чёрту со своими правилами, будто я их не знаю! - молодой человек занёс второй кулак для удара, но мужчина успел вовремя увернуться и отступить в сторону, - мне на них глубоко плевать! - Тебя должны были уже исключить, как только ты оказался на сцене. Ты ведь специально сюда пришёл и намеренно нарушаешь правила, верно? - женщина с каждым произнесённым словом подходила ближе и ближе к Наруто, - я знаю, зачем ты здесь, - она встала к нему впритык, её губы нависли над его ухом и вновь насмешливо искривились в ухмылке, добавив шёпотом, только для него одного, почти не слышно, - дело в Хинате, я угадала? Узумаки стоял, точно громом поражённый. Её не должны были узнать. Никто не видел ни её лица, ни способностей, ничего, что выдало бы её за себя. Клан будет непременно опозорен и никогда больше не сможет восстановить свою репутацию, власть и положение в Конохе. То, что строилось веками, полетит в кювет. Принять участие в подобных мероприятиях невозможно, это считаются низостью: ниндзя опускаются до трущоб, сражаются с теми, кто не может защитить себя, не владеет силами по уровню соперника и, естественно, не могут дать отпор. Те, кто ходит по тонкому лезвию, подталкивая свой клан к провалу, краху и гибели, официально считаются изгоем семьи, всего рода, всей Деревни. - Откуда? - так же тихо произнёс он, приподнимая голову и встречаясь с глазами приятного кофейного оттенка, ехидно смотрящие в его. - Думаю, глава клана Хьюга, Хиаши, будет рад тебе рассказать историю во всех подробностях, когда ты будешь прохлаждаться в больнице. Первый удар пришёлся в грудь. Кареглазая отлетела на пару метров в сопровождении собственной крови, выбившейся изо рта. В горле возник привычный вкус утекающей из неё жизни, отдающий металлом, солёным и тёплым, что до тошноты хотелось сплюнуть, избавиться от надоедливого ощущения омерзения внутри себя. - Выкуси, сучка! И весь мир перестал существовать, когда оба сошлись в схватке. Каждый пытался то наступать, то держать оборону, защищая важные части тела, отражать превосходящие силы противника, нанести максимальные потери, дабы побыстрее расправиться с соперником. Множество приёмов и ударов, захватов, попыток удушений, применяемых чтобы боец выдохся и уже не мог сопротивляться. Они рвали и метали, производя быстрые, молниеносные атаки, используя исподтишка подлые уловки, блокируя руками и ногами выпады оппонента. Очередной кулак распахнулся прямо в лоб женщины, когда она попыталась вторично увернуться, но, не заметив его приближения, получила болезненную встряску. Треск фарфора. Дразнящая усмешка. - Глупо с твоей стороны, - произнесла она спустя столько времени, - недооценивать меня! - и, схватив парня чуть выше локтя, отбросила в конец клетки, к людям, тянущимся сквозь прутья с той стороны. Шквал пыли поднялся вокруг него, оседая на одежду, пачкая и без того грязные руки, лицо и волосы. Багровые ручьи вырвались из его глотки, сопровождаясь ужасным кашлем. Они стекали по его подбородку, когда он встал на четвереньки и изогнулся, дыба сплюнуть неприятную на вкус и запах смесь. На том же месте под ним образовалась небольшая вмятина от его только что упавшей сюда массы. Повернув голову в сторону конкурента, хотел было признать свою неосторожность, но изображение расплылось, затряслось и пришлось встряхнуть головой, чтобы оправиться и, наконец, с большим усилием, на подкашивающихся коленях, подняться на ноги. - Кто ты? - усилием воли выдавил из себя остатки слов. Молчание. Миндальные глаза продолжали язвительно взирать на него с прищуром, будто сомневаясь, стоит ли отвечать. Картина повторно поплыла перед глазами, и теперь женский взгляд уже не казался точным, направленным на него, а тёк, будто выливался в пространство, смешиваясь с остальными его оттенками. Предательская дрожь, тем временем, пролегала своими нитями по всем его конечностям. Сжимая через боль челюсть, что даже зубы заскрипели от натуги, юноша, сотрясаясь, сделал шаг вперёд, намереваясь добиться во что бы то ни стало ответа. - Наруто, остановись! Ты же угробишь себя! - донёсся из толпы девичий голос, но парень не обратил на него никакого внимания, продолжая свой путь. - Не пищи! Бой продолжается столько, сколько нужно, - гаркнул на Харуно рядом стоящий смотритель, коварно улыбаясь. Могущество противника направилось в нужное русло - прямо в грудь парня. Пару быстрых движений, пару нажатий на нужные места и, широко распахнув глаза, блондин пал на колени, а затем обессиленно рухнул на пол, не произнеся ни звука. Его взгляд скитался по лицам толпы, сокрытых в полумраке, будто ища поддержки, силы, духа продолжить, но онемевшее туловище не подчинялось, не слушалось, не хотело даже ничего чувствовать, кроме невыносимой пытки казнью, болезненной ломоты и жуткого покалывания, словно тысячи острых игл одновременно вонзились в тело. С позволения забыться и отдаться непроглядной мгле, возгласы громогласного сборища стали уходить на второй план вместе с их восхищёнными физиономиями под натиском темноты, которая, занимая их место, опустошала его голову от сменяющих друг друга мыслей. - Наруто, - знакомый голос звал из ниоткуда, пробуждая его сознание, - открой же глаза, придурок! - но их как будто запечатали, - открой же их! - почувствовал приятно разливающееся по венам лёгкое и шёлковое рвение, которое, подогревая его пылкую смесь, заставляя её бурлить и кипеть, подгоняло белым ключом по сосудам ближе к сердцу, заливая нутро бушующей жидкостью. - Жив? - другой, уже незнакомый, удаляющийся эхом, глас.***
- Жив, - ответил за Сакуру юноша, вспоминая события, которые привели его на больничную койку. - Что? - непонимающе уставилась на него Хината. - Почему я до сих пор жив? - Хьюга только, понурив голову, пожала плечами, - она же перекрыла мне воздух и я... - Замолчи! Девушка резко прервала его. Её ладони, покоившиеся на его грудной клетке, изрядно напряглись, чуть надавливая, но того хватило, чтобы блондин, почувствовав неприятные колики, весь съёжился и сбивчиво прокашлялся. Куноичи с испугом отпрянула от него, убирая руки, словно только что ошпарилась об горячий утюг: - Извини, - быстро пролепетала она, заливаясь красной краской, - я не хотела. - Я в порядке, - заверил её Узумаки, слабо улыбнувшись. Шевеля конечностями и проверяя их на дееспособность, молодой человек с нескрываемым энтузиазмом обнаружил, что одна рука свободно двигается, правда, вся в царапинах и болячках, но нетронутая на переломы, способна хорошо послужить ему сейчас. - Слушай, Хината, - он по-дружески накрыл её ладонь своей, привлекая к себе внимание, - я приду в клуб снова. Я дал тебе обещание и обязательно его сдержу! Лавандовые глаза ошарашено глядели на него и, постепенно наливаясь спеющей мокрой оболочкой, чудились стеклянными, готовые в любой момент пропустить треск, не сдержав порыв слёз, разбиться и высвободить наружу бриз солёных волн. Ресницы предательски вспорхнули, и капли покатились ручейками по бледной коже. Спускаясь к подбородку, они, чуть задержавшись, тихо опадали вниз, на свежую кремовую простынь. - Хината? - позвал изумлённый голубоглазый, сжимая её ладонь как можно крепче. Юная особа прикрыла другой рукой нижнюю часть лица, как всегда делала по привычке, когда позволяла себе быть слабой в нелёгкие моменты своей жизни. Она никогда не позволяла себе плакать при других, показывать свою уязвимость, своё бессилие. И теперь, когда тот, за которым она отчаянно гналась, следуя за ним попятам, пытаясь догнать, всеми силами удержаться позади, легко притронулся к ней. Мужская ладонь обжигала кожу, словно раскалённый уголь, грубый и горячий, въедался в каждую частичку покрова тела, оснащал её своими огнём и жаром, что мурашки приятной рябью непрошено расползлись от макушки до самых пят. - Я только и делала, что плакала... - начала было она, - и сразу сдавалась, и столько раз выбирала неправильный путь... - тембр становился сиплым, неразборчивым, - и тогда ты, Наруто, направил меня на истинно верный. Блондин продолжал поражённо вглядываться в её зрачки, не веря слетающим с алых губ фраз. Они повисли в воздухе, невидимые, словно пёрышки, невесомые и парящие над ним, оседали на его перебинтованные плечи, сменяя собою тяжкий груз, всегда давящий, приземляющий. - Я всегда стремилась за тобой. Хотела догнать тебя. Идти рядом с тобой бок о бок. Туда, куда и ты! - лихорадочные всхлипы мешали речи вместе с ярыми слезами, - я изменилась благодаря тебе, Наруто, - прищурившись, прикрыла рукавом взор, пытаясь усиленно стереть неотступную сырость, - поэтому, если нужно будет защитить тебя, мне не страшно будет и умереть, - громко вобрав в лёгкие воздух, продолжила она, - потому что я люблю тебя, Наруто. Зрение морских глаз мгновенно переместилось на краснеющие губы, из которых только что было преподнесено признание в ощущениях, чувствах, в любви. Молочный проблеск в зеницах незаметно протиснулся, выводя наружу столько моментов, столько воспоминаний, в которых случайные встречи сменялись друг за другом, заставляя откапывать в глубине себя, в своём подсознании, доставать из бездонного колодца неловкое молчание, смущённую улыбку, растерянные, но и одновременно радостные, смотрящие на него, глаза. Кадры, стоящие перед ним, собирались в кучу, заполняя его мозг догадливыми мыслями, до лютого жжения просящиеся выбраться полностью на волю из глубокой дрёмы, чтобы принять их, сопоставить с имеющимися и, наконец, свести кусочки мозаики. Образ её, который уже стоял в реальности, безнадёжно и жалостливо всхлипывал, прячась непонятно то ли от себя, то ли от него, или всего сразу. Сердце пропустило зычное колебание, должно быть выстрел, расточающий те самые эпизоды, разрывая их в клочья, сковывая в одночасье, сжигая дотла оправданные до горечи глупые моменты, сию минуту блещущие страстным алым пламенем, крошились пеплом, летящим к устью, обратно, в ту самые дыру, где им и место быть. Взамен на них, пальцы, до сей поры сжимающие нежную кожу, на миг сухо выпустили её вздрагивающие. На короткий промежуток времени девушка замерла, в ожидании, что ей привиделось, якобы греющая её ладонь, дающая шанс, зовущая к душевным позывам, исчезла, уступая место надвигающейся страшной пустоте. Вместо гнусного опустошения он, мягким касанием за край её рукава, потянул светлоглазую вниз. Уловив опять женскую ладонь, он резким движением приподнялся, открывая для себя возможность поддеть её обходительно за подбородок и накрыть припухлые губы своими.***
- Из-за временного отсутствия Наруто Узумаки и Хинаты Хьюга составы команд на данный момент претерпят изменения. К сожалению, Хатаке Какаши находится на миссии, поэтому, Учиха Саске, прошу, ты единственный, способный занять пост капитана до его возвращения, - брюнет кивнул в знак согласия, - Сакура, Сай, Ли, пожалуйста, постарайтесь не подвести меня. - Да! - хором ответили молодые люди. - Свободны, - махнув рукой, Пятая попрощалась с подчинёнными и, растирая переносицу, по новой погрузилась в кипы бумажной волокиты. Переформированная команда во главе с новоиспечённым командиром вышла на улицу. К тому времени, взглянув на свод небес, можно было узреть появляющиеся, красивые звёзды, незаметно усыпающие мрачный небосклон. Они были похожи на млечный поток, застывающий, капля за каплей, в бесконечности. Ледяной и терпкий. Не исключено, что, коснувшись его, можно было бы почувствовать медленно струящееся волнение, сотканное из маленьких, сверкающих песчинок, которые бы затем, оставаясь на коже, стыли и, растекаясь внутри, прятались в самые укромные закоулки души, прогоняя прячущийся палящий зной. Сгустившийся вечер, окутавший своим одеянием Деревню, добавлял ей некой таинственной неизвестности. Бродить по пустынным улочкам в свете фонарей – не во вкусе розоволосой особы. И, к тому же, прохладный воздух заставит тело продрогнуть до костей прежде, чем она доберётся хотя бы до домашнего очага. - Я прочёл в одной из книг, что если мужчина проводит женскую особь до дома, то она может в него и влюбиться. Не хочешь проверить, Сакура? - обратился к ней черноглазый парень, приобнимая её за плечи. От спонтанности Харуно подпрыгнула на месте. Похоже, она слишком глубоко погрузилась в свои соображения, что даже не заметила, как Акаши подобрался к ней. Повернув голову через плечо, девушка встретилась с бездонными вопрошающими очами, а затем обратила внимание на руки, сжимающие её предплечья. - Хокаге сказала постараться нам вместе, - вмешался толстобровый, покрывая одну из ладоней Сая своей сверху, - думаю, иногда стоит прислушиваться к её советам. Повисло неловкое молчание. Зеленоглазая переводила в замешательстве взгляд с одного серьёзного лица на другое, примечая смену их выражений: враждебность, недоумение, сконфуженность несуразностью влезшего Ли. И покамест трое сокомандников глазели друг на друга, Учиха, облокотившийся о гладкую поверхность здания, устало вздохнул: неужели казавшийся ранее головной болью Наруто теперь бы пришёлся благословением? - Пошлите уже, - не дожидаясь, когда его товарищи решат ситуацию, он захватил запястье куноичи, освобождая от остальных, и потащил за собой, дабы поскорее сойти с мёртвой точки, - маленькие дети, ё-маё, - уже пробубнил юноша под себя. - Я сама дойду! - дрогнул девичий голос, - отпусти! - она сморщила в смущении красный носик, а ресницы самовольно дёрнулись. По сравнению с его рукой, та была тоненькой и маленькой, словно он в действительности вёл за собой обиженного, хнычущего ребёнка, который упёрто пытался стоять на своём, нервно, но верно, силящийся высвободиться из заключения, бессмысленно выкручивал запястье в разные стороны. Высвободив пальцы, он избавил её от своего завоевания. Подозрительно осмотрел с головы до ног, но не обнаружив причин для отказа, беспристрастно вымолвил: - В чём проблема? Сакура смущённо подглядела исподлобья, вроде маленького котёнка, провинившегося за свои деяния. - У меня незаконченные дела в госпитале.***
Одинокая паутина из огромных ветвей и листопада скрывала своими запутавшимися, корявыми путами проход, где в поиске духовного смысла, обучающего сдержанности и мудрости, коварности и подлости, предпочли боевое искусство, разворачивая наизнанку легендарный потенциал, недосягаемую кровожадность и непоколебимость новых героев, норовящих нырнуть в пьянящий вкус безрассудства. По крайне мере, Ли предчувствовал всем своим существом в той тьме весну своей юности. Недаром же нежно-розовое цветение преследовалось повсеместно - вдоль дорог на улицах, в парке и среди макушек деревьев, до той поры, когда оно не остановилось на возвышающимся старом и суровом дубе, отличающийся ото всех остальных сородичей. - Что же ты скрываешь, Сакура?.. Неведомая истерия царила в осознанном желании аудитории поскорее увидеть очередное кровопролитие. Люди бились в смешных конвульсиях, брюзжали слюной и, с пеной у рта, кричали от удовольствия... Отвратительное зрелище. Должно статься, сам устрашающий Ад снизошёл сюда, а бесы вселились в бедные души человеческих существ, присваивая их себе, поглощая до капли жизненную энергию. Единственные, более тихие жители, стояли где-то позади, никем не тронутые. Длинные коричневые волосы до конца спины; серебристая кожа, переливающаяся в полусвете, как бы сияла; традиционная одежда клана Хьюга: белая рубашка с широкими рукавами, соответствующие брюки, тёмно-серый передник, завязанный вокруг его талии, чёрные сандалии... Хиаши? Рок Ли подошёл поближе. Определённо похожий на главу клана и едва узнанный, Неджи изучающим взором следил за ходом битвы, отстраненный ото всех остальных. Стоило только приблизиться к нему, как он бесприветно бросил: - Тебя тоже сюда Гай прислал? Толстобровый обескураженно встрял на месте. Неужели его наставник посещает подобные места? И почему он позвал сюда его сокомандника, но забыл про него? Обычно учитель делился с ним всеми своими новостями, держал около себя, проводил кропотливые тренировки... Или, может, юноша просто забыл? Вылетело из головы? Подобного никогда не было, тем более, он всегда внимательно слушал сенсея, запоминал каждое сказанное им слово, записывал назначенные встречи и события. - Да, - соврал, чтобы не казаться смутившимся, брошенным. Последовал удовлетворительный кивок. - Тогда посмотрим на его, как он говорит, не законченную весну юности?